Пора забыть

      Огонёк одной маленькой свечки подрагивал от звуковых колебаний, что непрерывно издавались по всей комнате. Кроткие всхлипы и тяжёлое дыхание сопровождали эту спокойную для всех остальных ночь. Но только не для неё. Девушка прижимала подушку к лицу, выплёскивая туда всё то отчаяние, что охватило её этим вечером. Куда деться бедному созданию, когда на него то и дело давят долг и обязанность, которые в человеческих обличиях вели с ней светскую беседу пару часов назад? Бежать? Но куда?       Истерика длилась так долго, что силы стали пропадать, а горло потеряло возможность издавать звуки. Она уснула. Вот так, не укрытая одеялом, вцепленная зубами в ткань подушки со слезами на закрытых очах. Слабая и беспомощная. Сколько душ днём показывают нам свою силу и гордость, а ночами, вдали от чьих-то глаз, просто рассыпаются, словно песок меж пальцев. Здесь не поможешь бутылкой вина или хорошей беседой. Хотя... Смотря что за человек будет сидеть напротив, протягивая бокал с вином и обсуждая с тобой всё на свете. Да, пожалуй, так.       Немного придя в себя, девушка перевернулась и легла на спину. Шторм мыслей заставлял голову кружиться, но она смогла сконцентрировать внимание на отдельных рассуждениях. Например, что будет после свадьбы. Вполне вероятно, что жадные эгоистичные Перри решат избавиться от её отца, захапав себе всё его богатство. Что же будет с самой Ли? Она превратится в рабыню. Да, днём она будет прислуживать им двоим без права голоса и своего мнения, а ночью будет индивидуальной рабыней собственного мужа.       Нет! Нельзя даже думать о подобном, этого не будет! Надо сразу рассуждать, как же выбраться из этого сухой. Нужно найти способ избавиться от этой коварной семейки. Избавиться... Кармен усмехнулась собственным мыслям, которые только что промелькнули у неё в голове. В животе заурчало. «Тише-тише, скоро поедим», — сказала мисс ему.       Раздался стук в дверь. Девушка позволила войти.       — Мисс Ли, время ужинать, — произнёс дворецкий, скромно заходя в комнату. Это был высокий, худой седой мужчина с ровной осанкой и сдержанным тоном голоса. Руки его быди спрятаны в перчатки, но под ними скрывались вздутые от постоянной работы вены.       — Спасибо, Том, — ответила девушка, взглянув на часы. Они показывали два часа ночи.       — Пойдёмте, — вежливо сказал слуга и проводил хозяйку.       Было темно, и мужчина подал своей спутнице руку, а она ухватилась за неё, словно за спасательный круг. Том был для девушки не просто дворецким, не просто слугой. Он был близким другом. Он был частью её жизни. И довольно неотъемлимой. Если бы не этот старичок, возможно девушка уже умерла или была отправлена в психбольницу, а может и тюрьму. Вряд ли бы кто-то смог сохранить её секрет так, как делал это Том.        К слову, фамилии у него не было. Или была, но никто никогда ею не интересовался. Просто Том. Просто добрый, сдержанный Том, который мог бы выслушивать ворчание, плач, убирать осколки на эмоциях разбитых ваз. Который мог вовремя подать салфетку. Который мог получить пинок под зад. И после этого он прожолжал оставаться для всех просто Томом. Добрым Томом, сдержанным Томом, заботливым Томом, нужным Томом. И фамилия тут совершенно не нужна.       Они спустились по немного скрипящей лестнице и оказались на первом этаже. Пройдя по длинному коридору с одной единственной керасиновой лампой, что заставляла тени бегать по стенам и наводить ужас. Но сейчас никто из этих двоих не боялся. Это был их обыденный обряд, ничего более. Они привыкли скитаться в сумраках, привыкли к холоду и сырости. Их не напугать какими-то тенями.       Мужчина в сопровождении своей молодой хозяйки сыскал деревянную дверцу, что была словно подвержана пыткам. Она еле держалась на своём месте, была даже кажется немного смещена. Не смотря на свою внешнюю хилость, открывать её следовало строго ключом. Когда сие действие было произвелено, «напарники» проникли внутрь. Лампа осветила маленькую комнатку с каменной лестницей, ведущей вниз. Вниз в неизведанную другими темноту. Вниз, куда ступали только их ноги.       С каждой ступенькой дыхание Кармен становилось всё глубже и глубже, а живот начинал предаткльски урчать. Уголки рта Тома слабо приподнялись. Только наедине с этим дворецким Ли могла быть самой собой. Не бояться себя. Не бояться своих особенностей. Приятного аппетита.

***

      — Мистер Тодд, Вы не пускаете уже четвёртого клиента, в чём дело?       В ответ лишь тишина, беззвучное дыхание. Цирюльник сидел в своём кресле, не произнося ни слова, взгляд не блуждал, а зациклился на олном месте. Тщетно пыталась женщина достучаться до своего товарища, но он не подавал практически никаких признаков жизни.