За багровой рекой

      Петра лежала на кровати, потупив взгляд. Просьба Мари крутилась в голове девушки, сматывалась в клубок и еще больше путала нужные и ненужные мысли. Обещаний Ралл никогда не нарушала и этого тоже не собиралась, но задача стояла и правда не из легких: во-первых, ей нужно было разрешение покинуть город, и от Эрвина, и от Леви, минимум на пару дней. Во-вторых, дорога дальняя и искать нужно будет очень долго, так как точного адреса нет. В третьих, Петру одну просто съедят в дорогой столице. Любая подворотня наверняка может кишеть кем-то неравнодушным к не местным девушкам. Да и не к девушкам тоже. Надо было, к тому же, найти адекватное жилье, которое в последствии не окажется каким-нибудь борделем, открывающимся исключительно в ночное время. Н-да… И что сказать тому парню? «Вот, держите, это просила передать вам Мари, но она уже не сможет приехать, прощайте»? Ну конечно нет. С другой стороны, Петра не была ограничена временем, поэтому подумать над совершенством выполнения просьбы можно было, пока она пребывает в больнице. Мари тяжело дышала. Она совсем побледнела и лежала с закрытыми глазами, лишь изредка открывая их и озираясь вокруг, после чего, снова смыкала веки. Петра повернула голову в сторону кровати девушки. Ее охватил страх. Страх и шок. Ралл тихонько встала и, перекинув ноги через кровать, оказалась у места своей соседки. — Мари… — вполголоса позвала Петра. — Не забирай… не надо… Нет, я еще не… Ах! — бедная девушка металась в тихой агонии, ее руки часто сотрясались, а губы едва шевелились, выстраивая фразы и отдельные слова, созданные не здравым разумом. Ралл аккуратно коснулась тыльной стороны руки сослуживицы и, положив вторую кисть сверху, взяла холодную ладонь и крепко сжала ее в своих. Получив небольшой импульс в ответ, Петра слегка улыбнулась, а по ее щекам прокатились прозрачные жемчужины слез. — Все будет хорошо. Я выполню твою просьбу, все будет просто замечательно. Будем, как раньше, с тобой и девочками из отряда Ханджи писать годовые отчеты в разгаре зимы, не спать ночами, выпивать чай и кофе чуть ли не… литрами, — девушка всхлипнула и вскинула голову, болезненно улыбаясь. — Будем потом впопыхах дописывать эти… чертовы бумажки, а потом быстро бежать к командору Эрвину и сдавать их… А ты помнишь, как пришла сюда? Я сразу знала, что ты пойдешь к Ханджи, уж она любит таких девушек, ты ей… сразу приглянулась… — Петра снова опустила голову, на ее подбородке скапливались слезы и норовили капнуть на практически уже белую руку Мари. — А ты знаешь, как я пару дней назад пришла по вызову капитана в его кабинет, где потеряла сознание? Глупая вышла ситуация… Я так хотела тебе рассказать все, но просто не успела! Эта… чертова вылазка… мне так жаль потерянного времени. Ну ничего, ничего, у нас будет еще куча времени, целые недели, месяца… Я столько всего расскажу тебе, мы вместе найдем того парня, все будет просто замечательно, — закончила Ралл. — В тебе горит такая надежда… Ты всегда всех заряжала этой тягой к жизни. Даже если расклад хуже некуда, ты все равно всех пыталась приободрить. Именно… за… за это… ты… мне понравилась… — еле слышно проговорила Мари. — Я найду его, привезу сюда, чего бы мне это ни стоило! Вы увидитесь, обязательно увидитесь, даю слово! — девушка приложила кулак правой руки к сердцу и всхлипнула. — Петра… не обещай того, что не сможешь выполнить. Все равно… я ведь так… благодарна тебе за все, пусть мы и не так много общались, но ты мне всегда нравилась. Спасибо. — практически шепотом произнесла девушка. Глаза Мари стали закрываться, а дыхание становиться все чаще. — Нет, нет, нет! Не смей! — закричала Ралл. Девушка быстро вскочила и, выбежав в коридор, позвала врача. — Мари, все будет хорошо, я обещаю! — Петра вернулась к соседке и снова взяла ее руку в свои, но пульса не обнаружила. — Мари? Мари! Мари?! Нет! — Ралл истерично тормошила сослуживицу за плечи, хоть и сама прекрасно понимала, что это довольно-таки бесполезно. — Мари, не смей! Не уходи! Прошу! — Что случилось? — взволнованно спросил вошедший в палату врач. — Эта девушка!.. Помогите ей, пульса нет! — воскликнула Петра, обливаясь слезами. Она отошла и села на свое место, внимательно наблюдая за врачом. — Время смерти — одиннадцать тридцать восемь, — почти сразу же вздохнул мужчина. Он аккуратно накрыл девушку простыней и, медленно повернувшись, посмотрел в глаза Ралл и еле заметно покачал головой. — Что… время… смерти… — повторила Петра. — Соболезную, — сообщил врач, выходя из палаты и кого-то приглашая из коридора. Через несколько секунд вошли двое мужчин с носилками, они аккуратно переложили бледное тело Мари с кровати и, опустив глаза в пол, покинули палату. — Она… умерла? — не веря собственному разуму, зачем-то спросила Ралл. — Мне жаль. Ее нельзя было спасти. Извините, — тихо сказал мужчина, выходя из палаты. Сколько смертей видела Петра за свою жизнь? Десятки, сотни. Это минимальное количество людей, которые могли стать жертвами титанов на вылазках, на одной вылазке. Но такую смерть девушка видела впервые. Долгая, мучительная, все прямо на ее глазах. Почему Ралл сейчас так переживает из-за этой смерти? Потому что считает себя обязанной? Или потому что впервые видит подобное? А может потому, что жалеет о том, что практически не проводила время с этой девушкой раньше? Или все вместе? Не было ответа. Ни малейшего, и не будет — не найдется никогда. Чувство было очень странное, оно было новое, еще неизведанное для этой маленькой, хрупкой внутри, девушки. Ей вдруг показалось, что погибнуть в пасти титана лучше, потому что это происходит за стеной. Только за людскими постройками, стенами, начинается свобода. Петра давно знала и еще раз убедилась в том, что погибнуть на свободе в разы лучше, чем тут, в холодной белой палате, с вечно окровавленными стенами и криками за стенами комнат. Лучше ты будешь знать, что погиб не зря, погиб, увидев небо. Настоящее, не ограниченное стенами, ярко-голубое небо. Здесь гораздо хуже. Гораздо хуже знать, что твои товарищи погибли из-за тебя и за тебя там, на свободе, пока ты лежишь в лазарете, ожидая назначенного часа смерти. Поставь перед Ралл выбор, она несомненно выбрала бы застенье, пусть там и творится ад, но гораздо хуже то, что ад внутри стен страшнее. Он съедает тебя, каждый день отрывая по кусочку от сердца, заставляя бояться каждого шороха ворот, страх не увидеть кого-то родного среди прибывших. Лучше все и сразу. Так будет легче. — Петра, здравствуй, — капитан Леви бесшумно вошел в палату, застав девушку не в самом лучшем состоянии. Она сидела спиной к двери, согнувшись чуть ли не пополам и уронив голову на колени. — Петра? — аккуратно позвал мужчина. — Здравствуйте, капитан, — как можно ровнее ответила Ралл. — В чем дело? — командир подошел к подчиненной со стороны лица и, подтащив стул, сел напротив нее. — Все… все нормально, — девушка постаралась как можно незаметнее стереть слезы с щек и подбородка и закрыла глаза, даже не попробовав поднять голову к собеседнику. — Если все нормально, тогда посмотри на меня. — Я н-не могу. Простите меня, — Петра покачала головой и всхлипнула. — Как знаешь, — согласился Леви. — А где… Эрд, Гюнтер и Оруо? — вспомнила девушка. — Ты… разве не знаешь? — тихо спросил капитан. — Знаю… что? — Ралл отняла руки от лица, но голову поднимать не спешила. — Ты одна… осталась жива. Они погибли при выполнении долга. Погибли, как герои. — мужчина говорил все всегда прямо и четко, независимо от того, насколько сложная для восприятия была бы информация. Видимо, за это его считали бездушным и безэмоциональным. Знали бы только люди, как самому ему тяжело. Говорить о смерти было хуже, чем самому ее наблюдать. — Одна… что?.. — тихо переспросила Петра. — Да. Все трое погибли. — Они… погибли? — девушка резко вскинула голову и посмотрела заплаканными глазами прямо в глаза предводителю. — Как же… как так… — прошептала Ралл. — Почему… — по непросохшим щекам Петры снова покатились слезы. — Т-ха-ха-ха-ха! Опять! Я-то от одной смерти не оправилась, которая произошла буквально пол часа назад, и тут вот она, новость! П-ха-ха-ха! — девушка истерично смеялась, из глаз текли слезы, поток которых остановить она не могла. — Петра, легче, — тихо произнес Леви. — А я ведь! Я не успела даже с ними поговорить! Не успела попрощаться! Я должна была погибнуть там! В том гребанном лесу! — Петра, легче! — уже потребовал капитан. — Легче? О чем вы?! — Ралл зажмурила глаза и изо всех сил стиснула зубы, чтобы не издать крик. — Вот так, — командир посмотрел на подчиненную сверху вниз. Ему было настолько жаль бедную девушку, что он готов был сам прямо здесь разрыдаться с ней в обнимку. Готов был, но не мог, не умел. Уже выработал привычку идти только вперед. Без лишних слез и эмоций. Приучал к этому же и членов своего отряда, но всегда чувства брали верх. Даже Петра, сдержанная донельзя, та, у которой всегда все искали поддержку и получали ее, не выдержала. — Четверо… теперь моя жизнь сократилась на четыре близких человека. Как вы… как вы можете держаться? — Ралл подняла заплаканное лицо к собеседнику, ожидая хоть немного поддержки, которая ей была сейчас так необходима. — Я тебе уже говорил об этом, ты не помнишь, но я повторю снова. Кто, если не мы будем вести вас? Эрвин, Микки, Ханджи, я? Если мы будем оплакивать каждое тело, мы не сможем идти вперед, не сможем вести вас за собой! Если бы случилось такое, чтобы кто-то из нас четверых дал волю эмоциям, что бы было, ты представляешь? Позволь мы эмоциям или депрессии хоть на минуту коснуться плеча одного из нас, мы бы ведь через месяц и с постели встать не смогли! Пока мы можем, мы позволяем вам переживать, чувствовать. Но потом? Рано или поздно каждый из вас должен стать командующим своего собственного отряда, в таком случае, как вы сможете вести солдат, если сами с собой совладать не в состоянии? Никак! Поэтому вы должны быть сильными. Ты должна быть сильной. Лишь когда каждый из вас по настоящему и до конца это поймет, вы станете настоящими, самостоятельными над собой, людьми. — Капитан… — Петра всхлипнула и упала лицом на плечо предводителя. — Все хорошо. Это пройдет, солдат, — тихо произнес мужчина. — Я вам очень благодарна. За ваши слова сейчас… и за то, что вы делаете для поддержки других. Спасибо, — девушка мяла в руках собственную рубашку, не имея понятия, куда деть руки. Она чувствовала себя очень неловко за такую мнимую смелость по отношению к Леви, но в то же время очень защищенно. — Ты должна идти вперед. Продолжать и не бояться. Те иллюзии, которые создаешь самой себе… отбрось их, вычеркни, сотри. Они не нужны. Воспринимай все, как есть, Петра. Ты должна. Это приказ, в конце концов! — Я знаю, знаю! — воскликнула девушка. Она злилась на саму себя. Злилась, что не может контролировать собственные эмоции. Хотя… какой, к черту, контроль, если за один день, за один час вся жизнь в разведке перевернулась? — Держи себя в руках, — командир посмотрел на собеседницу, которая взахлеб плакала прямо в его плечо. — Когда тебя выпишут? — У-ж-же за-авт-ра, — прерывисто дыша, ответила Ралл. — Отлично. До завтрашнего дня ты должна привести себя в норму, — Леви взял подчиненную за плечи и заглянул ей в глаза. — Петра, тебе нужно жить дальше. Смерть — это обычное дело в нашей ситуации. Мы сами выбрали свой путь, мы идем по нему, несмотря ни на что. Ведь это все добровольно? Ты сама захотела, Петра! Ты любишь этот труд и должна принимать все его стороны: и хорошие, и плохие. Принимай то, что тебе нравится полностью! Со всех сторон. Это возможно пережить. Пусть и не без последствий. Посмотри хотя бы на меня! — после последней фразы девушка подняла голову и стала внимательно вглядываться в глаза предводителя. — Меня все это добило настолько, что я просто перегорел. Я перестал принимать это близко к сердцу. Просто прекратил, отгородился от всего этого. И мне стало гораздо проще жить. Но я не хочу, чтобы ты стала такой! Я хочу, чтобы ты так же чувствовала, но не показывала этого. Сама с собой и только сама с собой. Петра, ты должна чувствовать и испытывать эмоции, но не всегда это показывать другим, ты понимаешь? — Ралл кивнула, прикрыла глаза и, дав последнюю волю потоку слез, закусила губу. — Тебе надо отдохнуть. Понимаю, что сейчас находиться наедине с собой очень трудно, но это необходимо. Отдыхай, завтра жду тебя у моего кабинета сразу после выписки. — мужчина поднялся и, кивнув, покинул палату.

***

      Ночь была длиннее, чем обычно. В тысячу раз длиннее и тяжелее. Но зато Петра смогла понять себя, собственные переживания, насколько ей тяжело и трудно. Все моменты, проведенные вместе со своим отрядом, так предательски всплывали и заполняли ее голову. Уже и слез не было столько, сколько надо еще выплакать, Ралл крепилась. Старалась и крепилась. Она не смыкала глаз всю ночь, но усталости совершенно не чувствовала. Кроме моральной, разумеется. Едва дождавшись рассвета, девушка поднялась и принялась собирать вещи, коих было совсем чуть-чуть: собственно, рубашка, которая находилась на ней сейчас, и свободные серые штаны с майкой. Собрав все это, Петра вышла из палаты, закрыла глаза всего на мгновенье, когда переступала через порог двери, мысленно прощаясь со всеми воспоминаниями, посетившими ее за последний день. Выдохнув, Ралл быстрыми шагами направилась к корпусу.