***
На утро я проснулся другим человеком. Я не понимал, что во мне поменялось, но я чувствовал себя кардинально переменившимся. С клетки, в которой уйму времени было заключено сердце, Амелия сбила замок. Я дышал полной грудью. За эту ночь я умер три раза. Когда увидел её на пороге, когда она сказала, что желает меня, и когда мы слились. Сама же девушка сейчас разглядывала меня в тихую и довольно бездарно притворилась спящей, когда я это заметил. Она уронила голову, и её тёплые рыжие кудри пришлись на мою ключицу. — И что ты успела рассмотреть? — спросил я, не справившись с желанием накрутить её волосы на палец. — Что ты необычайно красив, когда спишь, — сказала она, и я почувствовал жар от её вспыхнувших щёк. — Неужели только когда сплю? — усмехнулся я. Она заёрзала и закинула ногу на меня, крепче прижимаясь. — Ты… совсем другой во сне… Не хмуришься, например. Амелия усмехнулась, заприметив мои сведённые к переносице брови. Я сразу расслабился, словно бы её упрёк задел мою гордость. Девушка перекатилась через меня, поднялась с постели, нагая и прекрасная, и, присев, подобрала с пола своё нижнее бельё. В голове закружились сладостные воспоминания, как я срывал с неё это бельё, и невольная улыбка удовольствия появилась на моих губах. — Уже уходишь? — спросил я, оценивая при свете дня её тело. — Так и знал, что ты сразу бросишься на попятную. Она устремила на меня искрящийся взгляд, натягивая на угловатые плечи лямки лифчика: — Надо возвращаться… Кое-кто не любит, когда я нахожусь вне дома. — Кое-кто не против, чтобы ты задержалась ещё на время, — признался, потягиваясь, я; в постели без неё снова становилось одиноко. — Ну вставай же, Северус! — сказала она. — Сегодня же Рождество! — И я не против провести его в постели. Она вздохнула, покачав головой, и улизнула из комнаты. Мне ничего не оставалось, как одеться и последовать за ней. Когда я спустился, Амелия сидела на диване в одном свитере, подмяв под себя голые ноги. На потолке по-прежнему мерцали звёзды, и почти всё и без того крохотное пространство комнаты занимало бесполезное дерево. — Заглянешь? — радостно спросила она, пока я прикидывал, сколько сброшенных иголок придётся выгрести после всего этого. Я опустил взгляд под ель и обнаружил свёрток праздничной бумаги, обёрнутой алой лентой. — Знаешь, единственный подарок, который я желал, я получил сегодня ночью, поэтому… — Не будь врединой, открой, — обиженно произнесла она. Что-то шевелилось в груди, пока я поднимал свёрток. Я обратил взгляд на Амелию, и девушка, улыбаясь, подбадривающе кивнула. Я потянул за край аккуратного банта, и лента свалилась. Разорвал бумагу, и в моих руках оказался… свитер. Примерно такие же я наблюдал на Поттере и детях Уизли каждое Рождество. Только у тех они были красные, а у меня — тёмно-изумрудный с вышитой на груди серебряной буквой «С». — И ты, конечно же, хочешь, чтобы я надел… это? — Хочу, — подтвердила девушка. — Хоть какое-то разнообразие в твой траурный гардероб. Я рассмотрел кривую вязь и осознал, что Амелия связала это своими руками. Ладно, Снейп, ты готов умереть ради неё, что, с каким-то свитером не справишься? Но это казалось сильнее меня. Я долго пялился то на подарок, то на Амелию, и не понимал, почему мне так тяжело надеть обычный свитер. Хотя… Разве он был обычным? Его связала Амелия, и он насквозь пропах ею и её любовью. Но, может, в этом-то и проблема? Разве я достоин? — Твоя проблема, Снейп, в том, что ты слишком много думаешь, — не выдержала Амелия. — И ищешь подлость даже там, где её быть не может. — Я должен кое-что рассказать тебе, — наконец вымолвил я, отложив вещь, и устремил рассеянный взгляд на девушку. Она подняла брови, ожидая продолжения…***
В ту ночь, когда случилось происшествие с мистером Уизли, Дамблдор по привычке вызвал меня к себе. Он в подробностях рассказал, что произошло, и замолк, скорбно глядя на меня. Я не мог заговорить. Мне казалось, если я начну выливать свои мысли, то они мгновенно претворятся в жизнь. — Вы ведь понимаете, что это значит? — наконец спросил Дамблдор. — Понимаете ведь, какое полное значение для нас имеет видение Гарри? Всё, что я мог сделать в этот момент, так это обречённо кивнуть. — Только Вы в силах помочь ему, — продолжал директор. — Вы знаете, как думает Волан-де-Морт, и Вы должны предвидеть, куда он нанесёт следующий удар. — Сколько у меня времени? — Не так много, как того хочется, — ответил он. — Начнёте уроки сразу, как только дети вернутся с каникул. — А если… не получится? — голос предательски дрогнул. — Если Тёмный Лорд доберётся до истины? Ведь Поттер, как я уже давно экспериментально проверил, совершенно не поддаётся обучению. — Вы должны постараться, Северус, иначе мы все в смертельной опасности. — Её… — ну почему, почему я заикался?! — Её нужно надёжнее спрятать, нужно… обеспечить её всей подвластной нам защитой. — Вы настолько не верите в мальчика? Я не помедлил с ответом: — Я не верю никому.***
— И ты молчал?! — сокрушалась Амелия, собирая свои вещи. — Мы сейчас же отправляемся в штаб! — Это не столь важно, как ты уже успела себе представить… — солгал я. Амелия посмотрела на меня так, будто невозможно было сыскать во всем мире других слов, ещё более оскорбляющих её натуру. — Я не законченная идиотка, какой ты, видимо, привык меня считать, — холодно сказала она. — Я понимаю, к чему это всё приведёт. Девушка рухнула на диван, взявшись за голову. Я всё чаще стал задумываться, как сложилась бы судьба, будь Амелия не столь проницательна. Очевидно, она переняла от родителей все самые лучшие качества. Ну а Поттеру же досталось всё, что осталось. Забери он у неё хоть каплю здравомыслия, всё было бы иначе. — Помимо того, что Сам-Знаешь-Кто будет копаться в грязном белье моего брата, — продолжала она, — он увидит все его воспоминания и услышит его мысли, не так ли? И он узнает обо мне… О нас, Северус… Слишком, уж слишком она смышлёная! Однако, вопреки всем её достоинствам, имелись у неё и слабости. Такие, как страх, например. И он завладевал ею. — Что он сделает с тобой, если узнает? — спросила она, не поднимая головы. Я сел рядом, притягивая Амелию к себе. Её хрупкое тело ломала дрожь. — Тебя больше интересую я, ежели твоя собственная судьба? — Со мной всё понятно, — прошептала она. — Но ты… — Хватит, Амелия! — не выдержал я. — Я говорил тебе однажды, скажу и сейчас: я больше не позволю тебе умереть! И я бы хотел навсегда закрыть эту тему. Амелия ещё с минуту бездумно хлопала глазами, смаргивая слёзы. Затем отодвинулась, устремив на меня беспокойный взгляд: — Тогда я тоже должна сказать тебе… Мне кажется, ты обязан знать, если вдруг… — Что я должен знать? — напрягся я. — Ты только не нервничай… — о, эти слова, только усугубляющие положение! — Я… нет, точнее, мы… — Амелия вздохнула, собирая в кулак волю. — Мы уже встречались с тобой. До того, как ты меня разоблачил. Тогда ты тоже меня узнал… Это было ровно два года назад… Рождество… Я жила в «Кабаньей Голове» и искала Сириуса, а ты пришёл разнюхивать про него. Ты заговорил со мной, но не узнал. Я была в капюшоне и подхватила страшную простуду, но… Я допустила ошибку. Я поздравила тебя с Рождеством и назвала по имени. Ты, конечно же, не смог пройти мимо… К тому моменту, когда она кончила свой рассказ, я почти не дышал. Слушал и слушал, по обрывкам восстанавливая события того вечера. Хогвартс, мини-пир, дурацкое предсказание Трелони, и я сломя голову бегу в Хогсмид. Потом пропасть… Я проснулся в этой дыре с дикой головной болью и без памяти. Тогда я списал это на алкоголь, но… — Проклятье, Амелия! — выругался я, вскочив на ноги. — Ты хоть понимаешь, какую глупость натворила?! — Сейчас понимаю, — тихо ответила она. — Нет! Не понимаешь! Тёмный Лорд щёлкает такие заклинания как орехи! Ты представляешь, каких усилий стоит скрывать свои мысли и воспоминания перед ним? А скрыть воспоминания, о которых ты не помнишь, невозможно! Я замахнулся сделать удар, но вовремя себя остановил, и кулак завис в дюйме от книжной полки. Не уверен, что разозлило меня больше. Угроза раскрытия моего предательства, летавшая над моей головой каждый раз, когда я представал перед Тёмным Лордом? То, что я мог узнать об Амелии на чёртов год раньше? Или сам факт того, что над моей памятью надругались? Может, всё в совокупности?! Так или иначе, время вспять не повернуть, и нужно жить дальше… И научиться заново дышать. Это же просто, Снейп, вдох-выдох, и так далее, цикл за циклом. — Верни мне тот вечер, — сказал я, обернувшись на Амелию. — Верни! Девушка в аффекте подчинилась: прикоснулась кончиком палочки к моему виску, и все потерянные пазлы картины того вечера вернулись по местам. Но я-то по-прежнему был разъярён. — Прости, — сожалеюще проговорила она. — Дамблдор сказал… — Ни слова больше об этом старике! — язвенно выплюнул я. — Ты все свои вещи собрала? Я доставлю тебя в штаб. — Северус… Она протянула руку, но я увернулся. — Не надо, — сказал я. — Мне нужно время, чтобы это осмыслить. Порой мне кажется, что мы играем в догонялки: если она делает десять шагов вперёд, то меня судьба всячески старается отбросить на сотню назад. И ещё кажется, что я её никогда не догоню, как бы ни старался. Слишком жестокая игра. И я не хочу в неё играть. — Я перенесу нас, — сказала Амелия, собравшись. Всё это время я стоял к девушке спиной, стараясь не смотреть на неё. Нет, она не стала мне противной, и моя любовь к ней тоже не уменьшилась, но между мной и ней словно снова разверзлась пропасть. Амелия перенесла нас в коридор дома Блэков. Вокруг было на удивление тихо. Девушка сразу двинулась в столовую. Блэк сидел за столом и поднялся, едва мы вошли. По его убийственному взгляду я определил: он понял, что между нами случилось этой ночью, невзирая на образовавшуюся с утра неловкость. Людей, проведших, скажем, «бурную» ночь, легко определить. Глаза горят ярче, чем обычно, и остаточная от любви аура лучится во все стороны. — Где все? — спросила Амелия, бросив свои вещи на стул. — В Мунго, навещают Артура, — процедил Блэк, не отводя от меня испепеляющего взгляда. — Тем лучше, — сказала девушка. Неужели она не видит всего этого?! — Мы должны тебе кое-что рассказать… — Как ночка? — перебил Блэк, наконец скосившись на Амелию. Она, вопреки моему предположению, что прямой вопрос повергнет её в смущение, огрызнулась: — Нормально, — Блэк, судя по натуженному виду, не поверил. — Сириус, вот какая новость: Дамблдор хочет, чтобы Гарри обучался окклюменции. Он закончил пялиться на меня, ниспослав удивлённый взгляд, после чего повернулся всем туловищем к девушке: — И учить его будет, естественно, твой сальноволосый мачо. — Дамблдор предвидел, что ты будешь против, Блэк, — сказал я и, вынув письмо из кармана, бросил на стол перед ним. Мужчина без удовольствия развернул его и быстро прочёл. — Что это значит? — он с раздражением смял бумагу. — Это видение Гарри всё-таки хреново сказалось на нём? Амелия умоляюще поглядела на меня, и я понял, что разжёвывать придётся мне: — Заклинание, которое не смогло убить Поттера, вероятно, создало связь между Тёмным Лордом и ним. У мальчишки случилось видение во время сна, а это, по всем признакам, означает, что, когда ум, если таковой у него имеется, наиболее расслаблен, он одновременно уязвим. Он улавливает мысли и эмоции, которые испытывает Тёмный Лорд в это время. Дамблдор полагает, что этому надо положить конец. — Почему он сам не может давать уроки? — озлобился Блэк. — Почему ты? — Потому что у мальчишки и так проблем навалом, а Амбридж ничего не будет стоить исключить его из Хогвартса, если застанет того за еженедельным сговором с Дамблдором. Более мне сказать было нечего. Амелию доставил, информацию передал. Пора и честь знать. — Стой! — выкрикнул Блэк, поднимаясь. Он держал руку в кармане, и нетрудно было догадаться, какую палочку-выручалочку он там сжимал. — Если я узнаю, что ты опять притесняешь Гарри, будешь иметь дело со мной. — Сириус, не неси чепухи, — вступилась Амелия. — Очень трогательно, Блэк, — сказал я, — что ты хотя бы сейчас начал заботиться о крестниках. — Я тебя предупредил, скляночник! — рявкнул он, сунувшись прямо к моему лицу и дыхнув тяжелейшим перегаром, что самому можно было опьянеть. — Мне наплевать, что Амелия постоянно вступается за тебя и что Дамблдор считает тебя исправившимся. Таких, как ты, только смерть исправит! — Сириус! — взвизгнула Амелия. — Так почему ты не поделишься своими наблюдениями с Дамблдором? — усмехнулся я. — Боишься, что он не воспримет всерьёз слова человека, который уже полгода прячется в материнском доме? — Скажи лучше, как поживает твой дружок, Люциус Малфой? Поди доволен, что его верный пёсик работает в Хогвартсе? — Кстати, о пёсиках, — нежно сказал я. — Ты знаешь, что Люциус Малфой узнал тебя, когда ты в последний раз рискнул прошвырнуться? Ловко придумано, Блэк, показаться на закрытой платформе. Железное оправдание, чтобы больше не высовывать нос из этой норы. — Подбирай слова тщательнее, подонок. Люпина сейчас нет рядом, чтобы остановить меня, — сказал он, багровея лицом. — Он мне и не нужен, — фыркнул я. — Хотя ещё минуту такого тесного контакта с тобой, и ты точно задушишь меня своим перегаром. Я отступил на шаг, чтобы и вправду не полечь здесь такой глупой смертью, а Блэк уже направил на меня палочку. Не люблю, когда силы не равны, поэтому пришлось вынуть свою. Хотя бой с противником, который еле-еле на ногах стоит, уже можно назвать неравным. — Инкарцеро! — крикнула Амелия в спину своего крёстного, и он, связанный в кокон, шмякнулся на пол. — Достали меня! Оба! — хмыкнула напоследок девушка и выбежала из столовой. — Мою мамашу! Снова! — выругался Блэк, брыкающийся под столом.