Mess

      Луи просыпается в тёмной комнате. Голова дико болит, а тело ломит, будто после сильнейшего изнеможения. В его нос ударяет запах сырости и плесени, вся одежда грязная и пыльная, а память будто бы отшибло. Ему с трудом удаётся открыть глаза и оглядеться вокруг. Томлинсон сразу осознаёт где он, и его в очередной раз накрывает злость на своего Отца. Райская темница. Вау, только это прилагательное совсем не подходит для описания этого затхлого место. Ему всегда казалось, что даже в аду апартаменты будут поприличнее. Затхлый запах. Слишком низкие потолки, слишком мало света, и самое главное ты абсолютно один. Ведь всем известно, что ангелов пытают суровым одиночеством,. В конце коридора можно разглядеть тускло играющее пламя факела, а в ушах звенит пустота. Вокруг ни звука, лишь где-то вдали падают надоедливые капли с потолка. Ровно и монотонно, как время, отведённое для заключённых.       Его мучает жажда. И он даже не может определить сейчас день или ночь, не помнит сколько провалялся в отключке. Наивно щёлкает пальцем, чтобы покинуть это злосчастное место, но ведь его отец далеко не глуп. Луи часто забывает об этом. Его правая лодыжка зафиксирована в кандалы, и на ободке он видит два знакомых выгравированных символа. Он не в состоянии их снять, ведь это печати, сдерживающие даже самых свирепых демонов. Он обреченно вздыхает и проклинает факт, что заказал эту еду и открыл чёртову дверь. Его трясёт от злости на Стайлса, потому что Луи думает, что всё было так красиво подстроено. Он прикрывает в отчаянии глаза и как бы он не злился, перед глазами всплывают последние картинки ночи с Гарри. Он до сих пор помнит, как стоял перед ним на коленях, а властные зелёные глаза смотрели словно в самую душу. Зрачки расширены, а дыхание сбито. И Луи так нравилось, что дьявол в его власти. Томлинсон помнит пальцы с массивными кольцами, которые так страстно сжимали и оттягивали карамельные волосы. Внизу живота вяжет чувство тягостного возбуждения, но агрессия берет своё. Луи ударяет в каменную стену так сильно, что разбивает костяшки пальцев.       Вдалеке он слышит шаги. Неторопливые, размеренные. Словно шаги дикой кошки, крадущейся к своей единственной жертве. И он заранее знает кто там.        - Ну здравствуй, Уильям. - Голос пропитан сарказмом, а Луи злиться, ведь терпеть не может, когда его называют вторым именем. - Чего молчишь? Или ты не рад меня видеть?        - Рад. Ты, непременно, именно то, что я хотел увидеть все поселении дни. - Он специально выделяет «что», и в глазах играет дьявольский огонёк.        - Ох, я погляжу твои проделки с Люцифером убили все последние манеры? - Пауза, которая давит, пауза, которая рвет последние нити понимания. - Что же, тут тебя быстро приведут в чувства!       Он поворачивается куда-то по направлению к выходу и подзывает своих подопечных.        - Взять его! И привести ко мне в холл. Немедленно. И следите, чтобы он не удрал... - Голос пропитан ядом, хотя Его сложно вывести из себя. - Знаешь, Лу, мне не хотелось доводить все до таких мер.       К Луи подходят два ангела и берут его под руки. Жестко. Бескомпромиссно.        - Попробуешь удрать, я за себя не ручаюсь. - Шепчет один из них Томлинсону на ухо, и Луи искренне удивлён, насколько много стало желчи в этих высших созданиях.       Он ничего не отвечает, ведь знает, что перечить абсолютно бессмысленно. Он покорился, но лишь внешне. На губах проскальзывает легкая ухмылка, но он как покорный узник следует далее. Шаг за шагам, вдох за выдохом. В голове нет никакого плана, но ему известно, что он неуязвим. Свобода и непокорность - два качества, не дающие ему спокойно существовать в этой иерархии.       Он переступает врата в холл и видит лицо, которое хотел бы забыть надолго. Его отпускают, и низко кланяются, а Томлинсон лишь раздраженно закатывает глаза. С него снимают кандалы и он на секунду удивлён, но потом вспоминает, что холл весь взят в барьер через который невозможно ускользнуть. Что же, ещё не вечер.        - Здравствуй, мой дорогой сын. Я думал не доживу до момента, когда снова посмотрю в твои прекрасные голубые глаза. - Слова пропитаны сильнейшим сарказмом.        - Серо-голубые. - Отвечает Луи с ухмылкой, ведь его всегда раздражало, что отец не может запомнить этот уникальный оттенок.        - Я смотрю, ты стал ещё более остер на язык?        - А я смотрю, ты стал более настойчив в принуждениях?        - Нет, я бы ещё долго не мог поймать тебя. Удивлён, но ты действительно отлично укрывался. Хотя, - пауза, ухмылка и надменный взгляд, - я просто не особо старался. Но, как никогда, могу сказать огромное спасибо Падшему, что он донёс о тебе всё. От кого от кого, но от него не ожидал. Думал, вы весело проводите время...       На этой фразе дыхание Луи останавливается, а самообладание теряется за миллисекунду. В голове набатом звучит «Падшему», и он не может поверить, что Гарри мог его так жестоко подставить. Да, он не доверял ему, да, он сам начал скрываться от него, но он был уверен, что у того есть чувства. Хотя о чем он думал, когда считал, что король ада способен на светлость. Но Луи не прост, а его напыщенная холодность как всегда не подводит. Эмоции схвачены и обузданы, хоть и сердце трепетно разбито.        - Проводили. - Одно слово, но сколько в нем власти.        - Я всегда удивлялся твоей способности самообладания. Ладно, сейчас не об этом. Ты прекрасно знаешь, зачем я тебя позвал к себе.        - Прости, но ты не позвал. Что-то я не получал каких-то ненавязчивых пригласительных. Ты приволок меня сюда силой и засадил в чёртову темницу! - Голос повышается, а нервы давно на пределе. - Но да, я знаю, знаю, что ты от меня хочешь. И я так устал твердить тебе, что никогда не приму твою позицию. -В конце тембр голоса становится все более обречённым, все больше проскальзывают нотки смирения.        - Да, но ещё больше, Уильям, я устал твердить тебе о том, что ты будешь слушать меня. И мне неважно, с чем и почему ты не согласен.        - Хорошо, отец, - Луи глубоко вздыхает и подходит ближе, - только прошу, давай проведём переговоры в более непринуждённой обстановке. Накорми хоть меня, налей вино или виноградного сока. Я почему-то слишком измотался за последние сутки.        - Так бы сразу. Пройдем к столу, там как раз все накрыто. Но, - пауза и взгляд направлен в самую душу, - я все ещё не доверяю тебе, чтобы выпускать из-под барьера. Прости.       И Луи наигранно улыбается, будто признаёт свою вину.        - Я понимаю, я никогда не был хорошим сыном.       Они проходят немного вперёд и перед ними открывается шикарный стол. Томлинсон обходит его с наслаждением, делает вид, что вникает в дорогие изыски райской кухни, но на самом деле ему всё равно. Он всего лишь играет. Как и всегда, и уж получше самого Люцифера. Он находит графин с алой жидкостью и с жаждой смотрит на него.        - Я налью нам, ты не против?        - Конечно нет, что за глупости. Но ты же понимаешь, что у нас нет алкоголя. Но да, это виноградные лозы.       Луи молча берет графин и наливает в два хрустальных кубка. Льёт не спеша, растягивает удовольствие игры. Возможно, уже начинает испытывать азарт. Очередное приключение, не более. Нет ни страха, ни сомнений. Только в районе сердца что-то беспощадно покалывает. Обида, разочарование, гнев. Он ждёт момент, когда отец отворачивается на секунду и благодарен, что его так беспардонно отвлекли его слуги, а так же за то, что умные люди научили его всегда иметь оружие при себе. Луи в мгновение ока срывает с себя железный медальон снимает незаметную верхнюю крышку и подсыпает в один из стаканов сильнейшее снотворное. Действует на любого, не важно к какому клану ты принадлежишь. Несколько капель и он свободен.        - Ну что отец, за встречу? - Он лучезарно поднимает фужер, а Высший не поймёт, с чего такая оживлённость.       Не проходит и десяти минут их беседы, как снотворное дурманит. И Луи рад, что у этого препарата очень быстрое действие. Высший начинает что-то подозревать, но слишком поздно. Глаза медленно начинают закрываться, а язык не способен вымолвить и слова. Луи с едкой ухмылкой встаёт из-за стола, плавно ставит свой бокал и неторопливой походкой двигается к выходу. Открывает врата и смотрит отцу прямо в глаза. Тот пытается поднять руку, чтобы отдать приказ или крикнуть, но ничего не выходит. И последнее, что он видит, как Томлинсон щёлкает пальцами и с самодовольным лицом уносится меж пространств. Он снова обыграл их всех. Снова и явно не в последний раз.

***

      Он прилетает к ребятам в дом, но их там нет. И Томлинсон был уверен, что он дома один, пока не увидел свет мерцающего телевизора из зала. Он сразу же напрягается и уже хочет вбежать с обвинениями, что они ему даже не позвонили, но видит на диване Его. Побитого жизнью и абсолютно опустошенного. Дьявол сидит в расстёгнутой чёрной рубашке, вокруг валяются несколько допитых бутылок виски. Под глазами мешки, а кудри сильно спутаны. Но Луи видит в этом свою эстетику. Он засматривается на то, как лунный свет окрашивает оголенные ключицы, и каждая татуировка выглядит как отдельная история. От стоит облокотившись на дверной косяк, и лишь спустя несколько минут осознаёт, что засмотрелся. Злость берет своё, а здравый смысл возвращается. Он подлетает к Гарри и со всей силы ударяет кулаком в челюсть. Он весь кипит. И ему все равно, что в его же принципах не бить сонных или слабых людей. Ах да, хотя Стайлс и не человек. Поэтому к черту правила, к черту мораль.        - Какого хера ты тут делаешь? Какого, сука, ты вообще осмелился после всего приблизиться ко мне и искать меня?!       Стайлс открывает пьяные глаза и трёт челюсть, которая пылает от боли.        - И тебе доброй ночи, Луи.        - Ты сейчас серьезно? После того как сдал меня отцу способен сказать «Добой ночи»? Какой же ты кретин, Стайлс!        - Что блять? - Наконец-то проскальзывают хоть какие-то эмоции, и Луи видит, что это сильнейшее и искреннее замешательство. - Я никому тебя не сдавал! Я мотался как идиот почти по всему земному шару и искал тебя. От отчаяния я решил уже быть здесь, потому что... Потому что просто не знал, куда ещё могу пойти.       В глазах сильная боль, а голос дрожит. И Луи удивляется, как можно настолько красиво врать.        - Меня из-за тебя поймали! Приволокли в темницу, Стайлс, а ты сам знаешь, как там замечательно, - едкая ухмылка, а глаза будто чернеют, - и все из-за того, что ты пришёл, лично, сука, и сдал меня моему отцу! Он рассказал мне, всё.        - Что? Этого не было, я бы никогда не сделал этого.        - Я не верю тебе, я всё сам услышал. Но мне похер, Гарри, просто проваливай. И никогда, слышишь, никогда. Не. Приближайся. Ко мне! - Он специально выделяет каждое слово, ведь ему больно, но он не хочет этого показывать.       Стайлс медленно поднимается с дивана и понимает, что всё кончено. Он не делал этого, но доказать сейчас Томлинсону что-либо просто невозможно. Но тут его резко осеняет, и в голове звучат слова, услышанные ещё много лет назад: «Прикинь, ещё совсем немного тренировок и я смогу принимать твой облик. Вот же повеселимся».        - Зейн... Сволочь!       Луи удивляется причём тут Малик, но молчит, отвернувшись к окну.        - Я знаю, что ты не поверишь, но дай мне несколько часов, и я докажу тебе, что этого не делал, Лу...       Томлинсон злостно поворачивается и хочет послать Гарри всеми бранными словами, но видит в глазах боль и невероятную искренность.        - У тебя ровно один час. Через 59 минут я не буду слушать ни единого твоего слова, Стайлс.       Гарри хочет что-то возразить, но лишь тягостно выдыхает и щёлкает пальцами, скрываясь меж пространствами. Луи остаётся один в комнате, и лишь едкий запах серы витает вокруг.

***

      Гарри мечется по всему своему отелю, со скоростью света, прочесывает бары, города, но Зейна нигде нет. Телефон отключён, ни на одно голосовое сообщение не следует ответа. Гарри смотрит на часы и осознаёт, что у него осталось каких-то 23 минуты.        - Блядство!       И тут он резко вспоминает, что когда Малик чем-то озадачен или ему необходимо подумать, он идёт на холм на окраине города, садится там под одинокое дерево у обрыва и думает. Долго думает.       В мгновение ока он оказывается там, и да, Стайлс не ошибся. Под ярким ночным небом, усыпанным миллиардами звёзд, он видит одинокую фигуру и маленький алый огонёк от зажженной сигареты.       У Стайлса нет времени на прелюдии, поэтому он быстро бежит к Зейну и сразу начинает кричать:        - Какого чёрта, Малик! Нахуя ты это сделал?!       Зейн неторопливо поворачивает голову, выпускает остаток дыма из лёгких и абсолютно невинными глазами смотрит на Гарри.        - О чем вы, босс?       Этот вопрос выводит Гарри из себя и он срывается. Ударяет Зейна сначала в челюсть, затем в солнечное сплетение. Он в ярости, она кипит с неимоверной силой. Как лава растекается по каждой клеточке его организма. Ему уже сложно остановится. За спиной возникают два кроваво-чёрных крыла, глаза чернеют, и рассудок плывет. Раз. Удар. Два. И он готов убить демона на месте. Зейн знает это состояние. И знает, что останавливать Стайлса бесполезно. Он уворачивается от одного из ударов и перехватывает кулак Гарри со всей силы.        - Да, я сделал это! И я даже могу объяснить почему!       Стайлс останавливается, будто резко вспоминает о том, что совсем скоро опоздает окончательно.        - Объяснишь все потом, мне похуй. Я не прощу, и ты это знаешь. Сейчас бери свою задницу и лети за мной! Если хочешь, чтобы у тебя были хоть какие-то шансы, что я дам объясниться. Меняй своё ебало на моё и доказывай Томлинсону, что это сделал ты!       Зейн хочет что-то возразить, но понимает, что нет смысла отговариваться. Стайлс всё понял, а Зейн пока что проиграл. Он ожидал этот исход, но терпеть происходящее не хватало уже нервов.

***

      Томлинсон смотрит на часы. Прошло 57 минут, а Гарри так и не появился. На его лице проскальзывает ухмылка, ведь он так и знал. Предвидел такой исход. Но как только он хочет уже щелкнуть пальцами и скрыться куда подальше, где-то в районе кухни раздаётся грохот.        - Я успел! 58 минут! И только попробуй меня не дослушать. - Кричит запыханно Стайлс, когда просто влетает в гостиную.       Ладно. Луи удивлён, Действительно удивлён, ибо думал, что это всё дешевая комедия.        - Давай Зейн! Ты хотел что-то рассказать? Давай мы тебя вдвоём послушаем, мне от Луи скрывать нечего, а выслушивать тебя лично у меня нет никакого желания. Ты предатель, а ведь я думал, что могу доверять тебе как самому себе.        - Я не предатель, босс. Я всего лишь за равновесие. За настоящее равновесие. Без чувств. Слабостей. И изъянов.        - Мне всё равно за какое ты там ебучее равновесие!        - Что же, хорошо, я ожидал, что примерно так всё и будет. Но даже сейчас, я остаюсь при своём мнение. Да, Луи, прости, хоть ты и понимаешь, что это и не искренне, но это я сдал тебя Высшим.       Томлинсон стоит в напряженной позе, сложив руки на груди и недоуменно сводит брови на переносице, поднимая одну из них.        - Да что ты? Вау, Стайлс, сколько ты ему заплатил, чтобы он прикрыл твою задницу? Мне четко сказали, что меня сдал сам Люцифер. Я понимаю, ты там века не появлялся, но думаю Отец не настолько забыл твоё лицо. - Томлинсон начинает нервничать, эмоции кипят ещё больше, чем час назад. - Меня это заебало, поняли? Я улетаю.        - Да подожди ты, истеричка! - Зейн выглядит тоже разъяренным, а у губы все ещё виднеется запекшаяся кровь. - Я умею менять личность. Только на его, да. На это потребовались годы тренировок, но я достиг идеала.       Луи на секунду останавливается. Конечно же он слышал о такой способности у некоторых ангелов и демонов, но ещё ни у одного на его веках не удалось выполнить это в совершенстве.        - Лицезрейте, девочки. - Малик закрывает глаза, сосредотачивается и шепчет какое-то заклинание. - А погодите, забыл спросить, Вы хотите лицезреть Гарри в каком его костюме? Темном, светлом, или в котором...        - Сука, - Стайлс перебивает его и готов снова зарядить по лицу, - ёрничать будешь на девятом кругу, когда я засажу тебя туда за измену!        - Понял, понял. Не горячись ты.       И уже через несколько минут перед Луи и Гарри сидит второй дьявол. Как две капли воды, схожий с настоящим.        - Не отличишь от оригинала?        - А я смотрю, ты сегодня особо дерзкий, Зейн?        - Нет, просто каждый раз удивляюсь, как мне это удаётся.       И Луи замирает. Все в голове путается, но одновременно встаёт на места. Он был уверен, что Гарри не сделал бы этого, не подставил его так жестоко.       Когда он через несколько секунд выходит из ступора, то задаёт лишь единственный вопрос.        - Но зачем, Зейн? Зачем так сложно, ты же верен Ему больше, чем себе... Я ничего не понимаю.        - Понимаешь ли, Луи, я до сих пор верен Гарри, как самому себе. Но я был против ваших отношений. Он давно, - Зейн кидает быстрый взгляд на Гарри, - я могу говорить всё?        - Да говори, может он хоть чему-то поверит, да и я попытаюсь тебя хоть каплю понять.        - Хорошо, тогда я продолжу. Он давно следил за тобой, интересовался. Сначала меня забавлял этот интерес, я поддерживал его во всём, но всё до того, пока он не запал на тебя, Томлинсон.       Гарри обескуражен, дыхание замирает и он начинает нервно покусывать губы. Да, они с Луи понимали, что небезразличны друг другу, но никогда не обговаривали это так в открытую.        - С чего ты взял, Малик, что я запал?        - Ой, Стайлс, ты сказал, что мы общаемся в открытую. Ну так вот, когда ты начал становится его слабостью, когда он бросил ад и поступил в этот институт, когда он начал чувствовать, а ему это далеко не положено, я начал нервничать. Да, это звучит банально, да, это глупо, а может кому-то и покажется эгоистично, но я решил поставить какую-то точку сам. Пока вы не влюбились окончательно, пока не стали частью друг друга. Вам обоим будет больно, ребят, как бы вы не обманывали себя. Итог будет один. Вы не сможете скрываться всю жизнь, а ты, Луи, знаешь, что пока ты не займёшь своё место, тебя будет ловить весь рай. Когда они узнают, что ты с Гарри окончательно, беспорядок начнётся и у нас внизу. Вы нарушите баланс, а какие бы сильные вы вдвоём не были, вы сильные лишь по отдельности. Ваша сила в независимости, в холодности мышления, в отсутствии Ахилесовых пят. Да, Томлинсон, ты ещё всего лишь заинтересован, а зная Гарри, он скоро влюбится окончательно, как неразумный подросток. У него полетело внизу всё. Там творится такая неразбериха, но он упорно закрывает на это глаза. Вы оба не хотите развязывать войну, я же знаю, но грешные души, которые валят сотнями с ада, уже становятся не управляемыми без правителя. Я поступил жестоко, но справедливо. Ты должен занять место, Луи, никто не справится лучше тебя. И помните, что один из вас - белое, второй - чёрное, а смешав эти два цвета, вы получите серую грязь. Пыль, не несущую никакого прока. Вы не обманите законы бытия, как бы вам этого не хотелось. И как бы вам не казалось, что любовь правит миром, помните о том, что баланс и власть управляет всеми нами.       Они стоят в тишине, и Томлинсону с Гарри нечего возразить. Ведь Зейн во многом прав. Но давящую тишину нарушает дьявол.        - Хорошо, Зейн, мы тебя услышали. Возможно, ты немного оправдал себя в моих глазах, но сейчас уходи. Мы сами будем решать, как и зачем нам поступать...        - Хорошо, босс. Я улетаю вниз, там снова восстание, надумаете вернуться, как бы не были злы, прошу, дайте об этом знать.       Он щёлкает пальцами, а вокруг снова витает запах серы.

***

I see you You see me How pleasant This feeling The moment You hold me I missed you I'm sorry

       - Прости меня... за всё. - Гарри подходит к Луи, не спеша, словно боится спугнуть. Обнимает его сзади и вдыхает такой забытый аромат волос.        - Да ладно, ты тоже, прости, я всё-таки погорячился, нужно было поверить тебе перед тем как разукрашивать лицо.        - Ты же знаешь, что если мы захотим, мы со всем справимся, правда?        - Не знаю Гарри, Зейн во многом прав. Дай мне подумать и переварить информацию.        - Хорошо, не тороплю. А сейчас иди ко мне, я соскучился.        - Оу, мистер Стайлс, с каких пор вы так нежно выражаете чувства? - Луи флиртует и язвит одновременно, и Гарри обожает эту его черту. Томлинсон словно уголёк, который никогда не гаснет, а его сарказм распаляет пламя.       Луи поворачивается и Гарри утягивает его в сладкий и тягостный поцелуй. Язык к языку, дыхание к дыханию. Стайлс кидает ангела на близстоящий диван и нависает сверху, тяжело дыша. Они оба голодны. У обоих сносит крышу от дикого возбуждения. Луи не церемонится, начинает срывать с Гарри его чёрную рубашку. Оставляет на шее багровые узоры, буквально вгрызается в белоснежную кожу.        - Я давно не был в душе, Лу, слишком долго искал тебя.        - Молчал бы, я был в темницы, но мне все равно. Хочу тебя, Стайлс, прямо здесь и сейчас.       И Гарри буквально срывается. Эти слова так сильно волнуют и будоражат. Он прижимает Луи к дивану, и начинает расстегивать ремень на его джинсах. Быстрым движением рук стягивает их вместе с боксерами. Сам не ожидая от себя, дьявол опускается на колени. Сегодня ему так хочется сделать приятно. Луи в шоке открывает глаза, но тут же его дыхание становится прерывистым, а задавать лишние вопросы абсолютно не хочется. Стайлс так умело вбирает в рот, глубоко, пронзительно, выписывает языком восьмерки и выглядит таким удовлетворённым. У Луи сносит голову, потому что он видит, что Гарри приятно, что он делает это любя и без капли отвращения.       Он чувствует, как от всех ощущений оргазм стремительно подбирается яркими вспышками.        - Даа, Гарри, пожалуйста... да.. я сейч..., - не успевает он закончить, как Стайлс резко отстраняется.        - Неет, боженька, думали так просто отделаетесь от меня? На колени.        - Я думал ты уже закончил с этими тупыми обращениями.        - Если я на секунду показался тебе нежнее, то это всего лишь минутная слабость. Я все тот же сладкий-ублюдок-Стайлс, не обольщайся.       И он рывком переворачивает Луи. Буквально за секунду срывает с себя всю оставшуюся одежду и наклоняется и уху Томлинсона.        - Хочу почувствовать тебя полностью, ты не против? Доверься мне...       Но Луи возражает.        - Стайлс, я за безопасный секс!        - Да брось, могу завтра кинуть тебе на стол медицинскую книжку. Я чист, как твои белоснежные крылышки.       И Луи сдаётся. Он и сам хочет этого. Сильно хочет. Гарри ухмыляется, ведь так любит, когда все идёт по его плану.        - Где смазка, Луи? - Горячий шёпот нарушает тишину.        - Я тут давно не появлялся и сегодня трахаться ни с кем не собирался, уж извини.        - Блять... Что же, придётся идти естественным путём.       Только Луи хотел что-то возразить, как почувствовал горячий язык на его сжимающимся колечке мышц. Приятно. Безумно приятно. И ангел стонет. Громко, абсолютно себя не сдерживая. Он расслабляется и осознаёт, что никогда не хотел секса так сильно, как сейчас. Ему все равно на смазку, ему все равно на презервативы. Все что его волнует - это зелёные глаза, которые темнеют с каждой секундой, когда Томлинсон смотрит назад из-за спины. Уже видно, что Гарри на грани. Не может терпеть, вот-вот сорвётся. Он сплёвывает себе на руку, смазывает свой разгоряченный член, и даже это действие кажется для Луи отдельным искусством.        - Расслабься, сейчас немного будет больно...        - Ой, я же не девственник чтобы так со мной возится!       Гарри молча усмехается, ведь на разговоры уже нет сил и входит, медленно и тягуче. Луи шипит от дискомфорта, но Гарри целует его в спину, и тот расслабляется.        - Бляять, как же охуенно. - Дьявол шепчет это, еле связывая слова, ведь разум задурманен, как под самым сильным наркотиком. Луи - его личный наркотик, и Стайлс знает, что подсел на него слишком сильно.       Гарри ускоряется, и им так хорошо вместе. Каждый толчок как вспышка. Яркая и незабываемая.       В комнате душно, атмосфера накалена до предела. Тела влажные, а вокруг раздаются ритмичные шлепки. Стайлс ощущает, что ещё немного и он больше не протянет. Луи хочет прикоснуться к себе, но его быстро прерывают.        - Неет, дорогой, ты кончишь сам. Без какой-либо помощи.       Дьявол притягивает его на себя, делая так, что Луи теперь тоже стоит на коленях, на одном уровне с ним. Хватает за шею, и достаточно сильно сжимает. Томлинсон всегда любил ощущение нехватки воздуха. И вот, когда он чувствует, что перед глазами темнеет и ему так необходимо вдохнуть, он кончает. Так сильно, что видит разноцветные звёзды. Луи сжимается, и Стайлс не выдерживает. Он изливается внутрь ангела, и обрушивается на него тяжело и загнанно дыша.        - Ты сейчас меня раздавишь!        - Прости, прости, забыл какой ты у нас малыш, Томмо.        - Заебешь.        - Я же любя. - Пауза и улыбка Чеширского кота. -Это было охуенно, боженька...       Луи нервозно закатывает глаза, но ничего не говорит. Он понимает, что этого чертёнка не перевоспитать.        - Пойдём на кровать, Гарри, я очень устал за последние дни..        - Вау, ты даже разрешаешь мне остаться... Я обольщен.        - Не обольщайся, просто мне лень спорить с тобой о чём-либо.       И они засыпают, удовлетворённые, и казалась бы счастливые, но Луи не дают покоя слова Малика. Он никогда не думал, что скажет это про кого-то, но он согласен с ним. Все действительно выходит из-под контроля. Он проваливается в царство Морфея, и осознаёт, что возможно на рассвете сделает шаг, о котором будет очень сильно жалеть.

As the hours pass I will let you know That I need to ask Before I'm alone How it feels to rest

***

      Он лежит рядом со Стайлсом на кровати и слушает его ровное и тихое дыхание. Ему хорошо с ним, очень хорошо. Но Луи через чур принципиален, он слишком запутался в своих мыслях и чувствах к дьяволу. Но он будет скучать. Сильно, очень сильно. Луи знает, что Гарри достаточно влюбился в него, был влюблён ещё в том неоновом баре Fallen. Но тем не менее несмотря на все нежные чувства к падшему, Томлинсон не умеет любить, не желает признавать, что у него может появится уязвимая точка. Это совсем не в его сущности. За время укрытий и проигрышей Луи осознал, что никто не способен идти наперекор законам бытия. Возможно лишь Стайлс, возможно из-за того, что он и есть Беспорядок. Хаос. Бардак. И что бы они не думали, не внушали себе в разгоряченные сердца, но «небеса противодействуют аду, страсть накрывает обоих, но правила не позволяют это им». Зейн абсолютно прав. И его вчерашний монолог в очередной раз просто открыл глаза на ситуацию. Стайлс - воплощение Зависимостей, Томлинсон - Свободы. Стайлс - тьма, Томлинсон - свет. Это и есть баланс, то, за что он сам всегда и боролся, но получается сам и нарушал. Луи встаёт с кровати, размеренно застегивает свою белую рубашку и смотрит на Гарри, который так мило посапывает во сне. Нет, ангел еще не до конца влюблён, нет, он не станет зависим. Да, он хочет пропасть на какое-то время и обдумать всю эту напряженность. Вернётся ли он снова к Гарри? Возможно. Полюбит его как это сделал дьявол? Спорно. Луи устал скрываться от всех, стараться одному идти наперекор Вселенной. Устал, но не сдался. Наконец-то он понимает, что если в его руках будет власть, он готов бороться. Поэтому он закрывает входную дверь, на часах раннее утро, слышно лишь пение птиц, и роса сверкает на листьях деревьев. Он вдыхает полной грудью, чтобы успокоиться и улыбается грустной улыбкой, когда смотрит на занавески в квартире ребят.       По щелчку пальцев он растворяется в атмосфере, а по второму стоит в белоснежном здании. На него смотрит пара удивленных карих глаз, но Томлинсон непоколебим. На его устах расцветает ухмылка, а с губ слетает пренебрежительное:        - Доброе утро, отец.