***Воспоминания***
Эхом отдаваясь со всех сторон, по просторному коридору первого этажа пронёсся оклик, будто кто-то звал на помощь: — Северууууус, — я замедлил шаг, узнав знакомый голос, но не остановился, спеша по важному делу. Цокая невысокими каблучками по каменному полу, меня догнала гриффиндорка и, вцепившись в мою руку, остановилась, переводя сбитое дыхание. Редкие веснушки слились с раскрасневшимися щеками, рыжие густые волосы, завитые в большие локоны на концах, растрепались и делали её похожей на домовенка, зелёные глаза бегали по моему лицу в полном дум молчании, а пухлые алые губы не могли вымолвить ни слова. — Чего тебе, Поттер? — брезгливо отодвигая от себя её руку, спросил я. — Северус, — не успев восстановить дыхание, она делала паузы после каждого слова, — беда… помоги… Я предпочёл не прерывать мямление, ликуя в душе, что ей снова требуется моя помощь. — Фух, — она смахнула рукой капельки пота со лба и, наконец, отдышалась, — ты слишком быстро ходишь. Я бежала за тобой ещё от Большого зала. — А сразу подойти ты не могла? — я скептично поднял одну бровь. — Я… я… — она смутилась и снова замямлила, а в глазах появился испуг. Могу предположить, что страх её был вызван моими приятелями-слизеринцами, что ужинали рядом со мной за одним столом. — Ладно, забудь, — я сделал недовольное лицо, но где-то в мыслях я даже был рад, что репутация моей компании вгоняет в страх. — Что у тебя там случилось? — Профессор Слизнорт задал приготовить что-нибудь забавное, — девушка поникла головой и, казалось, что вот-вот расплачется. — Я пыталась приготовить эликсир эйфории, но максимум, что он может сделать, так это вырубить кого-то на часок-другой, — она подняла свои зелёные глаза и стала чуть ли не молить. — Пожалуйста, если профессор узнает, что я ни на что не способна, он исключит меня из клуба. Услышав об основной причине её обращения ко мне, я залился злостью: — Ты пришла ко мне, потому что боишься вылететь из клуба этих подхалимов? — Слизней, — тихо поправила она. — Что? — Слизней, а не... — гриффиндорка остановилась на полуслове под напором моего испепеляющего взгляда. Недовольно цокнув языком, я двинулся прочь, шагая вперёд большими шагами, но назойливая девушка всё равно направилась за мной, мельтеша перед глазами: — Северус, пожалуйста, мне очень нужна твоя помощь, — взмолилась она, неловко хватаясь за рукав моей мантии. Резко остановившись, я начал копаться в своей сумке и, найдя свой учебник по зельеварению с личными весомыми пометками, сунул его в руки девушки: — Надеюсь, хоть по подробной инструкции ты не сможешь всё завалить. Девушка опешила, принимая книгу, а я поспешил уйти, пока она не опомнилась. — Спасибо, — благодарно послышалось мне вслед.***
Сидя на просторном подоконнике в холле, готовясь к предстоящему уроку, я читал достаточно увлекательное пособие о тёмных искусствах, как меня нагло прервали: — Северус, — воодушевленно назвали моё имя, — Северуууус, — худощавый пальчик опустился на книгу и оттянул её вниз, и вместо чёрно-белого текста перед моим взором появились горящие радостью зелёные глаза. — Поттер… — с нескрываемым недовольством проговорил я, но книгу всё-таки отложил. — Спасибо, спасибо, спасибо… — пропищала гриффиндорка, на эмоциях обняв меня, но, осознав своё недопустимое действие и покраснев, отпрянула. — Профессор Слизнорт был вне себя от гордости, — залепетала она, а я откинулся спиной на стенку сзади, пытаясь успокоить заколотившееся с завидной быстротой сердце, и следил за ней краем глаза. — Я добавила, как ты и расписал, веточки перечной мяты и… — она прервала свой рассказ, уперев руки в бока, — ты меня слушаешь? — После упоминания профессора-коллекционера как-то расхотелось, — съязвил я, не называя основной причины. Конечно, я слушал. Всегда. Жадно ловил каждое её слово. Не понимал, что же такого в ней было, что переворачивало весь мой мир с ног на голову, стоило ей только пройти мимо. — Ладно, вижу ты не в настроении, — она слегка поникла, но уже через секунду расплылась в лучезарной улыбке, протягивая знакомый мне учебник. — Вот, держи. Ты меня выручил, — и немного подумав, добавила, — как всегда, впрочем. Потом она задумалась, то краснея, то бледнея лицом, а когда моё стальное терпение подходило к концу, изрекла: — Ты сочтешь меня глупой, — она снова замялась, виновато опуская глаза, — но профессор Слизнорт устраивает званый ужин… — Опять ты лезешь ко мне со своим идиотским профессором? — грубо перебил её я. — Я же говорил, мне всё равно. — Да… точно… Я было хотел отпустить едкий комментарий, как нас прервали: — Амелия! Вот ты где! — к ней подошёл когтевранец и, приобняв, поцеловал в макушку. — А это ещё кто? Девушка, смутившись, покраснела и стала лепетать что-то себе под нос, но не вырывалась из чужих объятий. Я ушёл, не желая слушать её нелепые оправдания, а внутри всё разбилось вдребезги.***
В окутанной ночным сном деревушке Хогсмид стояла непорочная тишина, нарушаемая сдавленным хрустом снега, будто на земле лежала не замороженная вода, а тысячи животных костей, разламывающихся под давлением тяжёлых ботинок. Сильная пурга сбивала с ног, а ледяные острые снежинки вдалбливались в лицо вместе с порывами ветра, царапая кожу. На ржавой скобе над трухлявой и по виду тяжёлой деревянной двери раскачивалась со скрипучим скрежетом вывеска, потертая и облезлая, но очертания отрубленной кабаньей головы разглядеть было можно. В нос резко ударила невыносимая вонь, будто здесь размещался не трактир, а загон для животных, которые и жрали, и тут же гадили. Пол под ногами был мягкий, присыпанный древесными опилками, под которыми держался многолетний слой грязи с сапог заблудших сюда путников, а в стёкла узеньких окон впился не меньший слой чёрной пыли, за долгое время превратившийся в склизкую жижу. Это место никогда не славилось отменной репутаций: здесь собирались воры и убийцы, попутно сплавляя награбленный товар, контрабандисты торговали из-под полы запрещёнными ингредиентами для зелий и старыми артефактами, а также здесь плодились разбойники с далеко не самыми «добрыми» намерениями. — Огненный виски, — заказал я и бросил на барную стойку несколько сиклей. Двухметровый бармен, ничем не отличающийся от контингента и, видимо, работавший по совместительству и вышибалой, с глухим звоном поставил на исцарапанную барную стойку стакан, не блещущий чистотой. Затем плеснул до середины коричневую жидкость и, забрав деньги, небрежно придвинул стакан мне с кривой ухмылкой, оголяя полусгнившие зубы. Забрав заказ, я сел за пустующий стол в углу невзрачного помещения, освещаемого только догорающими остатками свечей. Атмосфера здесь стояла дикая: пьяницы так и нарывались на конфликты, быкуя друг на друга, а громкий хохот со всех сторон заглушал даже их собственные крики. Смахнув с плеч снег, наметённый дурацкой пургой, я поправил надвинутый до самых глаз капюшон и принялся ждать, изредка потягивая напиток. Виски обжигал горло и заставлял чувствовать себя драконом, готовившимся вот-вот изрыгнуть пламя из пасти. Хоть и вкус был премерзкий, будто моча огра, пойло делало своё грязное дело, постепенно затуманивая взор, но одного стакана не хватило бы, чтобы сильно опьянить меня. И о чём я только думал, когда заявился сюда? Сомневаюсь, что из разговоров этих безмозглых товарищей удастся выудить хоть что-то стоящее, чем Повелитель действительно сможет заинтересоваться. Ко всему этому, я бы не хотел, чтобы меня кто-то здесь увидел. Ученикам Хогвартса запрещено покидать спальни в ночное время, а уж тем более покидать пределы школы. Как только я подумал о наказании, которое мог бы понести за несанкционированный побег, трухлявая дверь с громким скрипом отворилась, и в таверну, пригибаясь, дабы не задеть головой дверной косяк из-за высокого роста, вошёл человек, появление которого заставило поднятый галдёж стихнуть, а все глаза уставиться в непонимании, жадно осматривая неожиданного гостя с головы до пят. Статный мужчина лишь усмехнулся, стряхивая с длинной седой бороды прилипшие комки снега, и, окинув оценивающим взглядом сомнительных посетителей, уверенной походкой двинулся к барной стойке. Мерлин меня подери! Что здесь делает Дамблдор?! Уверен, директор пришёл не из-за «чудесного» пойла, что наливают в «Кабаньей голове». Теперь же моя идея заявиться сюда не выглядела глупо. Профессор подошёл к выпивающей женщине, с упоением рассказывающей что-то бармену, которому было совершенно по боку, что та городила. Старик что-то шепнул ей на ухо, из-за чего она подпрыгнула на стуле и, развернувшись, переключила внимание уже на нового собеседника. Я не мог расслышать, какую чепуху она несла, но смог разглядеть её лицо. Русые волосы были сильно накучерявлены, из-за чего смахивали на метёлку, а глаза увеличены в два раза благодаря смехотворным круглым очкам с толстыми линзами, которые придавали ей сходство с мухой. Женщина, точнее девушка, была увешана разными побрякушками: на шее висело несколько бус с большими камнями, на обеих руках позвякивали железные браслеты, а тонкие исхудавшие пальцы, казалось, вот-вот сломаются под тяжестью перстней с дешёвыми камнями разных форм и размеров. Её видок был изрядно потрёпан, поэтому я сначала спутал девушку с сорокалетней женщиной. Сивилла Трелони несколько лет назад закончила Хогвартс, и о её «прорицательском» опыте я был наслышан. По сути, она была самой что ни на есть настоящей шарлатанкой, не способной предсказать даже погоду на завтрашний день, а все якобы пророчества сводились к абстрактным расплывчатым догадкам, поэтому я был крайне удивлён, что директор оказался здесь из-за неё. Взяв под руку «готовую» девушку, Дамблдор куда-то её повёл. Я не мог сидеть сложа руки, поэтому последовал за ними, держась в стороне и стараясь оставаться незамеченным. Поднявшись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, выдававшей каждый мой шаг, я упёрся в закрытую дверь, однако через неё всё было прекрасно слышно. Затаив дыхание, я ловил каждое слово проходившего разговора, но ничего полезного в нём не было. В основном, диалог вела Трелони: сначала она закидывала директора своими жизненными трудностями о том, как ей тяжело и никто не желает принимать её на работу, а затем и вовсе стала жалко умолять Дамблдора включить её в преподавательский состав. На просьбу же волшебника увидеть его будущее, она что-то скомкано произнесла, чуть ли не ревя. Когда от жалкого разговора желудок едва не вернул школьный ужин обратно к жизни, а зря потраченное время невозможно было использовать, я хотел было уйти, как за дверью послышался другой голос, грубый и хриплый, не принадлежащий ни профессору, ни, уж явно, самой Трелони: — Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Ло… — Родители тебе не внушили, что подслушивать нехорошо, мальчик? — не дав дослушать до конца, меня с силой оттолкнули от двери, поэтому пришлось зацепиться руками о стену, чтобы кубарем не скатиться с лестницы. — У Вас тоже манеры не «чистых» кровей, — съязвил я, разжигаясь злостью. Оттолкнув непутёвого вышибалу с дороги, я ворвался в комнату, чтобы посмотреть на настоящего прорицателя, но кроме знакомых мне ранее лиц там никого не было. В немом молчании застыли виновники действия: Сивилла испуганно хлопала своими огромными моргалами, не понимая произошедшего, а Дамблдор молча ждал объяснений, хоть и глаза раскрыли весь спектр эмоций, не отразившихся на его лице, таких как разочарование и презрение. Пока никто не сообразил что к чему, я пулей вылетел из трактира и, быстро переведя дух под отрезвляющими порывами ветра, трансгрессировал неподалёку от логова Тёмного Лорда. Идя по длинной тропинке, в конце которой виднелся огромный старый особняк, поместье Малфоев, я думал о подслушанной информации: можно ли донести её до Повелителя, или он со смехом выдворит меня за порог. Как только я подошёл к двери, которая разительно отличалась украшенным убранством от трухлявого дерева, ведущего в только что покинутую таверну, она отворилась, и, переведя взгляд вниз, я увидел сморщенного домового эльфа в старой грязной простыне. Не смотря на жалкое существо, я прошёл внутрь, где меня явно не ждали с распростёртыми объятиями: — Снейп? — удивилась моему столь позднему визиту женщина с блондинистыми волосами, облачённая в чёрное строгое платье, украшенное драгоценными камнями. — У меня есть новости, — проговорил я, стараясь сохранять непоколебимость. Хозяйка дома долго вглядывалась в моё лицо, но, в итоге сдавшись, проводила меня к Повелителю. За длинным столом большой трапезной обсуждали последние совершенные нападения несколько волшебников, во главе которых сидел сам Тёмный Лорд, облачённый в чёрную мантию, прикрывавшую всё его тело кроме запястий. Хоть Повелитель и располагался спиной ко мне, он всё же узнал нежданного гостя: — А, Северус, проходи, — не поворачиваясь, предложил он, и голос его был похож на шипение змеи, — надеюсь, ты пришёл с чем-то важным. Я уселся за стол рядом с остальной шайкой и выпалил на одном дыхании всё, что сумел разузнать. Волан-де-Морт молчал, а по лицу, прикрытому капюшоном, невозможно было ничего понять, но его сторонники в открытую высказывали своё неодобрение, не стесняясь в выражениях. Каких глупых предположений я только не услышал в ту ночь; кто-то даже сморозил, что всё это была постановка, успешно разыгранная Дамблдором, дабы запутать всех нас. Однако выказанное доверие Тёмного Лорда в виде Чёрной метки на моей руке было лучшей наградой за проделанную работу. Тогда я даже не подозревал, чем всё это может обернуться…***
Я стоял в темноте на пустынной, холодной вершине холма, и ветер свистел в голых ветвях деревьев, отдаваясь противным визгом в ушах. Я тяжело дышал и беспокойно крутился на месте, крепко сжимая волшебную палочку в беспокойном ожидании и постоянно одёргивая норовящий задушить воротник мантии. Страх сковал тело, а разум перестал слушаться. Я не понимал до конца, на что точно надеялся, но почему-то верил в оказание медвежьей услуги. У меня оставалась только слепая вера. В воздухе мелькнула ослепительная вспышка белого света, подобная молнии, и я в бессилии упал на колени, выронив палочку из рук. — Не убивайте меня! — взмолился я, а всякая надежда на личное выживание покинула меня. Я долго подбирал первые слова, заранее прокручивая диалог, но будто все правильные фразы улетучились из головы вместе с сильным ветром, бушующим на холме. — Я и не собирался, — громом разнеслись слова Дамблдора по пустынной равнине, и ветер подхватил их, разнося эхо дальше и дальше. Волшебник твёрдо стоял на земле, надменно глядя на меня сверху вниз, а сильный ветер развевал его длинную мантию. Директор вытащил волшебную палочку и зажёг на кончике шарик света, осветивший его лицо, выражающее искреннее презрение. — Итак, Северус, что за весть шлёт мне лорд Волан-де-Морт? — Нет… никакой вести… Я пришёл по собственному почину! — мои слова отскакивали от языка, словно бред сумасшедшего, а безумие завладело сознанием. — Я пришёл с предостережением… нет, с просьбой… пожалуйста… Дамблдор взмахнул палочкой, и я прикрыл голову руками в ожидании худшего. Листья по-прежнему летели по ветру, но там, где шёл наш разговор, все посторонние звуки стихли, будто кто-то подкрутил громкость на радио, и на секунду я подумал, что уже мёртв, но последующие слова вывели меня из транса: — Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти? — Пророчество… предсказание Трелони… — начал я, не обращая внимания на язвенные нотки в голосе старика, направленные на то, чтобы унизить меня. — Ах да, — заинтересовался Дамблдор. — И что из этого Вы доложили лорду Волан-де-Морту? — Все… все, что слышал! — сказал я правду. — И поэтому… — я сильно запинался, дрожа всем телом от страха, — из-за этого… он думает, что пророчество относится к Амелии Поттер! — В пророчестве ничего не сказано о девушке, — усомнился в правдивости моих слов Дамблдор. Мне вообще казалось, что он здесь, дабы поиграться со мной, а затем убить неугодного своего ученика, сбежавшего из Хогвартса, чтобы вступить в ряды Пожирателей. — Речь там шла о мальчике, который родился в конце июля… — Вы понимаете, о чем я говорю! — уже с яростью выпалил я, разражаясь злобой. — Он… он думает, что речь идет о ее брате… Он собирается отправиться к ней… убить их всех… — Если она так много для Вас значит, — предположил Дамблдор, — то лорд Волан-де-Морт, несомненно, пощадит её. Разве Вы не могли попросить его пощадить сестру в обмен на брата? — Я… я просил… — признался я, со стыдом отводя взгляд, и понял, насколько мои слова звучали жалко. — Я просил не только Его, но и всех Пожирателей смерти. — Вы мне отвратительны, — скривился Дамблдор, но был совершенно прав. Я отпрянул, наполняясь безысходностью ситуации. — Значит, Вам плевать, что её мать, отец и брат погибнут? Пусть гибнут, лишь бы Вы получили то, что хотите? Я молчал и подбирал слова, чтобы ответить. — Ну так спрячьте их всех, — попросил я, а слова вырвались пренебрежительным хрипом. — Спасите её… — я замялся, — спасите их. Прошу Вас. — А что я получу взамен, Северус? — Взамен? — я ошеломлённо поднял взгляд на Дамблдора, перебирая в голове, что же такого ценного я смогу ему дать, но так и не найдя ответа, рискуя жизнью, поставил всё на кон. — Всё, что угодно.***
После всего, не без долгих нравоучений и сильной промывки мозгов, Дамблдор вернул меня в Хогвартс, замяв моё внезапное исчезновение, и сдержал данное тем вечером обещание — спрятал семью Поттеров, защитив их дом мощным древним заклинанием, в обмен на моё — работать на два фронта, шпионя для него за Пожирателями. Заслужить доверие двух сильнейших в мире волшебников мне казалось невыполнимой задачей. Оба были невероятно умны и подкованы со всех сторон магическими знаниями, к тому же слишком скрытными и не доверяющими никому, кроме себя самих, а что уж тут может сделать мальчишка, толком даже не закончивший школу? Поэтому я начал усиленно изучать не только светлую, но и тёмную магию. Да, я и раньше интересовался тёмными искусствами, но теперь это желание выросло в разы. К тому же, мне пришлось брать уроки окклюменции у Дамблдора, чтобы Волан-де-Морт не смог раскрыть наши планы. Премерзкое ощущение, когда старик ковыряется в мозгах, переворачивая всё моё грязное бельё с ног на голову. Но я старался. Правда, старался. И все эти исправления собственных натворённых ошибок были ради будущего одной девушки.