Пожиратель на полставки

      — Что значит, ты не хочешь, чтобы я общалась с братом?       Продрогшая до костей я грела руки у камина, пока Северус, занявший своё кресло, рассказывал Дамблдору, как всё прошло. Затем мой возлюбленный выставил новое, очередное, невероятное требование: прекратить всякое общение с братом.       — Видишь ли, меня тоже посещают внезапные озарения, — ответил Северус. — И у меня есть подозрения, что связь мальчишки с мыслями Тёмного Лорда двусторонняя.       — И что?       — А то, что Повелитель, вероятно, осведомлён, что ты общаешься с Поттером по зеркалу и что Поттер питает к тебе нежные чувства.       Я выпучила глаза на мужчину; он поспешил оправдаться:       — Нежные братские чувства, — дополнил Северус, закатив глаза. — И это плохо, Амелия. Если Тёмный Лорд считает, что ты станешь самой действенной приманкой для мальчишки…       Я хмуро уставилась на огонь, всё ещё недопонимая, в чём заключалось негативная сторона восстанавливающегося доверия брата ко мне. Разве я не находилась в Хогвартсе, чтобы быть этой самой приманкой? Не только для Гарри, но и для Волан-де-Морта? Правда, действия последнего я находила странными. Почему же он до сих пор не выказал желание хотя бы взглянуть на меня? Неужели он настолько уверен в себе, что не верит в моё возвращение? Или напротив, он верит и оттого боится узнать правду?       Я вздрогнула, когда Северус обвил меня со спины руками и прижал к себе. Холод пробежал по позвоночнику, и я почему-то почувствовала, будто не находилась в безопасности рядом с этим человеком. Хотя какой-то час назад, находясь в таких же объятиях, действуя с ним рука об руку, я была уверена, что мы были в полном единении друг с другом. Что он — моя каменная стена, моя защита, моя опора. Однако сейчас… его близость совсем меня не согревала. Потому что он был, как обычно, прав, а я, как обычно, не хотела этого признавать.       — Повелитель может в любой момент отдать приказ передать тебя ему, — тихо сказал Северус. — Что я должен буду сделать?       Голос его дрожал. Я отстранилась, чтобы заглянуть в его глаза, во тьме которых Северус топил за безразличием невысказанный страх. Уверена, каждый день с тех пор, как я стала преподавать в Хогвартсе, был для него пыткой. Ему приходилось прислушиваться к своим ощущениям, без продыху беспокоиться, что в любую минуту его метка загорится и ненавистный голос прошепчет самый страшный приказ. И тогда… тогда…       — Пока этого не случилось, — сжав кулаки, проговорила я, — нечего об этом думать. Сегодня… я переночую у себя, если ты не против. Мне нужно побыть наедине с собой.       А ещё придумать очередную отмазку, почему я должна прекратить общение с Гарри. Подумать о том, подумать о сём…       Северус неопределённо махнул головой, будто выразив протест, затем пронзительно на меня посмотрел:       — Если тебе это нужно, — в конце концов ответил он и отвернулся, сделав вид, что возвращается за своё рабочее место. Льда в его голосе хватило бы на все берега Антарктиды.       Я ушла, ничего более не сказав. Потому что, если бы сказала, Северус бы не отпустил. Вернувшись в свою комнату, даже не раздевшись, улеглась на кровать, свернувшись калачиком, и беззвучно заплакала. Слёзы лились градом по моему лицу, и я не пыталась их остановить. Будто знала, что надо выплакаться именно сейчас. Дать себе эту эмоциональную разрядку, иначе накопившиеся озлобленные на весь мир чувства меня разорвут.       В последнее время я старалась придерживаться одной тактики: поменьше думать. А думать в моём случае было несколько опасно — сведение важных фактов и выводов в моей голове всегда заканчивалось плохо. Поначалу даже «не думать» получалось; голова была занята по большей части работой. Однако когда ученики разъехались на каникулы, мысли, от которых я пряталась, накрыли с ещё большей силой.       Как дать понять брату, что он должен умереть? Напомнить себе, что и я, вообще-то, тоже надолго не задержусь. Как сказать Северусу, что теряю надежду в нас? Что сделала что-то не так, ведь настоящее с каждым днём стало походить на будущее, от которого я сбежала. И возможно ли в действительности обмануть время? Я разубеждалась в этом с каждым часом всё больше.       На утро я обнаружила в зеркале свою опухшую физиономию и красные глаза. Выпила Бодрящее зелье, которое когда-то утащила из запасов Северуса, и стала рассматривать оставшийся в руках пустой пузырёк. В разгрузившуюся после ночи горьких рыданий голову пришла неожиданная мысль: что если начать готовиться к концу прямо сейчас? Я ведь уже разгадала примерный исход событий. Я знала, что должно ещё случиться и могла бы попробовать этому помешать. Но… с чего начать?       Ответ пришёл сам собой за завтраком. Обычно преподаватели на каникулах проводили трапезу у себя в кабинете, однако по привычке в Большом Зале всё же кое-кто присутствовал.       — Амелия! — воскликнул Слизнорт, увидев меня в дверях. — Не желаете составить своему старому преподавателю компанию?       Здесь присутствовал также и мистер Филч, но Слизнорт, видимо, завхоза за компанию не считал. Перед Слизнортом стояла большая тарелка полного английского завтрака. Яичница-глазунья, пара сосисок и ломтики бекона, две половинки помидора и большой шампиньон, обжаренные на гриле. И разумеется, бобы в томатном соусе и тосты с золотистой корочкой. Я облизнулась и, недолго думая, попросила домовиков повторить для меня такой же завтрак.       — Какие новости, профессор? — поинтересовалась я, присоединившись к столу.       — Зря Вы вчера так быстро ушли, Вы пропустили такое шоу! — сказал Слизнорт, усердно распиливая ножиком сосиску. — Минерва схлестнулась с мистером Капитановым, да так схлестнулась, что выбила нам ещё пару часов праздника! Мы отправили Вам записку, но Вы, вероятно, уже уснули?       — Да, я отключилась, как только голова коснулась подушки, — солгала я. Ложь, кажется, уже вошла в привычку. — Надеюсь, никто не пострадал?       — Ну что Вы, разумеется, нет, — ответил Слизнорт и понизил голос до заговорщического шёпота: — Скажу Вам по секрету, Амелия, мне показалось, заместитель директора всё же испытывает к нам, простым учителям, определенную симпатию. В конце концов, он не рассказал нашему директору, что мы задержались немного дольше положенного.       Эх, профессор Слизнорт, Вы даже не представляете насколько Северус осведомлён о перемещениях каждого в этом замке…       — Очень мило с его стороны, — заметила я. Мы молчали какое-то время, поглощая пищу. — Однако у меня есть к Вам один вопрос, профессор Слизнорт. Могу ли я воспользоваться Вашей лабораторией в личных целях?       Слизнорт отложил вилку и, утерев масляные губы салфеткой, удивлённо на меня посмотрел.       — Конечно-конечно, — возбуждённо закивал после недолгих раздумий он. — Но должен Вас предупредить, все ингредиенты Вы должны купить сами, а также попрошу Вас готовить что-либо только в моём присутствии. Не подумайте, что я Вам не доверяю, Амелия. Это лишь мера безопасности.       — Меня устраивает.       — Что ж, — подытожил Слизнорт, — можете приходить ко мне в любое время. Полагаю, если Вы закажете ингредиенты из Хогсмида, они придут уже сегодня.       Профессор не обманул: всё необходимое мне доставили буквально за час после заказа. Собрав кое-какие книги из своего запаса, я заставила коробку с присланными ингредиентами плыть за собой и последовала в подземелья. В своём кабинете Слизнорта не оказалось, и мне пришлось искать зельевара по школе. К счастью, он обнаружился беседующим с МакГонагалл в учительской.       — Амелия? — проговорила декан Гриффиндора. — Вы собираетесь готовить… зелья?       Я закатила глаза в ответ на этот удивлённый тон. Конечно, я не рассчитывала, что Слизнорт сохранит всё в тайне, но…       — Не помню, чтобы готовка зелий была вне закона, профессор, — с ехидством сказала я.       — Да, но… — растерялась МакГонагалл. — Зачем Вам это? Не могли купить готовое зелье?       Ах, да. У меня же в руках целое состояние. Поттеры и один небезызвестный Блэк позаботились об этом.       — Может быть, я хочу развивать свои таланты и в других дисциплинах, — сказала я. — И не говорите мне, что собираетесь ревновать меня к профессору Слизнорту…       МакГонагалл холодно на меня посмотрела и больше ничего не ответила. Слизнорт предложил отправиться в его кабинет, и мы ушли. По дороге он без умолку хвалил меня за тягу к знаниям, но я не особо его слушала.       — Позволите проявить любопытство и поинтересоваться, что Вы собираетесь готовить? — спросил Слизнорт, когда я подошла к столу и стала раскладывать на нём ингредиенты и книги.       — Крововосполняющее зелье, — честно ответила я.       — Вот как! — воскликнул Слизнорт и с интересом склонился над моим рабочим местом. — Довольно интересный выбор! Думаете подзаработать, выполняя заказы для Мунго? Знаю, они всегда с большим удовольствием сотрудничают с талантливыми зельеварами.       — Считаете, я талантлива? — спросила я, нахмурив брови.       — Вы унаследовали талант Вашей матери, это очевидно, — ответил Слизнорт. — Однако Ваши зелья всегда были… как бы это сказать…       — Несвойственными? — усмехнулась я, припоминая комментарии Снейпа.       — Да-да, верно, — подтвердил профессор. — Но это не есть плохо, Амелия. Однако уверен, Вы могли бы достичь значительных результатов, если бы уделяли зельеварению столько же времени, сколько уделяете трансфигурации.       — Я уверена, что стать профи можно только в одном деле, профессор, — без обидняков заявила я. — Усидеть же сразу на двух стульях невозможно.       — Ваша правда, — согласился Слизнорт. — Что ж, не буду Вам мешать.       Он уселся за свой стол, обложившись свитками, вероятно, с домашними заданиями. Судя по их количеству, Слизнорт откладывал проверку до самого последнего. Я раскрыла книгу по целительной магии, в которой ещё очень-очень давно делала пометки, и найдя страницу с рецептом, принялась за дело.       Да, я могла просто купить зелья и не тратить силы на их готовку. Но мне показалось, сделать их самой будет как-то… правильно, что ли? Или всё это мне нашептывало моё открывшееся шестое чувство? Не знаю, я давно перестала различать где мои мысли, а где подложенные.       Так или иначе крововосполняющее зелье относилось к «продвинутому» уровню умений и требовало повышенной концентрации внимания. Я стала лучше понимать увлечение Северуса зельеварением. Нарезка ингредиентов, неспешное помешивание и неназойливое бульканье закипающей жидкости: готовка упорядочивала мысли.       Мне удалось распутать клубок моих давнишних предположений, правда, наполовину, но это уже что-то, верно? Очевидно, что первым делом я задумалась о Северусе. Шрамы… Один, пересекающий горло, и множество проколов по всему телу. Теперь-то я догадалась. Длинный шрам остался от Сектумсемпры, а остальные, так похожие на шрамы у мистера Уизли — от зубов Найганы. И Северусу только предстояло их получить. Но как? Северус оставался на посту директора в будущем… Не думаю, что Волан-де-Морт оставил бы его в живых, если бы узнал о предательстве. Значит, здесь что-то другое…       Однако единственное, что я точно знала: это зелье мне пригодится, но когда и в каких количествах — у меня пока не находилось ответа. Однако… если хочешь подготовиться к войне — начни с аптечки.       Когда побулькивающая жидкость стала тёмно-бордовой, я сняла котёл с огня и разлила четыре порции по склянкам в надежде, что этого будет достаточно. Одну отнесла мадам Помфри на одобрение, другие три — оставила у себя.       Вернувшись в свои покои, я выудила из шкафа свой рюкзак, зачарованный заклятием незримого расширения, и вытрусила оттуда всё ненужное. Получается, я позаимствовала свою идею у Гермионы: она тоже подготовилась к неминуемому заранее.       Итак, в рюкзак, как я его негласно назвала, «для последнего рывка» отправились: Крововосполняющие зелья, волшебные бинты и повязки, которые я зачаровала так, что нужно их лишь приложить к ране, чтобы они прикрепились сами собой, экстракт бадьяна, о котором я вспомнила благодаря Северусу, и кучу других зельев. Но это лишь начало и всего лишь первая помощь.       Закончив сборы аптечки, я встала посреди комнаты, постукивая пальцем по подбородку, бросая задумчивые взгляды на кровать, где разложила свою мантию-невидимку и вторую палочку, которую я и Северус вытащили из моей могилы в будущем. И быстро догадалась: в этой головоломке не хватало ещё одной детали. Я сняла с шеи маховик и положила между палочкой и мантией. Однако кое-что здесь всё же было неправильным…       Забавная штука получалась. Если верить Дамблдору, моя мантия-невидимка была ничем иным, как третьим Даром Смерти из одной из самых популярных волшебных сказок. Мне следовало догадаться… У обычных мантий, которые можно купить в магазине, через какое-то время угасали зачарования, и они превращались в обычные. А моя мантия в семье Поттеров передавалась из поколения в поколение и никогда не теряла своих сил. Сложно поверить в сказку. Ещё сложнее её обнаружить, когда она у тебя всегда перед глазами.       Так вот, вы спросите, что же неправильного в этой картине? А я отвечу. Всех трёх предметов, что лежали сейчас у меня на кровати, не должно было быть здесь. Они не должны существовать. Я принесла их с собой из будущего.       Мой брат близок к тому, чтобы найти все Дары Смерти, а я… А я, кажется, обладала Дарами Времени, сама того в полной мере не осознавая. Вот только судя по пророчеству, Время вознаградит меня или отберёт всё после свершения трёх выборов… Можно ли считать, что Время уже меня наградило? Дарами, что я принесла с собой из будущего? Может быть, оно отберёт именно их? Мерлин! А что если…       Вот почему я боялась думать. Надеялась, избегая мыслей о строении времени, что она больше не вернётся. Но она вернулась. И была беспощадна как никогда.       Чёрные линии на моей коже снова загорелись золотом, а вместе с ними вспыхнула и старая подруга — боль, согнувшая меня пополам. Я успела лишь подумать, что никто не должен увидеть мои «дары», и едва слушающейся рукой потянула плащ-невидимку с кровати. Я завалилась на пол вместе с плащом, словно тот весил целую тонну. Палочка укатилась куда-то под тумбу, но я успела отбросить плащ и маховик под кровать прежде, чем веки стали тяжелеть, а взгляд расплываться. Я провалилась в темноту, проклиная свою глупую персону, ведь она снова навлекла гнев Времени на себя.

***

      И снова тьма повсюду. Ну почему опять?! Боль ушла? Притупилась? Или, может, дело во мне, может, это я ничего не чувствовала? Холод. Должен был быть холод. Хоть что-нибудь. Но вокруг лишь пустота. Закричала. Нет даже эха.       Не помню… Совсем ничего не помню… Память… Она так быстро ускользала. Воспоминания… Шумели, плескались, путались. Не могла остановить мысли на чём-то конкретном.       Время. О да, время! Будто на ладони. Волновалось, нервничало. Бежало впереди, в направлении взгляда, но догнать было невозможно. Его, вообще, нельзя догнать, нельзя остановить. Но, кажется, у меня когда-то получалось?       Чёрный человек в чёрном. В его чёрных глазах чёрная тоска. Странно. Мне говорят его сторониться, а я всё бегу к нему навстречу. Он любит чёрный кофе. И кажется… меня? Он часто это повторяет. Но почему-то не так часто, чем следовало. Когда я не слышу повторяет, скорее, для себя даже, нежели для меня. Я на него очень зла за это. Хотелось, чтобы он говорил больше и громче. Его голос… он меня успокаивал. Хотя и был редким и тихим, словно на фоне.       Снова этот пыльный дом. Паутина на чердаке. Высокое круглое окно. Скрипучие ступеньки. Их когда-нибудь кто-нибудь починит. Видимо, уже не я. Помню, раньше любила этот дом. Когда в нём кипела жизнь. Но что-то изменилось. Никак не вспомнить что.       Сколько я здесь? Неужели это и есть смерть? Блуждать в темноте, слышать обрывки когда-то произнесённых фраз, видеть блёклые кусочки прошлого. Словом, смотреть на прожитую жизнь со стороны, но не быть её участником. Без способности что-то распознать, хоть что-нибудь вспомнить. Искать хоть малейшие намеки, что умереть — не значит перестать жить. И что жизнь не сводится к тому, чтобы умереть.       — Я ведь тебя только выпроводил!       Голос. Не тот, что меня успокаивал, но тоже знакомый. Он меня взволновал, заставил на мгновение остановить погоню за ничем.       — Зачем вернулась?       Человек схватил меня за руку, встряхнул, и перед глазами вспыхнуло освещённое лишь одной свечой на длинном столе, недовольное, встревоженное лицо.       — Сириус!       — Сириус, Сириус… — проворчал мужчина. — Зачем ты вернулась?       — Вернулась? — спросила я; голос прозвучал как-то приглушённо, словно я просипела в банку, не иначе. — Куда?       — Важно, не куда, важно, зачем, — сказал он и возвёл палец к чёрному потолку, как будто это была важная мысль. Но вышла неловкая пауза. — Так зачем же?       — Чтобы ответить, я должна сначала знать хотя бы где я, — ответила я и насупилась, ведь это была, как мне казалось, простая истина.       — На грани жизни и смерти, — пожав плечами, проговорил Сириус. — Впрочем, ничего нового.       Верно, ничего нового. Я жила в подобном неоднозначном состоянии все последние годы. Зато теперь я вспомнила, что была в своей комнате, когда со мной вновь случилось «это». А «это» я и сама объяснить не могла. Я спала и видела сон? Или Сириус каким-то образом в самом деле нашёл способ со мной пообщаться?       — Ты настоящий?       — Скажу «да» — зазнаешься, — вздохнул крёстный, — скажу «нет» — расстроишься.       — В прошлый раз ты сказал, что мне нужно принять дар… Я ведь его приняла. Почему это снова случилось? Почему я снова здесь?       — Принять, то приняла… А осмысливать его зачем стала? Знаешь, как говорят. Дарёному эльфу под простыню не заглядывают. Так и ты не лезь в это дело.       Интересно, возможно свалиться в обморок, уже пребывая в обмороке? Я нахмурилась и, следуя совету, решила не продолжать ничего осмысливать. Подобное почему-то всегда заканчивалось одинаково.       — Знаю я, что ты бровки умеешь хмурить, но сейчас тебе пора, — съязвил Сириус, небрежно схватив меня за плечи и развернув к себе спиной. — Давай! Иди!       И подтолкнул. Не сильно, но обидно. Впереди тьма непроглядная. Куда идти? Не знаю. Позади хоть знакомое лицо да огарок едва тлеющей свечи. Всяко лучше, чем ничего.       — И как мне выбраться? — спросила я, вновь повернувшись.       — Глаза разуй. В первый раз, что ли?       Я зажмурилась, чтобы ненароком не расплакаться. В последний раз, когда я видела Сириуса живым, мы поругались из-за какой-то глупой мелочи. Я беспрестанно чувствовала вину и за его смерть, и за тот нелепый разговор, после которого я его больше не видела. А теперь мои подозрения лишь подтверждались, что Сириус меня не простил. Даже на том свете.       — Ты что? Ты что, расстроилась?! — зазвучал встревоженный голос крёстного.       Я открыла глаза, и без того слабые черты лица Сириуса плыли и стирались. Я не могла осознать: трясло меня или нереальный мир вокруг?       — Ты это… прекращай, — смягчился Сириус и обнял, будто прочитав мои мысли. Затем вновь развернул, став разминать мои плечи, словно готовя бойца на ринге к очередной победе, и порывисто отдал наказания: — Силы не на рёв трать, а на дело. И не злюсь я. Никогда не злился. Просто задерживаться здесь тебе нежелательно. Время тут течёт не так, как вы привыкли… И крест на себе не ставь, поняла? Развела там трагедию. Я не сегодня, так завтра умру… Это начало конца… бла-бла-бла… Глупости. Поживёшь столько, сколько отведено. А теперь давай… в жизнь!       Он снова оттолкнул меня в темноту, и хотя я всё же не двинулась с места, он словно бы отдалялся от меня, медленно уплывая. Я почти расплакалась, точно я была на дрейфующей лодке посреди моря, а он был моей последней надеждой на спасение.       — Подожди! — крикнула я. — А Северус?       — Да нормальный он, — отмахнулся Сириус. — Но могла найти и лучше.       Я усмехнулась. Возможно, это мне и было нужно. Чтобы кто-то дал волшебный пинок прямо в жизнь. И капелька одобрения. Пусть и от плода моего воображения.