It's taking your time. It doesn't matter what you feel. It's harder than steel. One day we'll find a reason why. I'm not sorry. I'm not sorry. I will find the way
— Что ж, раз уж продолжаешь молчать, пришло время устроить очную ставку с твоим другом, — агент Мердок сделал какой-то особый акцент на последнем слове, пристально следя за моей реакцией. — Агент Хилл дала добро. Я подняла взгляд на отца, впервые за последнее время обратив внимание на его слова. На душе стало тревожно. Все мои друзья были далеко, в другой вселенной. Те немногие знакомые, кем я обзавелась здесь, едва ли действительно могли называться друзьями, но мне искренне не хотелось, чтобы кто-то из них пострадал из-за меня. В камеру вошли вооруженные агенты. Один держал меня на мушке, как будто в этом был какой-то смысл, а второй разомкнул оковы на моих руках и ногах. — Шевелись, — из-под шлема донесся бесцветный голос. Я сделала неуверенный шаг: за время без движения, казалось, ноги стали ватными. Шаги отдавались неприятным покалыванием, но я упорно старалась устоять на ногах. Добравшись до соседней камеры (той самой, что я видела по дороге в прошлый раз), первый агент вновь взял меня на мушку, а второй открыл дверь. Первым вошел отец. С замирающим сердцем я сделала шаг следом, мысленно перебирая возможных кандидатов на роль своего "друга". Кто мог попасться? Мэтт? Карен? Томми? Оставалось лишь гадать. Не хотела бы увидеть никого из них при подобных обстоятельствах. Встретила я в итоге того, кого меньше всего ожидала. В камере — точно такой же, как и моя — был мужчина. Сейчас он был в плачевном состоянии: жался в угол, обхватив себя одной рукой — второй не было. Темные волосы свисали грязными длинными прядями, но больше всего пугал взгляд его голубых глаз: затравленно-застывший. Пленник смотрел куда-то прямо перед собой — мысленно он был далеко отсюда. И вряд ли там, где он пребывал, было приятно. Несмотря на его нынешний вид, я не могла не узнать Баки, едва не позвав его по имени. Сейчас это была лишь тень прежнего Барнса, но и от грозного Зимнего Солдата в нем мало что осталось. — О, вижу вы знакомы, — тихо произнес агент Мердок, наблюдавший за встречей. Должно быть, мое выражение лица было красноречивей любых слов. Глупо было отпираться, да и скрывать было толком нечего. Подойдя ближе, я с трудом опустилась на корточки напротив Зимнего Солдата. Он никак не среагировал на мое присутствие. Кажется, перед тем как попасть сюда, я искала именно этой встречи. Что ж, желания могли сбываться и без Камня... — Джеймс... — я говорила шепотом, голос был слабым и хриплым. Барнс продолжал сидеть в прежней позе. Набравшись смелости я осторожно протянула ладонь — после пыток воспоминания о встрече с Зимним Солдатом померкли, — и прикоснулась к его руке. Вздрогнув, он, наконец, посмотрел на меня. — Джеймс? Он несколько раз моргнул, словно не понимал, о ком я говорила, но ничего не ответил. Спустя томительные минуты ожидания, отец дал агентам сигнал, приказав увести меня. — Я думал, что ты не настоящая, — Барнс так долго молчал, что его голос заставил всех обернуться. — Ты ведь та девушка из больницы, верно? Агент Мердок пристально посмотрел на Барнса, сузив глаза. Он медлил, явно решая, что делать с полученной информацией: — Отведите ее в камеру, — наконец скомандовал отец. — Нам с Джеймсом, — он чуть усмехнулся, сделав акцент на имени Барнса, — есть о чем поговорить.***
Сидя в кабинете за столом, Гарри разминал кисть — в руке вновь появилась дрожь. Он уже несколько недель намеренно отказывался от антидота, заставляя вернуться мутацию, вызванную паучьим ядом. Гоблин был где-то близко, он чувствовал, как это создание скреблось где-то внутри, силясь вырваться наружу. Но прежде вернулась болезнь и отвратительное чувство беспомощности. Озборн щелкнул суставами пальцев, заставив Тома, вошедшего в кабинет, поморщиться от этого звука: — Долго еще ждать? Уилсон не ответил, сменив тему: — Зачем ты это делаешь? Гарри вновь щелкнул пальцами, расплываясь в ехидной улыбке: — Это? Томми вновь поморщился: — Прекратил прием антидота. Гарри отвернулся. С минуту он молчал, отчего Уилсон решил, что ответа не последует. — Гоблин сильнее, проворней, — раздраженно выпалил Озборн. — А еще не слабо так ударившийся головой, — Том скрестил руки на груди. — Перед тем, как меня сюда отправили, я прочел твое личное дело. Так себе чтиво, надо заметить, а Зеленый Гоблин — то еще животное. — Это говорит мне недоделанный Робин Гуд, которого словил Щ.И.Т. и припахал отрабатывать? — с издевкой парировал Гарри. Томми покачал головой, пропустив колкости мимо ушей. — Надеюсь, ты хотя бы в состоянии себя контролировать. — Я не наврежу Диане, можешь быть уверен. Моя семья в безопасности. Что до остальных, — Озборн вновь улыбнулся, — мне плевать. Уилсон нахмурился, поправив очки на переносице — он всегда рефлекторно тянулся к очкам, когда нервничал. — Ну упс, — Гарри усмехнулся. — Извини, я безумно далек от всех этих геройских идеалов и прочей чуши. Вопреки своей природе Томми промолчал. Сделав глубокий вдох и медленный выдох, он развернулся к выходу.***
— Что вы с ним сделали? — я не могла выкинуть из головы то, в каком состоянии был Баки, от чего выпалила вопрос едва отец вернулся в мою камеру. Он нарочито медленно подошел и встал напротив, изучая моя лицо и не торопясь с ответом: — Мы? — наконец переспросил он, а мне не составило труда уловить в его голосе насмешку. — Уместней будет спросить, что ты с ним сделала. — Я?! — Мы долго пытались найти Зимнего Солдата, — он отвел взгляд, словно что-то скрывал. — Его навыки впечатляют, но после встречи с тобой... — отец убрал руки за спину и медленно расхаживал из стороны в сторону передо мной. — Надо полагать не первой. Повисла напряженная тишина. Я не знала, что сказал Джемс, и не торопилась с ответом. — Так и продолжишь уверять, что ты моя дочь? — он рассмеялся, перестав сдерживать эмоции. — Вот только моя дочь родилась в девяностом году, что многим позже тридцать девятого. Я сглотнула, но во рту резко пересохло. Стало быть, я тогда в тысяча девятьсот тридцать девятый попала... — Что, — агент Мердок чуть склонил голову, наблюдая за моей реакцией, — неувязочка вышла? Ничего не ответив, я продолжила молчать. — У тебя есть последний шанс, — он сделал паузу, подбирая слова, — рассказать все. По-хорошему. — Если это было по-хорошему, — я хрипло рассмеялась, — что ж... С нетерпением ожидаю узнать, как выглядит альтернатива. Удиви меня, отец. Агент Мердок поджал губы. Без слов было ясно, что он в очередной раз хотел сказать: "Не смей называть меня так". — Уверена, премия "Отец года" тебе обеспечена. Впрочем, ты никогда не был образцовым папой. — Ты понятия не имеешь, каким отцом я был, — только лед в голосе, но я точно знала, что задела его. — Да ну? Эта нескончаемая работа, — я криво усмехнулась. — Ты пропускал мои дни рождения. Напомнить, как они проходили? У меня не было веселых праздников с одноклассниками. Потому что у меня не было одноклассников. Не было друзей. Я сидела под замком. У меня ничего не было, кроме дома и семьи. Ты был всей моей семьей, — в глазах предательски защипало. — Рассказать, как я с утра ждала тебя на свое шестилетие? Майкл хотел зажечь свечи на торте, но я отказалась. Так и заснула, не дождавшись тебя. Чудесно, когда дворецкий был больше отцом, чем ты. — Я должен был обеспечить твое будущее. У тебя было все. — Ты думаешь все дело в деньгах? Щ.И.Т. явно не лучшее место для заработка состояния, есть масса более прибыльных и менее опасных вариантов... Убеждай себя сколько хочешь. Мне же нужен был отец. — Я обещал своей жене. — О, посмотрите-ка, — справившись с приступом истерического смеха, ответила я, — кто-то впервые заговорил о моей матери. Матери, о которой ты рассказал Фьюри, но не родной дочери. Я имела право знать о ней, но ты даже имени ее не сказал. Кто бы знал, как же давно я хотела это высказать! На его скулах заходили желваки, а в глазах не было ничего кроме ярости: — Эйвор. И, если бы не моя дочь, она была бы жива. Я не ответила, не зная, какие слова подобрать, но, кажется, отец слишком долго держал эту информацию в секрете. — Как жаль, что она получила не силу исцеления, а дар предвидения. Если бы не то чертово проклятие, о котором она узнала... Эйвор хотела снять его, освободить дочь. И думала, что сняла. Ценой своей жизни, — он яростно ударил по стене кулаком. — А потом появился этот Асгардский выродок Локи. Если бы проклятие было снято, этот союз мог бы принести погибель, но в итоге... Я знала, как погибла в этом мире, видела, когда после одной из пыток отключилась: в моем сознании осколками рассыпались все смерти во всех вселенных. Это знание сводило бы с ума, если бы не казалось кошмарным сном. Я видела тысячи обрывков, воспоминаний, которые никогда не были моими. — Мертвы оба. — Что случилось с Локи? Я знала наверняка, что здесь Локи был не просто другом и тем, кому обязаны. Местная Диана во всем поддерживала его, хоть в моей голове подобная вероятность укладывалась с трудом, и в итоге была убита людьми, стремившимися на кого-то повесить вину за битву в Нью-Йорке, выместить зло за разрушения. — Убит при попытке бегства. Что ж, либо он всех провел и вновь выжил, либо я была не единственным попаданцем в это время — тогда явившийся за мной Локи был не отсюда. Не удостоив меня ни единым взглядом, агент Мердок покинул камеру, оставив меня в одиночестве наедине со своими мыслями. А подумать мне было о чем: что за проклятие пыталась снять мать и каким боком со всем этим был связан Локи? Как назло, я не отправлялась в темноту, оставаясь в сознании. Чтобы хоть как-то отвлечься, я пыталась лечить себя, но без контакта силы не слушались меня. По правде говоря, я вообще не чувствовала своих сил. Видимо те агенты были правы и причиной регенерации был Камень. Камень стремился защитить себя, а моих собственных сил бороться становилось все меньше. С каждым новым разрядом хотелось поддаться той мощи, которая оберегала меня все это время. К черту установленные мной же правила, к черту "Гидру", достаточно всего одной мысли и я буду далеко: никакие оковы не удержат. Какой толк от Щ.И.Т.а, если отец мне не верил, а Фьюри, вероятно поверивший, был мертв? Агента Коулсона здесь не было, а больше мне не к кому идти. Мои друзья-Мстители, если и были знакомы со мной в этом времени, увидели бы во мне только воскресшую подружку Локи. Оставался еще сам Локи, но после своего исчезновения он так ни разу и не объявился. Мои мысли прервал свет: и без того тусклый, он померк, а в камере стало холодней. Наконец свет пришел в норму, а из-за моей спины вышел рыжеволосый молодой человек. — Ты... — я попыталась податься вперед. — Тшш... Не шуми, нас не должны заметить. Сняв кожаную куртку, он накинул ее мне на плечи, начавшие дрожать от холода. Оков, как и камеры вокруг, больше не было. Поежившись, я сильнее закуталась в куртку, которая была мне заметно велика, я посмотрела на внезапного гостя: — Тебе не холодно? Незнакомец остался в черной майке, а на его теле я смогла заметить татуировку: змей окольцевал левую руку от плеча до запястья. — Нет... — он улыбнулся, тепло и немного застенчиво. Убрав с моего лица выбившиеся пряди волос, он коснулся моей щеки. Как и в прошлый раз с его пальцев сорвались золотистые искры. Я и сама не понимала, почему мне было так спокойно, а незнакомец внушал лишь доверие. Прикрыв глаза, я сосредоточилась на исцеляющей энергии. Когда я открыла глаза, обнаружила себя в камере. Рядом не было ни души.***
— Привет, дорогуша... — Ты еще кто такой? — от неожиданности Карен вздрогнула, поворачиваясь на голос. Она как раз свернула на одну из безлюдных, плохо освещенных улиц, чтобы срезать путь до дома. — Всего лишь тот, кому надоело ждать... — мужчина неопределенного возраста сделал шаг навстречу, выходя на один из пяточков света. Карен обернулась: до поворота на людную улицу можно и не успеть, а Фрэнк больше не присматривал за ней — с момента исчезновения Дианы прошел почти месяц, но никто так и не пришел за ней. Девушка потянулась к сумочке, где прятала пистолет. — Тише-тише, — незнакомец поднял руки, показав, что безоружен. — Я здесь по делу. Нарыл кое-что, думаю тебе будет по меньшей мере любопытно. — Почему я должна тебе верить? — она остановилась, но руку из сумочки не убрала. — О, — он улыбнулся так, что Карен стало не по себе, — мне не надо верить. Я предлагаю факты, которые можно проверить, что делать дальше — дело твое. При любом раскладе я собираюсь пойти и вытащить Диану. — Что? — Пейдж была удивлена. — Ты знаешь, где она? — Я много чего знаю, — туманно ответил собеседник, откинув челку со лба: внешне он был спокоен, но все движения были дергаными. — Почему не... Он бесцеремонно оборвал ее на полуслове: — Увы, есть некоторые правила, которые меня не мало бесят, надо заметить. И не спрашивай, почему я не пошел к Мердоку — чтобы поступить правильно, мистер зануда слишком долго думает. — С чего ты решил, что я поступлю иначе? — Считай это интуицией, — собеседник пожал плечами. — Ну так что? Карен не впервой приходилось общаться со странными людьми: долг журналиста обязывал проверять разные источники. Ради информации приходилось делать неприятные вещи, порой путь к правде пролегал через грязь. Но мисс Пейдж была не из тех, кто боялся изнанки, а истина была далека от красивой картинки, показанной коллегами Карен. В конце концов никто не заставлял ее верить в полученные сведения, а вот проверить она была обязана. Колебалась она недолго. — Что там у тебя? — Другой разговор, — весело заметил незнакомец, потянувшись к внутреннему карману куртки. Карен медленно сжала рукоять пистолета — на всякий случай. — Полегче, — он слегка выставил свободную левую руку вперед, в останавливающем жесте. Она пристально наблюдала за каждым движением незнакомца. Достав свернутую в небрежную трубочку мультифору с бумагой, он протянул ее девушке. Его правая рука дрожала, от чего незнакомец поджал губы, очевидно сдержав ругательство, и перехватил свое запястье левой рукой. Карен не торопясь сделала шаг вперед, осторожно взяв мультифору. Журналистка одним движением расправила недавний сверток, мельком взглянув на содержимое, лежавшее ближе всего к прозрачной поверхности мультифоры: какой-то документ, напоминавший банковскую выписку. — Что это? — Немного грязи. Весьма любопытной грязи, — он улыбнулся. — Развлекайся. — В чем подвох? Незнакомец пожал плечами, решив уйти от ответа: — Когда Диана вернется, спроси у нее, если, конечно, она захочет обо всем этом говорить. И, мой совет, если решишь во все это сунуться, не забудь про своего друга с пушками. Эти люди не из тех, кто будет считаться с законом.***
Последние несколько дней тянулись бесконечно долго. Казалось, время замерло перед бурей. Предчувствие, что что-то готовилось не покидало меня. Всякий раз, когда я оставалась одна надолго, оковы снимали: вредить было некому, а бежать — некуда. Благо никто не знал о свойствах Камня, засевшего в моей груди, иначе моя персона могла бы вызвать куда больше внимания — пока же реальный интерес к свойствам Камня проявляла разве что та парочка ученых. В одиночестве, пользуясь возможностью, я старалась разминать тело. За дни, проведенные в плену, я ощущала, насколько ослабла. Даже простая разминка отдавалась ноющим чувством в мышцах: теперь я бы вряд ли резво побегала от йотунхеймского зверя. У меня не было суперсилы — только магия, да и та большей частью, полученная взаймы, — а человеческие силы увядали на глазах. В остальное же время я чаще всего жалась в угол, как делал это Баки — две стены давали иллюзию укрытия. Иногда пыталась расчесать волосы, превратившиеся в кусок пакли, пятерней, но быстро сдавалась — гиблое это дело. Тогда переходила на пристальное рассматривание всего, что могло попасться на глаза, лишь бы время шло. Никогда не была человеком с хорошей интуицией, но в этот раз я была точно уверена, что нужно ждать. Еще. Еще. И еще. И вот наконец появилось чувство легкого возбуждения, как перед важным событием. Дверь открылась и вошел мой отец в сопровождении вооруженного агента. Подав спутнику сигнал кивком головы, агент Мердок отошел в сторону, молча наблюдая, как меня сковали обратно: — Что ж, полагаю, говорить ты не надумала... — И тебе привет, папа... — я натянуто улыбнулась, от чего пересохшие губы тут же потрескались. Как это водилось, агент Мердок пропустил мое приветствие мимо ушей. Уголки его рта раздраженно дернулись, но он сдержался, продолжив с того места, где остановился: — Значит будет по-плохому, — повернув голову к спутнику, отец добавил. — Приведите второго. Я напряглась. Это вряд ли был ответный визит из вежливости, и встреча наверняка не сулила ничего хорошего. Агент кивнул и вышел, вскоре вернувшись в компании Джеймса и еще одного агента. Новенький, чье лицо не было скрыто шлемом, с опаской смотрел то на моего отца, то на пленного. Я могла ошибаться, но, казалось, он боялся Баки. — Ближе. Агенты молча подвели Барнса. Как я заметила, металлическая рука вновь была при нем. — Оставьте нас. Солдаты повиновались, оставив нас втроем. Ни я, ни Баки, кажется, не понимали, зачем мы здесь, молча глядя друг на друга. — Последний шанс, — отец посмотрел на меня. Я не понимала, чего он хотел. Обменять правду. Но на что? Рычаг давления был слабый: я едва знала Джеймса, да и не убил бы отец его, в конце концов! — Я так и думал, — агент Мердок криво ухмыльнулся. Непривычно было видеть его таким: какая-то смесь любопытства, азарта и раздражения. — Тебя лечит эта светящаяся субстанция, — сказал он утвердительно, тут же добавил, обратившись к Баки. — Достань. — Что? — Джеймс неуверенно посмотрел на агента. Отец подошел ближе, сдвинув мою одежду — тут же показалось янтарное сияние камня: — Достань мне это. Барнс в растерянности смотрела то на меня, то на приказавшего. — Выполняй приказ. Он замотал головой: — Я не хочу. — Не знаю, что вас двоих связывает, но уже говорил, что прошлое, привязанности — это болезнь, которая делает слабым. Достань мне, что велено, Солдат. — Нет! — Что ж, значит и ты выбрал по-плохому. Я не поняла, был ли отец рад такому повороту событий или раздосадован, но пока я смотрела на сбитого с толка Барнса, агент Мердок достал из-за пояса записную книжку. Открыв ее, он начал читать на неизвестном мне языке. Барнс обхватил голову руками и попятился: — Хватит... Пожалуйста...Pozhaluysta. Но с каждым словом Баки менялся, становясь все спокойней и хладнокровней. Наконец он перестал сопротивляться, встав по стойке смирно. Через несколько секунд Барнс ответил все на том же языке. Хотя теперь у меня язык бы не повернулся назвать стоявшего рядом человека Джеймсом Барнсом: из потерянного он буквально на глазах превратился в уверенного и хладнокровного Зимнего Солдата, готового получить приказ. Он молча ожидал. — Так ты, — слова словно застряли в горле, я боялась верить в то, что собиралась сказать отцу, — все это время был из "Гидры"? — Уже давно нет никакого Щ.И.Т.а, — ответил агент Мердок будничным тоном. — Довольно разговоров. У нас было достаточно времени на беседы. Солдат, — он перевел взгляд на Баки, — достань и принеси мне, источник ее регенерации, светящуюся субстанцию из груди. Небольшое расстояние, разделявшее нас, Джеймс сократил за один твердый шаг. Смерив меня равнодушным взглядом, он прикоснулся к сияющим разводам в области ключицы. Надавив сильней, Солдат попытался достать Камень. Я закусила и без того растрескавшуюся губу, стараясь не проронить ни звука. Несколько тщетных попыток и Баки начал действовать металлической рукой. От удара я забыла, как дышать, а в глазах потемнело. Я чувствовала, что воля Камня становилась сильнее — он готов был взять верх и защитить нас, защитить себя. Попытки были тщетными. Барнс посмотрел на Мердока, ожидая дальнейших указаний. Тот лишь молча кивнул Зимнему Солдату, давая понять, чтобы тот продолжал. Воспользовавшись этой заминкой в несколько секунд, я пыталась восстановить дыхание и решить, что делать. Глупо было продолжать ждать Щ.И.Т. и прикидываться пленницей — "Гидра" уже здесь. Всегда была так рядом. Но и вредить Барнсу я не хотела, с ним было что-то не так. У меня из головы никак не шли те неизвестные мне слова, которые за минуту превратили его в другого человека. Что произошло с Баки во время войны? Мне оставалось лишь гадать, но это определенно точно был он. Иначе откуда ему было знать о нашей короткой встрече в тридцать девятом? — Джеймс, — я едва узнавала собственный голос, до того он был тихим, — пожалуйста... Но это был уже не Джеймс. Зимний Солдат, не останавливаясь, с силой надавил мне на грудь, стремясь вырвать Камень. Живая, не поддавшаяся объединению с сияющим золотом, плоть отозвалась безумной болью, которую я уже не могла терпеть, сорвавшись на крик.***
Время перестало существовать, превратившись в одно разрывающееся от боли мгновение. Наконец Зимний Солдат остановился — Камень не поддавался. — У вас ничего не выйдет, — говорить было тяжело. — Он не поддастся, пока я не захочу. Обращалась я в первую очередь к тому, кого совсем недавно называла отцом. Агент все это время с невозмутимым видом наблюдал за работой своего орудия. — Солдат, — в голосе ноль эмоций, — слышал? Заставь ее умолять. Один раз мне удалось сделать что-то с Барнсом, возможно, достучаться до его собственного сознания. Я протянула руку к Баки — оковы просто осыпались пеплом. Боль освободила волю Камня, следовавшего за секундными порывами, мыслями, которые я еще толком осознать не успела. — Джеймс, — я прикоснулась к его щеке, стараясь повторить случившееся во время нашей встречи в Адской кухне, — очнись. Ничего не происходило. Его холодный взгляд был сосредоточен на мне, как на цели. Сомкнув металлические пальцы на моем запястье, Зимний Солдат резко отвел мою руку в сторону. С каждый попыткой вырваться, он сжимал руку все сильнее, пока я не вскрикнула от боли. Хватит, мне больно! Сковывающий холод исчез. Солдат не отпустил моего запястья, но его рука больше не была металлической, превратившись в ворсистую мягкую лапку, как у плюшевого медвежонка. Противник, если и растерялся, то совсем ненадолго, схватив меня за шею правой — живой — рукой. Воздух стремительно начал покидать легкие. Я, что есть силы, царапала его руку, стараясь освободиться. Но моих физических сил было недостаточно, а заставить Зимнего Солдата отступить, как в первый раз, не получалось — сила исцеления исчезла. Перед глазами стало темно, я теряла сознание. Камень Реальности, напротив, становился сильней. Янтарный свет разгорался сильней, пока не разнесся волной вокруг меня. Барнса оттолкнуло от меня, но, не смотря на силу, которая вышибла дверь в камеру, он устоял на ногах. Вооруженная охрана тут же ворвалась внутрь. Не дожидаясь приказа, они начали стрелять, но патроны не причиняли никакого вреда, осыпаясь пеплом в полете. Воспользовавшись заминкой, я направилась к выходу — путь был открыт. Я сделала несколько неуверенных шагов в сторону свободы. Тело не слушалось, а ноги казались набитыми ватой. Мозг работал едва ли лучше. Я совсем забыла, что поворачиваться спиной к противнику — ужасная идея. Зимний Солдат даже без своей металлической руки был смертоносным противником. Захватив меня сзади, он решил закончить начатое. Должно быть решил вырвать Камень из мертвого тела. Хватит. Янтарная волна, мощнее первой, пронеслась вокруг меня. В этот раз Барнс уже не устоял на ногах, отлетев, он сполз вниз по стене. Парочка горе-охранников лежали у противоположной. Кое-где по стенам поползли трещины. На шатких ногах я поспешила к выходу, но остановилась, заслышав знакомый звук. Передернули затвор. Следом раздался выстрел, но боли я не почувствовала. Должно быть Камень защищал меня — себя — от любой угрозы. Я не контролировала этого, как не контролировала и те вспышки. Обернувшись, я увидела агента Мердока. Форма запылилась — должно быть, он тоже не устоял на ногах, но задело его меньше, чем Баки, стоявшего вплотную ко мне. Отец вновь прицелился. — Попробуй. Или в лицо не так весело? — я приподняла бровь, почти любые движения сейчас были неприятны. Он действительно медлил. — Почему?! — я перешла на крик. — Просто скажи мне, почему "Гидра"? — Щ.И.Т. должен был защитить мою дочь, они обещали ей защиту. И где Диана сейчас? — в его голосе появились истеричные нотки. — Мертва. — Не похоже, что ты очень любил свою дочь, — я ухмыльнулась, говорить о другой версии себя же в третьем лице было странно, но за последние часы что-то во мне сломалось, я больше не видела в этом человеке своего отца. — Я обещал жене. Эйвор была для меня всем. — Ты винил дочь в смерти жены. — Но она все, что осталось после Эйвор. Все, что напоминало о ней. — Уверена, — я взглядом обвела полуразрушенную камеру, — она бы не одобрила всего этого. — Ты хоть представляешь, какого этого? Я похоронил жену, похоронил дочь, а спустя годы появляешься ты. Монстр в обличье Дианы. — Я и есть Диана. Он нажал на спусковой крючок. Свечение вокруг усилилось, я чувствовала мощь Камня, растекающуюся по моим венам, заполняющую мое сознание, все естество. Чувствовала, что приподнялась над полом. Еще один выстрел. Я чуть повела головой, и в следующее мгновение пистолет был уже в моей руке. Я навела его на Мердока. Не прицеливаясь, небрежно. К чему такие сложности, когда пуля и так полетела бы туда, куда мне нужно? Куда нам нужно. Я смотрела на стоящего передо мной человека и не чувствовала ничего, кроме всепоглощающей злости. Мое время было слишком похожим на это. Настолько, что я почти не сомневалась, что обстоятельства смерти матери были такими же. Это многое объясняло. Должно быть, в глазах своего настоящего отца я тоже выглядела виновной, но я и в мыслях не могла допустить, что ни кто-нибудь, а мой отец, будет способен перейти на сторону "Гидры", будет пытать с особым удовольствием. Обстоятельства меняли людей. — Знаешь, — я облизнула чуть солоноватую от крови губу и улыбнулась. — Танос был лучшим отцом, чем ты. — Что?! Так ты... Я не чувствовала никаких угрызений совести за сказанное. В сравнении с проведенным в плену временем, жизнь у Таноса могла показаться курортом. Да, было одиноко, но постоянное пребывание в прошлом и рефлексия — были исключительно моим выбором. Я могла провести пять лет с куда большей пользой. — Такой правды ты хотел? — положив палец на спусковой крючок, я готовилась нажать, но выстрел раздался чуть раньше. Точное попадание в голову и безжизненное тело рухнуло на пол. Медленно я обернулась. В дверном проеме стоял растрепанный человек в металлической броне, на его скулах виднелись зеленоватые пятна. Он опустил оружие. — Гарри? — я не сразу признала в вошедшем Озборна. — Пора домой, милая. Домой... Я выдохнула и прикрыла глаза. Неужели все закончилось? Пистолет выпал из ослабевших пальцев, тело обмякло. Последним, что я запомнила, было собственное падение на пол — Камень перестал защищаться. Падения — это так похоже на меня в прошлом.