***
В течение следующего месяца мои родители странствовали по миру, разведывая нагнетаемую Пожирателями обстановку, а меня наняли нянькой. За бесплатно. За идею. И потому, что это мой младший брат. Больше весомых доводов мама привести не смогла. Не то, чтобы мне не нравилось менять нескончаемые подгузники или смывать с одежды отрыжку, но… Посиделки с младшим братом не шли мне на пользу. Кажется, я начала понимать, что значат его «агуканья», а количество уменьшительно-ласкательных прилагательных в моей речи достигло максимального предела. Благо, хоть Харди приносил письма от друзей, иначе я бы давно свихнулась от скуки. И Сириус иногда скрашивал мои одинокие вечера, заявляясь в семейный дом Поттеров без приглашения. Грех было жаловаться, ведь крёстный всё-таки давал полезные советы ведения боя, с чувством приняв на себя роль моего наставника. — Знаешь, Гарри, наши родители определённо любят тебя больше, — изрекла я не совсем здравую мысль, трезвоня перед младшим братом погремушкой, на которую ему было всё равно: малыш заворожённо наблюдал за носящимся по комнате огоньком-фениксом. — Что-что? — удивлённо переспросила мама. — Повторите, юная леди. — В мою честь вы подобные пиры не закатываете, — я махнула головой в сторону празднично накрытого стола, ломящегося под напором различных закусок. И это только от закусок! В печи, распространяя вкуснейший аромат по всему дому, томился большой гусь, а на кухонных тумбах ножи хозяйничали сами по себе, кромсая кубиками овощи для салатов. — Он даже этого не попробует! — Твой день рождения выпадает на учебный год, — монотонно напомнил отец, не отрываясь от чтения «Ежедневного пророка». — Видишь, видишь! — словив его на слове, я обратилась к братцу. — Они даже не отрицают этого. — Мы любим вас одинаково, Амелия, — отозвалась мама. — И подарков у него больше, — продолжила я, вспоминая гору красочных коробок, небрежно сваленную в гостиной. — Кому-кому, а уж точно не тебе жаловаться на количество подарков, — женщина усмехнулась, — и убери очередной, — дополнила она, отмахиваясь от назойливого огонька, пролетевшего перед её глазами. Крохотный феникс полетал-полетал и, спикировав точно в газету отца, прожёг за собой дыру, мгновенно воспламенив всю бумагу. — Эй, я вообще-то читал, — недовольно стряхивая пепел с себя, уведомил мужчина, а маленький братец, сидящий в своём детском креслице, залился ехидным смехом. — Хотя бы брат солидарен, — я подмигнула ему, забыв, что тот пока ничего не понимает. — Ну что ты занудила, как Дамблдор на пиру, — вздохнул отец. — У ребёнка первый день рождения. Не тебе же одной все лавры. — Гарри, ты слышал? — я тыкнула пальцем в карапуза, стараясь привлечь его внимание, от чего мальчуган состроил смешную рожицу. — Теперь они сравнивают меня со стариком. Родители дружно рассмеялись, а я выдохнула, наконец расслабляясь. Моё разыгранное мини-представление сделало своё дело и разрядило напряжённую обстановку, а то их серость и серьёзность лиц стали переливаться и на меня. Из коридора послышался приглушённый скрип прикрываемой входной двери, и отец резко поднялся с места, напрягая слух. — Вы тоже это слышали? — я перевела взгляд на родителей: серость снова сковала их лица. — Лили, бери детей и уходите! — он сорвался с места и выбежал на доносящиеся из коридора звуки шагов. — Мам? — удивлённо позвала женщину я, которая уже вытаскивала из детского креслица брата. — Быстро! — шёпотом приказала женщина, крепко беря меня за руку и поднимая со стула резким движением. Осторожно, стараясь ступать как можно тише, мы поднялись на второй этаж и зашли в детскую, предназначенную для брата, а птица-феникс заметалась вокруг нас ещё сильнее, чем прежде. Мать нервно ходила из стороны в сторону, продумывая план действий, но звуки борьбы, доносившиеся снизу, выводили её из равновесия. Подбежав к двери, я захлопнула её и глянула на брата, на удивление спокойно сидевшего в маминых руках. — Палочки, мама! — нечеловеческий страх проник в голос, отчего тот прозвучал как последние мольбы о помощи. Женщина покачала головой и посадила Гарри в кроватку с высокими деревянными бортами. — Помоги мне! — она подбежала к большому комоду, намекая, что нужно забаррикадировать дверь. — Это безумие! — вырвалось у меня, но я всё же помогла подвинуть мебель. Мама открыла окно над кроваткой Гарри, прикидывая высоту. Слишком высоко, чтобы прыгать, а у нас нет даже палочек, чтобы вправить сломанные кости. Одной детской пелёнки не хватит, чтобы связать трос, а наколдовать что-то существенное не получится без тех же волшебных палочек. В доме нельзя пользоваться магией трансгрессирования, поэтому мы находились запертыми в ловушке, несмотря на всю наведённую на дом магическую защиту. — Послушай меня, Амелия, — мама взяла меня за плечи и встряхнула, чтобы вывести меня из прострации, — что бы сейчас ни случилось, будь сильной, слышишь?! Безумие и страх овладевали моим разумом, сердце бешено колотилось в грудной клетке, норовя освободиться из своей тюрьмы, а я ничего не могла вымолвить из-за сковавшей тело дрожи и лишь кивнула ей в ответ. Мама оттащила остолбеневшую меня и прикрыла хрупкой женской спиной своих единственных детей, когда внизу стихли все звуки. У меня невольно полились слезы, а суровое понимание действительности медленно, но верно начало молотком вдалбливать в мозг происходящее. Я верила в волшебные способности отца, но почему-то мне казалось, что на этот раз они его не уберегли. Время как будто замедлилось, а страшное ожидание, казалось, длилось бесконечно. Как бы я хотела, чтобы это всё была несмешная шутка моих дядюшек, чтобы сейчас отовсюду стали сыпаться конфетти, а Сириус с Римусом выпрыгнули из шкафа с букетами цветов. Но это лишь в мечтах, а на деле в детскую комнату сквозь дверную раму пробился яркий голубой свет, а сама дверь, вместе с прилегающим к ней комодом, вскоре рассыпалась в порошок, будто была сделана не из прочного дерева, а из снега. Нежданный гость, облачённый в чёрную, как сама тьма, мантию, расплылся в широкой безумной улыбке и перешагнул порог комнаты. Красные рубиновые глаза светились адским пламенем из-под капюшона, натянутого на лицо, грубые черты которого с трудом можно было назвать человеческими, а его кожу будто несколько раз опалили огнём, но она всё равно оставалась белоснежной, закаляясь пуще прежнего. — Не подходи! — громко выкрикнула мама, стараясь заслонить собой нас с братом ещё сильнее. — Разумеется, — со злобной усмешкой съязвил он и расхохотался змеиным шёпотом, подходя ближе. Волан-де-Морт остановился в двух шагах от нас и обвел надменным взглядом остатки нашей семьи, хоть и я всё ещё надеялась, что отец жив. — Сегодняшний день может закончиться на две жертвы меньше, — проговорил он монотонно, будто заучив эту фразу наизусть, а я нескрываемо удивилась, что Тёмный Лорд может кого-то пощадить, — если вы добровольно отойдёте. Мне нужен только мальчишка. — Нет! — выкрикнула я, сама не узнав свой голос. Он наполнился слепой храбростью, граничащей с глупостью. — Ты и пальцем к нему не прикоснёшься! Конечно, я даже и в мыслях не допускала отдать жизнь брата в обмен на наши с мамой. Если Тёмный Лорд лично явился сюда, значит, маленький брат кто-то нечто больший, чем обычный ребёнок. Уменьшенная копия птицы Феникс, что кружила всё это время под потолком, села на моё плечо, разнося тепло по руке. Видимо, количество адреналина в крови не давало чувствовать боль от обжигающего прикосновения птицы. Волан-де-Морт расхохотался, увидев моего «защитника», а потом, резко переменившись в лице, занёс над нами палочку, как палач заносит топор перед исполнением правосудия. Мелькнула ярко-зелёная вспышка, и по телу прошлась сильная боль, будто в него ударило сразу полсотни молний, а потом в глазах померкли все краски, уступая место непроглядной темноте. Я падала и падала, будто летела в бездонную пропасть, всё никак не заканчивающуюся, вдали всё тише и сдавленнее слышался плач ребёнка, а затем и моё сознание выключилось.Глава 3. Птица Феникс.
1 октября 2017 г. в 01:16
Дом, в котором я находилась, насквозь пропах плесенью и сыростью. В каждом углу большими сгустками висела белая паутина, а плетущие её пауки, наверное, были размером с кулак. Слой пыли на мебели, казалось, покоился там всегда, а туфли прилипали к липкому полу.
Облокотившись о стену пустой комнаты, я стояла очень тихо, практически не дыша, стараясь прислушаться к голосам, доносившимся из-за закрытой двери, которая была здесь единственным мебельным атрибутом, но кроме приглушённых звуков расслышать ничего не удавалось. С портретов на противоположной стене на меня неодобрительно глядели десятки глаз, принадлежащих всем членам семьи Блэков. На месте лиц нескольких волшебников зияли чёрные дыры, выжженные с непередаваемой злостью, какой только может гореть человек, отрекающийся от своих детей. Таким же «выжженным» исключением был и Сириус: кроме имени и фамилии ничего не осталось, однако это не помешало мужчине получить семейный дом в наследство, где теперь собирается Орден Феникса.
Дверь резко распахнулась, и в комнату влетел сам дядюшка. Он вытащил из внутреннего кармана сюртука свою волшебную палочку и, взмахнув ею, закрыл за собой дверь. Потом перевёл на меня изучающий взгляд, долго осматривая мой внешний вид, будто пытаясь запомнить, и вынес вердикт:
— Покажи, что ты умеешь, — он направил палочку на меня, готовясь отражать атаки.
— Что?! — не поняла я. — Мне нужно драться с тобой?!
— А ты думала, так и будешь продолжать сопли жевать? — Сириус усмехнулся, подначивая меня. — Ну, давай!
Я неуверенно вытащила из кармана свою палочку: грабовое тринадцатидюймовое дерево с сердцевиной из пера феникса и удивительно большой гибкостью. Моя первая палочка, впрочем, как и у всех молодых английских волшебников, была куплена в лавке Олливандера. Мне было не по себе направлять её на близкого человека, и уж тем более причинять боль, но… Так нужно.
Направив палочку на Сириуса, я выкрикнула «Экспеллиармус» и одновременно сделала несколько взмахов, но он спокойно отразил нападок. Пока я соображала, какое ещё заклинание можно применить, мой дуэлянт прокричал «Инкарцеро», и из его палочки по воздуху ко мне поплыли верёвки, точно змеи с силой опутывая всё моё тело, да так, что даже собственная палочка вылетела из рук.
— Плохо, очень плохо, Амелия, — заметил он, потирая переносицу, пока я пыталась сохранить равновесие из-за плотно прижатых друг к другу ног.
Слова Сириуса задели за живое и распалили во мне жуткую злобу. Я хотела доказать хотя бы себе, что способна на большее, и стала с усилием вспоминать все пройденные в Хогвартсе уроки по защите от тёмных искусств.
— Акцио! — лежавшая на полу волшебная палочка влетела в мою руку, и Сириус с интересом стал наблюдать за мной. — Эманципаре! — верёвки ослабили хватку и упали на пол с глухим звуком, а я, пребывая в азартном состоянии и не особо осмысляя, что творю, выпалила следующее заклинание. — Остолбеней!
Удивлённый Сириус отлетел к стене, будто получил сильный пинок в живот, и обездвиженно осел на пол.
— Сириус! — испугавшись, я подбежала к дяде, падая перед ним на колени и проверяя пульс на запястье. — Извини, я… Я не хотела.
Почёсывая ушибленный затылок, мужчина залился смехом, невзирая на мой непонимающий взгляд:
— Только перед настоящим противником не извиняйся.
Я расслабилась, радуясь, что после «встряски» Сириус в состоянии шутить и улыбаться, а потом, подав ему руку, помогла подняться и ещё раз извинилась.
— Тебе что-то надо делать с бесконечными извинениями, — заметил он по-доброму с усмешкой, — никуда не годится.
Я стыдливо отвела глаза, проникаясь проблемой, и еле сдерживала себя, чтобы снова не извиниться.
— Ладно, на самом деле ты уже одной ногой в Ордене, — я расцвела на глазах, а Сириус поспешил подлить масло в огонь. — Но есть одно условие… — он сделал театральную паузу, рассуждая, а сможет ли его крёстная дочка выполнить это «страшное» задание.
— Не томи! — вскрикнула я под гложущим чувством ожидания.
— Ты изучала патронус в школе?
— Да-а.
— Звучит не очень-то уверенно, — Сириус нахмурился.
— В теории… — пояснила я. — На занятиях никогда не практиковали.
— Так пробуй, — он развёл руками, мол, сейчас мой выход.
Кивнув, я попыталась вспомнить всё, что знаю об этом заклинании, но кроме расплывчатого определения, зазубренного то ли на пятом, то ли на шестом курсе в голову ничего не приходило. В моём понимании, патронус — это что-то вроде телесного духа, вырывающегося в виде настоящей сущности, заключённой в теле, дабы защитить от дементоров или смеркутов.
— Экспекто патронум, — с выражением сказала я, и… ничего не произошло, — Экспекто патронум.
— Подожди, ты так Волан-де-Морта призовёшь, — остановил мои пробные попытки Сириус.
Он начал расхаживать из стороны в сторону, небрежно играя со своей палочкой как с указкой, вживаясь в роль учителя.
— Соберись, закрой глаза, — начал он пояснять тонкости, — подумай о каком-нибудь счастливом моменте в твоей жизни и вылей его через палочку.
Я закрыла глаза и постаралась сделать всё, как он сказал, но снова… ничего.
— О чём ты подумала? — скептично поинтересовался Сириус.
— О том моменте, когда ты сказал, что тебя послал Дамблдор, — честно призналась я.
— Это юношеский максимализм в пятой точке заиграл, а не счастье, — он закатил глаза, скрестив руки на груди.
Нервно вздохнув, я сменила воспоминание и снова произнесла слова, но, как и в прошлые разы, моя попытка потерпела крах.
— Ну, что сейчас ты загадала? — уже порядком разочаровавшись в мои волшебных способностях, спросил Сириус.
— Я вспомнила, как в первый раз увидела брата, — досада от неудачи проникла в мой голос.
— Ты была счастлива узнать о брате? — Сириус расхохотался, а я уже пожалела о своём решении вступить в Орден Феникса. — Какое-то у тебя неправильное представление о счастье.
Я в конец поникла духом, а крёстный подошёл ко мне и, положив руки на мои плечи, попытался выудить из моего сознания «нормальное» воспоминание:
— Оно не обязательно должно быть «свежим», может, что-то из детства, — голос Сириуса звучал непривычно мягко, а серые стальные глаза горели искренним желанием помочь. — Давай, Амелия! Не разочаровывай своего дядюшку.
Проникшись его воодушевлением, я снова закрыла глаза и вспомнила, пожалуй, самый яркий момент в своей жизни: первый день в Хогвартсе.
В детстве я много расспрашивала родителей о волшебной школе, но словесные рассказы и в сравнение не шли с тем, что я увидела. Я вспомнила, как плыла на лодке вместе с такими же как я одиннадцатилетними юными волшебниками в осеннюю ночь, а вдали из-за тумана виднелся огромный чародейский замок; как впервые ступила на порог Хогвартса, и как всё было в новинку: от говорящих картин до призраков, пролетающих сквозь стены или внезапно выныривающих из-под длинного стола, ломящегося под различными лакомствами и вкусностями. Вспомнила, как в первый раз села в Хогвартс-экспресс, вагоны которого тянул блестящий алый паровоз, и как рукоплескал гриффиндорский стол, приветствуя новоиспеченного студента.
Из моей палочки вырвались лучи света, материализовавшиеся в кого-то напоминающего хорька. Через пару мгновений стало понятно, что это — белоснежная ласка, которая скакала по всей комнате, освещая собой каждый мрачный уголок.
— Теперь я знаю, за кем будет гоняться мой пёс, — проговорил Сириус с одобрением, а я как заворожённая не могла отвести взгляд от резвившегося зверька.
— Попробуй передать послание… этим, — он кивнул головой в сторону стены, за которой шло «заседание» Ордена.
— Как? — спросила я, палочкой управляя траекторией движения своего патронуса.
— Подумай, что хочешь донести, проговори и направь патронус туда палочкой, — пояснил Сириус, а потом, будто придумав что-то, наколдовал листок бумаги. — Вот, передай это.
— «Внимание Орден!» — начала читать его послание я. — «Важная информация… Лимонные дольки закончились», — прочитав последние строки, я гневно посмотрела на улыбающегося Сириуса, а белая ласка нырнула сквозь дверь.
Я рванула за своим патронусом, надеясь, что где-то напортачила, и «важная» информация, придуманная моим разгильдяем-дядюшкой, не дойдёт до адресатов.
Ворвавшись в столовую, где восседали почти все члены Ордена Феникса, я увидела свою ласку, которая уже произнесла моим голосом послание и туманом растворилась. Отец покраснел и сполз со своего стула, еле сдерживая смех, мать, прикрывая пунцовые щёки, схватилась за голову, а Дамблдор, сидевший до этого во главе стола, привстал в недоумении, и его взгляд шокированно заскользил то по мне, то по подоспевшему Блэку, который, согнувшись, ухохатывался во всю от смеха.
Я растерянно опустила взгляд, найдя свои чёрные туфли очень занимательными; мои щёки пылали настоящим пожаром.
— И вправду очень важная информация, — наконец изрёк свой вердикт профессор и опустился обратно на стул, ударив кулаком по столу. — Вопиющий случай!
Когда я уже приготовилась выслушивать нравоучения, всей душой желая вместо этого провалиться сквозь землю от стыда, волшебник с улыбкой ответил:
— Нужно будет подарить вам ещё коробку.
Я ошеломлённо уставилась на профессора, не понимая толком ничего из происходящего вокруг, а Дамблдор, наблюдая за мной одобрительным взглядом из-под своих очков-полумесяцев, продолжил:
— Только сильным и опытным волшебникам под силу вызвать чары патронуса, — начал он, а от пережитого стресса у меня закружилась голова, отказываясь воспринимать похвалу, — и уж тем более передать послание. Полагаю, Вы и Вашего крёстного одолели в бою?
— Она воспользовалась моей секундной слабостью и вырубила меня! — отдышавшись от приступа смеха, заявил Сириус, подмигнув мне так, чтобы никто кроме нас об этом не узнал.
— Что ж, юная леди, — обратился ко мне Дамблдор, — пожалуй, Вы готовы вступить в наши ряды.
От наполнившего кровь адреналина я не могла вымолвить ни слова и осталась стоять столбом, оглядывая членов Ордена Феникса, приветствующих кроткими кивками нового члена их дружной команды. Профессор как всегда радушно улыбался, Сириус похлопал меня по спине, оказывая поддержку, а вот родители явно не были рады, хоть и старались напустить на лица одобрение.
— Полагаю, Вам будет интересно узнать детали вашего первого задания, — предположил Дамблдор.
Я часто закивала, искренне надеясь, что всё это мне не снится. Я столько мечтала о вступлении в Орден, и теперь наконец занимавшие мою голову мысли воплотились, став реальностью.
— Что же Вы стоите, как под «петрификусом», — подгадав удачный момент, пошутил профессор, и по столовой, превратившейся в заседательный кабинет, прокатились сдавленные смешки, — садитесь, пожалуйста.
Сириус подтолкнул меня вперёд, выводя из немого шока. Когда мы с дядей заняли свободные места, профессор прокашлялся и спросил:
— Так вот, о чём это я?
— В-вы собирались поведать о моём первом з-задании, — заикаясь, напомнила я.
— Ах, да, — воодушевился профессор. — Первая миссия — это всегда так волнительно! Вот я помню свою первую…
— Кхм, — как бы «невзначай» толкнул локтем директора мужчина, которого я прежде лично никогда не видела, но о подвигах которого была наслышана, — сейчас никому нет дела, что ты там делал полвека назад, Дамблдор.
Ледяной тон этого человека заставил меня съёжиться на месте как крохотного зверька. Аластор Грюм — мужчина средних лет со светлыми волосами, жёстким лицом и не менее стальным характером. Карие глаза из-под грозно нахмуренных бровей зацепились за мои, и меня окатило новой ледяной волной оцепенения.
Грюм, наряду с Дамблдором, был чрезвычайно сильным волшебником и, к тому же, замечательным мракоборецем. Большая часть Пожирателей, которых Ордену удалось поймать, была заслуга Грюма. Я знала не так много мракоборцев, но если бы у меня спросили, на кого стоит равняться — я бы не помедлила с ответом.
— Извините меня, я снова отвлёкся, — попросил прощения за свою рассеянность Дамблдор, хотя лично я бы не отказалась узнать побольше о своём директоре. — Итак, как вы все знаете, Волан-де-Морт собирает всё больше и больше сторонников, а теперь он и вовсе вербует учеников Хогвартса. Амелия, тебе спецзадание. По возвращении в школу приглядись: возможно, кто-то из твоих знакомых или даже друзей уже находится под влиянием тьмы, но действуй скрытно, не спугни их.
— Слышала, Амелия? Скрыт-но, — по слогам повторил Сириус. — Подходить к каждому ученику и спрашивать, пожиратель ли он, не нужно.
Я прожигающим взглядом уставилась на дядю, уже пожалев о нашем с ним «родстве», на что он лишь залился смехом.
— Сириус, — гневно обратился к другу мой отец, — твои шутки неуместны.
— Но, профессор, — сделав вид, что мне ни капли не обидны колкости дорогого дядюшки, я обратилась к Дамблдору, — учёба начнётся только через два с половиной месяца, что мне делать всё это время?
— Учиться, конечно же, — Альбус перевёл взгляд на нерадивого Блэка, улыбка которого сразу померкла, едва тот прознал, к чему клонит Дамблдор. — У Вас будет прекрасный учитель.
Сириус хотел было возразить, но Дамблдор встал, намереваясь закончить разговор:
— Прошу меня извинить. Дела не ждут, — произнеся эти слова, он кротко кивнул, прощаясь со всеми, и покинул территорию дома Блэков, что-то весело напевая себе под нос.
После ухода Дамблдора половина членов Ордена разошлась, а оставшиеся продолжили выстраивать стратегии против Пожирателей. У меня же осталось двоякое впечатление: с одной стороны, я была счастлива вступлению в Орден Феникса, но с другой, не покидало чувство, что меня где-то обманули. Я получила то, что и хотела, но… От меня будто отмахнулись.
— Чего ты кислая такая, как будто кислотных шипучек объелась? — плюхнувшись рядом со мной на стул, заметил моё «невеселое» состояние дядя.
— Оставь девушку, Сириус, хватит с неё на сегодня потрясений, — над головой раздался знакомый мягкий баритон, а я откинулась назад, осматривая снизу вверх подошедшего к нам мужчину.
Одет он был простенько, не броско и без особых изысков, короткие светло-каштановые волосы тронула седина, хоть ему не стукнуло пока и сорока, а голубые глаза искрились какой-то притягательной нежностью.
— Римус?! — я подорвалась со стула, крепко обнимая мужчину. — Когда ты вернулся?!
— Как видишь, только что, — он развёл руками, говоря и так очевидное.
— Смотрите-ка, мои любимые дядюшки в полном составе! — воодушевлённо вскрикнула я, а оба мужчины скривили лица в недовольные мины.
— Сколько раз я просил не называть нас так? — вмешался Сириус, высказывая общее недовольство.
— Тогда… «хвостатые»? — я заговорщически ухмыльнулась: пришла моя очередь над ними подтрунивать.
Мужчины переглянулись и хором произнесли:
— Сойдёмся на «дядюшках».
— Ну что, «дядюшки», снова моя дочь вам докучает? — подслушал наши тайные разговоры отец, подошедший к нам вместе с ещё одним человеком.
К низенькому полноватому Питеру Петтигрю я никогда не испытывала симпатию, возможно, потому, что мне не нравилась излишняя лесть, которая выливалась из его уст в избыточном количестве. Но отец, как и мои «дядюшки», считал его своим другом, и у меня не было поводов усомниться. Однако, я всё же держалась на расстоянии от «Хвостика», так ласково называемого мамой.
— Как твоя дочь может нам докучать? — удивился Сириус. — Она же ангел.
Блэк щёлкнул пальцами, и над моей головой появилось кольцевидное облако тумана, похожее на ангельский нимб.
— Всё твои шуточки, Сириус, — я развеяла рукой наколдованное заклинание, — ты выставил меня перед Дамблдором не в лучшем свете.
— Он просто давно блох не вычёсывал, — съязвил отец и залился смехом вместе с Римусом, а Питер лишь ухмыльнулся, — наколдуй ему стайку.
— А у тебя, я смотрю, давно рога не болели, — теперь расхохотался Сириус.
— Как дети малые, — вклинилась мама, услышав словесные перепалки завсегдатых друзей. — Идите, обсудите что-нибудь важное.
Она пренебрежительно разогнала мужчин, слетевшихся надо мной стаей волков, а потом устало присела на стул, тяжело вздыхая.
— А, по-моему, они весёлые, — выразила своё мнение я, заметив мамин неодобрительный взгляд, провожающий мужчин.
— Им надо повзрослеть, — она уставилась на меня зелёными глазами, в которых отражались нервные переживания. — Ну ладно, я не о них пришла говорить… В общем, мы с отцом гордимся тобой.
— Правда? — не поверила своим ушам я.
— Конечно, правда, — обиженным тоном проговорила мама. — Ты — наша дочь, просто мы за тебя переживаем.