***
— А я Вам повторяю, что пока нет никаких поводов для беспокойства. И перестаньте мутить воду. Если и преподаватели будут поддаваться панике, что уж говорить об учениках. Дамблдор держался молодцом, несмотря на окруживших его преподавателей, перепуганных и ошалелых. Они наперебой задавали вопросы, то и дело перебивая друг друга, словно этот пустой трёп мог хоть как-то помочь расследованию. — Это же Блэк, Дамблдор! — пропищал профессор Флитвик, стоявший на высокой подставке, чтобы его ненароком никто не задавил. — Неизвестно, чего от него можно ожидать! — Да-да, — подхватила профессор Стебль, — он явно не просто так сбежал. Наверняка он попытается закончить начатое… — Я всё сказал! — грохотом прогремел голос Дамблдора: даже у самых могущественных волшебников иногда сдавали нервы. — Хогвартс безопасен, а дополнительные меры уже в пути. Если вы так обеспокоены продвижением расследования, можете напрямую обратиться в Министерство и предложить свою помощь. Но было бы намного уместнее с вашей стороны оставить поимку Блэка мракоборцам, смыслящим в этих делах куда больше вашего. А теперь, пожалуйста, вернитесь к своим обязанностям: скоро прибудут ученики, и им потребуются не охваченные паникой волшебники, а рассудительные дисциплинированные профессора. Никто не нашёлся, чтобы возразить. Преподаватели толпой хлынули к выходу из кабинета директора, недовольно перешёптываясь между собой. Я стоял в стороне, облокотившись о камин, ждал, пока негодующие рассосутся, и надеялся обменяться парой слов с директором. — Профессор Снейп, если Вас не затруднит, задержитесь, пожалуйста, на пару минут, — устало вздохнув, попросил Дамблдор, и я слегка расслабился, что он сам попросил остаться, и мне не пришлось навязываться. Когда последняя остроконечная шляпа скрылась за дверью, выдержав безопасную паузу, я решил высказаться: — Вы и вправду считаете, что Блэк не сунется сюда? И хотя половина из всего сказанного сегодня по большей части всего лишь панический бред, в чём-то они правы: Блэк обязательно захочет продолжить начатое. — Северус, — директор удивлённо вскинул брови, — и Вы туда же? Сколько же мне ещё повторять, что эта тема должна закрыться? Блэк не такой безумец, каким его считают, и вряд ли он сунется в замок, пока его охраняют дементоры. — Как они позволили ему сбежать, так и позволят пробраться в замок! — вспыхнул я. — И с каких пор Вы доверяете дементорам? Уж не Вам ли знать, кому они служили и к кому сразу же побегут, как только… — Это не моя прихоть, Северус, — строго пресёк директор мои попытки упрекнуть его в нецелесообразности действий. — Это вынужденная мера безопасности. К тому же, родителям детей будет спокойнее, зная, что замок круглосуточно охраняется. И я попросил Вас остаться не для того, чтобы снова выслушивать россказни про беглого преступника. У меня к Вам просьба… — Просьба? — повторил я, и гнев на мгновение улетучился; я даже распрямился, невольно загордившись, что просьба именно ко мне, а не к кому-либо другому. Новых лиц среди педагогического состава я не обнаружил, и потому в мыслях вспыхнула надежда, что сейчас директор предложит мне должность, о которой я грезил ещё с первого года своей работы в Хогвартсе. Преподаватель защиты от Тёмных искусств… Профессор Снейп… Эти два почётных звания, к моему превеликому сожалению, никогда не стояли в один ряд. — Вы сможете приготовить это зелье? — спросил Дамблдор, протянув мне пергаментный лист, исписанный крючковатым почерком. «Зелье?» — подумал я, принимая бумагу. — «Естественно, ты же всего-навсего зельевар, какая к тебе ещё может быть просьба». — «Волчье противоядие»? — прочёл вслух я, а несбыточность всего-навсего единственной мечты хорошенько размахнулась и ударила кулаком по лицу. — Вы пригласили преподавать в Хогвартс оборотня?! — Вы очень наблюдательны, — проговорил Дамблдор с язвенными нотами в голосе. — Но раз уж Вы сами до этого дошли: да. Я пригласил преподавателя с небольшим изъяном. — С изъяном? Изъяном?! — вспылил я, ещё пуще распаляясь гневом. — По-вашему, шерсть, когти и хвост — это «небольшой изъян»?! — Не преувеличивайте, Северус. Болезнь не так страшна, как о ней говорят, тем более, не так давно появилось противоядие! — восторженно утвердил он. У меня создалось впечатление, что директора только забавляли происходящие сложности… Блэк, дементоры, а теперь ещё и оборотень в рабочем составе. — Так Вы посодействуете в… Мысль, внезапно забравшаяся в голову, заставила меня перебить директора: — Вы пригласили Люпина? — Дамблдор изменился в лице: весь восторг сошёл на нет, осталась лишь серая задумчивость. — Вы пригласили работать человека, который, вероятнее всего, помог удрать Блэку из Азкабана?! — Я смотрю, Вы очень хорошо изучили всю подноготную окружения Поттеров, — с улыбкой заметил Дамблдор, и я, подозрительно скосившись на директора, начал сомневаться в его умственном здравии, — не пропустив ни единой детали. — Они убили их! — снова вспыхнул я, искренне не понимая, как Дамблдор может быть таким безразличным. — И убьют мальчика, как только выдастся такая возможность! Старик устало вздохнул и покачал головой: — Люпин больше нашего хочет поймать Блэка. К тому же, у нас, возможно, появился ещё один союзник для защиты мальчика. И пока Гарри будет в Хогвартсе, под надзором преподавателей, я уверен, ему ничто не грозит, — Дамблдор строго осмотрел меня из-под очков-полумесяцев, прямо намекая, что терпеть препирательства он больше не намерен. — Вы согласны помочь Люпину с его болезнью? В конце концов, в Хогвартсе имеется всего один-единственный зельевар, способный приготовить столь сложное зелье. Старик всегда знал на какие рычажки надавить, и сейчас не обошлось без его «особого» давления. Я повернулся к камину, вглядываясь в подрагивающее пламя. Показалось, что даже огонь надо мной противно насмехался, тихо перешёптываясь и пластично извиваясь, словно танцуя победный танец. Зельевар. Клеймо, прочно выжженное на моём лбу. Ни свести, ни прикрыться. Зельевар. Вечная должность, вечное проклятье. Зельевар. Имя, ставшее для меня нарицательным. — Ладно, раз уж больше вариантов нет… — скрепя сердце согласился я, не видя других путей разрешения возникшего вопроса. В просторное, вырезанное на всю стену окно влетела сова и уселась на письменный стол прямо перед директором. Дамблдор отвязал пергаментный свиток от лапы и, развернув его, вчитался в написанное, не выказывая эмоций; птица в этот же миг улетела. — Гарри Поттер потерял сознание в поезде во время обыска состава дементорами, — уведомил Дамблдор, напряжённо скатывая бумажку в маленький шарик. — Профессор Люпин прибегнул к чарам Патронуса, чтобы прогнать стража. От слов «профессор Люпин» меня будто полоснуло ножом. Так он уже «профессор»? И к чему тогда был весь этот цирк?! Какой смысл было спрашивать моего разрешения помогать ему, если старик уже всё продумал до мелочей?! В кабинет снова влетела сова, уже другая, с более тёмным оперением, чем у предыдущей, и разместилась всё там же, перед Дамблдором. — Северус, если Вас не затруднит, известите Минерву, что её студент, возможно, болен, — вчитываясь в новую записку, спокойно проговорил Дамблдор, хотя его кустистые брови всё ближе сдвигались к переносице с каждым прочитанным словом. — Что там, директор? — не совладав с любопытством, спросил я. Записка в руках Дамблдора в тот же момент вспыхнула, и только крошащийся в воздухе пепел напоминал о её существовании. Старик плавно перевёл взгляд на меня: всякая напряжённость улетучилась с его старческого лица. — Ничего важного, — проговорил он с улыбкой, смахнув пепел с мантии, поднялся с кресла и осторожно снял с полки Распределяющую Шляпу. Та недовольно всхрапнула и что-то забубнила своим тканевым ртом. — Пожалуйста, известите Минерву и передайте ей это. Распределение новоприбывших учеников никто не отменял. Он отдал мне Шляпу и бесцеремонно выдворил из кабинета. Стоя на движущихся ступенях и направляясь в Большой Зал, я не переставая думал, какой шальной ветер должен свистеть в голове у человека, чтобы самолично открыть двери Хогвартса преступникам. И даже если предположить, что Люпин не был замешан в массовом убийстве маглов, а также семьи Поттеров, это ни в какой степени не отменяло его вины. Он не приложил ни малейшего усилия, не напряг ни единого мускула — не сделал ровным счётом ничего, чтобы помочь. Куда он испарился? В какой вшивой дыре он затаился, когда Дамблдор искал соратников? Почему за столько лет ни разу не поинтересовался состоянием мальчишки? — А-а-а, Северус, спасибо, что принесли Шляпу. Я совсем замоталась со всеми этими событиями, — удручённо проговорила МакГонагалл, принимая Шляпу у меня из рук. — Поттер, — бросил я слово, которое на протяжении последних лет из моих уст стало вылетать как ругательство, — грохнулся в обморок на пути сюда. МакГонагалл испуганно приложила руку ко рту; знамёна школы, которые она развешивала по стенам, перепутались: цвета факультетов не соответствовали отражающим их зверям. — Как это произошло?! — Испугался дементоров, — я с трудом сдержал удовлетворённую улыбку и, вынув палочку, вернул испорченным знамёнам соответствующий вид. — Мальчишке несказанно повезло, что Люпин вовремя оказался рядом. — Люпин? — растерянно повторила Минерва. — Да-да, Римус Люпин — новый преподаватель Защиты от Тёмных искусств. Вы ведь знали его, верно? — Очень собранный и сообразительный ученик, — согласилась женщина. — Отличная кандидатура… — Наипрекраснейшая, — язвенно процедил я и ушёл помогать остальным преподавателям подготавливать зал к приёму учеников. Флитвик создал и воспламенил тысячи свечей под потолком, я расставил столы по факультетам, не забыв про преподавательские, Стебль расстелила четырёхцветные скатерти, главный домовик по кухне сопроводил армию серебряных тарелок. Вскоре весь Большой Зал приобрёл предпраздничный вид. Всё, что могло блестеть, — блестело, всё, что могло развеваться на ветру, — развевалось, всё, что могло гореть, — горело. Когда Зал стал заполняться новоприбывшими учениками, я выловил из общей толпы одного: — Уизли, — окликнул я старшего из рыжеволосой семьи; он по-индюшачьи раздул свою грудь, на которой сиял позолоченный значок старосты школы, — пока профессор МакГонагалл отсутствует, проследите, чтобы первокурсники не потерялись в бесчисленных залах нашей дражайшей школы. И… — я вскользь прошёлся взглядом по веселящимся лицам, — что там приключилось с Поттером? Он был в состоянии идти или его привезли в лазарет? Перси Уизли прокашлялся и официальным голосом произнёс: — Гарри Поттер упал в обморок в поезде при виде дементора, сэр. Но потом оправился и пришёл в замок на своих двоих. — Чудно, Поттер без приключений — не Поттер, — холодно высказался я и, уловив, что Уизли не оценил иронии, отмахнулся. — Ступайте. Уизли бодро поспешил выполнять поручение, а я присоединился к уже рассевшимся за главным столом преподавателям. Среди них, конечно же, нашёл место и новый «профессор». Он разместился на самом краю словно отшельник и делал вид, что рассматривает бокал. Но я-то, в отличие от Дамблдора, возглавляющего стол в своём золочёном кресле с высокой спинкой, видел этого слизняка насквозь. И как только ему хватило совести вновь вернуться сюда, да ещё и занять положенную мне должность! Хотя… На счёт наличия совести у этого человека я бы поспорил: даже хорошенько покопавшись в закромах сознания, вряд ли удалось бы найти хотя бы осадок подобного чувства. Ученики расселись по своим местам, дряхлая Шляпа пропела новую приветствующую песню, профессор Флитвик, вместо отсутствующей МакГонагалл, провёл традиционное распределение первокурсников — самые скучные и однообразные части ежегодного пира. А счастливые улыбки, оживлённые перешёптывания и предраспределительный мандраж — до тошноты надоедливое зрелище. МакГонагалл вернулась вместе с Поттером и заняла пустующее место декана рядом со мной, шепнув безумно полезную информацию, что мальчишка в полном порядке. — Бла, бла, бла, — воодушевлённо говорил Дамблдор одну и ту же ежегодную речь другими словами, разбавив только информацией о новых стражах правопорядка, патрулирующих всю прилегающую к замку территорию. Весь зал, до отвала наполненный студентами, по завершении речи бурно ему рукоплескал. Потом зал, неумолимо повинуясь стадному инстинкту, хлопал Хагриду, назначенному новым преподавателем по Уходу за магическими существами. И, конечно же, аплодировал стоя великолепному, неповторимому чуть ли не рыцарю-избавителю, спасшему целый поезд очумевших учеников… от одного дементора. Непременно, это именно тот спаситель, в котором так нуждалась наша школа. И как мы не загнулись здесь без него, ума не приложу. — Вы — Северус, верно? — нагнал меня глубокоуважаемый герой сегодняшнего вечера, когда я возвращался в свои покои. — Я — Римус… Римус Люпин… — Я знаю, кто Вы, — не скрывая чёрной ненависти в голосе, сказал я. — Дружок сбежавшего Блэка. Человек приоткрыл рот в изумлении. — Только повод. Всего один повод… — мой голос вибрировал от гнева. — И я как бы невзначай напортачу, а Ваше Волчье противоядие вдруг окажется волчьим ядом, — напоследок я постарался выдавить лучезарную улыбку, такую обаятельную, какую только может воспроизвести моё лицо. — Спокойной ночи, «профессор». Рад был с Вами познакомиться. Я свернул в сторону своей комнаты, а тот человек, казалось, так и остался растерянно стоять в коридоре. Да и плевать я на него хотел. Даю руку на отсечение, что больше чем на год он здесь не задержится. Я пришёл в свои покои, снял мантию и нырнул в холодную постель, которую в этот вечер и все последующие, к сожалению, никто греть не станет. Жидкая ярость, кипевшая в животе, подостыла, уступив место ледяной ненависти. Мысли небрежно суетились: запретить ненавидеть мне этого человека никто не в силах. Однако, перед тем, как отойти ко сну, я всё же полистал способ приготовления этого дурацкого зелья.***
Домовые эльфы по договорённости всегда приносили еду в мою комнату, причём я ни разу не заставал их за эти делом. Просыпался с утра — плотный завтрак уже остывал на моём столе; обедать я никогда не обедал, ну и ужин всегда появлялся также на столе, стоило мне только войти в покои после напряжённого рабочего дня. Кстати, о рабочих днях… Первые учебные часы, естественно, не могли закончиться благоприятно. Рассказав первокурсникам о правилах пребывания в моём кабинете, я дал простейшее задание и прохаживался меж столов, краем глаза следя, что они творят своими пока ещё неумелыми ручонками. Всё проходило тихо, мирно и безвредно, пока из камина не вылетела служебная записка от мадам Помфри, школьной медсестры. Шикнув на класс, с любопытством уставившийся на мою персону, я приказал заниматься делом и, удостоверившись, что все глаза обращены в булькающие котлы, прочёл записку. «Драко Малфоя ранили на уроке по Уходу за магическими существами. Угроз для жизни нет, я уже его подлатала». Как преподаватель зельеварения я довёл урок до победного конца, и как декан факультета Слизерин — поторопился в больничное крыло. Начало года. Ученики пока не успели наломать дров, а потому скрипучие кушетки пустовали, кроме одной, со стороны которой доносились сдавленные кряхтения и детские натянутые рыдания, жаркий спор двух голосов и тяжёлые вздохи. Весь обзор закрывала широкая спина вздыхающего великана, который узнавался издалека по огромному росту и густой спутанной копне волос. — Что происходит? — спросил я, подойдя ближе, и увидел такую картину: старшая медсестра ведёт спор с богато разодетым мужчиной, точная копия которого лежит и притворно держится за перебинтованную руку. Лесничий отрешённо держится в стороне и остекленевшим взглядом смотрит в одну точку. — Северус! Твой ученик истекает кровью, а ты, я смотрю, не особо торопишься, — задиристым голосом уколол мужчина и отбросил с плеч длинные белые волосы. — Люциус, что ты здесь делаешь? — На моего сына напала бешеная зверюга, — он недовольно скосил глаза на лесничего, лицо которого по цвету ничем не отличалось от выстиранных больничных простыней, — а ты и бровью не повёл. — Я мог лишиться руки, — жалко простонал со своей койки Малфой-младший. — От простой царапины руки не ампутируют, молодой человек, — вмешалась мадам Помфри и тут же удостоилась чести словить очередной презрительный взгляд от Малфоя-старшего. — Слушайте, я уже сказала Вам, угроз для жизни нет, это всего лишь неглубокий порез. Мальчика можно уже сейчас выписывать. С единственной занятой койки снова донеслись завывания. — Драко, Вы слышали? Можете идти, в конце концов, Вам поранили руку, а не ноги, — я сверху донизу осмотрел мальчика на предмет повреждений; тот рассеяно переводил взгляд то на меня, то на отца, задравшего свой аристократичный нос до небес, — или рана врезалась и в мозг? Нет? Тогда соизвольте вернуться к урокам. Драко, дождавшись едва заметного кивка отца, слез с кушетки и поплёлся на выход из больничного крыла, не забывая страдальчески постанывать при каждом шаге. — Мадам Помфри, пожалуйста, помогите Хагриду, — попросил я медсестру; бледный как привидение лесничий так и не сдвинулся с места за весь разговор, — похоже, он перепугался даже больше, чем мальчишка. Люциус проводил презрительным взглядом медсестру, уводящую великана, и брезгливо сморщил нос, будто ему подсунули навозную кучу: — И как этому отребью дозволили даже приблизиться к детям?.. — Люциус, твой сын в порядке, — со вздохом ответил я. — И приезжать сюда совсем не следовало… Малфой грубо оборвал мою мысль: — Я сам разберусь, что мне следует делать, особенно, когда дело касается моего сына, — сказал он, гордо вскинув голову. — Я намерен подать прошение в Министерство об отставке этого олуха и начать расследование против… — Безмозглого животного, — теперь уже перебил я. — Если на этом всё, прошу меня извинить, меня ждут студенты. Малфой несколько мгновений посверлил меня взглядом и, развернувшись на каблуках дорогущей обуви, пошагал к выходу, где, держу пари, его ждал сынишка. — Что случилось, Хагрид? — удостоверившись, что все Малфои покинули покои больницы, поинтересовался я у лесничего, всё ещё не отошедшего от случая на уроке. Мадам Помфри ворковала над великаном: то воды принесёт, то платок размером со скатерть всунет, то зельями напоит. — Я показывал гиппогрифов детишкам… Думал… вот идея-то… Первый мой урок, как-никак… Я говорил, говорил: нельзя их злить… и накинуться ведь могут… А мальчонка этот, Малфой… — панически задыхаясь, проговорил Хагрид, и по спутанной как его мысли бороде покатились крупные капли. — Что же теперь будет с Клювиком… Он же не виноват… А Малфой уже угрожал… расп… расп… распра-а-а-вой… Что говорил лесничий дальше, было сложно разобрать из-за начавшихся рыданий. — Ты показывал третьекурсникам гиппогрифов? — задал я вопрос, скорее, сам себе. — Дамблдор… точно теперь меня выгонит… — прорыдал великан. — Да брось ты, — мадам Помфри попыталась дотянуться до его плеча, но вскоре бросила эту затею, так как лесничий, даже сидя на койке, был в три раза выше её самой. — Никто тебя не выгонит. — Не выгонит, — подтвердил голос Дамблдора, и вскоре сам его обладатель, позвякивая колокольчиками, появился перед нами. — Что стряслось? Я вкратце рассказал директору о произошедшем, потому что основной виновник происшествия не мог вымолвить ни слова, и, откланявшись, удалился. Сделать я ничего не мог: Малфой уже давно затаил злобу на Дамблдора, а конфликт с василиском в конце прошлого года, из которого Люциус лишь каким-то чудом вышел сухим, только подлил масла в огонь. И троллю понятно, что Малфой теперь будет делать всё, чтобы сместить директора со своего поста. Но тут уж я ему не помощник, несмотря на многолетнюю дружбу. Если те выстроенные дипломатические отношения можно обозвать «дружбой». Дальнейший день прошёл без запинок. Несколько выговоров, парочка предупреждений и снятые баллы подняли упавшее настроение… Пока стук в дверь не нарушил вечернюю тишину, воцарившуюся в моём кабинете. — Входите, — сказал я на автомате, а сам подумывал, не притвориться ли, что меня нет. Жаль, что слова опередили мысли. В проёме появился человек, которого меньше всего хотелось видеть. В потрёпанной временем мантии и с не менее потрёпанным видом он робко протиснулся в кабинет и тихонько прикрыл за собой дверь. Начал рассматривать мою коллекцию животных, мариновавшихся в сохраняющем растворе. — Миленько у Вас, — сказал он, переминаясь с пяток на носки и обратно. Я скорчился в тошнотворной гримасе. «Миленьким» мой кабинет ещё никто не называл. — Чем обязан? — не скрывая накатившего отвращения, спросил я. — Полнолуние только в конце месяца. Или Синистра подсунула мне ложные астрономические карты? — Северус, мне кажется, нам стоит обсудить то, что происходит, — скромно проговорил он, почёсывая макушку. Я тактично промолчал. Говорить с этим человеком мне было не о чем, а обсуждать что-то и подавно. — Я не строю никаких заговоров, — сказал он, не переставая переминаться с ноги на ногу. — Не нужно меня судить за то, что я выбрал в друзья не того человека. Я получил за свою ошибку сполна и… — Вы не сможете втереться мне в доверие красивыми речами, — перебил его я. — Не думайте, раз Дамблдор изобразил к Вам жалость, то и остальные будут испытывать к Вам то же самое. Я вижу насквозь Вашу кривую душу, и не собираюсь скрываться за напускной маской слащавости, будто бы рад Вашему назначению. — Мне интересно, Вы ненавидите только оборотней или всех людей? — Я презираю лжецов! — прикрикнул я так, что все склянки на полках задрожали. Потрёпанный человек насупился: — По-вашему, я лгу? — А, по-вашему, нет? — передразнил я небрежно. — Из Азкабана сбегает преступник, служивший Сами-Знаете-Кому, а уже сегодня в Хогвартсе появляется его заклятый друг… Странное стечение обстоятельств, Вам так не кажется? Человек в лохмотьях слегка отпрянул, будто пытался увернуться от занесённого кнута. Что ж, мои слова ранят похлеще, чем розги. — Дамблдор предложил мне работу. Я согласился. Здесь нет тёмных подтекстов, как бы Вам не хотелось их найти, — сказал он обыденно, без тени раздражения. — Не каждый работодатель примет человека, которому в каждом месяце нужен отпуск. А по поводу Блэка… — человек тяжело вздохнул и прилип взглядом к полу, — все наши дружеские узы разорвались, как только он предал семью Поттеров. Человек посеменил к выходу, но, поспешно передумав, остановился возле двери. — Я, правда, их любил… их всех, — обратился он к дверной ручке. — Джеймс мне был за брата, Лили — единственная женщина, которую не пугала моя волчья сущность, а Амелия… Вечность. Казалось, вечность прошла с того времени, когда в последний раз звучание её имени столь больно ранило бы слух. Не представляю, какая эмоция в этот момент отразилась на моём лице, но я был благодарен, что этот человек всё ещё смотрел на дверь. — Да что здесь говорить какой она была? — сказал он, обернувшись. — Возможно, Вы с ней даже общались: ей сейчас было бы примерно столько же, сколько и Вам. — Не доводилось, — солгал я. — Жаль, жаль… — он смущённо потупил взгляд. — Тогда бы Вы поняли, насколько эта семья была лучезарной: девочка унаследовала от родителей только лучшее, — по кабинету снова протащился тяжелейший вздох, и человек сменил тему. — Я знаю, Вы беспокоитесь об учениках, но я правда… правда больше не имею никакого отношения к Блэку.***
Просторное помещение, выделанное деревянными панелями, упихано разномастными креслами. Камин переодически выплёвывал искры и рассекал воздух треском сгорающих поленьев. В дальнем углу комнаты старый потёртый шкаф надувал деревянные лёгкие и шумно выдыхал. Томившееся там существо скреблось в стенки точёными когтями, рычало и просилось наружу. От свободы его отделяло простенькое заклинание. Дыхание медленное, чёткое, ровное. Сознание сфокусированное. Собранность на пределе. Лёгкая сухость во рту. Размеренное биение сердца отдаётся в ушах. Чтобы справиться со страхом, для начала нужно посмотреть ему в лицо. Ужасная идея. Хотя час назад казалась вполне гениальной. И какой он будет? Мой страх? Мой ночной кошмар? Примет вид ужасного чудовища? Глупость. Воплотится в Тёмного Лорда? Нет, уж точно. Я не боюсь мертвецов. Смерть дорогого человека? У меня таких не осталось. Взмах волшебной палочки. Щелчок замочной скважины. Скрип открывающейся двери. Из закромов тёмного гардероба полилась словно река чёрная дымка. Туман? Я не боюсь тумана… Ха! Он не знает… Боггарт не может сделаться моим страхом… Или… он тщательно выбирает? Он ищет страх в моём сознании… — Ну же, ну же! Давай! — нетерпеливо закричал я. Я не святой. Я не бесстрашный. Я весь извёлся. Мне нужно знать. И боггарт… Боггарт нашёл. Чёрная дымка вылилась на пол, и из лужи выросло тело. Оно лежало на полу, животом вниз, с отвёрнутой от меня головой. Мёртвое и холодное. Я ногой перевернул его на спину. Тёмные волосы вихром, заиндевевшие изумруды под круглыми очками и шрам в виде молнии на лбу. Мда. Я очень-очень разочарован. Я ожидал от себя большей изобретательности.***
— Долгопупс, — склонившись над ухом круглолицего мальчика, произнёс я наигранно-сладким голосом, — прочтите с доски третий пункт. — Д-добавить ягоды т-терновника… и п-помешивать пять м-минут против часовой с-с-стрелки, — заикаясь проговорил тот. — А что сделали Вы? — Я… не п-помню, с-сэр. — Вы не помните что делали полчаса назад, Долгопупс? — мальчик вжал голову в шею и приобрёл удивительное сходство со своим квакучим питомцем. — В одно ухо влетает, в другое — вылетает. И как такой сквозняк не застудил Вам все мозги? — с задних парт, где сидели слизеринцы, послышались сдавленные смешки. — А-а-а, у Вас же их нет. — Хватит! — смело крикнули за моей спиной. — Он не виноват, что его боггарт принял Ваш вид! Я обернулся на источник вопля: Мальчик-Который-Надоел привстал с места. Волосы как всегда небрежно взъерошены, гнев пылает на лице. — Сядьте, Поттер, и до Вас очередь дойдёт, — рыжеволосый друг силой потянул за рукав жалкого защитничка, от чего тот плюхнулся обратно на стул. — Я отсюда вижу, что ваша болезнь на двоих с Долгопупсом заразна. Сколько ягод терновника добавили Вы? Вся нелепая смелость тут же улетучилась. Мальчик забормотал что-то себе под нос, пересчитывая ингредиенты на столе. — Вы не написали, сколько ягод нужно добавить! Ненадолго оставив в покое бездарного мальчишку, я подошёл к не менее бездарному ученику, уступающему по безмозглости только троллю. — Как вы думаете, что это, Поттер? — ткнув пальцем в учебник, заваленный отходами, спросил я. — Это книга, сэр, — стиснув зубы, проговорил он и рукавом смёл ошмётки. — Это не просто книга, Поттер, — сказал я. — Если бы Вы потрудились хотя бы раз за третий год обучения открыть её, тогда бы Вы знали, что это пособие по зельеварению. Если бы Вы не использовали учебник, как мусорное ведро, Вы бы знали, что требуется всего сто грамм ягод, а не вся предоставленная Вам стандартная порция, которую Вы высыпали в котёл даже не глядя. Мальчик не смог твёрдо глядеть мне в глаза и отчуждённо потупил взгляд. Послышался звонок с урока, и класс зашуршал портфелями и листами пергаментов. — Минус десять баллов Гриффиндору за то, что сеете в моём классе смуту, — заключил я, когда шебуршание стихло. — Все свободны. И студентов будто ветром сдуло… Однообразные дни шли друг за другом. Осень суровела с каждым упавшим с дерева листиком, постепенно уступая своё заслуженное место зиме. Но как бы ни дышала в спину зима, осень всё ещё отбывала на своём троне законный срок, сократившийся до половины. А это означало, что приближался неизменный выходной, в который ученики покидали школу и посещали близлежащее поселение Хогсмид. И если для школьников это было развлечением, преподавателям же эти вылазки сулили проблемы. То и дело с кем-нибудь что-нибудь да случалось. Терялись, напивались, ну и прочие, прочие, прочие непристойные мерзости. — И что же, — сказал я, наблюдая за возвращающейся из Хогсмида толпой учеников, кутавшихся в зелёно-серебряных шарфы от зловредных порывов ветра, — Поттеру не подписали разрешение? — Вы знаете, Северус, наверное, это и к лучшему, — высказалась МакГонагалл, сопровождая взглядом свою толпу, раскрашенную в красно-золотые цвета, и, недобро покосившись на тёмные пятна, парившие над Хогвартсом, отвернулась, после чего стремительно зашагала в холл. — Я, конечно, доверяю нашим новым стражам, но мне гораздо спокойнее, когда Поттер находится в замке. Говорят, Блэка видели совсем рядом с нами… — Замок кишит дементорами, Минерва, Блэк ведь не такой… Не успел я довести мысль до конца, как с верхних этажей послышались крики, и пространство заполонил обеспокоенный гомон учеников. Переглянувшись с МакГонагалл, я поспешил к источнику шума вверх по многочисленным лестницам, ведущим в башню Гриффиндора. Минерва не отставала. На третьем этаже нас нагнал профессор-оборотень: — Что случилось? — обеспокоено спросил тот. — Самим не терпится узнать, — раздражённо ответил я и заспешил вдвойне, перешагивая через две ступени. — Полная Дама! Полная Дама пропала! — доносились до моего слуха обрывки перешёптываний испуганных учеников. — Пропустите, пропустите преподавателей! — возмущалась МакГонагалл, бесцеремонно расталкивая столпившихся учеников. Дамблдор подоспел раньше нас и осматривал оставленные улики суровым взглядом. Полная Дама — страж гриффиндорской гостиной — действительно пропала. Над её картиной жестоко надругались: всё полотно в ножевых разрезах, пол устелен лоскутами. — Следует немедленно обыскать все портреты в замке. Нужно найти Полную Даму, — распорядился Дамблдор, хмуро глядя на преподавателей. На лбу его от раздумий образовалась глубокая ложбинка. — Найдёте, непременно найдёте, — пролепетали откуда-то из-под потолка. Я поднял голову: это был Пивз, местный полтергейст; как всегда пребывающий в наилучшем расположении духа от чужой беды, он кувыркался и выделывал пируэты под потолком. — Ты видел её? — спокойно спросил Дамблдор, и Пивз, побаивающийся во всем Хогвартсе только одного директора, замер. — Видел, школьный голова, конечно, видел! — в тоне привидения прослеживались угодливые слащавые ноты. — Она неслась по лесам, по горам и долам на пятый этаж! И истошно вопила! — он вскрикнул от восторга и тут же сделал серьёзное лицо. — Бедняжка… — Она сказала, кто так напугал её? — всё тем же спокойным тоном спросил профессор. — Сказала, Ваше директорское превосходительство, сказала! — Пивз оттягивал время должного ответа, наслаждаясь уделяемым ему вниманием как клоун в цирке. — Она отказалась пропустить его без пароля, а он как полоснёт её ножом… И ещё, и ещё, и ещё… — Пивз показательно махнул руками, словно сам держал в руках нож, сделал ещё один пируэт в воздухе и мечтательно подпёр лицо руками. Ученики, ставшие свидетелями этой картины, принялись нервно перешёптываться. — Ох уж и скверный характер у этого Сириуса Блэка! Я невольно словил на себе взгляд Дамблдора, мне на мгновение показалось, что в его голубых глазах отразилась тень ужаса, но если и так, то она сразу же растворилась под слоем непоколебимого спокойствия… — Всем ученикам немедленно спуститься в Большой зал, — распорядился он. — Преподавателям закрыть все двери, а затем обыскать этажи. Дамблдор круто развернулся и быстрым шагом, чуть ли не бегом, поспешил прочь. Старосты под руководством профессоров сопровождали учеников вниз по лестницам, регулируя движение. Отодвинув каких-то первокурсников, я поспешил следом за директором. — Дамблдор! — окликнул его я, еле поспевая… И этому-то старику сотня лет?! — Северус! Делайте, что я сказал! — рявкнул он и скрылся за поворотом. Я повиновался. Никогда прежде я не видел директора в подобном раздражении.