Во тьме

      Как и предполагалось, первые мысли в моей голове спустя секунду после пробуждения были мрачными. Соул также хранил молчание, он проснулся незадолго до меня и уже одевался, стоя возле кровати — я услышала, как он застегивает молнию на толстовке.       — Уже проснулась? Доброе утро! — его голос был довольным, но в нем сквозили нотки беспокойства.       — Доброе, — я широко зевнула, прикрыв рот, и села, свесив ноги с кровати, но тут же замерзла, так как все еще была без одежды после вчерашнего, — ты уже собрался? Меня подожди.       — Ты успеешь собраться, пока я схожу за завтраком, — при упоминании об этом мерзком жирном бульоне, которым меня кормят трижды в день по рекомендации Штейна, я скривилась, — может быть, есть пожелания?       Я задумалась. Чего бы мне хотелось? Аппетита нет в принципе, но кофе я бы, пожалуй, выпила.       — Захвати 2 кофе и 2 круассана из автомата по пути, позавтракаешь со мной. Тебе вообще-то тоже нужно хоть чем-то питаться.       — Я забегаю в столовую перед тем, как идти к Шинигами, если успеваю, — я услышала, как Соул кинул в стакан расческу, как делал всякий раз дома перед самым выходом. Значит он уходит.       — Оо, так значит, ты там вкусную еду ешь всякую, а мне пихаешь этот ужасный суп?! — ну повозмущаться то я должна успеть!       — Почему ужасный? Запах вроде бы аппетитный от него всегда, — Коса приоткрыл входную дверь, которая ответила неприятным для моих ушей скрипом.       — А ты сам попробуй в следующий раз, — я наконец встала с постели, завернувшись в одеяло, и слегка покачнулась — это мое обычное состояние сейчас, когда я еще не успела как следует «расходиться».       — Ладно-ладно, мне надо бежать. Мне же еще надо отвести тебя к девочкам, поторопись, у меня не так много свободного времени.       — Иди уже, — и дверь захлопнулась, известив меня о том, что в палате я осталась одна.       Я стояла примерно посередине палаты и с минуту собирала мысли в кучу, чтобы понять, что мне нужно делать и куда идти, голова соображала очень плохо. Я по памяти двинулась в сторону входной двери, чтобы использовать ее в качестве ориентира, пока я не могла сказать, что изучила палату вдоль и поперек после перестановки здесь — Соулу позволили поселиться со мной, никто не стал задавать лишних вопросов. Поэтому здесь теперь есть небольшой комод для вещей, а рядом с ним ширма, за которой можно переодеться и еще куча разного мелкого барахла. Справа от входной двери на небольшом расстоянии стоял умывальник. Именно туда я и направилась. Оказавшись вблизи раковины, я схватилась за нее левой рукой для равновесия — меня все еще слегка покачивало. Правой рукой я пыталась нащупать стакан с нашими зубными щетками. Так, это расчески, значит рядом стоит он. Отлично! Я ничего не разбила пока что. Как же трудно, когда тело не слушается. Еще и после вчерашних испытаний для него. Мысленно хихикнула со всей этой ситуации. Ну вот, просила же наклеить стикер на мою щетку, как мне теперь понять, где моя, а где твоя, Соул? Что же, ничего не поделаешь, пусть будет вот эта. Выбрав наугад, я провела все необходимые утренние процедуры, не забыв и о расческе. Хорошо, что я отказалась от привычных хвостиков, пробор более менее ровный можно и на ощупь сделать, и волосы расчесать спокойно. Осталось переодеться. Здесь уже сложнее, так как мне всегда помогал Эванс, я не знаю, где моя полка с вещами, придется копаться там.       Пока я копошилась в ящиках и на ощупь пыталась определить, что за предмет гардероба держу в руках, одеяло все время спадало, мне приходилось все время его подтягивать, а Соул уже успел вернуться. И конечно же притащил с собой этот дурацкий суп, я отсюда чую его запах.       — Ты держишь в руках мою футболку, — послышался стук пластика и лязг столовых приборов.       — Черт возьми, так и знала, что роюсь не в том ящике, — я закинула вещь ровно на то же место, откуда ранее достала и закрыла ящик.       — Погоди, я помогу, — что ж, эти слова я слышу в последнее время слишком часто.       Через мгновение я ощутила его теплое дыхание возле уха, плечи дернулись, а по коже побежал приятный холодок. Я развернулась лицом к Соулу, и мы снова оказались в опасной близости друг к другу, но я больше не чувствовала смущения, эта игра меня забавляла и возбуждала одновременно.       — Как жаль, что мы торопимся, правда? — он прошептал это прямо над моим ухом, от чего мне стало щекотно и я хихикнула, пока Соул потянулся руками к ящику прямо за моей спиной. Его губы по касательной задели мою шею прямо там, в самом изгибе, как вчера. Жар охватил меня.       — Не дразни меня! — мой тон даже мне самой показался слишком обиженным и рассерженным, словно у ребенка отбирают заветную конфету, от чего мы оба рассмеялись.       — Вот, — Соул протянул мне джинсы, лонгслив и прочие атрибуты гардероба, — давай я помогу тебе, так быстрее будет.       — Валяй, — я совершенно не любила все эти рутинные процедуры, когда он мне помогал. Было ощущение, словно он каждый раз забивает по гвоздю в гроб, где похоронены мое чувства самодостаточности, независимости, силы. Я всегда казалась себе сильной, но сейчас это словно не я, я не узнаю себя и от того мне больно.       С помощью Эванса оделась я и правда быстро, затем мы покончили с завтраком, о котором даже вспоминать не хочется. Сначала он заставил меня съесть хотя бы половину этой неприятной жижи, затем я съела часть круассана, который показался мне абсолютно безвкусным, как и кофе. Полное разочарование. Мы уже выходили из палаты, как Соул вдруг остановился, чего я совсем не ожидала и врезалась в него.       — Ты чего?       — Мы забыли кожу обработать.       — Ой, да ладно, пойдем уже, вечером обработаем.       — Уверена?       — Да.       Мы двинулись дальше по коридору, Соул заботливо вел меня за руку. Я могла больше не переживать за свои глаза здесь. Так как таких, как я, в больничном крыле полно, было принято решение завесить все окна и не включать освещение. Медсестры и посетители довольствовались лишь небольшими светильниками, размещенными вдоль стен и в палатах.       — Я все никак не привыкну к такой темноте. Входишь в апартаменты Смерти и глаза из орбит высовываются от яркости, долго адаптироваться не могу.       — Надеюсь, что когда-нибудь все наладится.       Соул не ответил, лишь крепче сжал мою руку и повел дальше. В воздухе стоял тошнотворный металлический запах вперемешку с запахом медицинского спирта и каких-то трав. Моя мазь от ожогов тоже пахнет такими травами, запах знакомый. Сейчас в коридоре царит тишина, копошение слышно только за закрытыми дверьми палат. Кто-то всхлипывает… Мне кажется, мы не были так сломлены и подавлены, даже когда нам угрожал Кишин и весь мир погружался в его безумие. Мне вдруг пришло на ум, что в таком состоянии люди тоже могут поддаться безумию, но можно ли так стать яйцом кишина? Врят ли кто-то из нас способен причинить другому вред в таком состоянии.       Палата сестер Томпсон была самой первой в коридоре — Кид хотел, чтобы они были как можно ближе к кабинету Шинигами, где Смерть младший проводил большую часть времени, если не заботился о девушках. Так он мог четче чувствовать дыхания их душ и меньше волноваться. Когда мы подошли ближе, я почувствовала 2 души, но одна из них не принадлежала Лиз или Патти, я остановилась.       — Кид сейчас там. Может быть, мне не стоит мешать? — Соул потянул меня за руку.       — Не глупи, ему нужно хотя бы с кем-то кроме Патти поговорить, а то он замкнулся окончательно.       Мы подошли к двери, и Эванс легонько постучал, перед нами тут же распахнулась дверь.       — Соул, — последовала пауза, вероятно он кинвул Эвансу, — Мака, рад видеть тебя относительно бодрой.       Кид пропустил нас внутрь, и Соул усадил меня диванчик.       — Ну как они сегодня? — сегодня? Значит Соул заходил к ним? Но почему молчал об этом?       — У Лиз показатели сильно упали, без Штейна они не знают, что еще с ней можно сделать. Боюсь, все близится к финалу.              Я поёжилась, он так спокойно говорил об этом! Хотя… может быть, это только голос спокойный? Я же не вижу его лица, я не могу судить о том, что происходит у него внутри. Мне вдруг захотелось просто взять Лиз за руку. Не могу сказать, что мы были также дружны, как с Цубаки, но все же она часть моей семьи. Мне невыносима сама мысль о том, что она может уйти вот так, даже не приходя в сознание, не видя лиц своих близких, не простившись с ними. К горлу подкатил ком, я опустила голову, чтобы мои слезы не были заметны в темноте. Я видела душу Лиз, поэтому мне не составило труда медленно и осторожно подойти к ее койке и присесть в ногах. Она сплошь была увешана всякими датчиками, их писк причинял дискомфорт ушам. Я нащупала ладонями ее руку — она была просто ледяной даже для меня! Хотя Соул часто говорит, что у меня вся кожа холодая стала. К безымянному пальцу был прикреплен датчик. Я легонько сжала ее ладонь в своих руках, в тайне надеясь, что она ответит, но увы… Может быть, мне удастся заглянуть в ее сознание? Я уже делала это с Соулом, когда вытаскивала его из лап Импа и черной крови, как знать, может, получится вновь? Я поднесла ладонь Лиз к лицу и опустила голову, коснувшись лбом ее ледяной кожи.       — Мака! Ты что творишь? — Соул двинулся в мою сторону.       — Стой, дай ей попробовать, — вероятно, Кид удержал за руку Эванса, потому что тот сначала резко остановился, а затем вернулся на прежнее место. Они принялись ждать.       Концентрация далась мне не просто, так как с той стороны мне никто не отвечал. Вчерашний резонанс с Соулом был простым, ведь мы оба были открыты для него и тянулись друг к другу, но сейчас все иначе. Когда мне все же удалось отойти от реальности в измерение душ, я долго парила в сером пространстве, пока не увидела маленький слабый огонек души Лиз. Я подлетела к нему, прислушиваясь. Но на мой зов никто не откликнулся. Я попыталась взять в ладони этот огонек, но мои руки прошли его насквозь, словно это был призрак. А еще через мгновение я попала в какую-то темную комнату без дверей и окон.       — Лиз? Ты слышишь меня? Лиз?       Я ощупала все стены по периметру, но никаких скрытых дверей или рычагов не было. Комната была похожа на ту, куда я попала к Соулу, но здесь не было ничего, абсолютная пустота, никаких деталей, раскрывающих личность и желания. Это означало лишь то, что хозяина у этой комнаты больше нет…       Я разорвала связь и резко выпрямилась, ладонь Лиз выпала из моих рук и с глухим стуком приземлилась на одеяло. Соул тут же оказался подле меня, он взял в ладони мое лицо.       — Что произошло? — но я не могла ответить, потому что больше не смогла сдержать всхлипов, слезы сами покатились по моим щекам. Как же больно.       — Кид, прости, мне невероятно жаль.       — Значит ты увидела то же, что и я, — его голос все также был мертвенно — спокойным, но теперь я поняла — он просто в шаге от того, чтобы взорваться криком и слезами, но держит себя в руках из последних сил.       — Объясните мне, что происходит, я не могу понять вас, — Соул вновь усадил меня на диван, обнимая одной рукой и поглаживая спину в успокаивающем жесте.       — Когда тело близится к смерти, душа постепенно переходит в другое измерение, а здесь остается просто энергия. У кого-то больше, у кого-то меньше. Именно энергию ты поглощаешь, когда съедаешь душу побежденного врага, например. Но не его сознание, личность, чувства и прочее. Так происходит не со всеми, иногда души задерживаются среди нас, если тело не упокоено или душу что-то удерживает насильно. Когда тело умирает, энергия высвобождается и ты видишь именно этот голубой огонек, к которому все привыкли.       — Значит личности уже нет? Там внутри…пустота?       Кид сделал тяжелый вздох.       — Да, Лиз уходит от нас. И я ничего не могу сделать.       Мы молчали, наша общая боль была столь осязаемой. Я никогда не задумывалась, что мы можем лишиться кого-то в компании. С Хроной всегда были трудности, поэтому она не в счет, но чтобы ушел кто-то из нас… Не могу поверить.       В дверь постучали, мы обернулись на звук.       — Коса Смерти, Шинигами — сама ждет Вас у себя, — как непривычно слышать такое обращение к Эвансу. Коса Смерти… звучит очень круто!       — Понял. Мне надо идти, я вернусь, как только смогу. Кид, проводишь ее потом обратно?       — Конечно.       Дверь закрылась. Я повернулась к Киду.       — Кид, а как же Патти? Она знает, что с сестрой?       — Я убедил ее в том, что Лиз просто нужно время, что ее ввели в медикаментозную кому, чтобы она не тратила силы, и организм справился с болезнью. Я не хотел, чтобы она все время сидела здесь и плакала, она пострадала меньше всех, зрение не утрачено полностью, поэтому она помогает медсестрам ухаживать за пострадавшими.       — Ты не должен был лгать ей, она имеет право знать.       — Я знаю. Я просто не нашел в себе силы разрушить ее надежду. Это так больно, понимаешь?       — Понимаю, я сама поступала также с Соулом.       — Я не могу прийти в себя с тех самых пор, как на нас напали и мы проиграли поединок. Не могу отделаться от ужасающего чувства вины.       — Но в случившемся нет твоей вины, Кид.       — Но я же Шинигами! Как я могу носить это имя и быть таким слабым? Проиграть ведьме? Скажи мне, как, Мака? КАК?!       Я знала, что он не на меня кричит, это просто эмоции, но его голос вызвал во мне дрожь. Впервые за все время знакомства Смерть младший пугал меня до безумия. Его гнев витал в воздухе, его можно было попробовать на вкус.                    — Я понимаю, что ты чувствуешь, но тебе в тысячу раз сложнее, чем мне. Если бы пострадала не я, а Соул, я бы просто сошла с ума от боли и чувства вины, — и это правда, сразу вспоминается его шрам, оставленный Хроной когда-то. Как будто целая жизнь прошла с того момента, — но ты должен держаться ради Патти. Это твой долг перед Лиз.       — Я…знаю, — голос Кида задрожал, и я отлично понимала, что это значит.       Я пересела ближе к нему и просто подставила плечо, ведь именно так поступают друзья. Он так не хотел выглядеть слабым в глазах окружающих, но больше не мог держать в себе горе. И я была рядом до самого вечера, пока он сам не выпроводил меня и не довел до палаты, потому что я пропустила капельницу, обед и еще Бог знает что, пока помогала Киду пережить это и сильно устала.       Той ночью Соул не пришел ко мне, потому что их с Шинигами работа затянулась. Где они, никто не знал, оставалось ждать. Я не спала, лежала на койке, свернувшись калачиком и «рассматривая души», чтобы не пропустить, когда вернется Соул. И вдруг я почувствовала это… боль сдавила грудную клетку и я разрыдалась. Один из маленьких огоньков потух навсегда. Элизабет Топмсон не стало…              ***              Похороны состоялись через 2 дня после смерти Лиз. За это время мое состояние порядком ухудшилось, я почти не могла самостоятельно встать с кровати и появился непонятный кашель, я еще больше потеряла в весе и ругалась с Соулом за каждую ложку отвратного супа. Я начала угасать быстрее, чем говорил Штейн.       Я очень хотела проводить Лиз в ее последний пусть, хотела быть рядом со своими друзьями, поддержать Кида и Патти, но Соул строго настрого запретил мне выходить, потому что боялся за мое здоровье. К тому, уже второй день Город Смерти утопал в ливнях, поэтому Коса боялся, что я могу заболеть еще больше. Я сильно и не спорила с ним, все равно бестолку.       В коридоре еще тише, чем обычно. Все, кто в состоянии, на похоронах. Я не знаю, чем занять себя, сон не идет, а глаза уже все выплаканы. Тело предательски не слушается, мне трудно даже на другой бок перевернуться. Скверно. На душе такая тоска, такая боль от утраты. Мне больно и того, что совсем скоро им, вероятно, вновь придется пройти через это. Особенно Соулу.       ВСПЫШКА. Я замираю. Что-то встало перед моими глазами на миг и исчезло. Что-то такое…знакомое. И вот снова! Я подняла голову и потянулась в сторону окна. Не то! Надо ближе! Со стонами я еле сползаю с кровати и, опираясь рукой на матрац, пытаюсь встать. Не сразу, но у меня получается удержать равновесие. Меня мутит, в голове все плывет. Мелкими и медленными шагами я добираюсь до окна, одергиваю плотную штору и нахожу ручку, поворачиваю ее и толкаю раму на себя. Промозглый ветер и капли с силой ударяются в мое лицо, я зажмуриваюсь, свет причиняет боль глазам. Еще пара минут и вот я чувствую их. Я чувствую дыхания их душ. Радость наполняет мое сердце.       — ПАПА!             Мой крик заглушает раскат грома и усилившийся ливень. Но я точно знаю, он услышал меня.