***
Сначала вернулись ощущения – тяжесть в ушибленном затылке, легкий шум в ушах и вполне ощутимые шлепки по щекам. Затем вернулось зрение: над ним склонился тот самый вихрастный хозяин злополучного Aston Martin. Он сверкал глазами-льдинками и явно что-то говорил – губы шевелились, но слова Леншерр не мог разобрать. Эрик с усилием сел, потирая шишку на голове, и только тогда смог различить слова: – Эй, вы в порядке? – обеспокоенно допрашивал его растрепанный незнакомец. – Кажется, – выдавил из себя наконец Леншерр. – Зачем вы вообще влезли? Я бы справился, – раздраженно заметил мужчина, помогая Эрику встать. – Сам не знаю, – невнятно пробурчал Леншерр и, не оборачиваясь, побрел к отелю. Но не прошел и пару шагов, как откуда-то сверху раздались сирены, и зычный строгий голос из громкоговорителя раз за разом начал просить всех зайти в помещения и включить телевизор. Эрик оторопело остановился, уставился в серое небо и очнулся от задумчивости только когда незнакомец смущенно кашлянул за спиной. – Простите, могу ли я зайти с вами? Не хочется попадаться полицейским, а мой дом далеко. – Что? – переспросил Леншерр, потеряв нить разговора. – Да, разумеется. Но ненадолго. У меня своих проблем хватает. – Их теперь у всех навалом, – едва слышно пробормотал вихрастный хозяин Aston Martin и поспешно последовал за размашистым шагом Эрика. Леншерр шагал по запутанным коридорам гостиницы, даже не задумываясь идет ли за ним незнакомец. Гостиница была переделанным жилым домом, и ее планировка оставляла желать лучшего – только горничные и постоянные жильцы хорошо ориентировались в расположении комнат, чья нумерация была проставлена без всякой логики, наобум. Так, например, около 202 номера, где жил Эрик, располагалась комната 211. Леншерр невольно потер шишку на голове – она пульсировала, пропуская электрические разряды в и без того ноющие виски. Небольшой лимит добрых дел на сегодня явно закончился, даже более того, план был перевыполнен на два месяца вперед. И все же Эрик не выдержал – на секунду обернулся, и увидел, что незнакомец шел следом тихо, но настойчиво. Ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и протянуть руку: – Эрик Леншерр. От неожиданности вихрастый мужчина чуть не налетел на Леншерра, но все же успел затормозить и протянуть руку. – Чарльз Ксавье, – улыбнулся он, поднимая глаза. – Очень приятно, – Эрик вдруг произнес фразу, которую не говорил с детства, и сам себя одернул. С чего это ему вдруг стало приятно? Подумаешь, ладонь теплая и крепкая, а из-под темной челки Чарльза сверкают сине-голубые глаза. Неровный свет в коридоре, словно насмехаясь, выхватывал все больше деталей – россыпь веснушек на светлой коже, растрепанные волосы, изгиб шеи под пальто. Только сейчас он сообразил, что до сих пор сжимает руку Ксавье. Эрик едва заметно вздрогнул, потряс головой, стряхивая наваждение, отпустил ее и чуть ли не побежал по коридору. Симпатичная мордашка могла привлечь его ровно настолько, насколько требовали обязательства или обстоятельства, но он уже давно не испытывал ни к кому каких-либо чувств, и потому спокойно списал все на пульсирующую шишку на затылке. Ввалившись в номер, он первым делом включил телевизор, схватил из минибара лед, приложил его к голове и с блаженным вдохом растянулся на диване. Чарльз аккуратно переступил через вереницу бутылок, снял пальто и сел в кресло, сразу же оказываясь поглощенным новостями. Эрик решил последовать его примеру и силой воли заставил себя вслушаться в текст диктора. – Повторяем, на всей территории Соединенных Штатов президент ввел чрезвычайное положение и комендантский час. До 12 часов завтрашнего утра категорически запрещается выходить из домов. Нарушители будут арестованы, – ведущий инстинктивно, но совершенно непрофессионально потер нос и продолжил. – В сообщении от пресс-секретаря Белого дома говорится, что для всех граждан будет организована эвакуация вглубь материка. Также составлен список специалистов, которые будут полезны после катастрофы. Их эвакуация в бункеры будет проходить отдельно, разрешено взять с собой семью. Эти счастливчики до окончания комендантского часа получат смс с дальнейшими указаниями. – Мне надо срочно позвонить! – Чарльз вскочил с места как ужаленный и рванул в коридор, чуть не выбив дверь. Эрик покачал головой. Кажется, его новый знакомый был полон сюрпризов. – … Повторяю, просим сохранять спокойствие и сообщать обо всех преступлениях по горячей линии, – продолжал устало вещать диктор, но Эрик уже перестал его слушать. Самое главное он уже осознал давно – шансов на спасение нет. Но это не значит, что он не попытается. По крайней мере уехать вглубь страны он может, а там – действовать по обстоятельствам. После падения астероида явно будет царить анархия, если вообще на поверхности останется кто-либо живой. Жаль только, что достаточный запас продуктов теперь не найдешь – все вынесут в панике толпы людей. Эрик сел поудобнее и начал мысленно составлять план вещей, которые необходимо собрать. Размышления прервал короткий писк смс. Леншерр удивленно вытащил телефон из кармана – он уже забыл, что положил его туда, – и разблокировал его. «Хей, слышал, что говорят по телевизору? Так я и знал, что они оставят большинство человек на убой, а эвакуируют лишь избранных. Вовремя я достроил свой бункер на заднем дворе! Не хочешь присоединиться?» Эрик несколько раз перечитал текст сообщения от Азазеля, прежде чем до него дошел смысл, но, когда понял, начал торопливо набирать ответ: «Мне не улыбается умереть от голода, слушая твои ворчания». В качестве строительства бункера он не сомневался, все же они заканчивали один университет, и знаний у Азазеля было более, чем достаточно. «Обижаешь! – мигнул огоньком телефон. – Запасов еды и воды хватит на десять лет для одного человека. Для двух – на пять. Я все продумал». Эрик откинулся на спинку дивана. Где-то за дверью Ксавье громко разговаривал с кем-то по телефону, то и дело срываясь на повышенные тона. Но его голос доносился до Леншерра через завесу тумана, в голове набатом билась мысль, что Азазель – единственный реальный шанс выжить. Инстинкт самосохранения вопил, что он готов терпеть этого невыносимого человека в течении пары лет, и, подчиняясь тому, Эрик написал ответ: «Я буду. Завтра после отмены комендантского часа выезжаю, – он на секунду замешкался, но потом добавил, – готовь выпивку. Много. Будем отмечать конец света». «Йо-хо-хо и бутылка рома», – незамедлительно откликнулся Азазель и замолчал. Эрик вскочил. Надежда и жизненная энергия бурлили в крови, полностью вытеснив недавнюю апатию – он снова был готов идти до последнего за своей целью: выжить любой ценой. Леншерр прислушался к голосу Чарльза за дверью, который сейчас шелестел тихо, как раскрытая книга на ветру, но не смог разобрать ни слова. Кажется, у того дела шли не очень, но в конце концов какое ему дело? Он и так вмешался в драку из-за Ксавье и получил по голове, хватит с него приключений. Привязываться к темноволосому мужчине Эрик точно не собирался.***
Ночь тянулась отвратительно медленно. Эрик успел собрать вещи в просторный рюкзак и помаяться под монотонное бормотание телевизора, который теперь рассказывал о многочисленных нарушениях законов. В стране, да и, пожалуй, во всем мире начинался период анархии, причем самой страшной – той, которая подгонялась животным страхом перед смертью. Именно этот ужас веками вел людей вперед, заставлял изобретать все новые и новые устройства, лишь бы продлить срок жизни. Страх являлся основой цивилизации, но именно такие системы рушатся быстрее всего, когда опасность, настоящая, реальная, стучит в двери не к кому-то одному, а ко всем, и избежать глухой поступи смерти невозможно. Ужас ведет к неконтролируемой панике, которая из разумных людей издавна умеет делать обезумевшую толпу смертников, которые готовы на все, что угодно, лишь бы выжить. Под эти невеселые мысли Эрик докурил пачку сигарет, наблюдая за красочными репортажами в новостях, и, не дождавшись рассвета, задремал, краем уха слушая Чарльза, который так и продолжал с кем-то общаться по телефону всю ночь в коридоре отеля. Ксавье вернулся в номер под утро, уселся в кресло, нахохлился, как воробей зимой, и закрыл глаза, не говоря ни слова. Эрика разбудили первые солнечные лучи, которые как партизаны пробрались через неплотно задернутые шторы и предательски засветили в глаза. Он резко дернулся, пытаясь инстинктивно прогнать мешающий источник света, и чуть не упал с дивана, лишь в последний момент удержался за спинку. Недовольно крякнув, Леншерр встал, от души потянулся и невольно взглянул на спящего Ксавье – левая рука свисает с кресла, правую тот подложил под щеку, сложившись при этом просто в неимоверно сложную фигуру – после такого неудобного положения точно будет болеть спина. Ресницы мужчины подрагивали, на лбу пролегла глубокая складка. Кажется, Чарльзу снился какой-то кошмар, из которого он никак не мог выбраться. Эрик вздохнул. Не то, чтобы ему было дело до чужих снов, но новоявленного знакомого следовало разбудить и отправить восвояси. Или оставить в номере. На самом деле разницы не было, перед Эриком лежала четко намеченная цель, а он привык их добиваться, педантичности и последовательности ему было не занимать, и в его плане незнакомцев не было, даже симпатичных. – Эй, просыпайся, – Эрик потряс за плечо Ксавье. – Уже утро? – Чарльз непонимающе захлопал глазами, уставившись на Леншерра. – Да. Я уезжаю. Если хочешь, то можешь остаться в номере, все равно никому уже нет ни до кого дела, – Эрик на ходу жевал сэндвич и запивал кофе. Требовалось взбодрить организм перед долгой поездкой. Он уже закинул рюкзак на плечо и дошел до двери, когда окончательно проснувшийся Чарльз его окликнул: – Эрик, подожди! – он вскочил с кресла и неловко запрыгал на одной ноге, вторую он благополучно отлежал во сне. – В какую сторону ты едешь? К семье? – Нет, у меня ее нет, – зачем-то честно ответил Эрик, хотя внутренне вскипел от такого беспардонного вопроса. – Еду в Нэшвилл. – Ох, а ты не мог бы мне помочь? Машину угнали, ты – моя последняя надежда добраться в Атлантик-Сити. Пожалуйста. – Ты хочешь, чтобы я тебя довез? – уточнил Леншерр, нахмурившись. – С чего бы мне это делать? – Я… я заплачу любую сумму, – Чарльз беспомощно развел руками, пытаясь убедить Эрика, но никак не мог почувствовать, какой подход лучше выбрать, чтобы подступиться к мужчине. – Деньги уже не ценятся, – прервал его Леншерр, и снова развернулся к двери. – Эрик, пожалуйста! Леншерр в нерешительности замер. Он чувствовал спиной умоляющий взгляд Чарльза, и не понимал, что его держит на месте. Это было нелогично, но все его инстинкты выли о том, что если он уйдет сейчас, то в будущем будет еще долго об этом жалеть. Пару минут в тишине комнаты он боролся сам с собой, но в итоге обреченно выдохнул. – Только подбросить в Атлантик-Сити? И все? – Да! – обрадованно ответил Чарльз, не поверив своим ушам. – Туда всего пара часов пути, ты управишься быстро и поедешь по своим делам. – Хорошо. Собирайся быстрее, – скомандовал Леншерр, возвращаясь к обычному деловому тону. – Необходимо выехать из города до того, как начнется массовая эвакуация. Иначе мы тут застрянем надолго.***
Разумеется, они не успели. Собрались-то они быстро, но не они одни хотели выбраться из Нью-Йорка раньше времени назначенной эвакуации. И потому все дороги оказались забиты донельзя. Вереницы машин тянулись по улицам, их обгоняли мотоциклисты, создавая аварийные ситуации, которых и без того было немало. Полицейские пытались отрегулировать ситуацию, но не могли противостоять обезумевшей толпе, которую уже захватила неконтролируемая паника. Несмотря на еще сохраняющуюся видимость порядка, Эрик видел, как по его любимому городу расползаются метастазы нарастающих беспорядков. Люди буквально выносили двери в магазинах, забегали и хватали все, что только попадало под руку, кажется, даже не задумываясь, что, скажем, новую модную сумочку или телевизор с собой в могилу не утащишь. И лишь малая часть людей штурмовала не только супермаркеты с продуктами, но и охотничьи магазины, запасаясь оружием, патронами и необходимыми для выживания вещами. Если бы Эрик не собирался ехать к Азазелю, то непременно бы к ним присоединился. – Пробки, черт бы их побрал. Ненавижу пробки, – в конце концов не выдержал и выругался Леншерр. За последние полчаса они продвинулись всего лишь на несколько кварталов, и это с учетом того, что Эрик знал город как свои пять пальцев и постоянно заезжал в переулки. Чарльзу казалось, что еще чуть-чуть, и они точно оторвут зеркало у машины или врежутся куда-нибудь, но Эрик каждый раз в последний момент умудрялся объехать препятствие. Поцарапать свою "ласточку" было бы крайне жалко. Dodge RAM понравился Ксавье с первого взгляда: он и не думал, что после дорогих машин пикапы смогут его заинтересовать. Но RAM, настолько непохожий на его угнанный Aston Martin, приглянулась ему настолько, что при первой встрече он восхищенно замер, чуть поглаживая ее по капоту, пока Эрик грузил их вещи и продукты, которые они смогли-таки купить в ближайшем магазине. Вернее, Чарльз вручил деньги перепуганному кассиру, пока Леншерр бесцеремонно собирал консервы в картонный пакет. Эрик заметил столь трепетное отношение к машине у Чарльза и был от этого счастлив, как никогда. Он вообще любил свою машину, а уж когда ее кто-то хвалил, то просто млел, хотя внешне этого никогда не показывал. Но по хитрому прищуру Ксавье Эрик догадался, что в этот раз подчеркнутая холодность не пройдет, – тот, судя по всему, умел удивительно точно считывать эмоциональное состояние людей. Солнце медленно клонилось к горизонту, а они все еще не выбрались из Нью-Йорка. Чарльз все это время молчал, Эрик также не заводил разговор, хотя был уверен, что в обычное время Ксавье достаточно разговорчив. Так и случилось, тот в итоге не выдержал и спросил: – Эрик, а почему ты помог мне? И тогда, в драке, и сейчас решил подвезти. Мне кажется, что такое поведение для тебя нехарактерно, – прямолинейно заявил Чарльз, буравя взглядом лицо Леншерра, который теперь подчеркнуто спокойно смотрел на дорогу. – Решил, что без охраны тебя забьют мародеры. – Почему это? – Чарльз от возмущения аж рот открыл. – Видно же, что денег у тебя навалом, и ты к жизни не слишком-то приспособлен, – в голосе Эрика появился оттенок улыбки, хотя сам он оставался серьезным. – Ты за кого меня принимаешь?! – Чарльз активно начал жестикулировать, пытаясь переубедить Леншерра, и даже повернулся к нему всем корпусом, насколько это позволял сделать ремень безопасности. – За богатого рассеянного паренька. – Ты не прав! – с жаром ответил Ксавье. – Нет, то есть ты, конечно, отчасти прав, – смущенно добавил он, – деньги – это наследство от родителей. Но я с юности всегда был сам по себе. – Что, и даже работаешь? – иронично спросил Эрик, уже откровенно веселясь. – Конечно! Я получил степень профессора генетики в Колумбийском университете. И теперь там преподаю. – Тогда понятно, откуда у тебя любовь к такому странному стилю одежды. Вопросов больше не имею. – Если следовать твоей логике, – Чарльз намеренно заехал локтем в бок Эрика, отчего тот от неожиданности чуть охнул. – Ты должен быть необразованным работягой откуда-нибудь с металлургического завода. Эрик резко свернул в переулок, и на секунду Ксавье показалось, что его там и прибьют, сбросив тело в мусорный контейнер. Ну а что? Нет тела, нет дела, это даже в обычное время было всем известно, а в нынешней ситуации полиции явно не до расследований убийств. Взвизгнули тормоза, и машина остановилась. Леншерр, не обращая внимание на гудки других машин, которые свернули вслед за ними, наклонился к Чарльзу и тихо, но совершенно отчетливо отчеканил: – Не смей так высокомерно говорить о рабочих специальностях. Эти люди стоят двенадцатичасовые смены на заводах, чтобы такие, как ты, могли жить с комфортом. Именно они держат на плаву страну, и потому им надо быть благодарными. Ты понял меня? – Понял, – на удивление Эрика Чарльз казался совершенно спокойным, хотя обычно такой тон действовал на окружающих, как атомный взрыв над головой – вызывал неконтролируемую панику. – Я на самом деле был не прав, – добавил он, удивив Эрика еще больше, – но и ты слишком предвзято судишь. Ученые, преподаватели делают не меньше, просто вклад слишком разный, чтобы можно было его сравнивать друг с другом. И только вместе можно поддерживать экономику страны. Одно немыслимо без другого. – Ты точно не профессор философии? – Эрик тронулся с места, и бесконечные гудки позади наконец стихли. – Хорошо, один-один. Леншерр задумался о том, что давно не встречал человека, который мог бы аргументированно отвечать на критику, да еще и признавать свои ошибки, поэтому не сразу услышал вопрос: – Эй, так я все-таки угадал? – Как ни странно, да. Я учился в Массачусетском технологическом институте, а сейчас работаю ведущим инженером по сплавам металлов в Старк Индастриз. Другими словами, я и правда тесно общаюсь с рабочими на металлургических заводах. – Значит, блестящее образование? – обрадовался Чарльз. – Да, а что? – тут же заподозрил неладное Эрик. – Нет, я просто рад встретить умного человека, с которым можно обсудить все на свете, – примирительно ответил Чарльз. – И это ты понял по нашему короткому диалогу? – хмыкнул Эрик, возвращаясь к своей спокойной отрешенности. – Да, знаешь ли, я неплохо умею разбираться в людях, – без тени хвастовства отметил Ксавье, просто констатируя факт, и Эрик почему-то сразу в это поверил. Наконец, они смогли выехать из города, но машин меньше не становилось. Наоборот, среди обычных автомобилей редкими красными и желтыми вкраплениями начали появляться эвакуационные автобусы. В небе постоянно летали вертолеты, видимо, кого-то отвозили в бункеры по воздуху. – Ты не находишь забавным, что Землю уничтожит астероид под названием «Universe»? – нарушил молчание Эрик, устав слушать по радио бесконечные нотации от правительства. Музыку больше не крутили, а он бы не отказался сейчас от протяжного блюза – как раз то, что нужно, чтобы встречать апокалипсис. – Да, мой друг, – ответил Чарльз, скучающе вглядываясь в окно. От такого обращения у Эрика потеплело на душе, – все-таки Чарльз ему был симпатичен, да и, стоило признать, так его уже долгие годы никто не называл. – Отличная насмешка от НАСА. – Скорее уж от журналистов, – поддержал разговор Эрик. – «Вселенная» уничтожит Землю. Звучит патетично. – Не уничтожит, – поморщился Чарльз. – Я не сомневаюсь, что ты знаешь, как все будет обстоять на самом деле. – Знаю. Но это скучнее выводить в заголовки, чем полную необратимую катастрофу. А к разумным доводам сейчас все равно никто не прислушивается, – ответил Леншерр и высунулся из окна для лучшего обзора. Они снова остановились: впереди столкнулись три машины, и вместо того, чтобы поскорее ехать дальше, водители друг на друга громко кричали, то и дело норовя ударить. Внутри автомобилей испуганно жались друг к другу маленькие дети. Чарльз проследил взгляд Леншерра и сразу сник. – Эрик, мы должны вмешаться. – Нет. Тогда мы застрянем тут надолго. А это в мои планы не входит, – спокойно сказал Леншерр, аккуратно объезжая драку, благо на шестиполосной скоростной магистрали места для маневра хватало. – Но они же поубивают друг друга. – Чарльз, – вздохнул Эрик, отчего тот вздрогнул – его первый раз назвали по имени. – Я уже понял, что ты тот еще миротворец. Но помочь каждому невозможно даже в мирное время. А сейчас, ты же видишь, каждый сам за себя – мародеры, которые за ночь все разграбили, испуганные семьи, которые просто хотят спастись, такие одиночки, как ты и я. У тебя не получится. – Я хотя бы попытаюсь! – Нет, – резко возразил Леншерр, сам не понимая почему останавливает Ксавье – он ведь мог просто оставить упрямца тут и уехать в Нэшвилл, но не мог этого сделать при всем желании: тот необъяснимо вызывал острое ощущение необходимости защищать, хотя Эрик прекрасно понимал, что Чарльз вовсе не беспомощен, хотя и несколько наивен. – Я подписался отвезти тебя в Атлантик-Сити, значит, так и будет. А вот дальше делай, что хочешь. Чарльз обиженно засопел, но промолчал. Он понимал, что Эрик прав, вот только сердце отказывалось это принимать. – Как ты думаешь, что будет после падения астероида? – тихо спросил Ксавье после минутного молчания. Он глядел в пробегающие в окне деревья и не мог поверить, что совсем скоро они исчезнут также, как и половина мира. – Ты сам это знаешь. Мощнейший взрыв, гигантское цунами, если он все-таки ударит в Атлантический океан, выбросы разрушившейся породы в атмосферу… – Нет, я про другое, – перебил Чарльз. – Я не про научные выкладки. Что будет с человечеством? – Ну, жертв будет очень много, разумеется… А после того, как все уляжется, будет война. – Почему ты так думаешь? – Борьба за ресурсы, чистую воду, к примеру, относительно нетронутые территории. Думаю, человечество само себя уничтожит, если не остановится вовремя. В чем я очень сомневаюсь, – совершенно буднично сказал Леншерр – Не веришь, что люди смогут объединиться перед всеобщей угрозой? – Нет, конечно. Где ты сейчас видишь объединение? Нет его. И не будет. – Да, перед лицом страха многие поддаются панике, но все же я верю в лучшее. Люди смогут приспособиться, а потом помогут привести планету в нормальное состояние, – с энтузиазмом провозгласил Ксавье. – Ты слишком наивен, – поморщился Эрик и задал вопрос, который мучил его с самого отъезда из Нью-Йорка. – Зачем ты едешь в Атлантик-Сити, Чарльз? Встречаешься там со своей семьей? – Нет, – напряженно ответил Чарльз и замолчал, глядя в окно. Эрик решил не развивать тему. Он знал, что мог бы допытаться, но в нем вдруг проснулось спящее еще с детства сочувствие и чувство такта – ему не хотелось делать больно Чарльзу, – хотя они и были знакомы неполные сутки, казалось, что они знают друг друга полжизни. Как бы Леншерр не избегал этих мыслей, он, глядя на насупленного Чарльза, понимал, что за такой короткий срок умудрился привязаться к темноволосому мужчине, что само по себе было ему несвойственно. Он не был социопатом, но по возможности избегал людей, считая большинство из них недалекими или и вовсе откровенно глупыми. Чарльз явно в эту категорию не попадал: несмотря на несколько детский взгляд на жизнь, он был разумным человеком, который может аргументированно спорить, не боясь в ответ получить фирменную ухмылку Леншерра вместе с язвительными комментариями. Что уж тут, Эрик был абсолютно уверен, что Ксавье сам был весьма острым на язык и смог бы заткнуть многих своими саркастическими заявлениями. Эрик чуть улыбнулся: он хорошо умел видеть людей, а Чарльз в его воображении представлялся ему каким-то заморским блюдом: вкусным, чуть острым, чуть сладким – всего ни убавить ни прибавить даже щепотки специй, ровно столько, черт, сколько надо в сложном и многогранном характере, который Леншерр с удовольствием исследовал бы с энтузиазмом коллекционера. Впрочем, одернул сам себя Эрик, это все было неважно. Он довезет Ксавье до места назначения, а потом забудет его, как сон на заре – также легко и просто, останется лишь смутное приятное воспоминание о том, что их встреча и разговоры вообще когда-то случались. Леншерр отвлекся от напряженной дороги и посмотрел на Чарльза – тот все также сидел, отвернувшись, и вглядывался в окно. Кажется, вопрос о семье для него был еще более болезненным, чем для самого Эрика. Остро под ребра кольнуло чувство вины, но он подавил его вспыхнувшим раздражением – и с чего он должен носиться со своим попутчиком, как с писаной торбой? Ранимость и нежная душевная организация? Так он и не подписывался быть нянькой, даже таксистом он стал вынужденно, желания подвозить едва знакомого человека у него не было. «Не было, однако ты согласился, не раздумывая», – прошептал внутренний голос. – Нам придется заехать на заправку, – заметил Эрик, нарушая долгую тишину. – Да? – Чарльз вынырнул из пучины своих мыслей и, наконец, повернулся к Эрику. – Думаю, мы не одни такие «умные», так что на заправках нет топлива, а если и есть, то явно только после километровой очереди. Эрик не ответил. Он внезапно жадно всматривался в глаза Чарльза, словно первый раз их увидел. «Странно, голубой – цвет холодный, так почему его глаза кажутся такими теплыми?» – подумал Эрик, на секунду утратив контроль над своими эмоциями. – Ау? – Чарльз улыбнулся и пощелкал пальцами перед лицом Леншерра. – Хьюстон, у нас проблема! Губы Эрика вдруг совершенно неконтролируемо растянулись в широкой улыбке, а потом он заливисто засмеялся, от души, так, как давно не хотелось. Чарльз не удержался и сам расплылся в улыбке, удивленно поглядывая на Леншерра. – Эй, – толкнул он его в бок, – ты чего? – Эрик рассмеялся еще громче. – О-о-о, истерический смех пошел в дело? – выдавил Чарльз и еле удержался от искушения пощекотать Леншерра, опасаясь влететь на скорости в дорожный отбойник. – Ох, я что-то… «Хьюстон, у нас проблема», ага, у нас «Вселенная» на подходе. Брюса Уиллиса не хватает только. – Да брось, Эрик, нам ехать надо. Что на тебя нашло? – Чарльз безуспешно тормошил за плечо Леншерра. Тот в последний раз полуфыркнул-полухрюкнул и успокоился. – Ты удивительный человек, Чарльз. Я не смеялся так с раннего детства. А ты заставил меня хохотать над обычной фразой. – Это все нервы, – совершенно серьезно пояснил Ксавье. – Вернее, нервное напряжение может выходить разными способами, самым частым является смех. Очень хорошо, что тебе стало легче. Стало же? Леншерр кивнул головой и с удивлением почувствовал, что все напряжение последних дней куда-то улетучилось. Его больше не волновал астероид и его падение, вернее, интересовал только как-то отстраненно – да, везде паника, но с чего поддаваться унынию, если есть цель доехать до бункера? Да и сейчас есть попутчик, с которым приятно поговорить, что уже само собой было для Леншерра настоящим открытием. – Мы уже отъехали на приличное расстояние от Нью-Йорка, а значит есть шанс, что топливо все-таки тут осталось – заправки-то тут каждые двадцать километров, – рассудительно заметил Эрик. Он увидел знак о том, что через два километра будет заправка, и начал заблаговременно перестраиваться на левую полосу. Леншерр нагло объехал очередь на заправку по траве и припарковался в стороне, радуясь, что магазины и кафе традиционно на автомагистралях всегда стоят между встречными полосами, а значит и лобовое столкновение исключено, и место для маневра остается. И лишний раз похвалил себя, за то, что все время возил пустые канистры для бензина, а значит можно было схитрить. Чарльз был прав: автомобилей у заправки скопилось немало, но топливо, на их счастье, еще имелось в наличии. Для Эрика было удивительно, что кассир не убежал, но, похоже, ему было некуда деваться: за спиной молодого паренька маячил грузный хозяин с винтовкой наперевес, который старался распродать как можно больше сопутствующих товаров. Как будто ему деньги в аду понадобятся. Хотя паренек, как ни странно, не выглядел испуганным: он лениво жевал жвачку и принимал деньги от толпы. Эрик пошел вдоль полок, надеясь, что сможет найти что-нибудь полезное, и не заметил, как Чарльз отстал, а потом и вовсе обогнул возмущенную очередь и обратился к кассиру. Сквозь полупустые полки до Эрика донесся голос Ксавье, и он замер: – Парень, почему ты не уезжаешь вместе со всеми? Если дело в твоем нанимателе, то я могу заплатить ему, чтобы он тебя отпустил. – Отпустил? – непонимающе поднял глаза кассир, принимая деньги от очередного посетителя – винтовка и периодичные выстрелы в воздух отлично способствовали наведению порядка и наличию очереди как таковой. – Да я никуда не спешу, зачем мне куда-то ехать? – Ты не в курсе последних событий? – осторожно уточнил Чарльз. – В курсе, конечно. Все в курсе, – меланхолично ответил паренек. – Так почему тогда не уезжаешь? – Чувак, – протянул кассир, смешно надувая огромный пузырь из жвачки. – Мы все когда-нибудь умрем, жизнь сама по себе путь к смерти. Так зачем мне куда-то убегать? У меня будут билеты в первом ряду партера. К тому же всегда мечтал покорить на серфе волны цунами. – Места в первом ряду? – как-то растерянно прошептал Чарльз и замер, что-то обдумывая, а затем тихо вышел на улицу, словно забыв о Леншерре. Эрик потерял его из вида, но был уверен, что Ксавье ушел к машине, а не сбежал, так что остался спокоен. Он нашел-таки пару банок консервированных овощей, удрученно прислушиваясь к громкому урчанию желудка. Оплатив находку и бензин, Леншерр уже шел к выходу, когда увидел маленького мальчика лет четырех. Тот прятался около холодильных камер, не выпуская из рук машинку, и из-под длинной челки испуганно смотрел на кричавших людей, которые старались как можно быстрее отхватить заветное топливо, не обращая внимания на разъяренную толпу. Эрик сам не знал, почему он остановился возле него – обычно чужие отпрыски не вызывали у него ничего кроме глухого раздражения. Но этот, пожалуй, чем-то неуловимо напоминал его самого в детстве. Внезапно всплыли непрошенные воспоминания, которые Эрик старательно забивал в себе долгие годы: вот мать протягивает ему руку, лежа на больничной койке, она гладит его по голове и просит не плакать, быть сильным, а потом ее лечащий врач еще долго отдирает его от холодеющего тонкого запястья. Годы бродяжничества на улице, социальный приют, где ему приходилось вырывать когтями свое место под солнцем, огрызаясь, как маленький волчонок, все лишения, эмоции и переживания, сдерживаемые до сих пор, хлынули на него обжигающим душем, и он инстинктивно сел на корточки перед малышом. – Ты один? Потерялся? – без тени улыбки спросил Эрик, но мальчик только больше испугался, забившись в угол, и помотал головой. – Где твои родители? – малыш скривил губы, но не расплакался, упорно не отвечая и еще сильнее стискивая в руках машинку. Эрик беспомощно встал и оглянулся по сторонам – он совершенно не знал, как обращаться с детьми, да и как его родителей искать тоже, ведь они могли быть где угодно. Однако что-то не позволяло ему просто уйти, бросив ребенка. «Это все влияние чертового Ксавье. Он будит во мне то, что я пытался усыпить так долго», – мелькнула мысль и тут же пропала, оказавшись вытесненной более насущными проблемами. Он сунул малышу в руки первую попавшуюся шоколадку, и тот отвлекся, глядя на разноцветную обертку, пока Эрик раздумывал о том, что, пожалуй, стоит отвести мальчика к машине. Чарльз уж точно найдет с ним общий язык и сможет разузнать подробности о его родителях. – Идем. Ксавье придумает, как тебе помочь, – потянул было он ребенка за руку, когда позади раздался оглушительный женский вопль, и ему больно ударили по голове. – Извращенец! Не смей похищать моего сына! – кричала раскрасневшаяся от гнева женщина, продолжая беспорядочно колотить Эрика своей сумкой. «Какое-то дурацкое зеленое платье в горошек, – меланхолично подумалось Леншерру, пока он уворачивался от ударов, продираясь к выходу. – Кто вообще такие носит?» Так и тянуло заорать в ответ, высказать все, что думает, в лицо этой безответственной мамаше, но подрагивающая винтовка в руках владельца заправки диктовала свои условия – пришлось умерить гордость и постараться побыстрее вырваться на улицу. Он почти бегом добрался до машины, где, хитро улыбаясь, уже ждал его Ксавье с наполненными канистрами. – Лучше заткнись! – сходу рыкнул на него Эрик, ныряя на водительское сидение и поспешно выруливая с этой чертовой заправки. – Могу поспорить, что ты не каждый день помогаешь детям? – не выдержал Чарльз. Он с любопытством разглядывал Эрика, как будто увидел его в первый раз, и улыбался похлеще чеширского кота. – Ты можешь помолчать? – резко выдохнул Леншерр сквозь сжатые зубы, но Ксавье его не послушал. – Мой друг, в тебе гораздо больше, чем ты думаешь и чем пытаешься показать. Эрик предпочел промолчать, судорожно вспоминая дыхательную гимнастику, которая помогла бы ему успокоиться. За прошедшие сутки он уже и так ввязался в ряд нехарактерных для него ситуаций, так что случай с мальчиком его просто добил. Однако Чарльз, напротив, сиял ярче люстры в театре – он и до этого понимал, что Эрик – весьма интересный и умный мужчина, но его смущал холодный вид Леншерра, хотя он и чувствовал, что это лишь маска. И вот Ксавье на самом деле увидел подтверждение своим предположениям, и ликованию его не было предела. От размышлений его отвлек телефонный звонок – сотовый в кармане настойчиво вибрировал и требовал внимания. «Рейвен», – прочитал Чарльз на экране и мысленно застонал. Первым его порывом было сбросить вызов, меньше всего ему хотелось что-либо обсуждать рядом с Эриком. Не то, чтобы он ему не доверял, все-таки поступки Леншерра говорили о нем гораздо больше, чем слова, но в личное он не хотел пускать даже его – ведь они расстанутся через несколько часов. Он мысленно твердил это раз за разом, пытаясь убедить сам себя: «Не привязывайся к нему, ничего хорошего из этого не выйдет. Ты ему неинтересен, он забудет о тебе через минуту после расставания». Тем не менее он понимал, что, возможно, другого шанса поговорить с Рейвен уже не представится – мобильная сеть была перегружена, и звонки прорывались с трудом даже сейчас. – Да? – тихо произнес он в трубку, стараясь успокоить голос, который враз перестал его слушаться. Он почувствовал, как напрягся Леншерр, стараясь казаться равнодушным, тот весь обратился вслух. – Чарльз! Неужели я все-таки смогла до тебя дозвониться! Где тебя черт носит? Мы все жутко волнуемся! – Все в порядке, мне надо уладить еще некоторые дела, я присоединюсь к вам позже. Всех уже привезли? Шон? Алекс? Анхель? Армандо? – Да, мы все уже на месте, не хватает только тебя! Хэнк порывается ехать к тебе, но военные отказываются выпускать его из бункера, – взволнованно тараторила Рейвен. – И правильно. Успокойтесь, буду через пару дней. – Пару дней?! Чарльз, ты в курсе, что уже двенадцатое ноября? И что всего через неполные семь дней прилетит этот долбанный астероид? – В курсе, все в порядке, – Чарльз пытался успокоить разошедшуюся Рейвен. – Скорее всего мобильная связь скоро пропадет, так что увидимся уже в бункере. – Поспеши только, ладно?.. – расстроенно протянула Рейвен. – Мы ждем тебя. – Конечно, – максимально спокойно заговорил в трубку Чарльз, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал бодро. – Берегите там друг друга. До встречи! Не дав ей ответить, он бросил трубку, тут же выключив телефон. Тот расстроенно мигнул напоследок синим огоньком и послушно ушел в спящий режим. Чарльз отвернулся к окну и затих. Меньше всего ему хотелось отвечать на какие-либо вопросы Эрика – он скрестил руки на груди и постарался максимально закрыться, а местные виды подходили для этого как нельзя лучше: мимо проносились аккуратные склады, рекламные щиты, лесопосадки. Все это напоминало рай перфекциониста с одной стороны, а с другой всегда оставался небольшой простор для каких-то отдельных штрихов беспорядка, который вносил разнообразие в жизнь, но не раздражал, а лишь позволял ей заиграть новыми красками. Эрик барабанил пальцами по рулю. Разумеется, он слышал разговор, и теперь гадал, о чем шла речь, все больше убеждаясь, что он идиот, и это не лечится – ведь понятно, что Рейвен – жена Ксавье, а еще у них целая куча детей. Непонятно только зачем Чарльз едет в Атлантик-Сити вместо бункера, но мало ли какие у богачей могут быть привычки. Может, за ним личный вертолет прилетит, кто его знает. Тем не менее вид нахохлившегося унылого Чарльза наводил на него тоску не хуже предстоящего апокалипсиса, поэтому он не выдержал: – Так сколько у тебя детей? – ляпнул Эрик. – Что? – Чарльз отвлекся от окна, но по-прежнему старался не смотреть на Эрика. – Каких детей? – У тебя с твоей женой. – Я не женат, – удивленно нахмурился Ксавье. – А как же Рейвен? – намеренно равнодушно спросил Эрик и резко съехал на обочину, объезжая ремонт дороги. – Рейвен? – на лице Чарльза начало проступать понимание, и он от души рассмеялся. – Рейвен – моя сестра, правда, сводная, но я души в ней не чаю. Наши родители давно умерли. Хэнк – ее муж и мой коллега, также преподает в Колумбийском университете, а остальные – мои студенты, над которыми я взял шефство. Ребята потеряли родителей и поступили благодаря государственным грантам. Очень талантливые, хоть и шебутные. Эрик молчал долгие десять секунд. За это время мысленно он успел успокоиться, несколько раз себя обматерить, а потом еще раз обругать уже за то, что история с семейным положением Чарльза вдруг так начала его волновать. – О, а я уж подумал, что старый профессор Ксавье приходит домой к любящей жене и милым деткам, – разулыбался Эрик своей фирменной ухмылкой. – Нет, друг мой, я люблю детей, но слишком невнимателен для семейной жизни, буду там всякие годовщины забывать, так сковородку приготовит в ответ, – с удовольствием подыграл ему Чарльз. Подобные шуточные пикировки с едкими подколами нравились обоим. – Тогда почему ты едешь в Атлантик-Сити, вместо того, чтобы приехать к сестре в бункер? – разом посерьезнев, задал Эрик волнующий его вопрос. – Это… сложно, – Чарльз сразу стал мрачнее тучи, и опять отвернулся. Леншерр в очередной раз себя обругал, – вихрастая темноволосая макушка ему нравилась, но хотелось в очередной раз посмотреть в глаза – все-таки мало кто мог выдержать его прямой взгляд. По крайней мере он уговаривал себя, что дело именно в этом. Тем не менее придумать, как исправить ситуацию, он не успел – пришлось сосредоточиться на дороге. Они уже подъезжали к городу, и выезжающие оттуда машины заняли обе стороны дороги, создавая тем самым еще большую пробку. Но для Dodge RAM это не было проблемой, благо отбойников вокруг дороги не было – Эрик просто съехал с обочины на поле, успев увидеть, как Чарльз испуганно сжал ручку машины. Тот явно не привык к подобной езде, но тем не менее ничем не выказал своего страха. – Я не еду к ним, потому что на самом деле место в бункере дали только мне, видимо, посчитали, что профессор генетики пригодится в новой жизни, – Чарльз начал медленно говорить, и Эрик, несмотря на езду с препятствиями, кивнул и приготовился внимательно слушать, украдкой поглядывая на Ксавье. – Но они этого не знают. Когда я понял, что угроза от астероида реальна, а не очередная «утка» от желтых газет, я собрал все деньги, какие только смог, все свои активы. Поднял все связи и все-таки смог выйти на нужных людей – они согласились выделить места Рейвен, Хэнку и моим студентам. Вот только для меня его уже не нашлось, – он судорожно вздохнул, но продолжил. – Предложили не брать кого-нибудь из детей, но это варварство, понимаешь? – он, впервые за этот разговор, поднял глаза на Эрика, и тот увидел, что в лазурных глазах бушует ураган. – Все это – сплошная несправедливость! Нельзя делить людей на достойных и недостойных спасения! Чарльз сам прервал свою пламенную речь, не дав ей толком начаться, и продолжил уже куда спокойнее. Эрик смотрел на него во все глаза, как будто увидел впервые. – Разумеется, я не согласился. Но и сказать Рейвен и остальным правду не мог, они бы не послушались. А я хочу, чтобы они жили… Вот и вся история. Ксавье замолчал – впервые он дал волю своим эмоциям, которые бурлили внутри него все это время. Он не ждал, что Эрик поймет, но не смог промолчать, доверившись инстинкту. Пожалуй, именно он срабатывает у большинства людей в поездках со случайным попутчиком – можно доверить все, что угодно, чужому человеку, если ты уверен, что вы больше никогда не увидитесь, и он забудет о произошедшем через пару часов. Излишняя откровенность явно не входила в характер Эрика, да и Чарльз, легко болтавший на любые темы, редко кому доверял личное, но приближавшийся астероид-убийца невольно менял мировоззрение у обоих. Эрик потрясенно молчал. С одной стороны, эта жертва была ему чем-то понятна, ведь он тоже так сделал бы ради родителей, но с другой он считал, что Чарльз, судя по всему, не слишком-то и боролся за себя. И, в очередной раз не выдержав, он решил высказаться: – Да ты эгоист, Чарльз. Не ожидал от тебя такого. – Почему это эгоист? – обиженно засопел Ксавье, но не отвернулся, а наоборот пристально начал вглядываться в спокойное лицо Леншерра. – Ты решил принести себя в жертву – как благородно! Красивый жест и все такое, прям синдром мессии налицо. Но ты решил обмануть сестру и остальных, – Эрик жутковато улыбнулся уголком рта и пристально посмотрел на притихшего Ксавье. – А ты не думал, каково им будет жить с таким грузом? Зная, что из-за них ты умер, да еще и по собственной глупости? – Они ничего не узнают, – пробормотал Чарльз, разом растеряв уверенность в себе, – неизвестно почему, но от слов Эрика было так больно, и даже не хотелось спорить. Наверное, в глубине души он считал, что тот был прав. Или, может быть, дело было в самом Эрике. Чарльз был уверен, что с любым другим он вступил бы в долгую дискуссию, доказывая свою точку зрения, вот только с Леншерром это было бесполезно, – он видел Чарльза насквозь. – Не узнают, – насмешливо подтвердил Эрик. – Вот только это мало что меняет. Поверь, им и без этого придется несладко. – Зато они будут жить! – с отблеском прежнего жара парировал Ксавье. – Тут не поспоришь. Вот только нужна ли им такая жизнь? Ты решил все за них, Чарльз, не дав им и шанса возразить, – нахмурился Леншерр. Чарльз промолчал, понимая, что ответить нечего. Больнее всего было увидеть разочарование в серых глазах Эрика, поэтому он опять отвернулся. Сумерки, клубившиеся вокруг, медленно заползали ему под кожу и горечью растворялись в венах.