Let go when you give it

— Мхммм, — бормочет Исак из-за света, когда Эвен проводит след языком по щеке до лба, маленькие круглые лапы Эвена трогают его за нижнюю губу… Лапы. Твою ж мать. Внезапно проснувшись, Исак встретил пару крошечных глаз, которые выжидающе смотрят на него. — Смотрю, вы тут увлечены друг другом? — Дай нам побыть одним, Иисусе, — поддельно ворчит Исак, утыкаясь носом в шерсть Фриды. Пахнет собачьим шампунем и дождем. — Мне очень нравится смотреть, как ты становишься таким уютным, — тихо говорит Эвен, который, походу, уже давно проснулся. — Как ты думаешь, дольки огурца должны лежать над или под сыром? Исак садится и обнюхивает тыльную сторону ладони, которой, смутно вспоминая, он скользнул в нижнее белье Эвена, прежде чем уснуть. К его счастью, запах горячего тела Эвена еще остался, и Исак приравнивает этот запах к запаху опьяняющего парижского одеколона. — Это тест какой-то? Чтобы определить, совместимы ли мы, — спрашивает он с поднятой бровью, наклоняя голову и позволяя пробежаться взглядом по телу Эвена, изучая его плечи, которые слегка оголились из-за спавшей футболки, и обворожительные пальцы, которые держат слайсер для сыра. У Эвена длинные пальцы. Кожа Эвена словно состоит из шелка и перьев. Когда Эвен улыбается, его глаза улыбаются тоже. Эвен на вкус, как сахар и сигарета. Эвен биполярен. Эвен еще много чего не знает об Исаке. Находится рядом с ним, словно дышать под водой. Разве этого недостаточно? — Проверял ли я тебя? Возможно, — шаловливо говорит Эвен и нелепо подмигивает, и этот самый привлекательный взгляд, который Исак когда-либо получал. Чуть позже улыбка спадает с его лица, и он на полном серьезе говорит. — Я имею ввиду, это довольно сложный вопрос. Кто знает, сколько неудачных браков можно предотвратить, если бы люди не обсуждали о своих обязанностях, прежде чем снять друг с друга штаны. Или. — Или? — Или, возможно, я просто хочу тебе сделать лучший гребаный бутерброд, который ты когда-либо ел. — Несколько часов назад у тебя ни одной чистой кружки не было, а теперь ты гребаный принц Смерброд с черной икрой? — смеется Исак и щиплет себя, чтобы убедиться, что это не сон, который вскоре его оставит, чтобы Исак снова вернулся к своей унылой жизни. Из-за долгого щипания в складке локтя быстро появляется белая метка, но также быстро исчезает. И этого Исаку достаточно. Он будет делать все, чтобы это осталось в реальности. Эвен качает головой. — Нет, не икра, — он облизывает губы, наблюдая, как Исак прыгает на кухонную стойку перед ним. — Нет? — повторяет Исак, шевеля пальцами ног. — Но у меня есть снюс*. Ты знал, что в Швеции так называют икру на английском языке? Я слышал, что Икеа хочет получить права на продажу в Америке. — Возможно, ты захочешь проверить этот факт, дружок, — улыбается Исак, обвивая ногами талию Эвена, тем самым, подтягивая к себе ближе. В его боксерах — боксерах Эвена — становится тесно, и никакие бутерброды не удовлетворяет его голод, не до тех пор, пока он не вылижет рот Эвена. — Да, сэр, — бормочет Эвен, покачивая бровями, и тянется к своему телефону, но Исак быстрее. Он схватывает руку Эвена, прижимая к себе, прежде чем наклониться, чтобы шепнуть ему на ухо: — Неа, не тогда, когда я собираюсь тебя поцеловать. — Прости, — мягко смеется Эвен в поцелуй. Его язык медленно и томительно блуждает во рту Исака, а затем уже вылизывает его рот, превращая Исака в кровожадного зверя, укусившего Эвена за губу до крови. — Ты на вкус, как шведская икра, — Исак выпускает нервный смешок, пытаясь отдышаться, прежде чем снова вовлечь его в поцелуй. Его тело ослабляется под настойчивыми поцелуями, и ему приходится взяться за край столешницы, чтобы не упасть. — Может быть, начнем? — спрашивает Эвен, яростно вылизывая нёбо Исака и скользя пальцами под резинку боксеров. Каждое движение посылает тысячи мурашек по спине Исака. — Ты о чем? Эвен срывает боксеры с Исака с ехидной ухмылкой. — Для тебя добавка, — говорит он, оставляя смазанные поцелуи вокруг его паха. — Я возьму..., — задыхается Исак, — Я возьму все, что ты мне дашь. — Все, — повторяет Эвен, прежде чем обхватить губами член Исака. * Потный и голый Исак падает на холодный пол рядом с Эвеном. В ладони Эвена пульс бьет барабаном, и Исак кладет свою ладонь на его грудь: она тяжело вздымалась. — Не могу поверить, что ты наткнулся на дольку огурца, — фыркает он, потираясь носом о плечо Эвена. Эвен также прижимается к нему ближе, в уголках глаз собрались морщинки. Его рука медленно поглаживает спину и ободряюще сжимает плечо. — Ладно, ладно, я должен больше практиковаться. Я уже слегка постарел. Исак перекатывается на живот и плюхается на локти, чтобы взглянуть Эвену в лицо, любуясь ресницами и розовыми щеками. Он сделал это. Он гордится своим достижением. Если бы люди только могли видеть, как Эвен горячо сейчас выглядит. — Я могу помочь тебе практиковаться, — говорит он, прижимаясь лицом к нему близко настолько, что его кудри щекочат лоб Эвена. — Или ты можешь просто дать мне в рот. — Сейчас? — Эвен смотрит на него неверяще. — Почему бы и нет? Нам все равно придется убираться. Эвен смеется, поглаживая Исака по волосам. — Я не так молод, как ты, и уже слегка подустал. — Тогда расскажи мне, мистер Бэк Найшем, был ли ты мастером минета всего лишь в семнадцать лет? — Интересный вопрос, мистер Вальтерсен. В те годы у меня была лишь девушка. — Серьезно? — Ты удивлен? — Угу, — Исак качает головой и смотрит в глаза Эвена. — Я имею ввиду, что у меня была одна девушка. Сара. Она научила меня двум вещам. Первая — делать французскую косу. И вторая — дала мне окончательно понять, что я гей. Только один из этих уроков для меня оказался полезным. Эвен прижимает Исака ближе к себе, улыбаясь ему в макушку. — У меня раньше была девушка, Соня. Она была моей первой любовью. — Ммм. — Мы встречались четыре года. Я был еще маленьким, когда мы начали встречаться, и прилично повзрослел, когда расстались, так что я тоже многому от нее научился — не французской косе, конечно. У нее были короткие волосы. Даже короче твоих, — говорит Эвен и взъерошивает волосы Исака. — Дай угадаю, она первая, кто сделал тебе минет? — Ты не перестаешь меня удивлять. — Ты же знаешь, что я изучаю эволюционную биологию. Просто пытаюсь ознакомиться с эволюцией образа Эвена Бэк Найшема. — Ты не ошибаешься, она первая сделала мне минет, — смеется Эвен. — Она — причина, по которой я купил себе собаку. — Фриду? — Да, но это долгая история, боюсь, ты уснешь, пока я буду рассказывать. — Слушай, старичок, я буквально жду того момента, когда мы встанем и еще раз потрахаемся. Рассказывай свою длинную историю, — говорит Исак, после чего целует Эвена в ухо. — Или любую часть из истории, которую ты готов мне рассказать. Эвен изучает его лицо на мгновение, убирая с глаз Исака волосы, будто убеждаясь, что он его не только слышит, но и видит. — Мне поставили диагноз в средней школе, — начинает Эвен, не глядя на Исака, но затем удобнее ложится, глядя прямо в глаза Исака. Тот ждет продолжения. Исак только трется носом о плечо Эвена, и, кажется, этого достаточно, чтобы Эвен расслабился. — Перед тем, как мне поставили диагноз, я сделал кое-какое дерьмо, когда был маниакален, и оказался в плохой ситуации — возможно, я расскажу тебе о ней позже — потому что никто не знал, что со мной случилось. В конце концов я был сломлен, и когда я проснулся… Когда я проснулся, случился какой-то пиздец, и я..., — он сглатывает слюну, прикрывая глаза, — Я ничего не делал. Мои отношения с Соней скатывались в дерьмо, потому что я не хотел быть биполярным, и я чувствовал, что она не позволит мне делать что угодно. Я чувствовал, что становлюсь своей болезнью. Я ушел из школы, потому что устал, и думать о будущем мне не хотелось. Соня становилась истеричкой, потому что боялась, что без нее я умру. Я думаю, она пыталась жить для нас обоих, но мы оба так устали, так устали от всей этой ерунды, которая происходила между нами. Тогда, в качестве последнего средства, она предложила мне взять собаку. Она думала, что даже если я не смог бы держаться ради нее или ради меня, то, возможно, я мог бы сделать это ради собаки, ведь ее жизнь полностью зависит от меня. Она надеялась, что это будет моей мотивацией. Она не могла обо мне заботиться, но, возможно, мне становилось бы лучше, если бы я заботился о ком-то. Через несколько месяцев после появления в моей жизни Фриды мы с Соней расстались. — Это помогло тебе? Заведение собаки? — Мое биполярное расстройство оно, конечно, не вылечило, — говорит Эвен, и Исак кивает головой, по-прежнему лёжа на его плече. — Но она изменила многие вещи в моей жизни. Фрида не знает, что я биполярен. Я даже не понимал раньше, как отчаянно нуждаюсь в собаке. Она не обсуждает со мной мои лекарства или мое расписание сна, и не ищет мои возможные симптомы. Она просто любит со мной обниматься. — Я рад, что она была с тобой тогда, и есть с тобой сейчас, — говорит Исак, но в словах нет даже половины эмоций, которых он ощущает. — Я рад, что ты здесь сейчас. Он никогда не был более в восторге от своей гребаной жизни. Эвен ласково улыбается и зарывается пальцами в волосы Исака. — Я тоже рад, что ты здесь, — тихо говорит он. — И я благодарен за это. Соня была права, я могу это сделать. Фрида не вылечила меня, но она помогает мне лечить. Я научился управлять своей болезнью за эти годы, но у меня все еще есть и хорошие, и плохие дни. Но мне все равно приходится вставать и кормить ее каждое утро, несмотря на хороший или плохой день. Соня научила меня многому, но самый важный урок я получил от собаки. — Какой? — тихо спрашивает Исак. Эвен гладит его по голове, прижимаясь носом к его лбу, вдыхая его запах и целуя в щеку. — Когда ты заботишься о ком-то, ты исцеляешь самого себя. * Эскильд: Я надеюсь, твоя ленивая задница не пропустила радугу, которая появилась на сегодняшнем гей-небе Эскильд: Исак? Эскильд: ИСАК Эскильд: ты где? Эскильд: и собака? Эскильд: твои ботинки здесь, что происходит Эскильд: ты прячешься? Эскильд: ИСАК Эскильд: МЫ СОШЛИ С УМА Эскильд: Линн думает, что тебя украли пришельцы Эскильд: тебя похитили инопланетяне? Эскильд: боже мой, на небе радуга Эскильд: ОТВЕТЬ МНЕ Эскильд: АЛЛООООООО Эскильд: ЗЕМЛЯ ВЫЗЫВАЕТ ИСАКА Исак: прости Эскильд: бля, ну наконец-то, я чуть лодыжку не сломал от волнения Исак: прости, я забыл телефон свой проверить Исак: я спал Эскильд: твой член так бомбил, что ты даже не удосужился развеять слухи о своей смерти? Эскильд: Надеюсь, вы предохранялись Эскильд: Я так предполагаю, ты слышал, как Мария заболела от Кевина гонореей в Paradise Hotel? Исак: остынь, гуру Исак: мы предохранялись