Титан Танос. Ты столько раз ввергал вселенную в пучину мрака, что бесчисленные поколения живых существ прокляли тебя навечно. Но я знаю тебя, знаю твою душу. Танос, ты принимал трудные решения, которые никто кроме тебя принять не мог. Ты обрекал на гибель миллионы, чтобы спасти миллиарды. Я не могу осуждать тебя. Адам Уорлок
Изображения мелькали перед глазами с невероятной скоростью. Настолько быстро, что я едва успевала уловить содержание некоторых из них. В этом пестром калейдоскопе было столько всего, что запоминать все не имело смысла, а мне казалось, что я вот-вот сойду с ума — слишком велик был поток информации. Но иногда время словно замирало, и я оказывалась свидетельницей короткого обрывка воспоминаний. При этом я чувствовала себя довольно странно: казалось, во мне объединялось два сознания, где лично я была всего лишь наблюдателем. Ни больше, ни меньше. Мои мысли и чувства срастались с мыслями Таноса настолько, что иногда мне было страшно. Страшно смотреть на мир его глазами. Я пробиралась в толпе детей, чувствуя на себе их презрительные и одновременно испуганные взгляды. Я знала, что я лучше: сильней, выносливей и умней, и они это понимали. Но несмотря на это, для них я навсегда останусь изгоем и... уродом. Это понимала я. Смерив их высокомерным, полным превосходства и затравленной обиды, взглядом, я удалилась, напоследок кивнув самому красивому из детей — своему брату Эросу. Откуда я это знала? Просто помнила. Сейчас это была часть моих воспоминаний. Эрос всегда был любимцем и, в отличие от меня, умел расположить к себе остальных. Он, в общем-то, относился ко мне неплохо, но никогда не понимал. Да и не поймет. Покинув помещение, я отправилась блуждать по роскошным залам и коридорам, думая о чем-то своем, сейчас уже неуловимом и забывшемся. Заметив в одном из залов овальное зеркало, я подошла ближе, всматриваясь в отражение: выше других детей, с плотным, довольно нескладным телосложением, глаза были ярко-алыми и маленькими, а черты лица грубыми. Но самое ужасное — кожа: толстая, морщинистая и фиолетовая. Мое проклятие и отличие от других Вечных. Но кто же виноват, что в моей крови оказался дефектный ген — ген присущий Девиантам, отличающимся от Вечных своим уродством? Это отклонение являлось моей силой — грубый фиолетовый покров защищал и впитывал энергию космоса, даруя ее мне. Они еще поплатятся за то, что не приняли меня. Следующие кадры пробежали незаметно, смешавшись в поток обиды, злости и ненависти, какой-то одержимости и безумного стремления, еще не раскрывшегося мне. Сквозь пелену воспоминаний, разрывающих сознание, я не чувствовала ничего кроме безграничной боли, которой стало мое тело. Я склонилась над еще теплым, распростертым телом некогда прекрасной Суи-Сан, моей матери, на лице которой была маска боли и отчаяния, а широко открытые глаза застыли с немым укором. Я вздрогнула от открывшейся картины: слишком омерзительно и больно одновременно. Мне страшно и противно, но, в то же самое время, я готова разрыдаться от жалости. Единственное, в чем сходились эти противоречия — это желание бежать. Но тело, его тело, меня не слушалось. С бессильным отчаянием я поняла, что мне не убежать от этих воспоминаний, не закрыть глаза — все это уже случилось, а я лишь наблюдала. Но относиться к происходящему, как к фильму, не выходило, потому что сейчас этот фильм был обо мне: я видела случившееся с Таносом своими глазами, ощущала при этом то, что чувствовал он. Еще немного и я перестану ощущать грань между своими мыслями и его. С отвращением я поняла, что меня переполняло ликование, торжество от моей маленькой победы — крошечного шажка к заветной цели — Леди Смерть. Смерть... Мысли о ней переполняли мою голову, заставляя губы расплываться в улыбке. Я понимала, что, улыбаясь, стою над трупом. Трупом собственной матери, мной же и убитой. Мое сознание отчаянно сопротивлялось, силясь вырваться из этого кошмара, отвергая саму возможность того, что я способна на такое, а фиолетовые руки тем временем тянулись к теплым, склизким от крови органам. Происходящее становилось все более сбивчивым, а образы растекались. Мое сознание слабело, отказываясь что-либо воспринимать, угасало не в состоянии справиться с нагрузкой. Воспоминаний было слишком много. Я уже не видела связных сюжетов. Перед глазами лишь мимолетные образы: мертвые тела Вечных, фигура женщины, облаченной в черный балахон, укор в ее глазах, космос, Тессеракт, сверкающие жемчужины Камней Бесконечности... Картинка стала совсем прозрачной. Я не знала от чего, но я начала хвататься за ускользающие воспоминания. Мне казалось, если я их потеряю — наступит темнота, за которой ничего не будет. Меня тоже не будет. Сейчас остались лишь чувства: боль, страх, ненависть, жажда достигнуть Смерть, разочарование, любовь, стремление быть признанной, ярость, гордыня... Я уже не понимала, что чувствовала я, а что — Танос. Там и тут всплывают какие-то лица: призрачные, едва различимые. Я забывала их, едва заметив и узнав. Последнее, что я увидела — темнота, а единственный источник света — Тессеракт. Вокруг серый, когда-то пугающий ландшафт. Я заметила себя, как мне не хватает воздуха. Я едва успела взглянуть в собственные угасающие глаза, и все исчезло. Очнулась я в абсолютной темноте. Меня лихорадило, на лбу выступили капли пота, а волосы непослушными змеями разметались по сторонам. Я чувствовала, что не одна. Где-то здесь, где бы я ни была, кто-то был. Привыкнув к мраку, я поняла, что надо мной склонилась хрупкая фигура в черном балахоне. — Леди Смерть? — с моих губ сорвался едва различимый шепот, который в этой звенящей тишине оказался подобен грому. Безмолвный гость чуть склонил голову и медленно откинул тяжелый, черный капюшон назад. В первое мгновение, мне показалось, что я вижу череп. Но мираж рассеялся быстрей, чем я успела об этом подумать. Сейчас на меня смотрела миловидная девушка с длинными светлыми волосами. — Гвен... Она улыбнулась в ответ, протянув мне руку. Осторожно коснувшись её, на вид хрупких и бесплотных пальцев, я поднялась на ноги. Гвен поманила меня за собой, а я, боясь отпустить и потерять, стискивала ее пальцы в своих, шагая следом. В каком-то исступлении и полубреду, я бормотала себе под нос имя подруги, повторяя его из раза в раз. Она подвела меня к белоснежному и ослепляющему свету, который становился все ближе. Моргнув, я поняла, что осталась одна. Все, что мне оставалось — идти на свет, который становился все ярче и ярче. Еще чуть-чуть и все должно было закончиться... Я буду в раю, ну или куда там отправляли души? Хотя после знакомства с некоторыми богами, я вынуждена была с опаской относиться ко всему божественному. Как бы там ни было... Все мои бредовые мысли о райской перспективе преградил темный силуэт, перекрывший поток света. Привыкнув к новому освещению, я поняла, что на силуэте отчетливо прорисовывается лицо Таноса. Алые глаза были устремлены прямо на меня, но в них сейчас не было ни злобы, ни ярости. Скорей любопытство и неподдельный интерес, свойственный студенту, впервые препарирующему лягушку. Мои ассоциации подтвердились, когда, с трудом приподнявшись, я поняла, что находилась в лаборатории, прикованная к креслу, а к запястьям тянулись жгуты, переливающие кровь. Странно, но после всего случившегося, я чувствовала себя необычайно легко. Как-то неправдоподобно после того, как мне казалось, что мое тело разрывало на куски. Да что там тело! Душу и сознание тоже. Боль словно стало моим вторым я. Не удивлюсь, если в реальности я сорвала голос от крика. — Что ты сделал? — тихо выдавила я и немного опасливо посмотрела на титана, будто, заслышав звук моего голоса, он тут же размажет меня по креслу за проступок. — Всего лишь вылечил тебя. Кажется, я предупреждал, что для людей такой объем информации непосилен. — И что теперь? — Ничего, — голос собеседника был абсолютно спокойным. — То есть... — я в недоумении уставилась на Таноса. — Я знал, что ты так поступишь. Хотя и не думал, что так быстро, — снова равнодушие, но я никак не могла отделаться от чувства, что титану не терпелось увидеть результат очередного эксперимента. — Все это было запланировано? А если я узнала что-то не то? Я, — я вздрогнула, — видела, как ты убил собственную мать... — И? Те крупицы, которые ты узнала — это ничто, капля в океане, — Танос фыркнул, а на его лице отразилась улыбка без тени вины за некогда содеянное. — Я могу идти? — я с недоверием посмотрела на собеседника. — Да, — коротко отозвался титан, отсоединяя от моего тела приборы. — Можешь сегодня отдохнуть. Это слишком тяжело для человека. Я кивнула, не до конца поняв, что Танос имел в виду. Вокруг витало ощущение недоговоренности. Уже в дверях, я обернулась, решившись задать вопрос, который после моего "возвращения" мучил больше всего: — Танос, а как выглядит Леди Смерть? В его глазах вспыхнули какие-то безумные огоньки: смесь интереса и ревности. — Ты ее видела? — Я точно не знаю... — пожав плечами и не дождавшись больше ни слова, я вышла.***
Добравшись до своей комнаты, я ощутила небывалую легкость и простое, совсем земное желание принять душ. Скинув одежду и прихватив белое, как и все тут, полотенце, я отправилась в ванную. Открыв кипяток на всю мощь, я взглянула в зеркало, пока то еще не запотело. Почти ничего не изменилось. Казалось, я даже выглядела лучше, чем в последние дни, а то и годы. Цвет лица выровнялся, а волосы, хоть и сильно отросли, приобрели вполне здоровый вид, если не считать вкраплений седины, появившейся когда-то после "визита" в Асгард, даже в глаза, казалось, вернулся светло-голубой оттенок и живой блеск. Сейчас я была нормальным человеком. Такое впечатление, что не меня недавно чуть не убило собственное любопытство, и вовсе не я последние несколько лет напоминала свою собственную тень. Засмотревшись, я не заметила, как ванну заволокло паром. Опомнившись, я оторвалась от зеркала и коснулась воды. Странно. Несмотря на поднимавшийся пар, вода не показалась мне очень горячей, хотя с виду — крутой кипяток. Откинув сомнения, я погрузилась в воду. Поддаваясь мягким, расслабляющим объятьям. То, что нужно, чтобы смыть осадок воспоминаний титана, липкую пелену безумия, когда ты уже не знаешь, не понимаешь, где и кто ты. Из состояния блаженства меня вывел попавшийся на глаза градусник, который я забыла прикрепленным к краю ванны после того, как я принесла с одной из планет растения, требующие строгий уход, в который входила определенная температура воды для полива. Сейчас красный столбик замер на отметке в сто градусов. Что за бред? Я бы давно сварилась... Выскочив из воды, словно она действительно обжигала, я замоталась в полотенце, словно в замедленной съемке понимая, что что-то было не так... Мои руки... Они... Нет. Такого не могло быть. Наспех смахнув белесую пелену с зеркала, я взглянула на отражение, не сдержав крик. На меня, прожигая алыми углями глаз, смотрел фиолетовый сморщенный уродец. Сердце учащенно забилось, рискуя выскочить из груди. Кажется, я заснула и кошмар продолжился. Медленно коснувшись руками лица, я поняла, что все это не обман зрения — под ладонями я явственно ощущала грубую, шершавую поверхность собственной кожи. Не открывая глаз, я что есть силы ударила по зеркалу, не чувствуя никакой боли, не получив никаких увечий. Обхватив себя за плечи и чувствуя все нарастающую дрожь, я смотрела на разбившееся на кусочки отражение, медленно теряющее фиолетовый оттенок и принимающее нормальный вид. — Что ты сделал? — все, что вертелось в моей голове, срываясь с губ невнятным бормотанием.