Между правдой и ложью разница лишь в точке зрения

— Живая, как погляжу, — проскрежетала старуха, откидывая в сторону полог своего шатра и запуская меня внутрь. Не ожидала я, что на подъездах к Риму, встречу знакомый фургончик. И того, что это ведьма жива, пожалуй, тоже. — Ты тоже ещё небо коптишь, — отзываюсь в тон и снимаю шляпу, бегло оглядывая помещение. За прошедший почти год с моего последнего визита тут ничего не поменялось. Всё тот же склад антиквариата. — Иллюзию сними, или ты правда надеялась обмануть меня этим маскарадом? — под строгим взглядом старухи развеяла иллюзию себя взрослой, показывая нынешний детский образ. — А ведь говорила я тебе, не принесёт тебе удачи нелюдь этот, — я промолчала. Не говорить же, что я планировала свалить до того, как придёт та самая неудача. Не успела вот только. — Как давно ты поддерживала этот облик? — спросила старуха, когда я слевитировала на стул. — Неделю, быть может? — взрослый облик я накинула на себя через пару дней после того, как покинула дом Луче. Мало примечательный облик девушки-студентки, в длинном строгом платье и широкополой шляпе, отлично помогал, не привлекая к себе внимания, путешествовать по стране. Поддельный паспорт на имя Анны Винд у меня был, так что покупка билетов или остановки в гостиницах не приносили неудобств. — Дура! — старуха со всей силы отвесила мне затрещину, что я чуть не слетела с высокой табуретки. Тело-то крохотное, массы никакой. — Проклятие не добило, решила сама убиться?! — Да не уставала я почти. Свой предел я знаю, — попыталась оправдаться я. Усталости от постоянного поддержания иллюзии и левитации я действительно почти не ощущала. Разве что только в первые дни. — Идиотка! Самоубийца! Ты решила эмоциональной калекой стать? Пламя — это Воля! А Воля — это эмоции! А ты постоянно его используешь! — новая затрещина скинула меня со стула, но я была готова и удержала себя в воздухе левитацией. — Причем тут вообще это? — вскинулась я, отлетая подальше от беснующейся цыганки. — Нужны мне эти эмоции. У меня и так с ними сложно. Где мое, а где напускное пойди пойми, — безразлично махнула я рукой. Связи между эмоциональной инвалидностью и своей «идиотией» я не понимала. — Поэтому и дура. Повторяю. Пламя — это воля. Воля — это эмоции. Надорвёшь последнее останешься без первого. А в текущем состоянии, ты только за счёт пламени и жива. Ясно тебе? — наставница вскинула руку, поймала меня за ногу и усадила обратно на стул. — Не муха, хватит над головой жужжать, — я замерла пришибленная свалившейся на меня новостью. А ведь в текущем облике мы испускаем пламя постоянно. Даже если очень этого не хотим. Да, в меньшем объеме, чем нужно было для поддержания моей иллюзии взрослого тела, но всё же. Это что, я рискую через какое-то время умереть? Вот так просто? Потому что какой-то нелюдь, создавая нас, что-то не довинтил? Резко вскинула голову и посмотрела на старуху. — Ты уверена? — загнать под очередную маску всколыхнувшийся страх за собственную жизнь. — Ты уверена? — Спроси как-нибудь, куда пропали те, кто был до вас, — цыганка поставила на столик передо мной пару чашек и гадальный шар. Я только коротко кивнула. Кажется, мне придется навестить Верде раньше, чем планировалось, потому что ответ мне не понравился. Через марево шара проступали стены главного кошмара любого мафиози: черные стены Вендикаре. — Мне нужно идти, — испуганно сглотнула я, угадывая в клубящемся тумане мрачный замок. Никогда его не видела вживую, но отчего-то была уверена, что это именно он. — Можешь не спешить, он еще не добрался до места, — сообщила мне старуха вглядываясь в шар. — Отдохни, наберись сил, после долго тебе отдыха не знать. В маленьком таборе, увеличившийся на три человека после моего ухода, я провела две недели. Училась смирению и терпению, по едкому выражению Старухи. По собственному мнению, я доделывала свою маску, с которой я войду в Варию, и училась пользоваться положениями детского облика. Минусов было куда больше, чем плюсов. На самом деле плюса было только два: маскировка, если сменить приметный балахон, и недооценка меня со стороны противника, если тот не знает, на кого нарвался. Через две недели я, не прощаясь, отбыла из табора. Облик взрослой я всё так же продолжала использовать, но теперь я снимала его сразу же после того, как покупала билет или садилась на поезд. Я всё больше превращалась в параноика. Пламя утекало по каплям, и я отслеживала каждую из них. Записывала в блокнот причины для ускорения или замедления оттока. Ставила опыты на самой себе, пытаясь удержать утекающую жизнь. И боялась. До данного Верде адреса можно было добраться куда быстрее — просто купить билет на самолёт, но я ехала поездом, потом пересела на корабль, часто меняя маршрут, как пуганый заяц, путала следы и боялась. Наверное, больше всего я боялась даже не тех, кто хотел бы свести со мной счёты, ведь даже в таком облике я могла их убить легко. Нет, я боялась тех, кто мог бы нести на себе метку Шахмотоголового, тех, кто был его глазами и ушами. Убежище учёного было запрятано на острове Корсика. По закону остров принадлежал уже Франции, но, кажется, Верде этот факт интересовал мало, или же он специально выбрал именно Корсику, потому что был недосягаем для части своих врагов. Убежище — одноэтажный дом на побережье с глубоким подвалом, по площади превосходящим сам дом. На входе новейшая камера и банальная ловушка — растяжка. Влетела внутрь и остановилась на входе, ожидая хозяина. Кто этого ученого знает, что он тут намудрить мог. — Зачем припёрся? — недовольно спросил у меня Верде, появившийся из скрытого до этого лифта. — Ещё и двух месяцев не прошло. — Хотел узнать, сколько ты заплатишь за информацию о том, что мы всё ещё едва дышащие трупы, — прогундосила я, опускаясь на никогда не знавший тряпки пол. — Нисколько, — останавливается Верде и разворачивается ко мне, поправляя сваливающиеся очки. — Я уже заметил. У меня много приборов чувствительных к Пламени. И они сходят с ума, каждый раз, когда я рядом. — Это остановить можно?! — швыряю в ученого собственные записи, которые он довольно ловко для наших тел поймал и быстро пробежал глазами по моим наблюдениям. — Этого не знал, бесполезно, бесполезно, надо обдумать, — забормотал он, быстро листая листы. — За мной, — махнул Верде рукой и открыл очередной потайной ход, ведущий в недра дома. — Сядь. Не мешай, — мне махнули на странной конструкции стул, с широкими ремнями на подлокотниках. С опаской покосилась на явно предназначенное для фиксации буйных подопытных ложе и примостилась на самый край. Верде же влез на обычный стул и, крутанув рычаг, поднял его на уровень стола и зарылся в записи: мои и свои. Сидеть было довольно скучно и я погрузилась в размышления о собственном будущем и о планах. Можно было податься в Варию прямо сейчас или же выждать, пока Тюра кто-нибудь прирежит и прийти тогда. Нет, лучше всё-таки до, но может не сейчас, а через пару лет? И что я эту пару лет буду делать? Знаете, общаясь с Зелёным, я почти привыкла, что из мыслительного процесса меня выводит грохот, сложная матерная конструкция произнесенная детским голосом, разбавилась басовитым «КВА», а потом странным тарахтением. Поднялась в воздух, чтобы осмотреть причину переполоха. Верде сидел на полу, отпихивая ногой крокодила в его рост. Крокодил испускал пламя Грозы, причем это пламя составляло странный симбиоз с тем, что утекало из Верде. — Это что? — спросила я, не спеша опускаться вниз и с опаской оглядывая тарахтящего крокодила. — По-твоему, я знаю? — Верде отопнул в сторону зверюгу и недовольно покосился на висящую под потолком меня. — Оно просто появилось. Это и вон то, — крохотный палец обвиняюще ткнул в столешницу, на которой сидела… — КВА! — жаба. Испускающая туман жаба. — Есть идеи? — спросила я, опускаясь ближе. Жаба вдруг резко прыгнула вверх и приземлилась мне на голову. — слезь! — попыталась смахнуть с себя земноводное, но коротенькие ручки не доставали до макушки. — КВА! — насмешливо сообщили мне. — Есть теория, — весомо сообщил ученый, вставая и отряхивая халат. — Они как-то связаны с наши Проклятием. — Я тебе не Колонелло, чтобы не понимать очевидного. Ты знаешь, что они замкнули потерю нашего пламени? В пространство всё ещё истекает, но меньше. — Да? — Верде с интересом посмотрел на своего нового подопытного. — Очень полезная информация. Очень, — ученый потер ручки и потянулся к крокодилу. — Эксперимент № 1. Подопытный Кайман. Проводит Верде. Ассистирует Вайпер. Проверяем биологическое соответствие подопытного виду-оригиналу. Бурчание Верде я слушала краем уха. Что-то мне подсказывает, что застряла я тут надолго.