Алые слезы любви

Любовь — это слишком громкое слово. Точнее, Чанёль никогда его не понимал. С того момента, как он появился на свет, у него не было шанса понять, что это за чувство. Оба его родителя были очень занятыми людьми, которые никогда не показывали тёплых чувств. Ни одного лишнего слова или минуты с сыном. Пак должен был самостоятельно учиться делать даже элементарные вещи, приобретая свой собственный опыт. С его младшими тремя братьями была та же картина. Мать родила их, но не уделяла внимания и не участвовала в их жизни. Было ли это правильно или же нет, Пак не знал. Любопытство преобладало в нём. Ему хотелось спросить родителей, зачем они производят на свет детей, не желая иметь с ними никаких близких чувств, эмоций и заботы. Вопросы так и не были заданы. Паку пришлось заботиться о мелких вместо родителей. Всё, что он делал для них, было основано вовсе не на любви, а, скорее, на жалости. Чанёль решил, что даже если он не знает, что такое любовь, то будет заботиться о них всё равно. Прошли годы, Чанёль стал замечать в себе изменения. Теперь он приобрёл себе то, чего не было раньше, благодаря братьям. Чанёль ненавидел бесконечные крики, отвратительные испражнения мелких пацанов, которые он должен был убирать. Но в то же время Чанёль научился ухаживать, проявляя нежность. Он никогда не знал, что будет испытывать слабость к этим трём «мягким круглощёким комочкам». Но братья стали для него чем-то важным в жизни. Центром и смыслом жизни. Он научил их говорить, как правильно питаться, одеваться. Всему, что должно было пригодиться в жизни. Вампир делал всё, что по сути должны были делать его родители. Чанёль всё больше смеялся и веселился. Он помнил, как Кай и Тао впервые заговорили. Кай называл Чанёля «папа», Сехун — «хён», а Тао — «Ёль». Пока мальчишки росли, в доме всегда были смех, радость, улыбки. Холодный дом, украшенный готической лепниной, превратился в уютное место. Пак хорошо знал, что вампиры не могут существовать бок о бок с людьми. Но так же предполагал, что любопытные мальчишки всё равно начнут интересоваться миром людей, что по сути был для них лишь местом пропитания. Чанёль не мог постоянно препятствовать им сбегать ночью из дома, окунаться в городскую суету улиц, которая была даже ночью. Они интересовались людьми, ведь те были основным источником их пищи. Даже исходя из всего этого, Чанёль не думал, что Кай попросится в людскую школу, а Сехун будет хвастаться, что подружился с человеком. Тао устроился в детский дом, где заботился о маленьких детях. Чанёль упустил тот момент, когда должен был категорично запретить братьям поступать, как вздумается. Хоть его братья и были вампирами, но они были самыми добрыми, похожими на маленьких беззащитных котят. Они не вызывали проблем, потому что Пак, в своё время, учил их не обременять собой людей. Чанёль считал, что учитель из него вышел неплохой, и поэтому доверял братьям. Из всех книг, что читал Чанёль, нигде не было зафиксировано, что хоть один человек может принести вред вампирской расе. И так было до одного рокового вечера, который разрушил всё, над чем так упорно и долго работал Чанёль. Приближалась полночь, когда в их дом вломился человек, волоча Тао за волосы за собой. В порыве гнева Чанёль уже хотел накинуться на незнакомца, но тот приставил нож к горлу его брата. — Эй, ты, монстр?! Принеси в жертву своего отца, и тогда твой брат будет жив, — зарычал незнакомец. Чанёль не паниковал, ведь знал, что Тао бессмертен. Словно прочитав мысли старшего вампира, с ухмылкой на губах человек проговорил:  — Он умрёт, поверь мне. Умрёт, если я проткну его этим! — он кивнул на нож. — Это Шейр! Совершенно необычная старинная реликвия, способная убить любую бессмертную нечисть. Чанёль усиленно пытался вспомнить, читал ли он хоть что-нибудь про этот странный нож. «Ах, да! Бог дал нож, который может убить любое живое существо. Но как он попал к нему в руки?..» — Ангелы… — зарычал Чанёль, понимая, к чему всё идёт. Пак в гневе стиснул зубы. Клыки заточились, превращаясь в жестокий оскал, даже форма глаз приобрела кошачий вид. Длинные когти проступили. Всё в облике Чанёля говорило, что он хищник и дикий зверь. Под действием страха и гнева сущность вышла наружу. Мужчина засмеялся. — Похоже, ты вспомнил учение, — он ужесточил хватку на волосах Тао. С губ брата сорвался болезненный стон. Всё усугубилось ещё сильнее, когда Кай и Сехун оказались дома в тот момент. Тем не менее, оба оказались достаточно умны, чтобы понять, что именно происходит. Все трое напали на незнакомца. Им удалось вырвать Тао из его рук, но они не смогли убить или хотя бы причинить вред этому нарушителю их спокойствия. Атаковали все, но мужчина отбился. Он выдавал немыслимые трюки, которые ни один из братьев не видели ранее. — Кто ты? — задыхаясь, спросил Чанёль. — Охотник, — с такой же ухмылкой ответил мужчина, отшвыривая вампиров от себя. К облегчению братьев, их отец пришёл на помощь. Братья улыбнулись друг другу, понимая, что вот сейчас-то они будут в безопасности. Наверно, это был первый раз, когда отец показал свою заинтересованность в жизнях сыновей. — Что происходит? — он уставился на сыновей, но услышал ответ из уст охотника. — Я здесь на миссии Господа, вампир! Тогда их отец попросил пояснить. — Моя миссия состоит в том, чтобы избавиться от вас, — мужчина засмеялся. — Но высший Эллан сказал, что если я не смогу убить тебя, старейшего вампира, то должен буду убить хотя бы одного или двух твоих сыновей. — Высший Эллан? Первый князь неба? Но почему? — Потому, что твои сыновья связались с человеческой расой и сломали сорок восьмое правило небес. Они должны быть за это наказаны. Но, так как не достигли ещё нужного возраста, то их место займёшь ты, — мужчина подошёл ближе, сжимая в руках нож. Услышав такую информацию, все трое братьев ахнули в шоке. Они не знали, что контакт с людьми — это преступление. Из всех братьев Чанёль сильнее был потрясен этой информацией. Он читал все книги, что были в библиотеке их дома. Но никогда не встречал сорок восьмое правило небес! Что, блядь, происходило?! — Вы встречались с людьми? — жёстко поинтересовался отец. — Это не их вина. Я был тем, кто разрешил и кто сказал, что это нормально, — хотя Чанёль был в панике, он решил взять всю вину на себя. — ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ЗНАТЬ! — заорал на Чана отец. — НЕТ! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ РАССКАЗАТЬ МНЕ ОБ ЭТОМ! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ НАУЧИТЬ! ЭТО ВСЁ ТВОЯ ВИНА! Это был первый раз, когда Чанёль повысил голос на отца. Как он мог обвинять в этом Чана? Старший из братьев так долго сдерживал свою обиду и гнев, что не вытерпел. При этом их отец снова посмотрел на охотника и спросил:  — Так всё, что нужно — это убить одного из них? Это удовлетворит Небеса? Что только что сказал их отец? — А ты даже хуже, чем я предполагал, — ухмыльнулся охотник, — Но всё верно. Этого хватит. Отец, должно быть, шутит? Чанёль не мог поверить в услышанное. — Тогда убей одного. Нам всё равно не нужны четверо, — отец безразлично пожал плечами на собственное заявление. Охотник сделал выпад в сторону братьев, Чанёль оттолкнул их в сторону. — Пожалуйста, не делай этого. Не надо… — речь была прервана. Отец схватил Пака за воротник и отбросил сына к стене. Боль от столкновения с каменной поверхностью пронзила тело. Привстав на руках, Чанёль поднял глаза, и в этот момент увидел, как Шейр пронзает грудь брата до самой рукоятки. — Тао… — зашептал Чанёль. — Тао, Тао, Тао, — он подполз к бездыханному телу младшего брата не в силах поверить в произошедшее. — Уходи, — приказал отец охотнику, вытирая испачканные в крови руки, словно это и вовсе была не кровь его родного сына, а что-то незначительное. Кровь ударила в голову. Она так давила изнутри. Буквально каждая жилка в мышцах горела так сильно, словно купалась в лаве. Видение перед глазами краснело, горячее дыхание срывалось с уст. Чанёлю казалось, что он видит происходящее через искажённое, неправильное стекло. Сознание менялось. Никогда он прежде не испытывал таких смешанных чувств. Желание убивать было таким сильным, что затмевало логику. Дикий зверь был силён, подпитывался необузданной яростью. В то время как Чанёль накинулся на человека, которого прежде называл «отцом», его братья сделали то же самое, но с охотником. Ночь закончилась кровопролитием. Тела были изуродованы до неузнаваемости. Поломанная мебель была повсюду. Никто из них не знал, кто именно убил охотника. Но Пак знал точно одно. Отца убил именно он. Они удовлетворили свою жажду мести. В ту ночь Чанёль сжёг дом до основания вместе с каждой улыбкой и эмоцией, что были у него. Весёлых искр, а также любви больше не было в его глазах. В течение нескольких часов они сидели перед домом, смотрели, как тот догорал. Когда пошёл дождь, Чанёль даже был рад этому факту. Ведь никто не заметит его слёз. С тяжелым, озлобленным и пустым сердцем они покинули дом. В груди Пака было сформировано новое сердце, которое полностью отличалось от старого. Теперь перед ним была только одна цель существования — это месть. Месть ангелам.

***

— Почему… ты спрашиваешь… меня об этом? — сонно и вяло спросил Бэк. Пак не знал, почему интересуется его состоянием. — Я не знаю, почему, — это было правдой. Чанёль подтянулся выше, снова поцеловал сладкие влажные губы. Мальчишка обхватил его лицо и углубил поцелуй, заставляя чувствовать Пака вину за то, что руки того сейчас трясутся и так слабы из-за многочисленных укусов. Когда в последний раз он чувствовал себя виноватым перед кем-то? Когда он начал чувствовать снова? Их губы разомкнулись, Бэкхён повернул голову в сторону, оголяя свою шею, как бы предлагая лакомство для Чанёля. — Вот… — прошептал он. В груди Пака заныло. Тягуче и сильно, где-то там, в области сердца. Что это? Что за знакомое чувство? Он наклонился, приняв приглашение Бэка, снова погрузил свои клыки в него. Но это… Это желание защищать и заботиться. Оно не пропало. Он думал, что сжёг его вместе со старым домом. Но оно билось внутри, как возрождающийся росток, оповещая, что по-прежнему там и готово вырваться наружу. Бэкхён… что это за чувство?