Детка Кензи

***

      Тело девушки будто налито свинцом, сдвинуться с места ей кажется очень непростой задачей. Макензи сцепляет свои пальцы и слушает биение своего сердца, пока Эдвард и Джастин о чем-то беседуют с бокалами вина в руках.       По её коже проходит холодок, когда она замечает мимолетный взгляд режиссера, совершенно ничего не значащий, но озадачивший девушку. Что-то ей подсказывает, что у него что-то на уме, а что конкретно – она уже боится думать об этом. — Так, — Эдвард ставит бокал на поверхность стола, — ты можешь приступать.       Макензи не может до конца осознать, что это все не шутка, что отец взаправду отдал её на торговлю телом. Она ненавидит его сильнее всех прямо сейчас, и ком обиды встал поперек горла, мешая нормально дышать.       Неужели она была такой плохой дочерью? Неужели нет больше другого способа заработать? Это всё просто ночной кошмар, думает Макензи, главное проснуться.       Девушка поворачивается к небольшому зашторенному окну, и снова переводит взгляд на мужчин, терпеливо ждущих её действий. Нервно сглотнув, она показывает пальцем на окно и спрашивает: — Могу я немного подышать? — Может, лучше выпьешь? — предлагает Эдвард, указывая на бутылку вина.       Не думайте, что она скучная, но за свои восемнадцать лет Макензи не прикасалась к алкоголю, более крепкого чем простое женское пиво. Даже учитывая, что она живет в Праге, она не имеет пристрастия к этому напитку, потому что в принципе не любит этот вкус, послевкусие, и ощущения после выпитого.       Отец ей никогда этого не запрещал, потому что равнодушно относится к этому, и в их доме эта тема никогда не поднималась. И Макензи срочно нужно выпить в связи с происходящим, только она сама никак себе в этом не признается.       Вино никак не исправит то, что происходит. Исправит только… А что это может исправить? — Послушай, — Эдвард все-таки берет новый чистый бокал и наливает в него содержимое бутылки, подходя к девушке, — если ты переживаешь и не хочешь этого, мы тебя не держим и не заставляем. Наш бизнес не для всех, мы это понимаем, но девушки, работающие здесь, хорошо зарабатывают и почти никогда не жалуются, — Купер вручает бокал Макензи, и та обхватывает его похолодевшими пальцами. — Еще раз повторю: мы не будем тебя заставлять. Комфорт девушки для нас в приоритетах, поэтому если ты не хочешь, мы не обидимся.       Макензи смотрит прямо в его глаза, отпивая белого сухого, и подмечает про себя, что вкус горький и резкий, но потом сладко оседает на языке.       Эдварду, ей кажется, она доверяет больше всех здесь, хотя знает его меньше пятнадцати минут. Он выглядит дружелюбным, и пытается ей помочь, в отличие от этого странного молчаливого режиссера и её сумасшедшего отца. Возможно, Эдвард сможет сделать так, чтобы ей не причиняли вреда.       Но, черт возьми, ей восемнадцать лет, а её тело собираются использовать, словно она какая-то проститутка! От этой мысли Макензи делает еще глоток, нахмуривая брови и смотря куда-то в сторону, чувствуя сочувствующий взгляд Эдварда.       Но потом, то ли от вина, то ли от обиды на Эндрю, Макензи резко решает, что будет зарабатывать таким образом. Пути назад уже нет, отец точно заставит её работать здесь, поэтому лучше сделать вид, что её устраивает это. Потому что Макензи будет работать только на себя, и деньги будет забирать тоже себе. Отцу она не даст ни доллара или даже кроны. — Вижу, тебе полегче, — усмехается Эдвард, забирая пустой бокал обратно и ставя его на стол.       Макензи кивает, и, негромко выдохнув, стягивает через голову свою майку, открывая вид на обычный белый лифчик первого размера. У неё нет комплексов насчет её груди, потому что никто ей этого не внушал.       Джастин кивает, осматривая ключицы, плечи, лифчик, который ему не понравился, пупок, изгибы талии… Эдвард просто смотрит, поправляя очки и склонив голову.       За майкой следуют и джинсы, девушка снимает одежду неловко, путаясь в ней и не зная, как справиться с охватившим её стеснением. Она аккуратно складывает одежду на стул, и смотрит на мужчин, которые так же смотрят на неё. — Продолжай, — говорит, наконец, Бибер, холодным, но приятным голосом. — Что? — Макензи совсем забыла, куда она пришла. — Ты думаешь, что будешь сниматься в одежде? — издевательским тоном спрашивает режиссер, нахмурив брови.       Ему не нравится такая детская невинность, он жаждет какой-то страсти от каждой своей актрисы. Бибер приходит к умозаключению, что сделает из этой девчонки то, что он захочет видеть в объективе.       Макензи хмыкает, и убирает руки за спину, расстегивая лифчик. Когда бретельки ослабевают на плечах, она их приподнимает и позволяет белью легко скатиться по её рукам. Складывает к остальной одежде, стараясь не смотреть в сторону мужчин.       Она просовывает руки под лямку серых трусиков, закусив губу и прикрыв глаза. Набравшись смелости, она опускает ткань со своих бедер, и так же аккуратно сложив, кладет на стул.       Холодок по её коже не потому, что в комнате все-таки приоткрыто окно, а потому, что она не верит в происходящее и стыд все больше накрывает её с головой. Она пытается расслабиться, смотря вниз и дыша так громко и глубоко, что, ей кажется, это слышно даже в соседнем помещении. — Посмотри на меня.       Этот голос не принадлежит Эдварду, и ничуть не вселяет уверенности Макензи, но она все-таки поднимает голову и смотрит в карие глаза. Джастин подошел ближе, рассматривая чистое тело, без единого волоса, шрама, пореза, черной точки и так далее. Он удивлен, но не показывает этого. Конечно, он видел и до этого хорошие фигуры, и даже получше, но в девочке есть какая-то странная искра.       Бибер легко улыбается, вводя девушку в ступор, потому что ей непонятно, что его так обрадовало или насмешило. Он медленно обходит её, кладя ладонь на живот, который тут же чуть вздрагивает. Ведет пальцами от талии к спине, нажимая в пояснице и на ямочках на них. Тело вновь отзывается, и Бибер мычит: «угу» себе под нос. Он убирает русые волосы со спины девушки и перекидывает их ей на плечо, рассматривая длинную шею.       Удивительно. Эндрю не соврал насчет родимого пятна в форме ромба.       Макензи, кажется, не дышит. Джастин заканчивает свой осмотр сзади и снова становится перед ней, слишком близко к её лицу, отчего она приоткрывает губы и смотрит снизу вверх. — Ты не дышишь что ли? — Бибер на секунду хмурит брови, а потом усмехается. — Выдохни.       Макензи выдыхает через открытый рот, а потом закрывает его, понимая, что выглядит максимально глупо. Она прочищает горло и спрашивает: — Могу я одеться? — Ты девственница? — выпаливает Бибер, позволяя недовольному огню сверкнуть в его глазах.       Девушка сглатывает, закрывая глаза. Уж лучше бы она ею была. От воспоминаний у неё сжались руки, но этого, к счастью, никто не заметил. Макензи открывает глаза и смотрит на Джастина. Отрицательно качает головой и добавляет холодное и уверенное: — Нет.       Бибер ухмыляется, потому что он сумел разглядеть толику злобы в этом ангельском лике. Он теперь знает, что и у неё есть какие-то тайны, которые он хочет узнать. Отчего-то ему нравится её злить. — Прекрасно. Можешь одеться.       Он отходит к Эдварду, и Макензи отворачивается к стулу и начинает одеваться. — Потрясающее тело. — Я хочу его немного подкорректировать. Запишем её в наш спортзал и организуем массаж на выходных, девушки ей все покажут и объяснят. — Джастин берет со стола коричневый толстый блокнот и ручку, и, зубами открыв крышку, записывает свои планы. — Что тут редактировать? — спрашивает Эдвард, смотря на наклонившуюся Макензи и на её задницу. — Наберет немного веса и подтянет ягодицы, может, если согласится, запишем в солярий, она слишком бледная. — Джастин пожимает плечами, все еще делая записи. — Она бледная, потому что ты, монстр, напугал её.       Джастин коротко смеётся. — Да, я заметил, как она задержала дыхание, когда я трогал её.       Эдварду не смешно. Ему жаль девушку, потому что он видит явный дискомфорт. Если бы не её искренний ответ, он бы думал, что она девственница, ибо её движения немного угловаты и скованны. Нет, он определенно должен приглядывать за Макензи, потому что ему кажется, что без его помощи она долго тут не протянет.       Он подходит к ней и протягивает руку, улыбаясь во все тридцать два. Девушка неуверенно пожимает её, и парень говорит: — Добро пожаловать, коллега. Документы заполним тогда, когда нам привезут образцы.       Девушка молчаливо кивает и убирает руку, после чего все трое идут в другую комнату. Джастин и Эдвард попутно говорят о чем-то, но Макензи не вникает, она просто смотрит себе под ноги, сложив на груди руки и кусая нижнюю губу.       Что она делает? Оценила бы это мама?       Мама – точно нет, зато больной папаша будет вне себя от радости. Макензи снова нахмурила брови от злости. Она смотрит на Эдварда, который берет ключи от машины со стола и подходит к ней. — Так, сейчас я отвезу тебя.. — Я отвезу её, — вмешивается Бибер, выхватывая ключи и смотря на девушку, — хочу сделать это лично.       Эдвард и Макензи переглядываются, и первый пожимает плечами. — Как хочешь. Еще увидимся, — улыбается он девушке, и она улыбается в ответ.       Джастин берет черное пальто с вешалки и накидывает его на себя, засовывая ключи от машины в карман. Он смотрит на девушку, которая ждет его, и, выгнув бровь, спрашивает: — У тебя нет верхней одежды? — Нет. — сухо отвечает она.       Биберу кажется это странным, но он решает не разбираться с этим. Он просто открывает дверь девушке, которая тут же за неё выходит, и, посмотрев через плечо, прощается с Эдвардом, который кидает простое «увидимся» своему другу.       Между Бибером и Уитфорд напрягающая тишина, последняя посматривает на него, отмечая, что у мужчины хорошая осанка и едва заметная щетина на линии челюсти. Джастин смотрит вперед себя, но замечает пристальный взгляд сбоку. Он усмехается, но ничего не говорит, и девушка отводит взгляд.       Макензи вспоминает слова отца, он говорил, что будет ждать здесь, но его тут нет. Что же. Тем лучше. Ей не хочется видеть его сейчас, да и в ближайшее время тоже.       Когда двое выходят на улицу, дождь все еще идет. Джастин находит красную Мазду и снимает блокировку с дверей, нажав на кнопку. Он открывает дверь переднего сиденья для девушки, которая тут же садится в машину.       Устроившись на водительском месте, Бибер блокирует двери и заводит машину. — В общем… эм… как тебя там зовут? — спрашивает Бибер, чуть сощурившись и взглянув на девушку. — Макензи Уитфорд, — она отвечает, застегивая на себе ремень безопасности. — В общем, Макензи, мы едем в моделхаус, это что-то вроде общежития для наших актрис, на каждую группу девушек по комнате, которых около десяти на двух этажах. Всего их три, на первом располагаются спортзал и бассейн с сауной, а так же собственная большая кухня со всеми необходимыми продуктами. Если будет лень готовить, ты всегда можешь заказать пиццу, общий телефон там тоже имеется.       Джастин говорит это, как выученный текст, или как будто он объясняет стратегию на поле битвы. Макензи внимательно слушает и старается всё запомнить, и тем временем Мазда поворачивает направо, к светофору, показывающему красный свет. — Еще, — пока они стоят, Бибер разворачивается к девушке, смотря ей в глаза, — я не хочу, чтобы ты там с кем-то ссорилась, потому что я забочусь о каждой своей актрисе, и если у них будет плохое настроение, то они не захотят сниматься, а если они не будут сниматься, то у нас не будет денег. Понимаешь меня?       Макензи кратко кивает, и красный свет на светофоре меняется на зеленый. Джастин переводит взгляд к дороге и плавно нажимает на газ. Сосредотачиваясь на вождении, Бибер говорит: — Если тебе интересно, общий наш доход — сто тысяч долларов за один фильм. Актриса и актер получают по четыреста или пятьсот за съемку в один день. Оплата идет сразу же на следующий день. — А в кронах это… — Десять тысяч, — заканчивает за девушку Джастин, снова кинув на неё взгляд, — но не думаю, что тебе нужно выплачивать ими. Ты американка? — Да. — Ну, а я канадец. Поэтому сам тоже пользуюсь в основном долларами. — Но мы в Чехии, зачем тут доллары? — Макензи вскинула бровь. — Я здесь работаю, а не живу, детка, — объясняет Джастин, и девушку кидает в дрожь от того, как он её назвал, — мой дом находится в Нью-Йорке.       Макензи понимающе кивает, и Джастин решает больше не разговаривать с ней не по теме, и снова продолжает вводить её в курс дела. — Сегодня будешь отдыхать и осваиваться, а на завтра я записал тебя к тренеру, подтянешься немного. И я хочу, чтобы ты набрала вес – будешь сочнее выглядеть в кадре. Съемки начнем тогда, когда будешь готова.       Снова кроме кивка головы в ответ Джастин ничего не получил, но он прекрасно понимает, каково сейчас девушке. Даже несмотря на шикарные условия проживания, она все еще находится в шоке. Это обычное дело для начинающих актрис, но, как правило, они скоро привыкают к этому, и в большинстве своем прекрасно общаются между собой в моделхаусе.       Девушка была как на иголках, потому что ей придется общаться с незнакомыми людьми, а после – позволять им её иметь. Макензи успокаивало только то, что в моделхаусе будут только девушки, потому что общество парней её напрягает.       Детские травмы залечиваются слишком долго. И то не факт, что они заживут до конца. — Приехали, — оповещает их Джастин, останавливая машину возле трехэтажного особняка. Режиссер протягивает девушке небольшой листок с цифрами. — Наши с Эдвардом номера, если что-то случится, звони в любое время, но рекомендую не беспокоить нас по пустякам. В случае чего, в моделхаусе есть двое дворецких, можешь обращаться к ним.       Макензи удивилась такому пафосу. «Моделхаус», бассейн, дворецкие… Может, там и унитазы золотые? — Всё, а теперь пошли, я познакомлю тебя с актрисами.