Amadeo Pour Un Italiano

Этот день был особо важным для маэстро. Он ожидал машину уже несколько часов. Несколько часов в предвкушении, в наваждении. И вот за дверью раздаются шаги, а затем громкий стук в дверь. — Герр Сальери? — дверь распахивается, в дверном проеме оказываются несколько мужчин. Их каблуки стучат по полу, но всё это разрезает мальчишеский голос, и к ногам Антонио бросают хрупкое тельце. Мальчишка трепыхается, его руки связаны между собой, а шею плотно обхватывает кожаный ошейник. — Тот самый? — Именно. Больно строптивый, не советовал бы Вам спускать его с цепи, — один мужчина кивает в сторону парня, но Антонио лишь жестом говорит обоим идти. Дверь за прислугой закрывается, и итальянец обходит мальчика, который не оставлял попыток выбраться. — Какой хорошенький… поднимись, — Сальери коротко приказывает, вздергивает голову мальчишки за ошейник, но тот не шевелится, словно специально не желая исполнять волю последнего. — Что за чертовщина?! Я… — Назови имя, — Антонио прерывает его, заглядывает в ненавистные глаза, в которых едва заметно плещется страх. — Нет, — мальчик смотрит Сальери прям в душу, словно бросает вызов. Щеку тут же опаляет пощечина, а подбородок больно сжимают двумя пальцами, заставляя смотреть в глаза. — Имя, дорогой. Не время показывать свой характер. Мальчишка шипит от боли, дергается в сильных руках, и после небольшой паузы, все же выговаривает: — Вольфганг Амадей. — Мм… двойное? Я буду тебя звать Амадео. — Нет, — яростное шипение несогласия. — Да, Амадео. Я давно наблюдаю за тобой. Ты приехал в Вену учиться, юный талант, подающий надежды в музыке… тебе, если я не ошибаюсь, семнадцать? — Антонио говорит медленно, специально растягивая слова, словно смакуя их. — Шестнадцать. Шпионишь за мной?! — Вольфганг рычит, нервно дергая стянутыми веревкой руками. Как же хотелось вырваться, залепить пощечину этому… он даже не знал его имени. — Можно и так сказать, Амадео. Ты мне понравился. — Я не Амадео. Моё имя Амадей, — сдержанно выговаривает парень, хотя внутри он был явно не спокоен. — Пусти меня, кто ты вообще такой?! Антонио нравится эта строптивость, которой одновременно хочется и упиваться, и сломить ее. Но он знал, что для этого ещё настанет время, у него будет ещё много времени. — Слишком много вопросов. Тебе завтра нужно на учебу, так что отправляйся спать, — его голос тут же приобрел ледяной тон, и по коже мальчика прошлись мурашки от такой резкой перемены. — Ты меня отпустишь? — на лице Амадея замешательство. Его притащили сюда, чтобы к утру спокойно отпустить? — Ты будешь посещать свой колледж, как и до этого, но после двух часов дня ты должен вернуться сюда. Если попытаешься сбежать — мои люди найдут тебя и приведут ко мне. И поверь, я буду не в лучшем расположении духа. Вольфганг нахмурился. Такой расклад ему не нравился, и шансов сбежать не было. Не будет же он здесь находится вечно? Нет, но пока нужно умерить пыл. — Как мне звать тебя? — после долгой паузы спрашивает он. — Герр Сальери, — тихо шелестит незнакомый голос, — а теперь ты пообещаешь мне, что будешь хорошим мальчиком, и я сниму с тебя это, идет? — он кивает на связанные руки парня, и тот лишь молча опускает голову в знак согласия. — Вот и славно. Люблю, когда ты такой сговорчивый. Антонио неспешно развязывает узлы на руках Амадея, убирает веревку, наблюдая за тем, как парень растирает пострадавшие запястья. Его внезапное послушание нравится мужчине. Это именно тот контраст, который был ему нужен, именно то, чего он ждал. Но так же композитор понимал, что мальчишка всего лишь добивается его доверия, и нельзя давать ему слишком много свободы. — Иди за мной, — холодный тон режет уши, но Вольфганг знает — нужно лишь перетерпеть, ведь один неверный шаг, и он может потерять шанс на побег раз и навсегда. Сальери выводит его в просторный коридор, в полном молчании доводит до гостевых комнат, и распахивает двери одной из них. — Здесь есть всё, что тебе потребуется. Если тебе нужны музыкальные инструменты — можешь сходить в мой рабочий кабинет. Кухня прямо по коридору налево, ванная — направо. Спокойной ночи, Амадео. — садист кривит губы в усмешке, но его перебивает недовольное шипение парня: — Амадей! — Мне нравится Амадео, и я буду называть тебя так, — он одаривает австрийца ледяным взглядом, который заставил замолчать и послушаться. — Сними, — рычит Амадей, оттягивая кожаный ошейник на своей шее. — Нет, это тебе подарок. Ты его не снимешь, не пытайся. На нём стоит сканер отпечатка пальца. Можешь прятать его под одеждой, дорогой, я разрешаю. — Да ты!.. — вспыхивает парень, но Антонио только усмехнувшись, оставляет мальчишку в комнате одного. — Гребаный ублюдок. Вольфганг потоптался на месте. Эта ситуация не так напрягала его, как злила. Он пытался вести себя уверенно, но собственные чувства затаились глубоко внутри, и не давали ему покоя. Он нервничал, он был встревожен, он не понимал того, что произошло последние два часа назад, его пугал этот странный человек, больше из-за того, что он не понимал, что с ним могут сделать, и для чего он тут вообще. Его привели сюда не просто так, а Сальери… это имя было ему отчего-то знакомым, но он не мог вспомнить отчего. «Может, слышал от кого-то из друзей в ребяческих разговорах» — подумалось парню, пока он осматривал новую комнату. Здесь была большая кровать, несколько тумбочек, два кресла, книжный шкаф, и рабочий стол у окна. Мебель всюду была дорогая, а сама комната могла бы сравниться размерами с просторной залой. После маленькой комнатушки в общежитии Амадею было непривычно находиться в такой роскоши, но он сделал ещё одну пометку в своей голове: — раз Сальери владеет таким роскошным домом, значит работает в какой-то крупной компании и получает хорошие деньги. Ему ещё предстоит это выяснить. Сонно зевнув, Моцарт присел на кровать. Он очень устал, поэтому хотел поскорее забыться во сне, в каком бы положении он ни находился. Его радовало, что Сальери завтра отпустит его на занятия, у него будет время подумать о побеге, да и пропускать он не хотел. Он слишком многое вложил в свою мечту — стать известным музыкантом, чтобы вот так вот всё бросить.