Пожиратель на полставки

      Вам ещё не надоело моё нытьё о разбитом сердце? Что ж выслушайте ещё немного, потому как мне более не с кем поделиться.       Я уже упоминал, что моя жизнь разделилась на «до» и «после». До смерти Амелии и после. Я не могу описать, насколько это больно — ждать то, чего никогда не будет. Никогда. Каждый день гасить в себе надежду: «А, может быть, всё-таки…». Тихо-тихо, из-под полы верить. А затем ругать себя, подавляя воспоминания.       Описать каково это, когда всё же обретя это «никогда», потерять его снова, и подавно.       Я стоял в своём кабинете и не понимал, что я здесь делаю. Да и кабинет словно перестал быть моим: повсюду остались её следы, её запах, остатки воспоминаний. Здесь, там где стоял я, стояла она и обвиняла меня в трусости. Она сидела в кресле, в моём кресле, на письменном столе, бывало в лаборатории. Если попотеть, то можно было найти её отпечатки на банках с законсервированными слизнями. Я не помню как, но они все в миг оказались на полу, разбитыми на тысячи осколков. Сотни мертвых склизких тельцев теперь же казались до нелепости глупой коллекцией, а от запаха раствора, в котором они содержались, можно было потерять сознание.       Я сжимал в руке её кольцо. Такое крохотное, что оно едва ли бы налезло на первую фалангу моего мизинца. Наверное, стоило избавиться от него, но помните? Девиз моей жизни до. «А, может быть, всё-таки…»       Нет, Снейп. Перестань себя жалеть. Не будет «может быть» и не будет «всё-таки». Подними голову, расправь плечи. Неси свой образ безразличного мудака, который ты сам же и создал. И завтра, может быть, всё-таки острая боль перейдёт в тупую и ноющую, к которой ты и так привык и с которой ты и так всю жизнь жил.       Я втянул ноздрями воздух, медленно моргнул и взмахнул палочкой, чтобы убрать весь устроенный беспорядок. Наверное, давно следовало избавиться от груза воспоминаний, но я только сейчас это понял. И теперь все банки, вся эта идиотская коллекция слизней, безвозвратно канули в неизвестность. Полки опустели, за исключением важных настоев и растворов.       Напиться бы вусмерть сейчас. Но я же сознательный преподаватель, и не могу себе позволить ходить по школе, распространяя запах перегара и гремя пустыми бутылками из-под хереса. Это Трелони может сказать, что целительная жидкость способствует открытию её третьего сглаза, а я-то…       Впрочем, лучше бы я напился. Можно было бы, сославшись на плохое самочувствие и разбитое сердце, остаться в постели и не терпеть младшего братца Амелии. Зато Поттер отрывался по полной программе. Он специально все уроки ловил мой взгляд, натянув торжествующую лыбу на всё лицо. Не нужна была никакая легилименция, чтобы понять, о чём он думал. Наконец-то она увидела всё то, что видел он все эти годы!       Ужасно подмывало сказать, что она его снова бросила, за что Поттер не так давно на неё обижался. Не осталась ради любимого братца, а сбежала от встреч с нелюбимым человеком. Но объявить об этом перед всем классом было бы не профессионально, а личные встречи судьба не подбрасывала.       — Сэр, — обратился ко мне Симус Финиган под конец урока, — я всё думаю, как отличить призрака от инфернала. Видите ли, в «Пророке» говорилось…       — Это был вовсе не инфернал, — скучающим тоном вставил я, вспоминая утренний номер газетёнки.       — Но, сэр, говорят, что…       — Если вы действительно прочитали статью, о ко­торой толкуете, мистер Финниган, то должны знать, что так называемый инфернал был не кем иным, как зловонным воришкой по имени Наземникус Флетчер.       На последних партах зашептались, и я нашёл повод отыграться:       — Видимо, Поттер знает на этот счёт намного больше, чем мы с Вами, — сказал я, ткнув палочкой в конец класса. — Давайте же тогда спросим у Поттера, как отличить призрака от инфернала.       — Ну-у… э-э… — промямлил тот, поднявшись. — Призраки… они просвечивают…       — Превосходно, — скривив рот, сказал я. — Что ж, как можно заметить, шесть лет образования не прошли даром для Вас, Поттер. «Призраки, они просвечивают».       Кто-то визгливо хихикнул. Ещё несколько учеников расплылись в улыбках. Поттер же набрал в грудь воздуха и спокойно продолжил, хотя взгляд рвал и метал:       — Да, призраки просвечивают, а инферналы — это мёртвые тела. Поэтому они плотные…       — Всё это мы могли бы выяснить, спросив и пятилетнего ребёнка, — издевательски заметил я. — Инфернал — это труп, возвращённый к жизни тёмным волшебником. Обычная марионетка в чужих руках. Призрак же есть, как я надеюсь, вы все уже знаете, отпечаток, оставленный на земле покинувшей её живой душой. И как точно заметил Поттер, просвечивает.       — Но то, что сказал Гарри, как раз и поможет нам распознать одного от другого! — выкрикнул Уизли. — Мы же не будем, столкнувшись в тёмном переулке, спрашивать: «Извините, а Вы случайно не отпечаток чьей-то души?».       По классу прокатился смешок, но тут же стих от одного моего взгляда.       — Минус десять очков Гриффиндору, — сказал я. — Ничего другого я от Вас, Рональд Уизли, не ожидал. Вы, мальчик настолько плотный, что не в состоянии перенести своё тело и на полдюйма.       Бедная, бедная МакГонагалл. Из её учеников лишь двое удачно справлялись с испытаниями по трансгрессии. Моих же ставили им в пример. Можно уже прибавить очко в мою пользу?       — Раз уж тема инферналов всё равно выставлена на обсуждение, может быть, кто-то расскажет, как с ними справляться?       Я обвёл взглядом класс. Спеси в гриффиндорцах как-то поубавилось. Даже всезнайка-Грейнджер зашелестела учебником.       — Поттер? Ещё один шанс блеснуть знаниями.       — Ну-у… — вновь замямлил он. — Можно попробовать оглушающее заклинание…       Я вздохнул. Сразу вспомнился последний разговор с Дамблдором. Если я всё-таки стану директором, путь в Хогвартс неучам и идиотам будет закрыт.       — Взяли перья в руки и записываем, что такое инфернал и почему он не просвечивает, — сказал я и дал немного времени прошуршать бумагой. — Теперь слушаем: вызов инфернала трудоёмкий, время- и ресурсозатратный процесс. Ни один волшебник не станет тратить столько сил ради одной марионетки. И что это значит, мистер Уизли?       Мальчишка зарделся и опустил взгляд.       — Это значит, мистер Уизли, что если Вам не повезёт встретить инфернала в тёмном переулке, Вам следует не начинать беседу о его плотном теле, а готовиться отражать атаку десятков, а то и сотен мёртвых тел. Теперь, Поттер, можете ли Вы проанализировать и рассказать нам, почему оглушающее заклинание не будет столь эффективным?       Он, вероятно, злился, что я привязался к нему с расспросами, но что с этого мальчишки взять? Сегодня я добью эту тему, и, может быть, в его пустой голове что-то всплывёт, когда тот окажется на поле боя с инферналами.       — Оглушающим заклинанием Вы обезвредите лишь одного, — пронзительно глядя ему в глаза, произнёс я. — И то, ненадолго, ведь мёртвое тело в принципе нельзя оглушить. Это не живой человек, и отруби Вы ему хоть руку, хоть ногу, надолго задержать его не получится. Самым правильным и безошибочным решением, которое Вы можете предпринять при встрече с инферналами, будет любое воспламеняющее заклинание…       Я замолчал, дав время обдумать, и затем обратился уже ко всему классу:       — К следующему занятию всем повторить воспламеняющие заклинания и перейдём к практической части. На сегодня все свободны.       Класс быстро опустел, однако Поттер всё равно воспользовался случаем послать победный взгляд в мою сторону. Ну и чёрт с ним. Если ему так легче переносить правду…       Но если шестикурсники блистали на моих уроках, как сломанные лампочки, то семикурсники меня, не сказать, что приятно, но удивили.       — Профессор Снейп! — влетели в кабинет раньше всех Миллер и Капитанов. — Нам нужно с Вами поговорить!       Они захлопнули дверь и нависли над моим рабочим столом.       — Вы слышали? — взбудоражено проговорил Миллер. — Мисс Стилл покинула школу.       — И что? — спросил я, стараясь показаться как можно более безучастным.       — Как что? — переспросил Капитанов. — Она бы ни за что не ушла бы добровольно! Я знаю её, эта малышка никогда бы так не поступила!       «Малышка»? Прошу прощения?       — МакГонагалл сказала, что…       — Стойте! — перебил я. — При чём здесь я? МакГонагалл ваш декан, к ней и все вопросы.       — Нет, Вы не понимаете! — едва не заорал Капитанов. — МакГонагалл сказала, что её забрала семья, но мы знаем, что у неё нет родителей. Только брат! Младший!       — Я всё ещё не вижу связи, — сказал я.       — Мы думаем, что они скрывают правду, — проговорил Миллер, жестом приказав другу заткнуться. Он намного лучше владел собой, чем нарезающий круги Капитанов. — Мы думаем, что для неё не было никаких причин покидать Хогвартс. С ней что-то случилось. Потому что, если бы всё было так, как рассказала МакГонагалл, она хотя бы с нами попрощалась.       Ах, вот оно что, Амелия. Конечно! Ты сбежала, разбив не только моё сердце.       — Я уверен, что у неё был ещё один приступ, — сказал Капитанов, облокотившись на мой стол обеими руками. — Просто на этот раз нашли её не мы.       Я обвёл взглядом беспокойных гриффиндорцев и тяжело вздохнул. Почему ты просто не могла исчезнуть? Почему оставила на меня своих дружков? И какого чёрта я должен это дерьмо разгребать?       — Я не вижу оснований для нового приступа, — сказал я. — Всё, что вы сейчас рассказали, ни больше, ни меньше, чем ваша разгулявшаяся фантазия.       — Но…       — Заткните рты, — с холодной угрозой сказал я и указал на дверь. — И выйдете вон дожидаться урока снаружи.       Не забывай дышать, Снейп, между приступами гнева. Если с Амелией было бы так всё просто, то она была бы не собой. Кстати… что за задание она отправилась выполнять? Надолго ли, али уже завтра огреет по башке своим присутствием?       К сожалению, завтра больного удара под дых не случилось, и через неделю тоже. Моя по-прежнему любимая женщина исчезла почти без следов. Однако её законное место на уроках не пустовало: Капитанов и Миллер заделались закадычными дружками, совсем как Поттер и Уизли, и при любом удобном случае переговаривались о её внезапном отъезде. Даже вычитаемые с Гриффиндора баллы их не пугали.       Остальным преподавателям, в общем-то, как и ученикам, было по боку, что произошло. Одним больше, одним меньше. Однако я всё чаще ловил на себе изучающий взгляд МакГонагалл. Всегда было интересно, подозревала ли старая львица о нашей запретной связи? Думаю, да. Она же не слепая, хотя и носила очки. К тому же, уверен, что она не забыла и нашей дружбы, начавшейся ещё в студенческие годы. До шестого курса разлучить нас с Амелией могли разве что уроки, а после… А после я стал жадным до власти придурком.       В общем, все эти недели мне было не по себе. Я много думал, хоть и старался отвлечься работой, упорнее взялся за Малфоя, ведь нужно было в конце концов выяснить, что этот мальчишка задумал. Стал ещё более злым и замкнутым. Да-да, знаю, куда ещё более? Как оказалось, никогда не поздно открывать в себе новые лимиты.       Примерно в таком унылом темпе прошёл месяц. Оставались считанные недели до начала экзаменов. Амелия в школе так и не появилась. Думаю, я бы смог выудить информацию из Дамблдора, но директор, видимо, перед смертью решил на мир посмотреть и заделался странником хреновым. Как не спросишь у МакГонагалл, ответ всегда один: «Наш любимый директор странствует».       Так как наступала пора экзаменов, многие преподаватели назначали дополнительные часы для учеников. Был в их числе и я. Чтобы не тратить время зря, я проводил занятия у двух курсов: пятые готовил к СОВ, а седьмые — к ЖАБА. Зоопарк тот ещё, но репутация хорошего учителя важнее.       Тот день мне запомнился. С самого утра всё пошло наперекосяк. Чуть не проспал, задержавшись ночью в лаборатории, следовательно, не успел позавтракать, следовательно, перебывал не в самом наилучшем настроении. На трёх занятиях из четырёх едва не покалечились ученики. В общем, встал не с той ноги. Да и всё время преследовала мысль, что несчастиям ещё не конец. Знаете, такое навязчивое чувство, неизвестно откуда взявшееся. Что-то должно произойти. Прямо сегодня. Может быть, даже прямо сейчас.       Я оглядел взглядом учеников, которых предстояло промучить ещё один дополнительный час. Пятикурсники все на месте, а одного семикурсника не досчитывалось.       — Миллер, — спросил я, — где Капитанов?       — Не знаю, профессор, — честно ответил он.       Я раздал индивидуальные задания и гонимый шестым чувством вышел из кабинета. Встретившись с зелёными глазами, испытал дежавю. Чёрная кошка сидела напротив двери и как будто ждала меня. Но на этот раз обошлось без нападений и разодранных штанин.       Признаюсь, преследуя пушистый зад, я надеялся на встречу с Амелией. Она ведь оставила своё любимое животное в школе, значит, имелся какой-никакой шанс, что она вернётся? Да и путь был до дрожи знакомым: лестницы, лестницы; и я предположил, что снова иду в Выручай-Комнату. Но внезапно, не дойдя до восьмого этажа всего один пролёт, кошка нырнула на седьмой.       «Что-то новенькое», — подумалось мне. Я вышел в холл; пушистого чудовища и след простыл. Дверь в туалет, к слову, который никогда не работал, была приоткрыта, и из неё тотчас послышался истошный визг:       — УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ!       Я мигом залетел внутрь. Дверь за мной захлопнулась, и на меня обернулись две пары испуганных глаз — Поттера и Капитанова. Из сломанных раковин била вода, все зеркала были надтреснуты, а бочки унитазов разбиты. Над потолком, истошно вопя, рыдала Плакса Миртл. Драко Малфой, мой подопечный, которого я должен всеми силами защищать, словно изрезанный ножами, сотрясался на полу в луже собственной крови.       Действовать нужно было быстро. Я оттолкнул мальчишек, не заботясь о манерах, и быстро оценил обстановку. Сектумсемпра вышло очень сильным, сомнений не было, и я стал быстро читать контрзаклинание. Раны затягивались, но были настолько глубокие, что пришлось повторить ещё несколько раз.       Лишь на третье прочтение удалось полностью прекратить кровотечение. Я помог Драко подняться.       — Отведу Вас в больничное крыло, — сказал я мальчику, позволив ему опереться на мою руку. — Если повезёт, даже шрамов не останется, но бадьян будет не лишним.       Уже у самой двери я обернулся:       — А вы… вы ждите меня здесь.       Мертвенно-бледный Малфой не проронил ни слова до больничного крыла. Я оставил его на попечение Мадам Помфри, объяснив детали вкратце, и затем поспешил обратно.       По водной глади, разлитой на полу, словно багровые цветы, расплывались пятна крови. Радовало одно: эти два идиота даже не сдвинулись с места, настолько оцепенели от ужаса. Зато Плакса Миртл честно и праведно боролась за свою кличку: плакала и завывала, сумбурно перемещаясь под потолком.       — Уйди, — сказал я ей, и призрак нырнула в унитаз, оставив за собой звенящую тишину.       Я скрестил руки на груди и посмотрел на Поттера с Капитановым.       — Кто из вас? — с холодной яркостью в голосе спросил я.       — Это я… я не хотел… — промычал Поттер. — Я не знал, как действует это заклинание.       — Кто научил Вас этому заклинанию?       Пожалуй, можно было и не спрашивать. Скулу обожгло вновь, стоило только подумать об Амелии. Но… как она узнала? Заклинаниями из раздела Тёмной магии я не делился никогда. Особенно своими.       — Никто, — быстро выпалил Поттер. — Я вычитал его в книге.       — В какой?       — Это была библиотечная книга, — опустив взгляд, соврал Поттер. — Не помню, как она называлась.       — Лжец! — сказал я.       Поттер поднял на меня глаза. Я сделал усилие, и мысли глупого мальчишки с лёгкостью мне поддались. Да, он попытался их скрыть мечтами, как он поднимет кубок квиддича над головой, но мимо, словно золотой снитч, пронёсся хорошо знакомый мне учебник «Расширенный курс зельеварения».       — Несите сюда сумку, — проговорил я. — Со всеми учебниками. Немедленно несите сюда.       Поттер понимал, спорить бесполезно. Он тотчас выбежал из туалета, расплёскивая воду.       — Легилименция, — заметил Капитанов, и мне показалось, в его взгляде просквозило уважение.       — Ну, а теперь Вы, — сменил тему я. — Что здесь произошло?       Капитанов изменился в лице. Он снова вошёл в образ крутого парня и, повторив мой жест, скрестил руки на груди.       — Мы захотели в туалет, профессор, — сказал он, как очевидное. — А здесь Малфой ревёт как девчонка. Он первым напал, Поттер лишь ответил.       — Вы захотели в туалет, — повторил я. — Оба. И настолько, что решили забежать в женский, притом закрытый туалет.       — Ну, знаете, как бывает? — издевательски усмехнулся он. — Как прижмёт, так и неважно…       — Хватит! — рявкнул я.       В тот же миг дверь снова открылась, в неё забежал запыхавшийся Поттер, молча протянув школьную сумку, и замер в ожидании. Я вынимал каждый учебник по одному и внимательно просматривал. Когда в сумке остался всего один учебник, тот самый учебник зельеварения, я успел понять, что всё-таки не тот самый. Поттер вновь извернулся и успел заменить настоящий на подделку.       — Это Ваш учебник, Поттер? — спросил я, захлопнув книгу.       — Да, — сказал он, всё ещё не отдышавшись.       — И Вы совершенно в этом уверены?       — Да, — вызывающим тоном ответил он.       — И Вы купили его во «Флориш и Блоттс»?       — Да.       — Тогда почему же, — поинтересовался я, — на задней обложке значится «Рундил Уозлик»?       Капитанов неслышно усмехнулся.       — По-Вашему, это смешно, мистер Капитанов?       — Да, довольно смешное прозвище, — подтвердил он.       — Для Вас, наверное, также смешно, что каких-то двадцать минут назад Ваш друг Поттер едва ли не убил своего одноклассника?       — Я думаю, — с вызовом ответил Капитанов, распрямив спину, — что в таком случае Малфою крупно повезло с деканом. Не каждый преподаватель так защищает своих учеников.       Глаза его загорелись неясным огоньком, словно он был не прочь довести дело до конца.       — Тогда мы все согласимся, — сказал я, не прерывая зрительного контакта с зазнавшимся мальчишкой, — что вы оба заслуживаете наказание. Скажем, до конца семестра вы будете проводить каждую субботу со мной.       — Я… я не согласен, сэр, — ответил Поттер, отказываясь смотреть мне в глаза.       — Кажется, речи о том, что Вы думаете, не было, — сказал я. — Суббота. В десять. В моём кабинете.       — Но, сэр! — выкрикнули мальчишки и стали наперебой возмущаться.       — Но квиддич!       — Последняя игра сезона!       — В десять, — прошептал я, наслаждаясь своим превосходством. — Бедный, бедный Гриффиндор! Лишиться и ловца, и охотника в самый ответственный момент! Боюсь, в этом году Гриффиндору сулит лишь четвёртое место!       А в субботу-то, в субботу! Их ждало, пожалуй, самое изощрённое наказание, которое я мог придумать. Хотя Капитанову оно могло показаться скучным и нудным, однако Поттеру…       — Это вы, — не поднимая головы, проговорил я, когда в субботу хлопнула дверь в мой кабинет.       Мальчишки с удивлением оценили инновации в моём кабинете: вместо мертвых законсервированных существ расположилась пустота. Зато не пустовал стол, заваленный пыльными покрытыми паутинами коробками, предназначавшимися как раз для этих двух правонарушителей.       — Мистер Филч давно уж подыскивал помощника, который смог бы привести в порядок эти старые архивные дела, — ласково сказал я. — В них содержатся записи о правонарушителях Хогвартса и понесенных ими наказаниях. Нам хотелось бы, чтобы вы заново переписали карточки, на которых выцвели чернила, а также те, что погрызены мышами, и в алфавитном порядке разложили копии по коробкам. Магию использовать запрещается.       — Разумеется, профессор, — сказал Поттер, вложив в последнее слово столько презрения, сколько смог. Капитанов, судя по обозлённому лицу, был с ним полностью солидарен.       — Думаю, вы могли бы начать, — злорадно улыбаясь, продолжал я, — с коробок от тысяча двенадцатой до тысяча пятьдесят шестой. Вы встретите в них знакомые имена, что сделает вашу работу еще более интересной. Вот, гляньте-ка…       Я театрально вытащил карточку из верхней коробки и прочитал вслух:       — «Джеймс Поттер и Сириус Блэк уличены в применении незаконных чар к Бертраму Обри. Голова Обри вдвое увеличилась в размере. Двойное задержание в школе», — я глумливо оскалился. — Приятно, должно быть, думать, что вот, они нас покинули, а хроника их великих деяний остается с нами.       Поттер рухнул в кресло и уныло подтянул стопку к себе. Капитанов же решил побыть немного оппозиционером:       — И почему мы должны делать это всё без магии? — спросил он. — Я здесь, чтобы изучать магию, а не разбирать этот столетний мусор.       — По-Вашему, разбирать столетний мусор хуже, чем отправиться в Азкабан за покушение на убийство?       Капитанов закатил глаза. Поттер, наученный опытом, потянул того за рукав, зная, что споры со мной лишь докинут дополнительную работу.       — Отлично, — проговорил я.       Мальчишки принялись за работу. Шелестение страниц и скрипы перьев, переписывающих бесполезную информацию, даже успокаивали. Через полчаса, а, может, больше, Капитанов вскинулся, держа перед собой очередную карточку:       — «Амелия Поттер», — зачитал он, — «подвесила Эвана Розье за щиколотки на Гремучей иве и наложила чары неснимаемости. Отказывалась снять заклинание, пока Эван не извинился. Тройное задержание в школе».       Он странно покосился на Поттера:       — Это просто однофамилица или?..       — Это моя сестра, — буркнул Поттер.       — Ничего себе! — поразился Капитанов. — Это ж как надо разозлить женщину, чтоб она подвесила тебя на это адское дерево?       — Не знаю, — ответил Поттер и уставился на меня. — Я бы спросил, но она умерла. Её и моих родителей убил Волан-де-Морт.       — Извини, дружище, — сказал Капитанов, хлопнув соседа по плечу. — Не знал. Я слышал только про твоих родителей.       Я нервно отвернулся. Да, Амелия была жестока к своим обидчикам, и я невольно задумался, что ещё легко отделался. Или меня ждала месть посерьёзнее?       Впрочем, мальчишки продолжили свою работу. Вскоре я глянул на часы, было уже начало второго. Я подождал ещё полчаса и, убедившись, что игра в квиддич уже точно закончилась, отпустил их.       — В следующую субботу, в то же время, — напомнил я, и двери за ними захлопнулись.       Однако, несмотря на то, что гриффиндорцы лишились двух человек, их команда выиграла пуффендуйцев с довольно-таки большим счётом. Гриффиндор вышел на первое место в факультетском соревновании с небольшим отрывом. Я почему-то не сомневался, что ещё успею снять довольно много баллов. А последующие новости, так вообще, разлетелись очень быстро: все судачили, что Поттер и девчонка Уизли теперь… пара.       То, что у Поттера всё налаживалось, а у меня катилось к чертям, неимоверно раздражало. Поэтому на отработках я с удовольствием задерживал его всё дольше и дольше. Сам того не замечая, снова отыгрывался на нём, как в старые времена. До того, как Амелия приказала мне наладить отношения с её непутёвым братцем.       Кстати, кошка её поселилась в моём кабинете. Не кошка, теоретически, а жмыр. Я почему-то был не против, хотя какой-то особенной любви к животным не испытывал. Может быть, я терпел её присутствие, потому что она смутно напоминала мне Амелию? Чёрная как ночь она пряталась, сливаясь с сумеречной тишиной моего кабинета, и лишь зелёные глаза следили за моими действиями.       — Как думаешь, она покинула нас навсегда? — спросил я её как-то раз поздно ночью, задержавшись в лаборатории.       Знаю-знаю, совсем с ума выжил с животными разговаривать. Но жмыры, благодаря своему волшебному происхождению, чувствуют ложь, а я, наверное, хотел познать правду. Кошка же, устроившись на высокой стойке для зелий, довольно умно промолчала.       — Ну да, ну да, — сказал я. — Я тоже.       За дверью послышался хлопок, будто кто-то залетел в мой кабинет. Я выглянул из лаборатории и обнаружил запыхавшегося и взъерошенного профессора Флитвика.       — Северус… — пропыхтел он. — Беда… Пожиратели Смерти… в замке…       Холодок прошёлся по телу.       — Как? Откуда? — вслух произнёс я мысли.       — МакГонагалл послала… меня предупредить тебя, — продышал полугоблин. — Ты нам нужен.       — А Дамблдор?       — Его нет в школе.       Я нервно взялся руками за голову. Так значит Малфой нашёл способ… Нет, нет, нет… Ещё рано… Я не готов!       — Нужно спешить, — поторопил меня Флитвик.       Послышался хлопок, и профессор рухнул на пол, точно замороженная кукла. Я сглотнул, оправдывая свои действия тем, что он только будет мешать.       Я обошёл бессознательное тело Флитвика и хотел было открыть дверь, но заметил, что руки неистово дрожали. Это никакая не тренировка и не сон. Всё происходило по-настоящему. Раз Пожиратели здесь, в Хогвартсе, всё случится сегодня. А если провалятся — не сносить никому головы. И несмотря на то, что Дамблдор целый год готовил меня к своему убийству я, чёрт возьми, нервничал.       Я глубоко вдохнул, прикрыв глаза, и медленно выдохнул. Открыв глаза, я стал уже другим человеком. Не профессор защиты от Тёмных искусств. Не даже профессор зельеварения. Сейчас и с этой минуты я — Пожиратель Смерти. Назад дороги нет.       Открыв дверь, я удивился. У двери, то ли подслушивая, то ли непонятно что делая, стояли две девчонки: Грейнджер и Лавгуд.       — Что Вы здесь делаете? — растерялся было я, но быстро взял себя в руки. — Впрочем, неважно. Даже хорошо, что вы здесь. Профессору Флитвику стало плохо. Наверное, перенервничал. Позаботьтесь о нём.       Наивные девушки тотчас послушались и принялись приводить Флитвика в чувство. Я же помчался из подземелий наверх по мраморным лестницам. Мантия раздувалась по ветру. Я спешил, полагая, что следует идти к кабинету директора. Но на первом этаже я услышал звуки борьбы. Несколько сонных учеников с интересом поглядывали в ту сторону, и логика подсказала, стоит идти именно туда.       У входа в Астрономическую башню кипела битва. Остатки ордена Феникса боролись против моих. Да, сегодня Пожиратели Смерти — это мои люди. Снова сделав глубокий вдох, я стрелой устремился вглубь битвы. Люпин и Тонкс, отстреливающиеся заклинаниями, без слов пропустили меня мимо. Даже прикрывали спину, насколько это возможно. Пожиратели тоже не трогали «своего». Как удобно, однако, быть двойным агентом. Уже на лестнице я заметил барьер, который возвели Пожиратели и с такой же лёгкостью прошёл мимо него, мысленно прочитав заклинание.       Что ж, осталось подняться и убить Дамблдора. Мелочи.