Танцы - это не моё

      Они почти не бежали, но всё равно оба пытались отдышаться, когда, преодолев зал, сад и парковку, наконец сели в машину Хеддока. Что парня, что девушку, не хотели покидать ощущения, целиком охватившие после завершения вальса. Это было необычно, волнующе, приятно одурманивающе, словно наркотик. Вот только первый всеми силами старался не поддаться ему, желая не сделать неположенного, прекрасно помня о наличии кое-кого в жизни второй. Но вопреки этому желанию сейчас остался вообще с ней наедине. Совсем не улучшил положение.       Когда Иккинг завёл мотор, Астрид спустя столько времени наконец произнесла:       — Знаешь, я сейчас поняла одну забавную вещь.       Он с вопросом в глазах повернулся к ней.       — Ты и так опоздал, так и пробыл не больше получаса.       — Мой рекорд — 10 минут, — усмехнулся молодой человек. — Цель отца выполнил, с красивой девушкой станцевал. Больше мне там делать нечего.       Заметив, как упомянутая красавица слегка покраснела и смущённо отвела взгляд, Иккинг улыбнулся. Но пора было вернуть внимание на дорогу.       Выезжая за пределы парковки, он посмотрел на небо и кивнул, подмечая, что они всё успевают.       Они успели проехать всего ничего, когда Астрид вспомнила одну интересную для себя деталь из вечера и спросила:       — Поделишься, почему твой отец так ярко тебя представил?       — Так уж и ярко? Он и не так обо мне отзывается, — рассмеялся парень.       — Не увиливай. Я видела, как ты сам удивился.       — Ну да, — согласился он. — Отец сам по себе не слишком любит церемонии, но обычно основы соблюдает. Исключения составляют те случаи, когда он общается с проверенными людьми, тем, кому он доверяет. Стать такими для Стоика Хеддока — честь, не иначе, — хмыкнул Иккинг. — Не знаю, когда он мог успеть так хорошо познакомиться с твоими родителями. Странно, что утром отец про них ни слова не упомянул, хотя другие фамилии звучали. А ты что-нибудь от своих слышала?       — Меня в планы практически не вводили, а тут ещё и с грустной миной ходила, так что вообще решили не трогать. Но, если подумать, я в детстве могла слышать фамилию Хеддок и всё. Может, тогда они и познакомились, а я дома из-за болезни сидела.       Как всегда, по причине соулмейта, собственных болячек у неё мало было.       — Может быть. — пожал плечами шатен. — Странно, что ни к кому из нас не пришла мысль в голову, что вечером оба идём на одно и то же мероприятие.       Хотя ответ очевиден — думали совершенно о другом.       — А почему ты опоздал? — тихо спросила девушка.       Он прикусил нижнюю губу и неосознанно посмотрел на одиноко лежащие учебники через зеркало заднего вида. Тяжело вздохнул.       — Далеко заехал, вот и потерял счёт во времени, — ответил шатен без лишних подробностей.       Но Астрид сама всё поняла и честно спросила:       — Пар выпускал?       — Уже не важно, — слабо улыбнулся Иккинг и кинул на неё ободряющий взгляд. — Главное, сейчас мы здесь, рядом и всё хорошо, даже прекрасно.       Продолжая следить за дорогой, он нашёл девичью ладонь и аккуратно сжал её. Через пару секунд её хозяйка решила поменять позицию и переплела пальцы.       — Ты обещаешь, что будешь рядом?       Этот вопрос заставил чуть ли не остановиться его сердце. Можно не вкладывать в него много смысла, но Иккинг так не умеет, тем более, слыша, с какой интонацией он произнесён. На языке вертелся предельно ясный, чёткий и простой ответ, но остатки разума не позволяли ему вырваться наружу. Странно, конечно, будто он всё равно глупит в чём-то.       Несмотря на отсутствие соулмейта у самого Хеддока, он верит в родственные души и то, насколько крепка их связь. Это буквально подарок судьбы, которым он был обделён, но ведь Астрид нет. В скором времени она обязательно встретит своего человека, и ему лучше прекратить делать то, что он прямо сейчас и делает. Попытаться установить дружбу? Нет, его надолго не хватит, уже сейчас это трезво понимает.       Он сам не заметил, как они добрались до нужного, знакомого теперь обоим места. Вопрос до сих пор висел в воздухе.       — Иккинг?       — Астрид, я… — он прервался на полуслове.       А что можно сказать?       Решимость действий решила взять на себя девушка. Она улыбнулась и покачала головой, после чего вышла из машины. Иккинг, будто онемев, через стекло наблюдал, как Астрид направилась выше по холму, в то место, куда он её в первый раз привёл. Быстро придя в себя, Хеддок поспешил последовать за ней, не представляя, что эта девушка задумала.       Он был всего на расстоянии пяти шагов, когда идущая впереди блондинка повернулась к нему лицом и расставила руки в позе для вальса, недвусмысленно намекая, что от него хочет. Иккинг резко остановился и приоткрыл рот от представленной картины, а она была воистину волшебной. Он ведь не просто так следил за временем.       Закат. Они прибыли в самое начало сказки, что продлится ещё не меньше получаса. Только впервые за все поездки сюда природная красота не могла сравниться с той, что представляла собой девушка, буквально за полдня прочно засевшая в его душе. Сияющие небесные глаза, счастливая улыбка, живой румянец на щеках, не способный спрятать никакой искусственный. Ветер колышет волосы за спиной, принося свои изменения в труды стилиста, а безупречное платье подстать настоящей принцессе.       — Что ты делаешь? — неверяще спросил Иккинг, не в силах оторвать взгляда.       — Переписываю развитие событий. — как ни в чём не бывало, уверенно ответила блондинка и слегка покачала руками. — Станцуй со мной.       — Мне казалось, твой лимит танцев на сегодня давно закончился.       — Для тебя у меня появился собственный лимит. Ну же, Иккинг Хеддок! Вместо того, чтобы любоваться закатом, я стою перед вами и жду начало танца, хотя, напомню, танцы — это не моё.       Парень покачал головой, после чего начал снимать пиджак с жилеткой, запоздало подумав, что нужно было снять их ещё в машине. Без колебаний кинув вещи на траву, он сделал всего несколько шагов вперёд и взял выставленные девичьи ладони в свои. Вопреки ожиданию, Иккинг не закрепляет позицию, а опускает их вниз, чем вызывает негодование девушки.       — Мы всё исправили. Для этого не обязательно одно и то же место.       — Но ты не до конца простил себя.       — Именно поэтому больше не хочу заставлять тебя танцевать без надобности и желания. Потребуется ещё время, чтобы я сам для себя всё исправил, — улыбнулся Иккинг.       Оказывается, не она одна такая упрямая. Придётся ещё очень постараться, чтобы убедить его, что этот проступок давно стёрт всем тем, что он успел сделать буквально за вечер.       Астрид шумно выдохнула и приложила освободившиеся ладони к его щекам, вместе с этим немного сократив дистанцию. Руки без ведома хозяина легли на девичью талию, а сердце начало отдавать бешеный ритм. Что эта сумасшедшая снова делает?       — Почему ты не хочешь меня поцеловать? — неожиданно спросила она.       Хочет, очень. Но не может. Просто не заслуживает.       — Я не тот, кто тебе нужен, — нашёл в себе силы ответить Иккинг.       — Глупости! — покачала головой Астрид. — Если ты говоришь про соулмейта, то это совсем не имеет значения. Я его даже не знаю, а ты стоишь здесь, передо мной, и поднимаешь такие чувства, которых прежде я никогда не испытывала.       — Почему ты думаешь, что он не может быть лучше меня?       — Не-а, таких людей не бывает.       — Ты не можешь быть в этом уверена.       — А я уверена, — возразила девушка. — Мы сами вправе решать свою судьбу. И своей я выбираю тебя. А ты меня выберешь?       Он будет полным придурком, если совершит и вторую большую глупость за день. И это точно себе не простит.       — Выберу, — прошептал Иккинг и прикрыл глаза. — Миллион раз выберу. Но подумай ещё раз, судьба дала тебе родственную душу, а это считай великим подарком. Я его лишён. Разве я могу быть достоин тебя?       Так вот, что его останавливает. Как бы вбить в эту прекрасную голову, что достоин, стократно достоин.       — Можешь, особенно если любишь. Если судьба тебе не преподнесла подарок, то я тебе его дарю: свою веру в тебя, доверие и любовь, — к концу почти прошептала Астрид.       Насчёт любви она, конечно, не могла быть уверена на сто процентов, но если это действительно она, то никакой соулмейт ей даром не нужен. Она свою родственную душу и без этого нашла.       Улыбнувшись, девушка погладила щёку парня, а после начала медленно отстраняться, решив дать ему время на обдумывание. Когда кончики пальцев потеряли прикосновение с чужой кожей, Иккинг открыл глаза и, поймав изумлённый взгляд голубых глаз, резко подался вперёд, легко поймав девичьи губы.       Астрид не совсем понимала, что нужно делать, так как прежде никогда не целовалась. Оставалось только поддаться внутренним ощущениям и направлениям, что задаёт сердце. Прикрыв глаза и теснее прижавшись к парню, она закинула руки ему на шею и не удержалась от возможности зарыться пальцами в каштановую шевелюру. Что-то совершенно необычное, новое и несомненно приятное, даже будоражащее. Тело слегка пульсировало от чего-то неизвестного, а сердце норовило выпрыгнуть из груди.       Сколько длился их первый поцелуй, совершенно неважно. Главное, оба теперь точно не собирались расставаться несмотря ни на что.       — Обещаю, — прохрипел Иккинг, когда с великим сожалением пришлось отстраниться друг от друга. — Я буду рядом вопреки всему.       Не желая ещё что-либо оттягивать, он возобновил поцелуй, вырвав из уст девушки тихий стон. Потребовалось немало времени, прежде чем Астрид смогла произнести:       — Я правда хочу станцевать с тобой. Покажи какие-нибудь движения из выпускного танца.       — Хорошо, — согласился парень.       Оставив короткий поцелуй на её щеке, он повернул девушку к себе спиной. И пока она смотрела на меняющее цвета небо, наконец вбирая в себя эту красоту, Иккинг стал рассказывать основные элементы, уточняя, что Астрид запомнила во время репетиции ребят. Не удалось не отвлечься на никак не относящиеся к этой теме вопросы. Хеддок предлагал уже перенести урок на завтра, но Хофферсон оставалась Хофферсон, так что стойко требовала продолжать. И наконец дело дошло до практики, когда солнце почти скрылось за горизонтом, и оставалось минут десять прежнего света. Хотя их это мало беспокоило.       Движения из вальса дались удивительно легко после пройденного на светском вечере. Основную проблему составляли поддержки. Решили начать с той, когда партнёр поднимает сидящую с колен партнёршу за руки, потом начинает как бы ловить её, так и норовящую снова опуститься вниз. Астрид предварительно сняла каблуки, чтобы уменьшить риск травм, ну а на платье мысленно молилась, чтобы от мамы не влетело. Ничего, причиной легко успокоит.       — Знаешь, тут так хорошо, — невинно протянула блондинка. — Может, у вас есть роль так и не вставшей девушки? Могу и трупиком притвориться, самое то после учёбы, даже в роль входить не нужно. Деревце, пенёк, солнышко?       — Хочешь, чтобы я танцевал с деревцем? — улыбнувшись, изогнул бровь Хеддок.       — Будет два деревца.       — Деревья не целуются и не встречаются.       — Ладно, уговорил, — сдалась Астрид и подала руки для начала.       Немного неуклюже, но ей получилось подняться с места, и теперь нужно было грациозно падать подобно лепестку. Один наклон — поймал, второй наклон — поймал, но уже тяжелее, третий наклон — куда она…       Это должно было случиться рано или поздно. Слишком много танцев за день и ни одного падения или неудачно поставленной ноги. Первое, благо, предотвратил Иккинг, вот только оно случилось из-за второго. И теперь Астрид, опираясь на плечо парня, шипела на заболевшую лодыжку, не замечая, как изменился в лице её партнёр.       Он не верил свои глазам и чувствам. Но собственная лодыжка начала слегка покалывать именно в тот момент, когда Астрид неудачно поставила ногу. Неприятные ощущения быстро стихали, как, впрочем, и шипения девушки, которая осторожно наступала на землю, проверяя, не случилось ли чего страшного.       — Хорошо, не растянула и не подвернула, — облегчённо выдохнула Хофферсон и посмотрела на парня. — Иккинг?       — Можешь наступить мне на ногу? — неожиданно спросил он. — Или больно ущипнуть, ударить в плечо?       — Зачем? Легче мне от этого не станет, поверь, тут без травм всё равно не обойтись.       Покачав головой, парень сам себя ущипнул в руку так, чтобы даже в уменьшенной форме можно было почувствовать что-то. Непонимание на лице Астрид сменилось изумлением, когда она почувствовала у себя на руке что-то вроде укуса комара.       — Но, как? — спросила она.       — Без понятия.       Немного подумав, девушка упёрла руки в боки и нахмурилась:       — Как часто в детстве ты что-то себе ломал? Падал, ударялся, лежал в больнице?       — Ну, — он почесал затылок, отводя взгляд.       — Ты действительно за своими синяками чужие не чувствовал. Но я в 10 лет подвернула ногу, как…       — А я со сломанной лежал в больнице под обезболивающими, — перебил Иккинг и поджал губы.       — Вот днём ты смеялся, а сейчас сам тем самым бедолагой неуклюжим оказался, — упрекнула Астрид, сложив руки на груди.       — Я искренне извиняюсь, — произнёс Хеддок, почему-то начав смеяться.       Хофферсон сама уже хотела перестать строить из себя обиженную, но восемнадцать лет боли требовали ещё повозмущаться. А он ещё и смеётся.       — Над чем ты смеёшься?       — Над нами, — сквозь смех еле выдавил парень. — Теми нами, что весь день даже ни о чём не подозревали.       — Я давно знала, что судьба — злая штука. — закатила глаза блондинка.       — Заметь, ты её сама выбрала.       Астрид уже было занесла ладонь, чтобы стукнуть парня, но оказалась ловко поймана в кольцо рук, и ладонь оказалась полностью беспомощна, как, впрочем, и сама девушка, особенно встретившись со взглядом изумрудных глаз.       — Обещаю, что теперь буду меньше подвергать себя боли. Мне теперь за восемнадцать лет столько же извиняться придётся.       — Просто поцелуй меня, и я всё забуду, — предложила Астрид.       Глупо будет не воспользоваться этим предложением.