Amadeo Pour Un Italiano

Hans Zimmer — Like A Dog Chasing Cars. Hans Zimmer — Imagine The Fire. Они шли под покровом ночи, прячась под лиственными ветками деревьев и кустарников. На дворе стоял конец марта, сомнительное время для того, чтобы играть в прятки с опасными агентами в ещё не полностью заросшем зеленью лесу, которая могла бы их скрыть. Но выхода не было. Этот лес был их единственным спасением, если бы они выбежали на дорогу тогда — были бы уже мертвы, и, наверное, были бы давно мертвы, если бы не встретили Франческо. Амадей ещё никогда прежде не испытывал такого животного страха. Ни тогда, стоя в комнате разъяренного Курта, ни в угрюмом особняке Антонио, ни на заднем дворе колледжа, в окружении подростков, которые могли избить тебя до полусмерти. Сейчас это всё казалось таким мелочным на фоне того, что он уже больше трёх часов бродит по тёмному лесу, прячась и убегая от специально обученных агентов, которые охотились за ним словно за дикой ланью. В спины больше не дышала опасность. По крайней мере, пока. Возможно, наёмники ещё не учуяли их след, а быть может, просто потеряли. Но расслабляться было нельзя. Никто не сказал, что враг будет предупреждать их о нападении заранее. Голодные и промерзшие, — вопреки марту, ночи всё ещё оставались холодными, — они шли дальше, но Франческо видел, что парни уже едва не валились с ног. Миновав ещё полпути, новоиспеченный телохранитель все же остановился, мельком оглянув местность, где они стали. — Нужно найти место для отдыха, — сказал Франческо. Он осматривался как уличный пёс, искавший место для ночлега. — Нельзя останавливаться, — возразил Анри, пнув ногой маленький сучок. Он сам уже давно выдохся, но так же понимал, что если они устроят где-то привал и их обнаружат, шанса на отдых уже может и не быть. — Вам нужен отдых, — продолжил мужчина. — Если мы будем постоянно вот так вот идти, вы устанете и ослабнете, и когда очередной отряд нас настигнет, сил на погоню не останется. Анри промолчал, признавая, что Франческо прав, Амадей остался стоять на месте, оставшись безучастным. У него уже просто не было сил. Он выдохся ещё тогда, когда двое агентов гнались за ними, и он столкнулся с Франческо. Удачно, как оказалось. — Пойдём, — тихо отозвался охранник и пошёл дальше. Они миновали, наверное, ещё несколько миль прежде, чем нужное место нашлось. Небольшой обросший свежей травой овраг, над которым склонилось деревце, опустив вниз свои ветви, украшенные молодой листвой. Идеальное место для того, чтобы скрыться от лишних глаз агентов и восстановить силы. Однако, признаться, ночью во мраке оно выглядело жутко. Но тем лучше. Быть может, в таком месте их никто искать и не будет? А лучше бы заядлые наёмники и вовсе не совались в эту часть леса. Сейчас здесь было спокойно. Свист пуль и шуршание травы остались позади, оставив после себя лишь мирное урчание сверчков. Амадей устало привалился к рыхлистому краю оврага, откинув голову назад. Ветви хорошо скрывали их, даже взошедшую луну было плохо видно. Он вздохнул, на мгновение, прикрыв опухшие глаза, и ему показалось, что он готов забыться во сне прямо сейчас. Саманта, до этого разнюхивающая листья и палочки, которыми была усыпана земля, легла рядом и положила передние лапы мальчику на колени, позже устроив на них и голову. Они вдвоём тихо сопели в унисон. — Костёр опасно разводить, но без него вы замерзнете, — он слышал слабо доносящиеся до него голоса, но не придавал этому значения. Чёрт, Моцарт, ты засыпаешь, проснись. — Я оставлю маленький фитилек, подпалив всего несколько веток. — У тебя есть чем? — Да. Франческо, наверное, первый раз в жизни так обрадовался тому, что у него была вредная привычка курить, потому что сейчас зажигалка, лежавшая во внутреннем кармане, как ничто другое пригодилась. — Эй, вам, парни, не помешало бы поспать, — снова подал он голос, пошарив по карманам куртки. — Я соберу ветки и разведу небольшой костёр, чтобы вам стало теплее. Постарайтесь отдохнуть, я не могу быть уверен в том, что нам не придётся часа через два вновь продолжать путь. Ваши кровожадные ребята, наверняка, скоро объявятся, и не в наших интересах давать им такую поблажку, к тому же, ночью идти безопаснее. — Что, если нападут, пока мы будем спать? — Вольфганг сощурил уставшие глаза, чтобы было не так больно смотреть. От сплошной темноты вокруг они слезились. — Кто-то должен не спать и следить за обстановкой, — сказал Франческо и включил фонарик. — Этим кем-то буду я. Моцарт не успел возразить, потому что охранник уже скрылся в другой стороне леса. Мальчик непроизвольно занервничал, вмиг почувствовав себя уязвимым. Франческо стал каким-то щитом для него, опорой и защитой, а сейчас, когда он отошёл в сторону, пусть и недалеко, пусть ненадолго, но это заставляло ощущать тревогу. Он чувствовал себя жалким и беспомощным. Когда охранник вернулся, Вольф почти уснул. Анри уже давно умостился в углу совсем рядом и спал. Амадей тоже хотел бы, но вопреки уставшему телу, его мозг работал, не давая расслабиться. Он был в напряжении и не мог сомкнуть глаз. Казалось, едва он закроет их, над головой снова начнут греметь выстрелы. Он наблюдал за Франческо, который осторожно складывал маленькие сучки и веточки в небольшую кучку. Послышался щелчок зажигалки, и маленькое пламя загорелось, искрясь во все стороны. Мальчик довольно примружился, ощутив слабое тепло, начавшее оплетать замерзшее тело. Он потянул одну руку к очагу, стараясь сильно не ерзать, чтобы не разбудить Сэм. Франческо закончил и сел рядом. — Прости, еды нет, — как-то виновато сказал он. — Я не думал, что здесь будет такое. — Ты и так много сделал, Франческо, о чем ты говоришь? — Амадей то ли с удивлением, то ли с возмущением уставился на него. — Если бы не ты, мы были бы уже мертвы. Меня бы пристрелили те двое, я был уже на грани, Анри не добрался бы до выхода один. Без твоей помощи мы просто маленькие беспомощные дети. — Если ты смог пройти половину леса в одиночку или нет, ты уже не беспомощный ребёнок, Вольф. Ты выжил в этом чёртовом месте, ты смог спастись. Я уже не надеялся найти тебя живым, но твой ошейник всё ещё отмечался активным на карте, и я подумал, что, возможно, не всё потеряно. — Почему ты пошёл меня искать? — Потому что, я не мог бросить тебя там. Я устал смотреть на то, как мой брат губит невинные жизни, одну за другой, просто вот так вот. Столько лет, столько детей… У Антонио крыша едет, но это не значит, что от этого должны страдать все остальные. Тем более что отчасти в его безумии виновен я. — Ты не можешь винить себя в этом вечно, Франческо, перестань. Он уже взрослый мальчик. У него есть своя голова, и он делает это осознанно, а не потому что сердится на тебя. Франческо не мог винить его, он хорошо знал это. Особенно после того дня, когда им удалось поговорить, когда Антонио поведал ему о своих детских страхах, о самых сокровенных тайнах. Старший брат понимал, что не будь всех тех факторов в жизни Тонио, он, скорее всего, и не стал бы таким. Сокрытая детская ненависть, издевательства, обиды. Прежде всего, на родителей, потому что, не понимали, на одноклассников, за то, что издевались, на него, Франческо, потому что предал. Его брат Антонио был трепетным и нежным существом. Он любил весь окружающий мир и желал дарить эту любовь всему вокруг, он хотел стать музыкантом, чтобы отдать частичку своей души миру, он хотел сделать его лучше. И самое обидное, что если бы не тот инцидент, если бы только Франческо тогда подумал головой и не попёрся в бар, ему удалось бы вытащить Антонио из всего этого дерьма, потому что брат доверял бы ему, позволил бы помочь. Но тот случай только оттолкнул его, заставив разорвать связь. Франческо проебал всё, и в первую очередь, он проебал Антонио. — Может быть, ты и прав, — вздохнул он сдаваясь. — Ты так… — «похож на него». -…хорошо разбираешься во всём этом. Тупая отмазка, Франческо, очень тупая. — В отношениях двух придурков, которым по тридцать лет и они не могут решить между собой всё сами? — Вольфганг тихо засмеялся, не сдержав издевки. — Да, в этом я разбираюсь неплохо. Они оба посмеялись, а затем затихли. Амадей попробовал снова поспать, но это не увенчалось успехом. Он просто сидел с закрытыми глазами и думал. Думал, думал, думал. Они ранили Курта и взяли из кабинета Роберта оружие. Они освободили всех детей. Они убили Джерта и Криса, чтобы спастись. Бежали сквозь лес, уворачиваясь от пуль. За ними охотятся, сбежавших детей убивают, Курт остался жив, и скорее всего, ищет их. Саманта загрызла наёмника, чтобы спасти его… Амадей перевёл взгляд на собаку, мирно спящую у него на коленях, провел пальцами по слипшейся от крови шерсти, чувствуя под руками неприятную влагу. Его Сэм была ещё совсем юной, вопреки тому, что доставала ему уже почти до колен и весила, наверное, точно больше двадцати килограмм — поднять её Моцарт уже не мог. Он не знал, сколько ей лет и никогда не видел в ней настоящей злости. Сейчас она ощущалась. Его девочка стала агрессивной и настороженной. Она держала ухо востро, не спускала глаз с незнакомцев, готова была убить любого, кто приблизится к нему. Он готов был поклясться, что ещё возле школы она воспринимала всё как игру. Резво бежала за ними, дёргала за рукава, гонялась за световыми лучами фонарей. Она изменилась. Ненавязчивое желание защитить его перерастало в жестокость, которая могла стать обыденностью. Как у него самого. Вольфганг всё ещё дрожал, видя смерть, но уже не чувствовал сожаления. — Франческо, можно вопрос? — М? Телохранитель сидел и задувал пламя, чтобы оно сильно не разгоралось — если испарения пойдут вверх и будут достаточно большими, чтобы их можно было заметить, здесь мгновенно окажется отряд наёмников. — Правда, что… Правда, что собаки, вкусившие однажды человеческую кровь, становятся опасными? Видно было, что ему с трудом дались эти слова. Вольф неуверенно отвёл взгляд и осторожно, чтобы не разбудить, почесал Сэм за ушами. Франческо не нужно было объяснять, чтобы понять. Он уже давно заметил, что морда пса была обагрена алой кровью, которая говорила о многом. Немного помолчав, мужчина откинулся обратно на край оврага, оставив кострище, и ответил: — Что бы он ни сделал, он сделал это, чтобы защитить тебя. Вместо дельного ответа Амадей рассмеялся. Франческо был озадачен этим, думая, что же такого смешного было в его словах, но отсмеявшись, парень снова заговорил. — Это «она», — мягко поправил он. — Её зовут Саманта. Прости, не удержался. — Вот как? — Ческо улыбнулся, признавая, что ситуация вышла глупая. — Тогда это мне следует извиниться. — Я думаю, она не сердится, — он вновь провел пальцами по влажной шерсти, вопреки тому, что на ощупь она была неприятной. — Я нашёл её совсем маленькой, кто-то в школу к нам принёс. Она всегда была игривой и… доброй. А потом мы сбежали, спрятались среди деревьев, но нас заметили. Анри убил одного наёмника, а второй схватил меня, и тогда она… — он замялся, словно боялся произнести это вслух. — Она разорвала его у нас на глазах. Перегрызла шею. Я до сих пор не могу выбросить из головы звук разрываемой плоти… — Ты не должен винить её. — Я не виню, — поспешил возразить мальчик. — Наоборот, она спасла меня. Я ей благодарен. Но… она ещё щенок, понимаешь? То есть, она внушительных размеров, но при этом ещё не достигла зрелости. В таком возрасте любые детёныши не способны на настоящее убийство. Они только играют, кусая друг друга. — Ты ведь тоже ещё ребёнок, Амадей, — Франческо начал издалека. — И тебе приходилось убивать, как бы это ужасно не звучало, для того, чтобы выжить, — он не знал наверняка, но подозревал, что провев достаточно времени в школе, где тебя учат убивать, ты будешь убивать. Особенно, учитывая то, в какой ситуации они оказались. На них охотились наёмники, им угрожали, в них стреляли, и руки Вольфганга были в крови, как и его левая щека. — Если бы кому-то из твоих близких угрожала такого рода опасность, ты бы смог убить, чтобы спасти их? Вопрос был поставлен в лоб. Сейчас Амадей понимал, что, несмотря на паршивую ситуацию, в которой он, да и не только он, оказался, Франческо был прав. Не важно, какой у тебя характер и насколько ты мал, ты сделаешь всё, для того, чтобы защитить то, что тебе дорого. — Да… да, ты прав. Я просто… — Она не станет опасной для тебя, — мягко продолжил мужчина, рассматривая собаку. — Единственные, кому она может угрожать, это те ублюдки, которые открыли на тебя охоту. И им не поздоровится, если они встретятся с ней. — Буквально ещё сегодня днём её обижали двое уродов из этого клоповника, — начал мальчик зачем-то снова. — Она жалась в угол и громко скулила, а сейчас… Разве… Разве возможно, чтобы так быстро её настрой поменялся? — Стрессовая ситуация, в которой нужно срочно принять решение, многое меняет. С ней всё будет в порядке. Она сильная, как и ты. — Ладно, — мальчик благодарно посмотрел на охранника и зевнул. — Спасибо, Франческо. Мне стало легче. — Тебе нужно поспать. Неизвестно, когда нам снова нужно будет отправляться в путь. Лучше ложись на спину, так будет легче уснуть, чем сидя. — Тебе тоже надо бы отдохнуть, — заметил парнишка. — Ты не терминатор, чтобы брать на себя столько, Ческо. — Я не так долго шёл как вы, и я больше и сильнее. В конце концов, это моя работа. — У тебя нет работы, отдыхай, большой парень, — Амадей, тихо смеясь, принялся аккуратно перекладывать Сэм со своих коленей на землю, чтобы лечь. — Я устроился на работу час назад, — добродушно фыркнул мужчина. — Теперь я твой телохранитель. — О, вот как? Интересно, — собака всё же проснулась и забавно завертела головой. Она принюхалась и села рядом, зевнув. Вольфганг, недолго думая, лёг, и положил голову на колено Франческо. — Тогда я отправляю тебя в отпуск. — Ну нет, я не оставлю здесь моего маленького Господина одного, — Ческо опустил голову и слегка отросшие пряди волос потянулись вниз. — Приятно знать, — мальчишка улыбнулся и опустил тяжёлые веки, погружаясь в сон. Он действительно устал, а рядом с Франческо мрачные видения в виде охотившихся за ним наёмников отступили. Приятная тьма обволокла его, погружая в дремоту. Саманта опустилась на землю рядом со своим хозяином и его большим забавным другом. Она больше не сомкнет глаз, готовая охранять сон своего мальчика всю ночь.

***

Он проснулся от громкого свиста пуль и яростного лая. В глаза тут же ударил яркий свет, ослепив его. Испугавшись грохота, он вскочил на ноги, но тут же, упал, привалившись спиной к оврагу. На улице было уже светло, первые лучи уже давно взошли и теперь светили в лицо. Следующее, что он услышал, был хриплый лающий смех, который будто бы разносился эхом по всему лесу. Это окончательно его пробудило. Тяжело задышав, Моцарт коротко вскрикнул и лишь сильнее вжался в овраг от всего увиденного. Только теперь он заметил, что кругом носились солдаты, выкрикивая что-то нецелесообразное. Громкие выстрелы их ружей закладывали уши, заставляя каждый раз содрогаться всем телом. На земле, среди них, лежали бездыханные тела убитых детей с окровавленными лицами и конечностями. В центре всего этого хаоса стоял Курт, уж его Вольфганг бы узнал, — безумные тёмные глаза, разметавшиеся волосы, несколько прядей, которых выбивалось даже из-под хвоста, одежда заляпанная кровью. На одной ладони была грязная повязка, через которую пропиталось алое пятно, напоминая о недавнем инциденте. Курт недружелюбно скалился, шёл вперёд на сжавшегося мальчишку, но не пускала его к нему только Саманта, яростно лающая и скребущая когтями землю. Она готова была разорвать его в любую секунду, но почему-то медлила, словно ждала приказа. Он только сейчас заметил, что прежде рядом с ним не было Франческо и Анри. Страшно было повернуть голову к тому месту, где ещё ночью сидел старший, но он не успел. Его отвлёк хриплый голос, который эхом раздался по всему лесу: — Ты вздумал играться со мной, и вот к чему это привело, — Курт хищно клацнул зубами, но только потом Вольфганг понял — этот щелчок был издан не человеком. Пистолет мелькнул перед глазами тёмным пятном и нацелился на собаку. Та мгновенно рванула вперёд, чтобы выбить его из рук противника, но раздался выстрел, который навсегда теперь застрянет в ушах мальчишки. Саманта бешено завыла и, запутавшись в лапах, рухнула на землю. Её бок окрасился алым и жуткое пятно крови растеклось под её телом. Это не может быть правдой. Это какой-то ебаный кошмар. Как проснуться, как проснуться, ну же, открой глаза… — Ты проиграл, — снова донеслось до него эхом, но он уже не слышал. Захлебываясь истошным криком, мальчишка орал только громче, пока мир не зашёлся тёмными пятнами, раздвоившись в его глазах. Картинка Курта рассыпалась на маленькие кусочки, но даже в них он видел эту безумную улыбку. Он распахнул глаза и съехал с коленей Франческо, стукнувшись головой о землю. На улице снова было темно. В уши врезалась навязчивая тишина, и он часто задышал, начав озираться по сторонам. Саманта бешеной пулей подлетела к хозяину и принялась облизывать его лицо, тихо поскуливая. Анри спал с левой стороны, свернувшись под оврагом и подтянув ноги под себя, Франческо нашёлся в той же позе в какой и сидел, когда Вольфганг уснул. Его глаза были закрыты, видно он всё же задремал. Всё было на своих местах. Господи, ебаный кошмар… Он обнял Сэм и уткнулся в её кровавую шерсть, пытаясь успокоиться. Его немного потряхивало. Возможно, от холода — их маленький кострище уже не горел, видимо, Франческо его всё же потушил, и на улице стало намного прохладнее. Когда они бежали, этого не было заметно, зато сейчас, просто сидя на месте, он начинал замерзать. — Какой же пиздец, Сэм… — шептал он, едва не всхлипывая. — Когда всё это закончится? Она последний раз провела языком по его щеке и, убедившись, что человек в порядке, легла на его коленях полностью. Она так и не спала. И не будет спать до тех пор, пока он не отдохнёт. В следующий раз его уже разбудил Франческо. Открыв глаза, мальчик вновь увидел перед собой мрак, — утро ещё не наступило. — Вставай, парень, — тихо говорил Ческо. — Саманта учуяла что-то, они рядом. Франческо не хотел признаваться себе, что он всё-таки не выдержал и уснул, а разбудила его собака, отчаянно тянувшая за рукав куртки. Кругом было тихо, но он знал, что это ненадолго. Собаку не проведёшь. Амадей резко встал, бегло осматриваясь. Анри тоже уже не спал, он проверял карманы на наличие пистолета и патронов в нем. Сэм нервно ходила из стороны в сторону, тихо порыкивая, и время от времени подгоняла людей, кусая их за одежду. Её уши торчали и были приподняты, а хвост опущен. Когда они хотели двинуться вперёд, над оврагом хрустнула ветка и мелкие рыхлые кусочки земли посыпались вниз. Лес тут же заполнили чужие голоса, а яркий свет фонарика разрезал кромешную тьму. Франческо резко выкинул руку, призывая парней остановиться. Они все разом прижалась к оврагу, затихнув. Возможно, это был проходной отряд, который просто прочесывает местность. Фонарики осветили землю внизу оврага и, пожалуй, спасла их от обнаружения, лишь большая ветка дерева, что опускалась едва не до земли. Они не видели наёмников, не знали, сколько их, но отчётливо слышали мужские голоса, которые переговаривались между собой. Даже Сэм вытянула голову вперёд, вслушиваясь в грубый тембр. Она тихонько порыкивала и стояла в стойке, готовая защищать людей от опасности. — Здесь всё чисто, — отозвался голос сверху. Фонарик резко потух, а может просто переместился в невидимую зону, давая спокойно выдохнуть. — Пошли отсюда. — Может, стоит спуститься и проверить всё внизу? — неуверенно сказал второй агент, явно предложивший это чисто ради формальности. — Да на кой-черт там кому-то быть? — раздражённо рявкнул первый и резко переместил фонарик вниз оврага, являя взору подсвеченные ветки деревьев и сухую землю. — Ты посмотри, какие там кустарники, туда ни один нормальный человек не полезет. — Курт говорил осматривать каждую ветку, — все настаивал первый наёмник. Скорее всего, он был новичком и не хотел нарваться на гнев хозяина, желая сделать всё как надо, хоть в его голосе и слышались сомнения. — Да и хер с ним, — фонарик снова потух, — если ему надо, пускай сам и лезет туда, я пас. Пошли. Снова раздался шорох травы и кустарников, оповещая о том, что незваные гости ушли, а позже эхом разнесшийся голос, который, кажется, опять принадлежал первому человеку: — Уходим отсюда, Луи, здесь никого нет. Разворачивай отряд. Беглецы постояли ещё немного, ожидая пока голоса окончательно затихнут, а затем начали осторожно выбираться из-под спасительного оврага. Амадей, не могущий унять бешеное сердцебиение, старался держаться ближе к Франческо, признавая, что он боится. Да, он просто нереально боится и трусится, как чёртов ребёнок, увидевший в темноте паука. Он чувствовал себя совершенно не отдохнувшим. Ещё бы, ведь ему удалось поспать, наверное, всего часа два. Кошмары и голод вымотали его, а ещё было холодно. Сейчас он очень жалел, что в течении дня так мало ел, да и вообще пошёл на такой риск, заранее ничего не продумав. Они могли бы с Анри подготовиться, сложить сумку, взять тёплые вещи, стащить хоть какой-то еды со столовой, но обязательно что-то должно было пойти не так. И в этот раз ему помешала чересчур лишняя уверенность, и Курт, не пойми как узнавший о том, что они замышляют. Хреново сейчас было осознавать это, понимая, что могло быть лучше. А ведь он уже попадался на это, когда пытался сбежать от Альберта в Зальцбурге. Тогда он зарубил себе на носу, что побег нужно планировать тщательно и ничего не делать спонтанно. Что же, привкус свободы снова ослепил его, завев в очередную ловушку. Они шли быстрым шагом, стараясь сильно не шуметь. Даже Сэм осторожно касалась лапами земли, словно была на охоте. Собака шла бок о бок с Моцартом и часто принюхивалась. Её уши слабо дергались, и это настораживало Амадея. Он боялся, что она снова может услышать кучку агентов, рыскающих неподалёку в поисках беглецов. Но Саманта молчала. Дороги практически не было видно, только тёмные силуэты деревьев и кустарников. Ночь надёжно скрывала их от чужих глаз, но так же, она таила в себе верный путь, запутывая всё больше. Они не знали, куда идти, просто двигались вперёд, ориентируясь по яркой луне, что освещала верхушки сосен и деревьев. Лес сопровождал их тишиной, звуков поисковых отрядов не было слышно, даже тот, который едва не наткнулся на них возле оврага, давно утонул в потоке лесных деревьев. Пули больше не свистели, оружие не гремело выстрелами, грубые голоса наёмников не резали уши. Казалось, что они просто устроили вылазку, и сейчас шли, наслаждаясь природой. Если бы только оно и было так на самом деле. Они вышли на одинокую поляну, которая лишь редко где была засажена деревьями. Высокие кустарники пропали, оставив под ногами только реденькую зелёную травку. По такой местности идти было опасно — не было спасительных деревьев, за которыми можно было бы спрятаться, — но делать было нечего. Споткнувшись о что-то в темноте, Вольфганг едва не рухнул на землю, если бы его не поймала сильная рука Франческо. Он тихо выругался, а телохранитель достал из кармана фонарик, который до этого не использовал, чтобы не выкрыть их. Подсветив местность неярким светом, чтобы увидеть о что мальчик перецепился, мужчина пришёл в шок. Анри слишком резко выдохнул, отступая назад, а Моцарт буквально едва не свалился с ног, которые внезапно стали ватными. Он уткнулся Франческо в бок и закрыл глаза, пытаясь прогнать навязчивую картинку перед глазами того, что он только что увидел. Его сильно затошнило. Вся поляна была усыпана детскими трупами. Франческо насчитал бы десяток, если бы только смог. У всех был прострелен либо череп, либо спина. Все были с окровавленными частями тела, у тех, кто лежал на спине, застыл ужас на лице. Треклятые наёмники прочесали здесь всё. Из-за того, что поляна была практически без единого ствола дерева — дети, скорее всего, и не смогли спастись. Напуганные до ужаса, они бежали вперёд и оказались сражены свинцовыми пулями. — Какие же уроды, уроды, уроды! — Амадей зашелся в яростном шепоте, не зная, куда себя деть. Блять, да какой же пиздец! Он не хотел верить в то, что такое может происходить в этом мире, что могут найтись такие ублюдки, которые… Блять. Он боролся с огромным желанием упасть на землю и зарыдать. Громко, надрывно. Саманта поставила ему лапы на грудь, пытаясь успокоить, и он слабо обнял её руками, после чего оттолкнул. Им нужно было идти дальше. — Ты в порядке? — мягкий голос Франческо дарил умиротворение. — Можешь идти? — Да… — без заминки ответил мальчик, пытаясь взять себя в руки. Какой же он все-таки слабый. Чёрт. — Пойдём, Ческо. Он боялся смотреть вниз, но Франческо пришлось и дальше подсвечивать местами алую траву от крови, чтобы видеть куда идти. «Всё из-за меня, из-за меня, из-за меня». Он осторожно касался подошвой кроссовок травы, обминая мёртвые тела. Его держал за руку Франческо, словно боялся, что мальчик мог в любой момент упасть. Сэм резво перепрыгивала разбросанные трупы за ними, а Анри замыкал цепочку. Ему было легче, он много чего в своей жизни видел, и не сомневался в том, что увидит ещё. Они были в этом чёртовом лесу и за ними охотились не звери, нет, хуже, за ними шли по пятам люди. Бессердечные и кровожадные. Дальше показалась не такая открытая поляна. Деревья и кустарники встречались чаще, но самое главное — больше не было никаких бездыханных тел и запаха мертвечины в воздухе. Они успели пройти совсем немного, прежде, чем Сэм резко остановилась и попятилась назад, перекрывая ребятам путь. Она вогнала когти глубоко под землю и предупреждающе тихо зарычала. — Сэм, что такое? Ответом было недружелюбное рычание. — Она что-то чует, — сказал Франческо нахмурившись. — И не хочет, чтобы мы шли дальше. Возможно, там отряд затаившихся наёмников. — И что нам делать? — Анри вынырнул из-за массивной фигуры телохранителя и посмотрел на собаку. Она выглядела крайне обеспокоено. Франческо замялся, не зная, что ответить. Он мог бы пойти вперёд и посмотреть что там, но мальчиков совсем не хотелось оставлять одних. Хоть с ними были собака, против нескольких вооружённых агентов она ничего не сможет сделать. — Придётся идти, но очень осторожно. Сэм неодобрительно зарычала. — Нужно, девочка, — сказал Вольфганг, присев рядом возле неё на корточки. — Другого выхода нет, в обход никак не пройти, ты же видишь. Собака поставила ему лапы на колени и аккуратно лизнула в щеку, словно соглашаясь с его доводами. Затем она вильнула хвостом и не больно цапнула колено, прося таким образом быть осторожным. Они выдвинулись осторожно, стараясь не шуметь травой, которая шуршала под ногами. Саманта шла спереди, практически прижавшись к земле. Она водила носом из стороны в сторону, принюхивалась к запахам. Вскоре Франческо понял, что ей так не понравилось. Впереди лесная дорога плавно опускалась вниз, словно небольшая гора, за которой располагалась часть леса расположенная на уровень ниже. Сначала это было трудно заметить, но если подойти поближе, то взору открывалась тропинка, ведущая вниз, а там будто бы гигантским кулаком вдавленная полянка, такая же свободная от деревьев и кустов, как и та, которую они проходили совсем недавно. Поляна была окружена и заполнена наёмниками, которые, похоже, решили разбить здесь лагерь. Осторожно, затаившись в траве, и последовав примеру Саманты, все трое прижались к земле, чтобы не выдать себя. Уже здесь ребята присмотрелись внимательнее. По всему периметру были расставлены палатки, в центре был разведен костёр, возле которого, сбившись в кучку сидело три агента, держа над огнём палочки с чем-то съедобным. Увидев это, Амадей почувствовал, как у него сводит желудок судорогой, напоминая хозяину, что он не ел уже дофига и больше, и следовало хоть чем-нибудь перекусить. Возле палаток, облаченные веревками, сидели пленники. Их было около шести, возможно больше. Наверное, счастливчики, которые не попали под пули и смогли хоть таким образом спастись. Вольфгангу хотелось верить, что это не единственные дети, которые остались. Когда они с Анри убегали, их было точно больше сотни. — Похоже, они разбили здесь лагерь до утра, — сказал Франческо очень тихо. — Значит, до утра больше не будет облав. — Думаешь, это единственная поисковая группа? Их здесь всего… — Моцарт замялся лишь на секунду, пытаясь сосчитать маячивших перед ним агентов. — Десятеро, — закончил он. — Думаю, что они кучками разбили лагеря по всему лесу, — отозвался охранник. — Неизвестно, сколько их в целом, но подозреваю, что не мало. У Курта достаточно своих людей. — Как нам пройти мимо них? — задал вопрос Анри, решивший перейти сразу к делу. Франческо осмотрелся, раздумывая над ответом. Чтобы пойти дальше, им нужно было спуститься вниз, лес попросту прерывался на этом месте, и другого пути не было. — Боюсь, что нам придётся спускаться, — сказал он не очень утешительно. — Они расположились с левой стороны, их кострище не освещает всю поляну, а значит, мы можем попробовать пройти справа, там, как я вижу снова начинается роща деревьев. Мы сможем спрятаться. — Хреновый план, Франческо, — честно ответил Амадей. Он всё смотрел вниз, на чёртову поляну, на которой туда сюда сновали солдаты, и не понимал, как вообще можно было проскочить мимо них. — Знаю, — мужчина даже не обиделся. — Но по-другому никак. Придётся рисковать. — Что за странный лес? — нахмурился Анри. — Ни с того ни с сего появляются пустые поляны, засеянные лишь травой, а потом так же резко вырисовывается роща деревьев. — Курт всецело считает этот лес своим. Не знаю точно, если ли у него документы на этот лес или нет, но зато знаю, что за надобностью он его вырубывает, извлекая дрова. Точнее, этим, естественно, занимаются его люди. — Откуда ты знаешь? — Приходилось иметь с ним дело, когда Антонио… сотрудничал с ним. Амадей мысленно зацепился за эту ниточку информации, решив для себя, что точно потом спросит об этом Франческо. Антонио и Курта что-то связывало. Он не знал, зачем ему всё это, но просто хотел знать.

***

Трое наёмников сидели прям на траве и жарили над костром бекон, нанизанный на сухие веточки деревьев. Ещё двое обходили местность, оглядываясь по сторонам. Остальные же скрылись за темно-оранжевыми палатками, особо не высовываясь на улицу. Никто из них не заметил три тёмных тени, которые скользили между деревьями, в неосвещенной части леса. Двое мальчиков, собака и мужчина двигались очень тихо, перебегая от одного дерева к другому. Хруст травы выдавал их, но уставшим за ночь агентам, было не до этого. Вольфганг бежал последним, и признаться честно, малость отставал. Он часто дышал, хотя успел пробежать всего немного, и ловко уворачивался от торчащих веток. Саманта петляла позади него, чтобы в случае чего защитить и броситься на врага. Она не спускала глаз с наёмников, пытаясь быть внимательной, а вот Амадей совсем не смотрел по сторонам. Он видел перед собой только россыпь деревьев и удаляющийся силуэт Анри, бежавшего спереди. Вот одна ветка, другая… так, здесь нужно пригнуться, а здесь правее, и… черт, ветка! Раздался громкий хруст, и щеку обожгло от удара. Анри, отгибающий большую ветвь, слишком рано отпустил её, и не успевший схватиться за неё Моцарт получил хлесткий удар по правой части лица. Его отбросило назад, и он рухнул на траву, больно ударившись головой о землю. Сэм тут же оказалась рядом и потянула его за воротник толстовки, пытаясь сказать, что он выбрал не очень удачный момент, чтобы полежать. Двое наёмников, переглянувшись, пошли прямо на них, доставая фонарики из-за пазухи. — Что за хрень?! «Черт, вот дерьмо!». Амадей резко вскочил на ноги и рванул обратно, отводя кинувшихся за ним людей от Франческо и Анри. Лучше уж пусть поймают его, пусть пристрелят его одного, чем вовлекать в это друзей, которые, между прочим, тоже ради него рисковали жизнями. Он спотыкался о чёртовы мелкие веточки под ногами, скользил подошвой по траве и падал, поднимался, и снова бежал, чувствуя, как перед глазами уже всё расплывается. Эта гонка точно не будет в его пользу. Он так устал, черт, как он устал, и был изнеможен, был голоден и слаб. Тревожный лай Саманты доносился до него, но он не мог позволить себе опустить головы вниз, чтобы взглянуть на неё, не мог больше отвлекаться ни на что. Только бы успеть, только бы успеть… Добежав до середины, он резко взял левее, видя, что справа на него надвигается ещё один агент. Очень зря, как потом он понял. Деревья замелькали перед глазами с новой силой, и теперь уворачиваться от веток стало сложнее. Но он больше не спотыкался, больше не падал, бежал ровно, хоть и чувствовал, что надолго его не хватит. Под ногами внезапно свистнула пуля и врезалась в землю, так и не достигнув своей цели. Он увидел в начале пути ещё одного человека. Они перекрыли ему дорогу. — Не стрелять! — рявкнули сзади, но Амадей не смог бы обернуться, даже если бы захотел. Почувствовав острое недомогание, он запутался в ногах и рухнул на землю, проехавшись по ней щекой несколько метров. Саманта встала в стойку и громко залаяла, никого не подпуская к своему маленькому хозяину. Они догнали его, остановились, окружив с обеих сторон. Мальчик сквозь боль начал подниматься на ноги и только сейчас смог их сосчитать — возле него было четыре агента. — Этот нужен живым, — донеслось спереди. Это говорил мужчина, который стоял прям перед ним. Похоже, это он кричал тогда. — С чего ты взял? — лица этого наёмника он не видел, тот стоял сзади, а оборачиваться мальчишка не хотел. — Он какой-то особенный? — Да. Курт говорил о белобрысом мальчишке в ошейнике, которого нужно отдать ему лично в руки. А вот это уже интересно. — Ха, думаешь это он? — Ты только посмотри на него, вылитый ведь. Реальность возвращалась осколками. Он видел все, словно в замедленной съёмке, но постепенно всё вставало на свои места. Наёмники переговаривались между собой, изредка бросая на него взгляды, Саманта держала их на дистанции и никого не подпускала близко. — …и с ошейником я вижу такого впервые. Эй, парень, тебя как зовут? — его слегка тронули за плечо, привлекая внимание. Сэм предупреждающе зарычала, но никто из агентов не обратил на неё внимания. Амадей выпрямился во весь рост и, ухмыльнувшись, с удовольствием проговорил: — Пошёл ты нахуй, дерьма кусок. Мужчина от такого заявления рассвирепел. Он замахнулся, чтобы ударить зарвавшегося мальчишку, но Сэм, выскочившая вперёд с яростным лаем, едва не схватила его за руку, если бы он не отскочил на несколько шагов. — Чёрт, — с плохо скрываемым раздражением, солдат вытащил из кобуры пистолет и направил его на собаку. — Не тронь её, — тут же испугавшись, вступился Вольфганг, но затем, подумав, продолжил более уверенно: — Эту собаку Курт хотел пристрелить сам. Представьте, что он с вами, придурками, сделает, если узнает, что вы лишили его этой возможности. Агент на мгновение задумался, но пистолет не опустил. — С чего мне верить тебе? — рявкнул он со злобой. — Я не говорил, что ты должен мне верить. Решай сам, твоя же шкура пострадает. Громко выругавшись, человек все-таки убрал оружие, ещё раз осмотрел парня с ног до головы, ослепив фонариком, и отошёл в сторону, приказав трём другим: — Смотрите за ним. Я позвоню Курту. Наёмники не спешили хватать его за руки, не желая повторять неудачный опыт своего приятеля. Они видели окровавленную морду злобно рычащей собаки и им было этого достаточно, чтобы понять, что злить её не нужно. Вольфганг мысленно прикинул свои шансы на побег, но затем признал, что на ещё один такой забег его просто не хватит. Его ни на что уже не хватало. Хотелось банально поесть и поспать. Он с завистью смотрел на палатки и тёплый очаг, у которого остались сидеть лишь двое. — Сэр, у нас тут парень, которого вы описывали, — до него донёсся голос первого наёмника, который с ним разговаривал, и мальчик повернул голову. Очевидно, мужчина звонил Курту. Интересно, с хрена ли это ему понадобилось оставлять его в живых? — Да, на нем ошейник с какой-то красной лампочкой. Моцарт скривился, желая, чтобы всё это уже поскорее закончилось, как ему в лицо уткнулся смартфон. — Скажи «привет» папочке, — усмехнулся агент, протягивая ему трубку. Амадей собрал весь свой сарказм, на который только был способен, и с улыбкой взял телефон в руки. — Привет, Курт, — довольно произнёс он, скалясь как Антонио когда-то. — Надеюсь, я сильно тебя ранил и ты страдаешь. Как твоя рука, заживает? — он звонко рассмеялся, не сдерживаясь, и не дав собеседнику высказаться, сунул телефон обратно в руки наёмника. Впрочем, Курту и не нужно было больше. Он узнал мальчишку по голосу, а разобраться с ним за дерзость сможет и при встрече. Мужчина в чёрном ещё переговорил с ним немного, а затем повернулся к ребёнку в окружении трёх солдат. — Ведите его к остальным, Курт приедет утром и заберёт его. — А что насчёт тех шести, куда их девать? — раздражённо начал кто-то из них. — Может их пострелять всех нахер, а Курту скажем, что никого не нашли? — Ты че, придурок, головы хочешь лишиться?! Думай, что говоришь, Курт всех нас разом потом порешит, и в этом лесу закопает. Ведите его давайте, и прочешите периметр, наверняка, он был не один. Агент снова уткнулся в свой смартфон, отойдя на несколько шагов в сторону, пока другие наёмники, возмущаясь, плотно обступили Вольфганга. Один из них резко схватил его за руку, толкая вперёд, так что ослабевший мальчик едва не упал, с размаху врезавшись во второго мужчину. Они все разом загоготали. За общим весельем никто не вспомнил про Саманту, которая уже ощерилась и готовилась к прыжку. Агент, толкнувший Вольфганга, услышал за своей спиной рычание, но впрочем, обернуться он уже не успел. Клыки мгновенно вонзились в незащищённую плоть, разрывая артерии. Раздался противный булькающий звук — кровь выплеснулась наружу бешеной струёй и запачкала одежду остальных агентов. Моцарт зажмурился, чтобы не видеть как Саманта, взрыкнув, выпустила из зубов труп с окровавленной шеей, подбегая к нему. Его опять сильно затошнило. — Будьте понежнее, пожалуйста, — через силу улыбнулся он, обращаясь к ошалевшим мужчинам. Никто из них не ожидал такого расклада. Даже Амадей. Они переглянулись между собой, с ужасом оглядываясь на своего мёртвого товарища. Тот, который стоял в стороне с телефоном так и замер, не решившись произнести ни слова. Больше они его не трогали, шли аккуратно рядом, обступив с двух сторон, чтобы мальчишка не смог сбежать. Его усадили на траву возле палаток и остальных пленников, и осторожно связали руки под неодобрительный рык собаки. После чего стали думать, что же делать с Самантой. Трогать её никто не хотел, и долго спорив на эту тему, один агент просто закинул ей веревку на шею, не касаясь и не подходя ближе. Она издала громкий рык, но под осуждающий взгляд Вольфганга, успокоилась и просто легла рядом. Веревку закрепили, обвязав одним концом вокруг тонкого дерева поблизости. — Тише, Сэм, — сказал он ей тихо, когда наёмники отошли от них. — Притворимся, что мы сдались и покорно ждём своего приговора, нужно усыпить их бдительность. Собака недовольно зарычала, говоря, что такой расклад ей не нравился. В её глазах плескалась ярость, которая в любой момент могла вылиться во что-то большее. Привкус крови на зубах дурманил разум, пробуждая инстинкты, присущие волкам, давним предкам собак. Диким животным, которые без зазрения совести могли разорвать свою жертву на части. Вкус крови для них был обыденностью, от него они сходили с ума и становились озлобленными. Собака этой привилегии была лишена ещё, когда первый в мире человек одомашнил её. Домашние были добрыми и смиренными, они любили своих хозяев и не дрались за еду как их давние предки когда-то. Но сейчас его милая Саманта начала походить на дикого зверя, всеми силами защищающего свой шмат мяса. Он видел, что её стремление защитить его перерастало в жестокость, граничащую с животными инстинктами. Она готова была убить каждого, кто посмеет приблизиться к нему. Это было не очень хорошо. Хотя он понимал, что собака, выросшая на войне, как и он сам, не может поступать иначе. Убийство в таком случае считалось необходимостью и благим действием. В этом он не сомневался. — Слушай, девочка, — он склонился к ней и провёл двумя пальцами вдоль ушей. — Я очень ценю твою самоотверженность, с которой ты защищаешь меня, но давай договоримся, — он замолчал, подумав, как лучше сказать это, а затем продолжил: — Никаких больше внезапных убийств и нападений. Я понимаю, эти плохие парни тебе не нравятся, но постарайся сдерживать себя. Можешь кусать их только, когда я скажу или при крайней необходимости. Например, если кто-то наставит на меня пистолет или захочет убить. Вольфганг не знал зачем он это говорит, ведь собаки не различают слов, только интонацию, с которой они сказаны, и всё же ему хотелось верить в то, что Сэм поняла хоть долю того, что он сказал ей. Хотя бы потому, что это кровопролитие нужно было прекратить. Он часто разговаривал с ней как с разумным существом, делился своими переживаниями, иногда даже что-то спрашивал. И отчасти ему даже казалось, что она его понимает. «Господи, Моцарт, не будь наивным, собаки не понимают людей». Он вздохнул, откинувшись на край палатки, и посмотрел по сторонам. Наёмники сновали туда-сюда, занимаясь каждый своим делом. Амадей только сейчас внимательнее рассмотрел их форму — тёмные брюки, такая же тёмная куртка, наверняка, из плотной ткани, которая была оснащена кучей петелек и шлеек для снаряжения. На штанах тоже были заклёпки и ремешки, стандартная кобура для оружия и карманы. Много карманов, поделенных на несколько секций. На голове обычная чёрная каска, хотя непонятно, зачем она нужна была — дети все были не вооружены. Отряд из четырёх наёмников отправился вглубь леса на поиски остальных беглецов. Мальчик не сомневался в том, что телохранитель справится со всеми, не прилагая особых усилий, а ещё он придумает что-нибудь для того, чтобы вытащить их отсюда. Он знал, что Франческо хорошо метко стрелял, наверняка отлично владел рукопашным боем и быстро бегал. С такими умениями, он мог бы отлично стать одним из этих наёмников, а значит, был им ровней, следовательно, сможет их устранить. Ческо был хорошим телохранителем, он знал своё дело и отлично справлялся с ним, чего Амадей уж точно не сказал бы об Альберте. Словно в подтверждение его мыслей из глубин леса послышались выстрелы — ровно четыре раза. Грохот привлёк наёмников, которые, каждый оторвавшись от своих дел, разом подняли головы в сторону, откуда стреляли. Вольфганг довольно усмехнулся, чувствуя себя победителем, и погладил Сэм, навострившую уши. — Вот видишь, малышка, этот парень ещё покажет им, — ответом ему был задорный, радостный лай. Он довольно зажмурился, стараясь не обращать внимания на вкусно пахнущий котелок, который наёмники подвесили над костром и что-то варили в нём. Ему в голову закралась мысль, откуда вообще они взяли всё это здесь, в лесу? Но лишь на мгновение. Всё, что его интересовало сейчас — это сводящий с ума аромат, от которого желудок заходился судорогами. Как же хотелось есть… — Эй, ты! Моцарт лениво открыл глаза и присмотрелся к расплывчатому черному пятну, которое приближались к ним. Пятном оказался разъярённый человек, который подлетев, хотел было схватить мальчика за грудки и хорошенько встряхнуть, однако собака, лежавшая у него в ногах, резко сорвалась с места и с лаем бросилась вперёд, насколько ей позволяла верёвка. Амадей довольно усмехнулся, завидев растерянность наёмника. — Кто с тобой ещё был, когда тебя поймали, а?! — озвучил он свой вопрос, яростно тыча пальцем в сторону леса, откуда были слышны выстрелы. — А с чего это я должен тебе отвечать? — мальчишка издевательски улыбнулся, нагло посмотрев прямо в глаза напротив. Несколько детей, сидящих рядом, начали переглядываться между собой, удивившись его дерзости. — А? Что ты сделаешь? — продолжал издеваться Вольф, пользуясь своей неприкосновенностью. — Вам приказано и пальцем ко мне не прикасаться, ждать хозяина и сидеть молча. Ты мне ничего не сделаешь… а знаешь почему? Потому что, тогда Курт намотает твои кишки вон на то дерево, и то, если повезёт, конечно. Вольфганг посмотрел на трясущегося от злости агента, который только и мог что, сжимать зубы и сыпать ругательствами, но это так ни к чему и не привело. Мальчик задумался на мгновение, что мог бы использовать этого придурка с пользой, потребовав от него что-то взамен на информацию. Взгляд его снова упал на кострище, возле которого уже собрались четверо и рассыпали содержимое котелка в одноразовые тарелки. Желудок предательски заурчал. — Но знаешь что, я мог бы сделать для тебя исключение, если бы ты, скажем, оказал мне небольшую услугу, — мальчик выдавил из себя самую милую улыбку, на которую только был способен, но впрочем подправил её легкой издевкой. — Ты, блять, издеваешься, да?! — заорал агент. — Да когда Курт об этом узнает, у тебя… — Ну, вообще, я правда издеваюсь, — честно признался парнишка, — а вот, когда Курт узнает, что какой-то придурок трётся возле его любимой игрушки без надобности, проблемы будут у тебя, и будут они большие. — Какую нахер услугу ты хочешь, мелкий? — осклабился наёмник, сдаваясь. — Ты позволишь поесть мне и моей собаке, после чего я с удовольствием отвечу на твой вопрос, — без злобы сказал Моцарт, кивнув в сторону костра, за которым ужинали солдаты. Мужчина в форме громко выругался, после чего, все же принёс ему пластиковую тарелку, в которой была выложена свежесваренная перловка, приправленная поджаренным беконом и специями. Амадей облизнулся, позволил развязать верёвки на своих руках и подцепил пальцами пластиковую вилку. — Здесь только одна порция, — заметил он. — Поделитесь. А теперь говори, — наёмник уставился на него, ожидая ответа, и сложил руки на груди. — Сделка есть сделка. — Конечно, — мальчик улыбнулся, отдавая один кусочек бекона собаке, которая, увидев, что человек не собирается причинять вреда её хозяину, успокоилась и уже сидела рядом. Амадей задумался, как бы ему ответить так, чтобы не выдать Франческо. Вряд ли это, конечно, навредило бы ему, но зато агенты, зная, что где-то рядом есть специально обученный человек, насторожились бы и вели себя с особой бдительностью, а это помешало бы им сбежать. — Со мной был мой сосед. Он старше меня на пару лет и отлично стреляет. — И всё? — с сомнением протянул собеседник, прищурившись. — Как ты добрался до этой части леса? — Ногами, — съехидничал Вольфганг, аппетитно пережёвывая пищу. — А где мы? — Практически возле северной границы, — ответил наёмник, не подозревая, что мальчик может как-то использовать эту информацию. Северная граница. Они почти добрались до границы. Осталось как-то сбежать и пересечь её, а там спасительная дорога и город, за которыми свобода. Амадей сыто проглотил бекон и поставил тарелку на землю, чтобы Сэм полакомилась остатками. После этого сговорчивый наёмник снова пленил его верёвкой и ушёл. Парень наблюдал за тем, как кучка агентов собралась в круг и что-то обсуждала. Нужно было что-то делать. Курт приедет за ним к утру, а значит, до этого времени нужно было сбежать. Если здесь будет Курт, он заметно усложнит задачу. Хотя, что ему один человек, когда они справились уже со многими. Стоило хорошо всё обдумать. Наёмников осталось пятеро — одного убила Саманта, четверо ушли в лес и, наверняка, были сражены Франческо. Возможно, остались ещё те, кто отдыхал в палатках, но мальчик хотел верить, что это все. Победить их в одиночку не представлялось возможным. Даже если одного из них возьмёт на себя Сэм. Двоих. Останутся трое. Вольфганг сможет подстрелить только одного, потому что остальные в этот момент просто так стоять и смотреть не будут. Пусть у него была неприкосновенность, но ноги, чтобы не убежал, прострелить всегда можно. Нужно было ждать Франческо, он что-то точно придумает. Тихий смех и собачий скулеж отвлекли его, заставив повернуть голову на звук. Сэм, обойдя его сзади, подалась к детям, насколько доставала верёвка, и задорно облизывала их лица, получая в ответ поглаживания и смех. Ребята тискали её, совершенно не обращая внимания на то, что её шерсть была перепачкана в крови и грязи. Они были рады хоть кусочку тепла после всего пережитого. Он всё-таки зря так переживал. Она действительно была опасна только для этих ублюдков. — Твоя собака? — кто-то окликнул его, и Моцарт распахнул глаза, вырываясь из своих мыслей. Он посмотрел на маленького парнишку лет четырнадцати, который улыбался сквозь боль на лице и обнимал его собаку. Присмотревшись немного внимательнее, Амадей узнал его. Это был Генри. Тот самый малый, которого он едва не пристрелил под давлением мудаковатого Роберта. Какое же блядство, черт возьми. Уж лучше бы он убил его тогда, лучше бы смог. Несчастный парень услышал бы только хлопок и всё. Никаких страданий, никакого страха, этого ужаса, что он наверняка пережил, добираясь сюда. И что же дальше? Его заберут обратно в этот ад, а если ему удастся сбежать, что маловероятно, куда он пойдёт? Куда все они пойдут? — Да, моя, — всё же ответил он, понизив голос. — Саманта. — Это же наша, — с улыбкой на лице продолжал Генри. — То есть, из школы. На заднем дворе жила. Вольфганг засиял. Конечно, мальчишка её помнил. Его девочку многие знали. — Всё называли её Сэм. Я думал, что это кобель. Они вместе засмеялись. — Да, я тоже так думал, но оказалось всё наоборот. — Ты устроил переворот, — внезапно сменив тему, сказал Генри. — Освободил всех нас. Ты герой. — Ха, ты шутишь? — Амадей истерично усмехнулся. — Какой я нахрен герой… Разве что, придурок, который обозлил Курта и подверг всех опасности. Если бы не мой эгоизм, ничего бы этого не было. Ублюдки в форме не убивали бы детей, не патрулировали бы чёртов лес, не было бы этих смертей, нихрена бы не было… — Ты смог сделать то, о чем другие годами грезили и не решались, — возражал младший. — Как думаешь, что дальше будет с нами? — Да ничего не будет, — устало вздохнул Моцарт и запрокинул голову назад. –Курт заберёт выживших обратно в школу, всё вернётся на свои места. — Мы проиграли, — с грустью в голосе подытожил мальчик. — Нет, — Вольф с уверенностью смотрел в сторону леса, где показался всего кусочек всходившего солнца. — Ещё нет. На улице начинало светать.