***Воспоминания***
Свежевыпавший снег хрустел под пятью парами тёплых ботинок, холодный морозный ветер нещадно бил по не спрятанным одеждой участкам кожи, а в руках сразу ощущалось неприятное покалывание, стоило только вытащить их из карманов. Одним словом, зима выдалась самой заснеженной и холодной за всю мою сознательную жизнь. — Ты так трясёшься, словно мы не на праздник идём, а на похороны, — с усмешкой заметил темноволосый парень, стянув с меня шапку, от чего тепло, согревавшее мою полную раздумий голову, сразу улетучилось. — Это не ты проносишь контрабанду в школу, — возразила я и инстинктивно всунула руки в карманы, зачарованные заклятием незримого расширения, проверяя, а всё ли на месте. Но проверять было вовсе не нужно, так как каждый мой шаг сопровождался стеклянным позвякиванием бутылок. — И отдай мою шапку! — Посмотрите на неё, какие слова знает, — рассмеялась белокурая девушка, пряча порозовевший от морозной свежести нос под шарф, раскрашенный в красно-золотые цвета, оставляя на виду только голубые глаза, игриво следящие за всей нашей компанией, — признай, небось, и не такое вытворяла. — Сами сейчас всё понесёте, — обиделась я и стала намеренно громко топать ногами, гремя стеклянными бутылками, чтобы напомнить друзьям, кто здесь главный «преступник». — Да отдай ты ей шапку, Квиринус, — снисходительно попросил гриффиндорец, шедший всё время от Хогсмида чуть позади нас, так как места на расчищенной от снега дороге хватало лишь на троих, — сейчас все спалимся. Когтевранец разочарованно вздохнул и «любезно» натянул на меня шапку вплоть до глаз под одобрительный смех подруги. Их двоих всё это даже забавляло, а мне совершенно не нравилась идея пронести сливочное пиво в школу якобы на вечеринку. Замедлив шаг и поравнявшись дистанцией с шедшими позади нас рыжеволосым гриффиндорцем и светловолосой слизеринкой, видимо, самыми зрелыми и серьёзными в нашей сложившейся компании, оставшуюся дорогу я шла молча, ступая аккурат по оставляемым свежим следам друзей. На шестом году моего обучения по домам на зимние каникулы разъехалось намного больше студентов, чем обычно, несмотря на все уверения Дамблдора о предпринятых мерах безопасности. «Неприступнейшая и безопаснейшая» — отвечал на все многочисленные вопросы директор и, не желая слушать ничего более, красиво исчезал в закат. Однако многие родители воспринимали резкий строгий ответ с «тёмным» подтекстом и спешно забирали своих чад. Моё же семейство доверяло старому волшебнику целиком и полностью и потому запретило возвращаться. Даже Сириус поддержал их глупую идею по спасению моей задницы! «Они дело говорят! Будь умницей, но и про шалости не забывай…» — написал он в письме в ответ на мои мольбы повлиять на родителей. В итоге, под таким «двусторонним» напором пришлось сдаться. Школа опустела: во время пирования не стоял суетливый гул в Большом зале, никто не играл в просторном дворе, не слышно было со стороны спален мальчиков их вечного храпа, мешающего спать, что было, пожалуй, единственным плюсом в сложившейся ситуации. Да и вообще, считай себя счастливчиком, если встретил хоть кого-нибудь в коридоре. Студентов, оставшихся в Хогвартсе, можно было пересчитать по пальцам. Кажется, пуффендуйцев было всего восемь. Восемь! Из сотни! Но оставшиеся «крепыши», которых по каким-либо причинам не забрали, времени даром не теряли и, заблаговременно сговорившись, попросили Дамблдора об «услуге» — устроить небольшое празднество Рождества в одной из гостиных факультетов. Конечно, выбор пал на нашу, гриффиндорскую, так как идейные генераторы были именно мы. — Молодые люди! — прозвучал строгий голос за спинами, когда наша пятёрка «удачно» прошмыгнула в школу и уже направлялась в сторону гриффиндорской башни. Ботинки словно приклеились к полу, и мы все как один застыли на месте, не решаясь даже пошевелиться, а приближающееся цоканье каблучков по каменному полу, казалось, медленно отсчитывало время до казни. — Следует повернуться к собеседнику лицом, когда с вами разговаривают. Прижав в кармане дурацкие бутылки к себе, я медленно развернулась, а за мной и мои приятели — Билл, Рита, Мэри и Квиринус. Преграждая дальнейший путь, перед нами оказался не кто иной, как декан моего факультета, профессор МакГонагалл. Женщина с присущей ей оценивающей строгостью оглядела нашу компанию и, уперев руки в боки, грозно изрекла: — Где вы были? Смахнув с себя снег, слившийся цветом с белокурыми волосами, первой обрела дар речи Рита: — В Хогсмиде, профессор, — проговорила она быстро, без запинки, словно заранее заучила текст, — мы закупались в «Сладком королевстве» к предстоящему празднику. Мы и про Вас не забыли, — она мило улыбнулась и толкнула в бок гриффиндорца, нёсшего, как и когтевранец, пакеты из магазина сладостей. Билл спешно выудил из пакета яркую коробочку с прозрачной стенкой, из-за которой виднелась красивая пряничная ёлочка, покрытая и расписанная разноцветной шоколадной глазурью. — С Рождеством, профессор! — добродушно проговорил парень, протягивая символичный презент. МакГонагалл смутилась и поначалу раздумывала, принимать или не принимать подарок, но всё-таки решилась: — Благодарю, — нахмурилась она, — но поблажек никаких не ждите. — Что Вы, что Вы, профессор, — залепетала Рита, удивлённая скепсисом женщины, — мы же от чистого сердца! — Ох, ну всё, ступайте, — смущённо выпроваживала женщина, как будто не она сама нас только что остановила. Послышались облегчённые вздохи, но моя кара только начиналась: — А Вы, мисс Поттер, задержитесь, — попросила МакГонагалл и, обращаясь к моим приятелям, дополнила, — идите, она вас догонит. Ребята бросили в мою сторону извиняющиеся взгляды и ретировались со скоростью света, а у меня сердце в пятки ушло, пока профессор молча провожала моих товарищей взглядом. — Я надеюсь на Вас, — наконец нарушила убивающую мои нервные клетки тишину МакГонагалл. — Всё пройдёт без глупостей, верно? И мне стало так жутко стыдно за саму себя… Мало того, что нарушаю установленные школой правила, так ещё и обманываю любимого преподавателя, который стал уже чуть ли не частью моей семьи. И горько, и тошно, и противно становилось на душе от осознания этого факта. Я готова была прямо в сию же секунду сдаться и выложить эти дурацкие бутылки, которые меня заставили пронести в школу. Я не боялась даже наказания, которое могла бы понести за свою необычайную глупость, что повелась на поводу у друзей… Но до абсурдного страшно было увидеть разочарование в строгих глазах МакГонагалл, которым женщина обязательно бы меня «наградила», прознав о вопиющей, но слегка детской шалости. — Извините, профессор, не могли бы Вы помочь мне разобраться с одним заклинанием для ЖАБА? — словно из ниоткуда рядом с нами возник слизеринец, чьё внезапное появление выбило из колеи не только меня. МакГонагалл скривила губы, поражаясь настырному тону парня, но всё-таки преподавательский долг вышел на первый план, особенно при упоминании важного экзамена: — В общем, Вы поняли мои опасения… И не обижайте первокурсников, — одарив меня многозначительным взглядом, подвела итог женщина и перевела своё внимание на моего «спасителя». — Теперь с Вами… Пользуясь благоприятным для бегства моментом и стараясь не вызывать особых подозрений, я отдалилась на безопасное расстояние и прижалась спиной к стене, успокаивая колотившееся в бешеном темпе сердце. А я ведь почти сдалась, почти раскрыла все карты, была на волосок от ужасной смерти и кары небесной, если бы не… — Всё в порядке? — Идите к чёрту! — считая, что это мои блудные друзья, злостно выпалила я и подняла взгляд, гуляющий до этого по полу. — Ой, извини, я думала это… Ай, уж не важно. Северус приподнял одну бровь в недоумении, ожидая подробностей. — Ты не представляешь, как я тебе благодарна! — вскрикнула я от переполнявших меня эмоций, но сразу же одёрнула себя, озираясь по сторонам в поисках профессора. — Представляю, — выдохнул он. — У тебя было такое мученическое выражение лица, что… — задумавшись, он осёкся на полуслове, оставив мысль незавершённой. — В любом случае, спасибо! — улыбнулась я, а в голове сверкнула идея, как отблагодарить парня за мою чудом спасённую задницу. — Как вы проведёте Рождество? — Мы? — удивился он. — Ну… Слизерин. Парень глянул на меня так, словно я задала безумно глупый вопрос. Наверное, это моя суперспособность — мастерски задавать наитупейшие вопросы и притягивать неприятности на свою пятую точку как магнит. — Хочешь отпраздновать с нами? — предложила я, так и не дождавшись ответа. — С вами? — нахмурился Северус. — Ты так и будешь повторять за мной? — Нет. — Что нет? — Не хочу, — односложно ответил Северус и рванул от меня прочь. В попытке догнать его я «понеслась» следом так спешно, насколько позволяла ситуация… и мои вещицы в карманах… Наверное, со стороны я была похожа на подстреленную лошадь, прихрамывающую и еле перебирающую свои копыта. — Там тоже будут ребята из Слизерина… — начала я раскрывать подробности намеченного мероприятия, кое-как сравнивая его размеренный быстрый шаг со своим мельтешением и попутно вспоминая слова Мэри, что, как минимум пять слизеринцев удостоят нас такой чести, как их присутствие, но Северус резко остановился, одарив меня своим коронным презрительным взглядом, что порядком поубавило мой жизнерадостный пыл, — если ты переживаешь, что будешь один… — Я же ясно дал понять, что не желаю участвовать в мероприятии столь сомнительного содержания, — обращаясь ко мне свысока, словно снисходя с небес на землю и не менее надменно относясь ко мне как к последнему сброду, проговорил он и скрестил руки на груди, как бы упрекая меня в моей недальновидности. Я хотела возразить на счёт «сомнительного» характера нашего праздника, но, вспомнив, какими запретными «товарами» наполнена моя куртка и какими ухищрениями они пронесены, желание дерзить в миг улетучилось. Вместо этого под пристальным взглядом хмурых чёрных глаз, я засунула руку в карман практически по локоть и, нащупав заветные предметы, протянула парню: — Вот, возьми, — пролепетала я, насильно всовывая Северусу несколько красно-белых карамельных тростей. — Счастливого Рождества! — напустив доброжелательную улыбку на лицо, бросила я и поспешила в гриффиндорские покои. Пожалуй, стоило бы уже смириться, что только при одном моём виде Северус сразу же превращался в хмурого злыдня, будто я — неиссякаемый источник его угрюмого настроения. Но почему-то я всё равно пыталась пробиться через его суровую маску безразличия. Может, потому что брала обида, что он неосновательно проявлял ко мне недоверие, может, привыкла к тому, что рано или поздно люди, с которыми я тесно общалась, всё-таки раскрывались во всей красоте души… Но этот «фрукт» ни при каких обстоятельствах не желал сбрасывать свои колючки… Наконец я добралась до гриффиндорской башни, естественно, не без приключений. Проклятые лестницы снова передвинулись, пришлось искать другой путь, чтобы подняться. А я ведь почти привыкла к прошлому маршруту! Два раза налево и один раз вправо, и снова два раза налево, а теперь… Эх. — Карамельные трости, — назвала я придуманный специально для Рождества пароль, представ перед портретом Полной Дамы, которая сегодня облачилась в парадный праздничный наряд. Женщина как-то странно захихикала, прикрывая полными руками розовые щёки, видимо, уже успела «принять» немного вина, но всё же пропустила меня внутрь. Сладкий запах конфет и других кондитерских изделий ударил в нос, как только я миновала недлинный коридор и вошла в гостиную Гриффиндора, в которой уже собралась добрая половина всех приглашённых на празднество. Бурлящая полным ходом подготовка в момент стихла, а ребята, словно по команде, подняли головы и устремили многозначительные взгляды на мою персону. — Пятьдесят, — напустив страдальческий вид, выдавила я и опустила взгляд в пол, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Кто-то разочарованно поник головой, кто-то панически заохал, кто-то недовольно фыркнул, а кто-то даже запричитал о самом «жестоком» наказании, которое только можно было придумать за эту маленькую шалость. — Пятьдесят… — повторила я, раскрывая карты, — пятьдесят шоколадных лягушек вы должны мне за мои труды! — победно выкрикнула я и принялась вынимать из карманов бутылки, ставя по одной на низенький кофейный стол, заполненный рождественской едой. На секунду студенты замерли в непонимании, но, увидев заветные напитки, расслабились и заулыбались, радуясь, что всё прошло как по маслу… Шалость удалась. — Театральный кружок закрылся, а актёры остались, — с усмешкой заметил Квиринус, подошедший ко мне вместе с так называемыми «друзьями». — Вы. Меня. Бросили! — делая театральные паузы, возмутилась я, а Билл тем временем помог мне снять куртку, сопровождая свои джентльменские порывы привычными ему молчанием и серьезностью. — Не бросили, а тактично отступили, — захохотала Рита, приугрожая указательным пальчиком. Я перевела взгляд на Мэри, безуспешно ища поддержку в серых глазах. Девушка, в принципе, была вся в сером: начиная с мышиных волос и заканчивая неброской одеждой. Но она, пожалуй, являлась одной из немногих слизеринцев, у кого слава и величие не затуманили взор. — Всё же разрешилось нормально, — потрепав свои рыжие волосы, заметил Билл и с подозревающим прищуром устремил на меня хмурый взгляд голубых глаз. — Кстати, как? — Что значит «как»? — в недоумении спросила я и плюхнулась на свободное кресло, а друзья обступили меня плотным полукругом, выпытывая правду. — Думаете, я не способна выпутаться самостоятельно? — Ты? — хором переспросили они и заговорщически переглянулись. — Нет. — Как-то даже обидно… — насупилась я, всем своим видом показывая «масштабы» задетых чувств. Рита напыщенно вздохнула и вытолкала парней подальше, затем усадила Мэри на подлокотник, а потом и сама уселась по другую сторону, потеснив мою обиженную персону: — Ладно тебе, мы же шутим, — усмехнулась она, толкнув меня в бок локоточком, от чего я пуще прежнего скукожилась на месте. — Снейп, — прорычала я, уперевшись взглядом в левую ножку столика, показавшуюся очень занимательным предметом. — Снейп оказался кстати, если вам интересно, конечно. Мэри взвизгнула и нахмурилась, а Рита сделала вид, словно её это не удивило: — Понятно, — протянула она с толикой игривости в голубых глазах и мечтательно, даже восхищённо, подняла взгляд. — Что «понятно»? — Неплохого ты зверька приручила, — шёпотом высказала она, на что получила ошеломлённые взгляды, а мою обиду как рукой сняло. — И вот не надо так пялиться, как будто не понимаете, что происходит. — Ты вообще думаешь, прежде чем говорить подобные вещи?! — оскорбилась я и заёрзала на месте, словно мягкая обивка кресла в миг наполнилась иголками, а щёки почему-то предательски запылали красным пламенем. — Знаешь, дорогая, — приторно-сладко проговорила Рита и стала перебирать пальчиками мои волосы, — когда парень помогает тебе безвозмездно, это не значит, что у него широкая душа. Особенно слизеринец. Я резко отстранилась, словно меня ошпарило кипятком, а Рита захохотала с моей реакции. — Ты бросила камень и в мой огород, — тихо заметила Мэри, гневно нахмурив брови. — Что за дурацкие предрассудки?! — вскрикнула я так громко и неожиданно для себя самой, что на нас начали оборачиваться другие студенты. — Я знаю, что Слизерин никогда не славился честностью в своих действиях, не в обиду Мэри, — продолжила я уже тише, положив руку ей на плечо, когда студенты перестали глазеть на нас, — но это же не значит, что всех теперь нужно записывать в изгоев. Да это то же самое, что определять мастерство волшебника по чистоте крови! Рита громко ахнула, потирая пальчиками переносицу, а Мэри, похоже, была довольна моим пылким монологом, хоть и казалась расстроенной и немного задумчивой. — Бесполезно, — гриффиндорка вздохнула, затем засеменила в направлении столиков с едой, куда уже выставили бокалы с пивом, замаскировав их под имбирный лимонад, и, взяв один стакан, выпила залпом до дна под подначивающие возгласы других ребят. Мы с Мэри недоуменно переглянулись, рассуждая каждая о своём, но в серых глазах девушки то и дело мелькали еле уловимые тоска и горечь. — Подарки! — хором завопили мальчики-первокурсники, разбирая появившиеся под ёлкой яркие коробки с повязанными лентами. — Подарки! Студенты столпились у раскинувшего могучие ветви дерева, толкаясь, пихаясь и пытаясь выудить адресованные коробочки себе. С насмешливой улыбкой на губах я наблюдала за образовавшимся столпотворением, а праздничная радость потихоньку наполняла теплотой. На колени небрежно упал прямоугольный серебристый свёрток, тяжёлый, большой и увесистый. — Что это? — поднимая взгляд на подступившего сзади когтевранца, удивилась я. — А сама как думаешь? — усмехнулся Квиринус и указал взглядом на пакет. — Открой. Потянув за красную ленточку, я развязала аккуратный бантик и развернула обёрточную бумагу, которая легко поддалась с глухим шелестением. Когда открылось название книги, новенькой и нетронутой, мои брови медленно поползли вверх. Профессор Флитвик ещё несколько месяцев назад посоветовал «В поисках квинтэссенции» для внеклассного чтения, чтобы получше разобраться в заклинаниях и отточить уже имеющиеся навыки. Но почему-то эта книга пользовалась большим спросом: в школьной библиотеке все экземпляры разобрали ещё в начале года, а «Флориш и Блоттс» обещал поставку не раньше, чем после Нового Года. Поэтому я и не надеялась получить её раньше. — Спасибо, спасибо, спасибо! — запищала я от радости и, подскочив с кресла, чмокнула в щёку темноволосого юношу. И тут же сверкнула яркая вспышка и послышался короткий щелчок. Я покраснела и отпрянула от парня, замечая белокурую подругу, в руках которой блестел фотоаппарат новейшей модели. — Мне определённо понравился твой подарок, — хохотнула Рита, тряся получившимся снимком перед собой, а затем протянула его мне. Колдография в точности повторяла только что прошедший момент: счастливая я цикл за циклом целую в щёку опешившего юношу…***
— Что ты наделала?! — возмущался мужчина, пока я безуспешно пыталась продрать слипшиеся от усталости веки. — Я… что? — не понимала я, осматриваясь на всякий случай. Я лежала на диване всё в той же крохотной гостиной, только «немного» усовершенствованной. Дневная работа, затеянная из-за моего долгого бездействия, была проделана на «отлично». Деревянный пол отмыт чисто-начисто, что даже отражался свет от расставленных повсюду баночек с волшебным огнём. И книги на полках тоже обрели лёгкий блеск, такой, что если провести по ним белыми перчатками, ни единой пылинки на них не останется. Свечки на старинной люстре также были заменены на новые и пылали, казалось, с новой силой. Я даже гордилась собой, пока не пересеклась с рассвирепевшим взглядом чёрных глаз. Северус взмахом руки затушил весь волшебный огонь, оставив нетронутыми всего лишь несколько свечей, отчего убранство гостиной снова погрузилось в полумрак. А я зажигала всё это два с половиной часа! Попробовал бы он уместить пламя в крохотную банку так, чтобы оно не вырывалось и не горело костром! — Ты даже магией не пользовалась! — взревел мужчина, раздувая большие ноздри и багровея лицом. — Ты оставил меня одну на весь день! Что ещё мне нужно было делать?! — Я же просил: не делать глупостей! Ты и с этим простым заданием не смогла справиться! — выдавил он, а меня уже пробирала злоба. — Держать свой дом в чистоте, по-твоему, это глупость?! — рассержено спросила я, с сожалением наблюдая за тонкими струйками дымка, поднимавшимся ввысь от затушенных свечей. — Или я пропустила момент, когда в моду на домашних питомцев вошли пауки и тараканы? У Северуса, кажется, задёргался глаз, или это просто подрагивающее пламя от оставшихся свечей… Во всяком случае, он точно прикусил губу, наверное, чтобы не облить меня оскорблениями. — Это должно было быть твоё убежище… на первое время, — сказал он и устало упал в кресло, пытаясь сменить повышенные тона разговора на более нейтральные. — Если кто-то заявился бы сюда, у тебя был бы крохотный, но всё-таки шанс выжить. — У меня есть все шансы выжить, если ты не сдал меня Волан-де-Морту! — я вскочила с места и принялась расхаживать по крохотной гостиной из стороны в сторону, стараясь избегать любой зрительный контакт. Не знаю, чего я испугалась больше: неудачно подобранных слов или своей решительности произнесения этого громкого заявления. Мужчина долго молчал, столь невыносимо долго, что образовавшаяся тишина стучала по вискам и нагнетала без того напряжённую обстановку. — Мне кажется, юная леди, — начал он притворно-вежливо, при этом грозно хмуря брови, — Вы забываете, чьим радушным гостеприимством в данный момент пользуетесь. — Ох, ну простите, мистер Пожиратель, — мгновенно вспыхнула я, остановившись лицом к нему, и наконец набралась смелости заглянуть в иссиня-чёрные глаза, — что разрушила Ваши планы по захвату мира своим неожиданным визитом! Дыхание участилось в два раза, словно я бежала без остановки несколько километров, а Северус медленно и с полным невозмутимости лицом поднялся с кресла и, сделав один большой шаг, навис надо мной как хищник над загнанной добычей. Он оказался намного выше, чем запечатлелся в моей памяти с нашей последней встречи: моя макушка едва доставала до его угловатого подбородка. И когда он только успел так вымахать? Ах, да, верно… За восемнадцать лет уж точно подрос. — Невероятно вежлива и учтива, — проговорил мужчина, скользя презрительным взглядом по моему лицу, — ровно как и твой непутёвый братец. — Не смей даже заикаться плохо о моём брате, — Северус скривился и открыл рот, чтобы вставить очередную колкость, но вынужден был дальше слушать мои передразнивания. — Мне кажется, мистер Пожиратель, Вы забываете, кто перед Вами стоит… Не утруждайтесь, я Вам напомню. Я снова принялась измерять гостиную шагами: — Меня зовут Амелия. Амелия Поттер. Ваш хозяин убил всю мою семью. И всё моё естество кричит, требует мести. — Так делай, — сказал он с усмешкой, снова возвращаясь в кресло, так непринуждённо и уверенно, будто уже тысячи раз угрожали покончить с ним в его же гостиной. — Делай, что должно. Северус уселся в кресло, расправил свой дорожный плащ и, поставив локоть на подлокотник, со скучающим видом продолжил наблюдать. Он заведомо знал, что я не посмею занести палочку, как когда-то занесли над моей семьёй, и блефовал, словно играя в дешёвую карточную игру. — Палочка имеется? Или свою одолжить? — продолжил он подначивать, теперь в открытую проявляя насмешку. Я вынула из рукава волшебную палочку: свою, купленную в магазине у Олливандера, грабовую, с сердцевиной из пера феникса. Вторая — украденная домашним эльфом, стала запасной. Покрутила в руках, как будто в первый раз. Бросила ещё один взгляд на Северуса. — Убью тебя, — сказала я еле слышно, что мужчина, кажется, даже придвинулся ближе. — И чем я буду лучше Него?