Пожиратель на полставки

      Я сидела и сидела, била и била баклуши, пинала и пинала половые органы целых два месяца. Когда у тебя в попе шило, безделье просто невыносимо! Я переделала всё: перечитала все свои книги, перемыла весь дом так, что он начал сиять радужным блеском… Даже перетренировала все известные заклинания с крёстным, который вновь закрылся от меня в своей комнате, когда по всему его телу начали оставаться синяки после наших баталий.       Мои любимые Чары и Трансфигурация тоже перестали приносить удовольствие. Моя комната стала похожа на зверинец. На кровати, в ногах, без перерывов дремал бестелесный чёрный кот, на тумбе образовался пузатый аквариум с золотой рыбкой, по письменному столу прыгал карликовый пушистик, а рядом на золотой жерди красовался феникс, почти такой же, как у Дамблдора, только без всех нужных функций. Но все эти приукрасы — лишь муляжи радости.       Я не знала, чем себя занять, а потому бралась за всё! Билл в сочувственном проблеске притащил мне краски, и я начала рисовать. Когда картинки из-под моей кривой ручонки покрыли все обои моей комнаты, я поняла, что художником мне не быть. Затем миссис Уизли прислала свой набор для вязания, и я начала вязать! Через неделю такого времяпрепровождения я почувствовала себя самой настоящей бабкой, только очочков на носу и кресла-качалки не хватало для полноты картины!       Я поняла увлечение Сириуса, пристрастившегося к алкоголю, и перестала его корить. Он заливал в себя отраву, чтобы абстрагироваться от снедающего чувства беспомощности, и забывался в длительном сне. А я теперь даже спать спокойно не могла: всё время снился один и тот же кошмар, как Северус убивает Дамблдора.       Не такой участи я для себя ожидала, когда возвращалась в это чёртово настоящее! И даже моя черта характера — искать во всём светлые и положительные стороны — давала сбой. Ну невозможно найти что-то поучительное, радостное и прекрасное в круглосуточном заточении!       Сглаживал моё отчаяние пришедший, я бы даже сказала, приползший декабрь, который должен был вернуть мне брата на рождественские каникулы. К празднику я решила готовиться заблаговременно и с полной отдачей. Расположила повсюду яркие переливающиеся гирлянды, разложила веточки омелы и развесила над каминами носочки, между прочим, плоды своего вязания. В гостиной вырастила пушистую, красивейшую ель, источающую прелестный аромат, но развешивать шарики не решилась: украсим вместе с братом… как семья.       — Подарок для Гарри с тебя, — сказала я, когда Сириус, небритый и растрёпанный, показался в кухне за очередной порцией хереса. — Моё воображение кончилось на украшениях.       — Без проблем, — вымолвил он, улыбнулся и, подняв бутылку как тост, пошёл пить в свою комнату.       — Ты хотя бы к его приезду протрезвей! — крикнула в спину я.       — Как скажешь, мамочка!       Я вздохнула, успокаивая себя тем, что Гарри приедет уже через два дня. В Хогвартсе наверняка закатится пир, а после счастливые детишки сядут в поезд и понесутся на всех парах домой. Жаль, конечно, что встретить брата на вокзале суждено не мне: Орден уже назначил Грюма и Тонкс доставить его до штаба.       Закончив с делами по дому, я отправилась в свою комнату, чтобы хотя бы попытаться уснуть. Настроение немного, но повышалось, и я со спокойной совестью задремала.       Разбудил меня внезапно поднятый портретами шум. Те, как обычно, завыли про отребье в их семейном доме. Я спустилась посмотреть: возможно, кто-то пришёл из Ордена. Но в доме никого, кроме нас с Сириусом, не оказалось.       — Добрый господин, Финеас Блэк, просит девчонку подойти к его портрету, — сказал Кикимер, потирая свои красные глаза.       Я послушалась и быстро прибежала к картине, на которой был изображён волшебник с остроконечной бородкой и крайне недовольным лицом.       — Дамблдор передаёт, — сказал он скрипучим голосом, будто ему было в тягость произносить слова, — Артур Уизли ранен, и скоро его жена, дети и Гарри Поттер остановятся в моём доме.       Он сделал особенный акцент на «моём доме» и поднял бровь, глядя на меня.       — Что значит ранен? — спросила я; моя сонливость в миг улетучилась.       — Я не обязан отвечать на твои вопросы, девчонка, — сказал он и, зевнув, вышел из своей рамы.       Грудь сковало тревожное чувство. Я поднялась в дядину комнату и растолкала крёстного:       — Вставай, Сириус! Мистера Уизли ранили, вся его семья и Гарри скоро будут здесь.       — Что-что? — он открыл глаза и тщетно пытался сфокусировать на мне взгляд. — Что значит ранен?       — Не знаю! Твой родственник больше не дал никакой информации!       В это же время с первых этажей послышался шум падения, и благородная семья Блэков завопила с тройным усилием. Мы быстро спустились на цокольный этаж, где в маленькой кухоньке развалились на полу дети.       — Уйди вон, Кикимер! — крикнул Сириус на своего домовика, путающегося под ногами. — Что случилось?       Он помог Джинни встать, а я увидела брата, словно оторванного от мира, и ещё больше напряглась.       — Спроси у Гарри, — сказал Фред, отряхивающийся от пыли.       — Да, и я хочу услышать, — подхватил Джордж, и все дети Уизли обернулись на Гарри.       — Я… — запнулся брат от такого количества лиц, обращённых на него. — У меня было… видение? Я видел огромную змею… Она ползла по полу… У стены дремал мистер Уизли… Кажется, он был в мантии-невидимке… Он… будто почувствовал её присутствие, достал палочку… И змея вцепилась в него… Было много крови… А потом меня разбудил Рон.       Все молча смотрели на Гарри. Рон был бледен как простыня, в глазах у Джинни стояли слёзы. Наконец близнецы повернулись к Сириусу и спросили:       — Мама здесь?       — Ещё нет, — сказал крёстный, оглянувшись на меня.       — Нам срочно нужно в больницу Святого Мунго! — произнесла Джинни и обвела взглядом братьев: все были в пижамах. — Вы не одолжите нам плащи?       — Так, — рассудил Сириус, мгновенно протрезвев, — нельзя вам в больницу.       — Нет! Мы пойдём! Это наш отец! — упёрся Фред.       — Подождите, — вставила я, — вы и вправду не можете отправиться в больницу. Возможно, миссис Уизли ещё не сообщили о несчастье, и будет слишком подозрительно, если вы примчитесь туда раньше неё.       — Да какая разница?! — вскинулся Джордж.       — Большая! — сердито ответил дядя. — Если Министерство узнает, что Гарри видит вещи, которые происходят за сотни миль… Какие выводы оно сделает?       Близнецы посмотрели на него так, будто им до колокольни на любые выводы.       Джинни сказала:       — Нам мог передать это кто-то другой, не обязательно Гарри!       — Кто, например? — кипел Сириус. — Слушайте, ваш отец пострадал, выполняя задание для Ордена. Обстоятельства и без того подозрительные. А тут ещё дети узнают об этом через минуту после происшествия. Это может серьёзно повредить Ордену…       — Плевать нам на ваш дурацкий Орден! — выкрикнул Фред.       — Наш отец умирает! — заорал Джордж.       — Ваш отец знал, на что идёт, и по головке вас не погладит, навреди вы Ордену! — с тем же жаром ответил Сириус. — Вот как обстоит дело… вот почему вы не в Ордене… Вы не понимаете… Есть дело, ради которого можно умереть.       — Вам легко говорить! — взревел Фред, бешеными глазами разрывая нас с крёстным на куски. — Вы не рискуете своими шкурами!       Сириус, до этого бледный, стал пепельным. И мне показалось, если я сейчас же не встряну, он ударит Фреда.       — Так! Успокоились! — выкрикнула я с железной строгостью, удивительной даже для себя самой. — Если вы прибудете в больницу, никому ничего полезного не сделаете! Только помешаете целителям своим беспокойством! Если вас вообще впустят в палату! Так что прилепили свои попы к стульям, пока миссис Уизли не вернётся с новостями!       Джинни упала в ближайшее кресло, Рон, сделав непонятное движение, плюхнулся на стул одновременно с Гарри, близнецы прожигали меня свирепыми взглядами, но вскоре сдались и с надутым видом расселись по бокам от Джинни.       — Отлично, — с облегчением сказал Сириус. — Давайте выпьем, пока ждём… Акцио, сливочное пиво!       Из кладовой вылетело полдюжины бутылок, заскользив по столу и остановившись по одной напротив каждого. Я закусила губу, не осчастливленная идеей придушить боль алкоголем, но ребята разобрали бутылки, и мне пришлось промолчать.       Я села рядом с Гарри и накрыла его руку, лежащую на коленях, своей. Его била сильная дрожь, и брат пытался её скрыть, напрягая мускулы.       — Пойдём, поговорим… — шепнула я, понимая, что, чёрт возьми, я же сестра, я должна в таких случаях оказывать поддержку.       Гарри встал как не в себе и поплёлся за мной в коридор. Я крепко сжимала его руку, пока мы поднимались на первый этаж, в столовую. Вся наведённая праздничная обстановка была сейчас крайне не в тему, и я пожалела, что так нетерпелива.       — Я был там, понимаешь?! — вскинулся Гарри, навалившись на стол и вцепившись в дерево руками. — Я был той змеёй! Я видел всё её глазами!       — Гарри…       — Я был ей, Амелия! Я искусал мистера Уизли! Я его чуть не…       Он замолчал, раздувая ноздри.       — Это был не ты, Гарри, — мягко сказала я, обнимая брата.       Я чувствовала, как стучится его сердце об мою грудную клетку. Или это моё? Гарри долго не проявлял взаимности, но потом вцепился в меня так, что рёбра затрещали.       — Полегче, братик. Твоя сестра не настолько сильная, как ты, — усмехнулась я, и Гарри ослабил хватку, но не выпустил меня, положив голову на моё плечо.       Мы стояли так, сросшись словно сиамские близнецы, ещё долго. Я гладила его по взъерошенным волосам, которые непослушно вставали торчком, и снова начинала плакать, потому что не умела сдерживать себя в такие драматичные моменты.       — Это и значит «семья», да? — спросил он, глядя на меня своими зелёными глазами.       — Да, Гарри, — ответила я.       Он отстранился и сел за стол, взявшись за голову.       — Ты винишь себя? — спросила я, присаживаясь рядом с ним, и в поддержке положила руку на его плечо. — Винишь себя за то, что видел, как змея напала?       — Я был этой змеёй! — крикнул он.       — Ты видел её глазами, Гарри, — попыталась успокоить его я. — Ты сказал Дамблдору?       — Да. Но он не объяснил мне, что это значит! Он вообще теперь со мной не говорит.       — Я думаю, он бы сказал тебе, будь поводы для тревоги, — ответила я.       — Мне кажется, я схожу с ума! — крикнул он и ещё сильнее зажал голову руками. — У Дамблдора в кабинете, перед тем, как отправиться через портал, я… на секунду подумал, что я опять змея. Я -почувствовал- себя змеёй… И шрам обожгло. Амелия! Я чуть не накинулся на Дамблдора!       Гарри поднял голову, чтобы увидеть мою реакцию. Думаю, что на моём лице отражалась отчуждённость. Я долго переваривала его слова.       И я испугалась. Со мной творилось то же самое. Нет, желания накинуться на Дамблдора у меня не возникало, но шрамы частенько болели.       — Гарри… — начала я, с трудом подбирая слова. — Ты ведь помнишь тот случай на озере?       — Ты… Тебе было больно?       — Да, — подтвердила я и приоткрыла запястья, на которых чернели ужасные шрамы. — Они… тоже болят, когда случается что-то плохое. Но тогда я спасла вас с Сириусом от дементоров, а ты, Гарри, сегодня спас мистера Уизли.       — Ты тоже видела видения? — спросил он, округлив глаза.       Я задумалась. Можно ли ночной кошмар назвать видением? Нет, это скорее моё больное воображение.       — Нет, но я… будто почувствовала, что нужно делать. И не зря, — я ткнула его пальцем в бок и вымученно улыбнулась. — Кое-кто сидит прецелёхонький, а Сириус по-прежнему мучает меня своим видом. Вот увидишь, и с мистером Уизли всё обойдётся.       — Надеюсь, ты права, — успокоился брат. — Спасибо… Мне легче.       Вскоре мы вернулись к ребятам, хмуро ожидающим сообщений о мистере Уизли. У всех был мрачный, подавленный вид. Когда в воздухе вспыхнуло пламя, все дети вскрикнули, а на стол опустился пергамент с золотым пером.       — Это Фоукс, — сказала я успокаивающе и взяла послание. — Хм… от миссис Уизли.       Я передала свиток Джорджу, и тот вслух прочитал:       — «Отец ещё жив. Оставайтесь на месте. Я отправляюсь в больницу. Как только смогу, извещу вас. Мама».       Он обвёл глазами членов семьи:       — Ещё жив… Это надо понимать, что…       Не было смысла заканчивать фразу. Все и без того поняли, что мистеру Уизли смерть дышала в затылок. Рон, по-прежнему бледный как поганка, гипнотизировал стол, словно ожидая ещё одного пергамента с опровержением, близнецы из рук в руки передавали послание, медленно перечитывая и не находя там ничего нового.       Никогда ещё ночь не была такой долгой для меня. Даже все те ночи, проведённые взаперти, не шли вразрез с сегодняшней. В какой-то момент Сириус предложил отправиться спать, но презрение на лицах Уизли послужило ясным ответом. Сидели по большей части молча, следили, как фитилёк единственной свечи опускается над расплавленным воском. Изредка кто-то спрашивал время, изредка гадали, что происходило в больнице. Но успокаивались, решая, что плохие новости узнали бы сразу — миссис Уизли уже давно в больнице.       В десять минут шестого дверь в кухню распахнулась, и на пороге наконец появилась миссис Уизли. Она была бледна, с опухшими от слёз глазами, но когда все обратились на неё, слабо улыбнулась.       — Он поправится, — сказала она. — Завтра мы его навестим. Сейчас с ним сидит Билл, он не пойдёт на работу с утра.       У всех вырвался единый стон облегчения. Джинни подорвалась к матери обнять, близнецы с Роном чокнулись бутылками и выпили их разом.       — Завтрак! — весело объявил крёстный и подскочил на ноги. — Где этот проклятый эльф?! Кикимер! КИКИМЕР!       Но домовик не отозвался. Меня это обстоятельство насторожило, ведь Кикимер всегда, пусть и нехотя, но приходил на зов своего последнего господина. От рассуждений меня отвлёк брат, вызвавшись помочь с завтраком. Наверное, не хотел мешать семейной грустной радости.       — Всё нормально, Гарри, — повторяла я, доставая тарелки, — ты молодец.       Брат смущённо кивал. Но миссис Уизли всё же подошла к нам выразить искреннюю благодарность:       — Не представляю, что было бы, если бы не ты, Гарри, — тихо сказала она. — Не знаю, через сколько часов бы его нашли — и было бы поздно. Дамблдор придумал правдоподобную историю, почему Артур оказался там. Не представляешь, какие неприятности нас ожидали — вспомни беднягу Стерджиса…       Она тихо всхлипнула и ушла благодарить Сириуса за то, что приютил детей.       — Не за что, Молли, — сказал он, хлопая её по плечу. — Я рад, что они здесь. Если желаете, можете остаться на Рождество: и к больнице поближе, и нам с Амелией веселей.       — Право же, Сириус… спасибо, — рассеянно ответила миссис Уизли. — Да… Поближе к больнице… Наверное, останемся.       — Чем нас больше, тем веселей! — и Сириус так искренне обрадовался этому, что миссис Уизли наконец просияла.       Она натянула фартук и захозяйничала на кухне. Вскоре все позавтракали, как в старые добрые времена, и разошлись по спальням.       Мне не давало покоя видение брата, и я решилась выйти на связь с Северусом… В конце концов, я его давно не видела.       — Привет, — улыбнулась я, когда лицо любимого мужчины появилось в отражении.       — Можно ли назвать утро добрым? — мрачно поинтересовался Северус, одетый в парадную мантию, несмотря на раннее время.       — Можно, с мистером Уизли всё хорошо, — сказала я. — Северус… я… хотела поговорить об этом видении Гарри.       — Что же, твой брат теперь и ясновидящий? — усмехнулся он, но на его лице я увидела мимолётную тень тревоги. Или, может, мне показалось, и это была обычная утренняя сонливость. — Как ты думаешь, каким навыком он порадует нас в следующий раз?       — Я серьёзно, Северус, — нахмурилась я. — Ты знаешь, что он видел нападение глазами змеи? Откуда вообще настоящей змее взяться в Министерстве?       — Это сподручная Тёмного Лорда, — ответил он немного времени спустя. — Нагайна.       — У него… У него есть собственная змея?       — И будет не только змея, — сказал Северус. — Хагрид недавно вернулся с задания… Они с мадам Максим провалили задачу. Пожиратели их обошли.       — Ты не знал, что ваши тоже пойдут к великанам?       — Я догадывался, — ответил он. — Тёмный Лорд не оповещает каждого о своих планах. Зачастую мы даже друг о друге ничего не знаем. А о поручениях уж тем более.       — В этом есть смысл, — сказала я. — А…       — Мне пора, — отрезал Северус и пропал.       Вот тебе раз. Я ведь даже ничего не выяснила…       Всё утро я проворочалась в постели, но так и не смогла уснуть. У -него- есть ручная змея. Оборотни уже присоединились. Теперь и великаны. Ещё во время Первой магической войны на его стороне были инферналы и дементоры. Немудрено, что и в этот раз он призовёт их. Я представила эту внушительную армию, и мне сделалось совсем уж худо.       К обеду прибыли детские чемоданы из Хогвартса. Ребята, набив животы, переоделись в магловскую одежду и стали ждать своих охранников. Так как встречать их с Хогвартс-экспересса должны были Грюм и Тонкс, планы немного поменялись. Теперь они сопровождали детей до Мунго.       — Грюм, — чувствуя огромную неловкость, обратилась я к мракоборцу, — а можно мне с вами?       Мужчина так пристально меня осматривал, что я сдулась, даже не получив ответа.       — Выдвигаемся через пять минут, — прогремел он, и я так быстро подорвалась собираться, что чуть не сбила по пути Джинни, которая уже однажды летала с лестницы.       Гарри встретил обновлённую меня с подозрительной улыбкой:       — Тебе явно дают больше поблажек, чем Сириусу, — сказал он, когда мы всей толпой рыжиков и охранников вышли из дома.       — Он сам виноват, — отмахнулась я. — Нужно было скромнее себя вести.       Променяв несколько улиц, мы вышли к лестнице, ведущей под землю. Как мне объяснили дети, это было «метро» и наш транспорт, который доставит всю компанию к больнице. Я с восторгом осматривала это «метро». В своей жизни я видела только один поезд, Хогвартс-экспресс, а здесь было целых два, по обоим бокам платформы. В вагонах не было купе, стояли лишь сидения во всю длину. Не было во главе колонны и паровоза, испускающего белый пар и серый дым.       Двери самораздвигались и самозадвигались. Поначалу я даже испугалась, когда женский голос огласил на весь поезд «следующую станцию». Гарри от души смеялся.       — У тебя не было в роду ясновидящих? — спросила Тонкс, плюхнувшись рядом с братом по другую руку.       Я поджала губы.       — Нет, — ответил Гарри.       — Нет? — задумчиво повторила Тонкс. — Хотя, это логично, ты ведь ничего не предсказывал. То есть, ты видел не будущее, а смотрел в настоящее…       — Ты не могла бы?.. — я с укором глянула на девушку, у которой не только в волосах, но и в голове, похоже, была одна жвачка. — Мы тут как бы разговаривали.       Тонкс, произнеся что-то на подобии извинений, отскочила к Грюму, у которого скрытый под шляпой глаз вращался, как мне казалось, во все стороны.       Внезапно поезд остановился в тоннеле, не доехав до очередной станции. Женский голос из ниоткуда предупредил пассажиров не беспокоиться. Я оглянулась по сторонам, вглядываясь в лица простых людей. Члены Ордена тоже напряглись в ожидании возможной засады.       Я прислонилась лицом к окну, за которым виднелись только каменные своды тоннеля. И меня будто обдало ледяной водой. Я была здесь. Я ходила по этим тоннелям и развилкам. Я жила в них целый месяц. Я… сбежала отсюда.       Поезд снова тронулся и понёс нас к сердцу Лондона. Но мне уже не было весело. Я вспоминала, как вместе с Северусом меня вели словно по тропе позора. Мы подъехали к станции, меня подтолкнули к выходу, и я словно вживую увидела все те ужасы из будущего. Я не видела спешащих по своим делам маглов, я видела спящих на железных койках изгнанных волшебников, не прошедших проверку крови. Это были не канализации! Они прятались в метро!       Но какой мне толк от этой информации, если я собираюсь этого не допустить?! Очередное напоминание, что я должна спешить?       — С тобой всё в порядке? — спросил Гарри, когда я оступилась на двигающейся вверх лестнице, прямо как в башне директора.       — Да-да, всё так, — сказала я, не сумев скрыть растерянности.       Когда мы вышли на солнечный свет, я откинула эти мысли на потом. Мы шли в больницу Святого Мунго навестить мистера Уизли, и думать сейчас стоило лишь об этом.       Как ни странно, в этом госпитале я успела побывать пациентом. Когда мне было лет семь, Сириус подарил мне на Рождество целую коробку взрывной карамели. Разумеется, так как я была жадным и, по всей видимости, не очень смышлённым ребёнком, за вечер я всю эту коробочку и умяла. А потом… конфеты начали взрываться прямо у меня в животе. До сих пор помню эту адскую боль и звук… Будто кто-то со всего маху прыгает на заледенелую лужу. На много-много заледенелых луж. И эта какофония сливалась в единый трескучий залп салютов.       Когда испуганные до чёртиков родители притащили меня в больницу, мой желудок напоминал решето. Многие думают, что сращивать переломанные кости — самая страшная боль в жизни. Как человек, который ломал себе исключительно всё благодаря полётам на метле, заявляю: сращивать свой мешочек для еды, напоминающий москитную сетку, куда больнее.       С тех пор в нашей семье был введён запрет на всякого рода заколдованные сладости. Но кого это остановило?       В общем, дошли мы до больницы. Точнее, до наполненной людьми в предпраздничной панике магловской улицы с магазинами, грохочущими автобусами и громкой рождественской музыкой. Остановились перед старым кирпичным универмагом «Чист и Лозоход лимитед». Дом был запущенный, невзрачный, весь в витринах, на которых неподвижно стояли обветшалые манекены с поехавшими париками и одежонкой, которую носили ещё в моё время.       — Стрём, — прошептала Тонкс манекену женского пола, — мы к Артуру Уизли.       Манекенша ожила, еле заметно кивнула и поманила суставчатым пальцем. Тонкс взяла под руки Джинни и миссис Уизли и вошла прямо в стекло. Следом за ними отправились близнецы и Рон, затем — мы с Гарри и Грюмом.       Очутившись в приёмном отделении, я стала отогревать замёрзшие руки и осматриваться. Куча колдунов и ведуний с различными, не похожими друг на друга недугами сидели на шатких стульях в ожидании приёма.       — Сюда, — поманила миссис Уизли, и мы встали в очередь за молодым волшебником, отплясывающим джигу-дрыгу.       — Как думаешь, поэтому Снейп заставляет нас чистить его котлы? — тихо спросил Рон Гарри, указав на плакат, гласивший: «ЧИСТЫЙ КОТЁЛ НЕ ДАСТ ПРЕВРАТИТЬСЯ ВАШЕМУ ЗЕЛЬЮ В ЯД».       Гарри, обернувшись на меня, посмотрел на Рона с укором, но тень улыбки на его лице я всё же приметила.       Когда подошла очередь, миссис Уизли уточнила палату у достаточно уставшей дамочки за стойкой, и мы снова всей толпой поспешили на второй этаж. На второй двери справа была табличка: «Опасно. Палата Дай Луэллин, серьёзные укусы». Под ней красовалась карточка в латунном держателе, а на карточке от руки написано: «Дежурный целитель Гиппократ Сметвик. Целитель-стажёр Август Сепсис».       — Молли, мы подождём здесь, — сказала Тонкс, — мистеру Уизли ни к чему так много гостей сразу… Сначала родные.       «Молли?» — подумала я. — «Ну что за неуважение? Я знаю миссис Уизли подольше этой розововолосой жвачки, и то не отваживаюсь её так называть. Хотя и женщина каждый раз просит…»       Грозный Глаз что-то одобрительно буркнул и прислонился к стене, по-прежнему вертя своим волшебным окуляром. Гарри тоже попятился, но миссис Уизли буквально втолкнула нас обоих в палату. Здесь было всего три койки, и все занятые. Я особо никого и ничего не рассматривала: больницы мне никогда не нравились. Они навевали дурные воспоминания.       Отец семейства рыжиков полусидел на сложенных в стопку подушках и читал свежий выпуск «Ежедневного Пророка», на который падал единственный лучик света.       — Привет! — сказал он, отбросив газету. — Молли, Билл только что ушёл. Ему надо на службу, но он обещал заглянуть к вам попозже.       — Ну как ты, Артур? — миссис Уизли наклонилась, поцеловала мужа в щёку и озабоченно всмотрелась в его лицо. — Вид у тебя ещё неважный.       — Отлично себя чувствую, — бодро ответил он и протянул здоровую руку, чтобы обнять Джинни. — Если бы сняли повязки, я бы домой пошёл.       — А почему не снимают? — спросил Фред.       — Когда снимают, кровь идёт со страшной силой, — весело объяснил мистер Уизли и протянул руку за волшебной палочкой, лежавшей на тумбочке. Он взмахнул ею, и словно из воздуха появилось семь дополнительных стульев.       — Видимо, в зубах у этой змеи был довольно необычный яд — не даёт закрыться ранам. Но они уверены, что найдут противоядие, а пока что велят каждый час принимать крововосполняющее зелье. А вот сосед, бедняга, — он понизил голос и кивнул на кровать напротив, где лежал мужчина с болезненным зеленоватым лицом и глядел в потолок, — его покусал оборотень. От этого нет средств.       — Оборотень? — с тревогой переспросила миссис Уизли. — А ничего, что он в общей палате? Разве его не должны изолировать?       — До полнолуния ещё две недели, — тихо напомнил ей мистер Уизли. — Сегодня они с ним беседовали, целители. Пытались убедить его, что он сможет вести почти нормальную жизнь. Я сказал ему — без имён, конечно, — что лично знаю оборотня. Милейший человек и прекрасно справляется в такой же ситуации.       — И что он ответил? — спросил Гарри.       — Что, если не заткнусь, буду второй раз укушен, — с грустью сказал мистер Уизли. — А вон та женщина, — он показал на третью занятую кровать у самой двери, — не признаётся, кто её укусил, и мы подозреваем, что она могла держать недозволенное существо. Так или иначе, оно отхватило у неё изрядную часть ноги. Очень неприятный запах, когда меняют повязку.       — Так ты расскажешь нам, что случилось? — спросил Фред, придвигая свой стул к кровати.       — Ну, вы уже знаете, правда? — мистер Уизли со значением улыбнулся Гарри. — Всё очень просто. Я устал за день, задремал на дежурстве, а змея подкралась ко мне и укусила.       — В «Пророке» уже есть об этом? — Джордж показал на брошенную отцом газету.       — Нет, конечно, — сказал мистер Уизли с улыбкой, в которой сквозила лёгкая горечь. — Министерство не желает доводить до сведения публики, что здоровенная гнусная змея…       — Артур! — предостерегла его миссис Уизли.       — …добралась до меня, — поспешно закончил он.       Мне с каждой минутой становилось всё дурнее, и я, извинившись, вышла из палаты. Ужасное чувство тревоги снова брынькало на расстроенном сердце.       — Ты куда это, девочка? — спросил Грюм, поймав меня на выходе из палаты.       — Я… я прогуляюсь, мне что-то дурно, — сказала я, стараясь не смотреть ни в его разные глаза, ни на Тонкс.       — Недалеко! — крикнул мужчина.       Я кивнула и поплелась по коридору.       Да что с тобой, Амелия? Неужели испугалась пары-тройки больных? Нет, нет, дело в другом… Будто душу гложет предчувствие. Но какое? Я не могу разобраться.       Я шла, смотря прямо перед собой, не обращая внимания на ковыляющих мимо меня пациентов, на душераздирающие болевые стоны и всё-всё, что присуще больнице.       — Простите? — обратилась я к целительнице в салатовом халате. — Где мне найти целителя Гиппократа Сметвика?       — Зачем он тебе, девочка? — спросила она, оторвавшись от записей в блокноте.       — Мой друг лежит в палате, над которой он курирует, — сказала я. — Я бы хотела кое-что обсудить.       Ведунья обвела меня оценивающим взглядом с ног до головы и указала на молодого мужчину, только что вышедшего из другой палаты:       — Самого Гиппократа не найдёшь, но вон идёт его стажёр.       Оставив слова благодарности, я бросилась к удаляющемуся быстрым шагом мужчине.       — Простите, — нагнав его, сказала я, — Вы Август Сепсис?       Он круто развернулся и вперил в меня озадаченный взгляд.       — Я хотела узнать об Артуре Уизли…       — Вы журналистка? Я ведь сказал: не пускать сюда этот сброд! — разозлился он.       — Нет-нет, я его… родственница. Вот, — я сняла шапку, и мои рыжие волосы рассыпались по плечам. Целителя-стажёра мой фокус вроде бы убедил. — Я лишь хотела узнать об этом яде… Кажется, Вы с таким ещё не встречались?       Мужчина долго разглядывал меня строгим взглядом из-под круглых очков, а затем, сдавшись, ответил:       — Это какой-то ужас, — признался он. — Мало того, что зубы у этой змейки размером с полмонеты, так ещё и кровь невозможно остановить.       — Как Вы сказали? С полмонеты? — не поверила ушам я.       — Верно. И острые, и длинные, будто иглы. Впилась Вашему родственнику в шею, чудом не задев артерии, — он нахмурился и тряхнул головой. — Вы не волнуйтесь, всё уже обошлось. С Вашим Уизли всё будет отлично… Меня ждут пациенты, извините.       Он скорейшим шагом ушёл. Все целители здесь работали в ужаснейшей спешке. Я облокотилась о подоконник, и у меня снова возникло это противное чувство дежавю. Укусы размером с полмонеты, обязательно в шею. Огромная змея, сподручная Волан-де-Морта…       Мысль залетела в голову, будто неловкая птица в открытое окно. Эти шрамы на его теле… Северус!       — Омела, — невнятно произнесли над моим ухом.       Я вздрогнула и подняла взгляд. Все мои выстраиваемые логические цепочки лопнули. Передо мной стояла женщина в больничной ночнушке. У неё было настолько истощённое лицо, что большие глаза, казалось, занимали его полностью. Редкие тусклые волосы стояли веником.       — О, Мерлин! — замерла я. — Алиса!       Мерлин мой! Это была Алиса Долгопупс! Та самая… кого замучила Беллатриса Лестрейндж, добрая сестрица Сириуса, до потери рассудка!       — А, вон она где! — раздался властный грохочущий голос.       К нам быстрым шагом подходила могучего вида высокая старуха в длинном зелёном платье и изъеденной молью шляпе. За ней хвостом тащился мальчик… которого я видела на собрании, устроенном Гарри в «Кабаньей Голове».       — Пойдём, Алиса, ты загуляла, — строго сказала старуха и схватила ту за руку.       Женщина протянула мне свободную руку с зажатой в ней веточкой омелы.       — Омела, — повторила она, глядя на меня.       И старуха, и мальчик вылупили на меня глаза. Я выбрала тактику скорейшего отступления…       — Не так быстро! — рявкнула эта деспот в юбке. — Ты кто такая?       — Я… здесь просто хожу…       О, да, Амелия, как всегда гениально с твоей стороны!       — Просто ходишь, да? — спросила она, вытянув сухой морщинистый палец.       — Омела, — снова повторила Алиса.       — Да у нас прямо-таки сегодня день разговоров! — вскинулась старуха.       — Мне лучше уйти, — сказала я.       — Стоять! — гавкнула она, вытаскивая вперёд зажавшегося в себе мальчика. — Знаешь сколько слов за всё время она произнесла родному сыну? А любимой свекрови?       Я стала рассматривать мальчонку ближе. Вот почему он показался мне таким знакомым! Круглолицый и такой же голубоглазый, как мать. Это был Невилл, сын Долгопупсов!       — Ты знаешь её, дорогая? — смягчилась бабка-надзиратель, мягко беря за плечи Алису.       Та протянула омелу теперь уже ей… Хотела ли она донести с помощью этой долбаной ветки, что перед ними стоит Амелия Поттер? Если это так, то меня даже под чужой внешностью признала сумасшедшая! Надо задуматься, так ли хороша моя маскировка.       — Ну зачем мне твоя ветка, Алиса? — наседала бабуля. — Лучше скажи, ты узнала эту девушку?       Но Алиса уже улетела в свою безрадостную страну сумасшествия.       — Извини нас, девочка, — сказала старуха. — За последние годы у неё не случалось проблесков ума… Вот я и обрадовалась раньше времени. Ты можешь идти, разумеется.       — Это Вы извините, что побеспокоила, — вымолвила я и, бросив сожалеющий взгляд на Невилла, убралась подальше.       Все визитёры мистера Уизли, похоже, только меня и ждали. Гарри выглядел каким-то нервным, а дети косились на него, словно на прокаженного. Однако, только я подошла, Грюм пересчитал всех, и мы ринулись тем же путём в штаб.       Гарри всю дорогу молчал, и даже добродушные расспросы миссис Уизли по поводу здоровья не смогли разговорить его. Я тоже молчала, утопая в своих мыслях.       Метро, Долгопупсы, змеи и шрамы — всё это напоминало мне, как неумолимо приближается нечто устрашающее. Нечто, о чём я запретила себе думать. Минувший день меня настолько вымотал, что я, едва легла в постель, сразу же уснула. Да так уснула… до самого следующего дня.       Спустившись к обеду, я обнаружила Гермиону. Девушка прибыла Ночным Рыцарем сразу же по окончании семестра ради поддержки друзей, пожертвовав своим отдыхом с родителями. Я перекинулась с ней парой слов, и мои опасения на счёт Гарри подтвердились.       Брат всё не показывался и не показывался. Что-то случилось, пока моя точка искала на себя приключения, и я была твёрдо намерена выяснить что.       — Гарри, ты спишь? — я напорно постучалась, но мне никто не ответил.       Вспомнилось, что я хотела перестать спрашивать у всех на всё разрешение, и вошла. Гарри лежал на своей кровати, в линзах его круглых очков отражались золотые снитчи, парившие под потолком. — Что случилось? — мягко спросила я, присаживаясь рядом с ним. — Тебя обидели?       — Нет, — ответил он, по-прежнему глядя в потолок. — Но я могу обидеть.       — Что ты говоришь? Разве ты можешь кого-то обидеть?       — Оказалось, что могу, — безразлично заявил он.       — Гарри, будь добр, объяснись. Я не ясновидящая, чтобы читать твои мысли.       Брат резко сел в кровати, скрестив ноги, и с жаром посмотрел на меня:       — Ты тоже считаешь меня странным? А? Ты тоже думаешь, что я опасный? Ты тоже меня боишься?       — Вот сейчас начинаю побаиваться, — улыбнулась я, но по разъярённому лицу поняла, что шутка не удалась. — Постой, я действительно не понимаю, с чего ты всё это взял?       — У близнецов есть подслушивающие устройства. Когда взрослые зашли в палату, нас выгнали, и я всё услышал. Все услышали!       — Подслушивать плохо, но продолжай…       — Оказывается, Дамблдор «встревожен», — он скривился, — что я вижу мир глазами змеи Волан-де-Морта! Оказывается, что половина Ордена считает меня странным! Оказывается, что я представляю опасность! В лицо мне все говорят, что всё «хорошо», Гарри, переживать нечего, а за спиной…       — Гарри! — воскликнула я. — Ну что за ересь ты несёшь! Никто не считает тебя опасным!       — Зачем тогда ко мне приставляют столько охраны?!       — Для твоей безопасности!       — Или для безопасности других?! — возразил он.       Я шумно выдохнула. Гарри напротив сделал вдох и спросил:       — Я — то оружие, которое хочет заполучить Волан-де-Морт?       Я рассмеялась. Даже не нервно. Искренне, заливисто. Но брат смотрел на меня, как на идиотку, пока мой приступ не закончился.       — Какое же ты оружие? — наконец спросила я. — Ты юноша. Может, слегка необычный, но юноша. И если ты помнишь, мистера Уизли ранили, когда он был в Министерстве, а не следил за тобой.       — Но тогда что он охранял?       Честно говоря, никто сам толком не знал, что охранял в Министерстве раз за разом, смена за сменой. Знали только, что всеми способами нельзя допустить, чтобы Волан-де-Морт попал в Отдел Тайн. Что-то там хранилось, какая-то вещь, очень значимая для него, но к которой он так и не получил доступ.       — Я не могу тебе сказать… Ведь мне тоже не обо всём говорят, — ответила я, и Гарри неподдельно удивился. — Да-да, мне тоже не обо всём докладывают. Так что давай… Вставай… — я протянула руку. — И пойдём наконец украсим ёлку к Рождеству!       Гарри без энтузиазма поднялся и поплёлся за мной в гостиную, где стояла огромная пушистая ёлка. Пока мы развешивали игрушки, брат старался не смотреть на друзей. Но Гермионе, по-видимому, надоел этот кислый вид, и она утащила его, Рона и Джинни в другую комнату на серьёзный разговор. И почему-то я была уверена, что ей всё удастся.       Мой любимый дядюшка Сириус наконец расцвёл. То и дело слонялся вокруг да около, жизнерадостно брался за любое предложенное дело и напевал рождественские гимны. Вскоре мы покончили со всеми украшениями, и старый дом приобрёл совершенно другой вид. Тусклые люстры опутались остролистами, золотой и серебряной канителью, потёртости ковров скрыли сугробы снега, и даже на сушёные головы эльфов над лестницей близнецы нахлобучили красные колпаки и белые бороды.       Гарри после разговора с Гермионой действительно ожил. Не знаю, что девушка ему рассказала — я надеялась, хотя бы не зарядила отрезвляющую оплеуху, — но Рождество мы справляли всей гурьбой, с четой Уизли, включая заработавшегося Билла, Сириусом, самой Гермионой и, конечно же, мной.       За праздничным столом не умолкали разговоры, шутки и смех. У всех в предвкушении подарков горели глаза.       — Значит, встречаются в пабе домашний эльф, кентавр и гоблин, — травил очередную байку Сириус, как прозвонил мой «любимый» дверной звонок, разбудивший портреты.       — Я посмотрю, — вызвалась я, сунула в рот шоколадный эклер и поспешила встречать гостя.       Заткнув родственников Блэка и пожелав им всего того же, что они успели пожелать мне, я отперла все засовы и открыла дверь. На пороге стоял Северус в дорожной мантии; в чёрных волосах запутались снежинки.       — Какие люди! — возрадовалась я, надеясь, что он пришёл по моему приглашению, а не с плохими новостями.       Я подпрыгнула и поцеловала его в холодную щёку.       — Ты пройдёшь? — спросила я.       — Нет, я… на минуту, — сказал он; из столовой послышался взрыв хохота — похоже, дядя прикончил очередную шутку.       — Почему так? — разочаровалась я. — Ты получил моё приглашение?       — Получил, — ответил он и свёл брови к переносице. — Но я, как ты помнишь, не испытываю удовольствия от посещения подобных сборищ.       — Северус… — обиженно произнесла я. — Зачем же ты тогда пришёл?       Снейп обвёл меня взглядом, задержавшись на моём новом свитере с танцующими оленями: свитер — подарок миссис Уизли, танцующие олени — моё дополнение. Затем закатил глаза и вобрал в грудь воздух, но его перебил вновь вырвавшийся раскат смеха.       — Пожалуй, это может подождать, — сказал он и отступил на шаг; потом тихо-тихо, будто стесняясь собственных слов, сказал: — Может, ты бы хотела провести этот вечер со мной?       — Северус, Рождество — это семейный праздник, и я бы хотела…       — А станем ли мы когда-нибудь… семьёй? — оборвал меня он. — Впрочем, не бери в голову.       И махнув подолами мантии, он ушёл, так и не дослушав, что я бы хотела видеть его в своём семейном кругу.