Алые слезы любви

Девять дней прошло, прежде чем Лухан превратился в вампира. И эти девять дней были пыткой для него и ещё большей для Сехуна, который места себе не находил от волнения. В течение первых трёх дней Кёнсу и Бэкхён были без сознания, восстанавливаясь от предыдущего боя. Благодаря быстрой регенерации перелом рёбер Кёнсу и его раны зажили быстро. У Бэкхёна же была сломана рука, и внутренние травмы. Кай и Чанёль оставались рядом со своими возлюбленными всё время, пока те были в отключке. Каждая пара была в своих личных комнатах. Казалось, что некогда счастливый, светлый и тёплый дом притих и превратился в холодный, мрачный, с атмосферой напряжения. Ни одного слова не было произнесено никем. Водоворот личных эмоций поглотил каждого: Сехуна, Чанёля, Кая. Что случилось? Почему они вдруг напали? Почему напали именно на своего друга Лухана? И самое главное: связано ли это с их полночными посещениями, когда Бэк и Су приходили в комнату Лу? Было так много вопросов, которые следовало выяснить. Но у вампиров присутствовал также инстинкт, который говорил им не копать глубоко. И с такими же чувствами очнулись два раненых вампира, не оглашая разъяснений произошедшему, а лишь поджимали губы. Чанёль и Кай встревожились, когда пошёл пятый день такого поведения. Ни один из новорождённых не питался правильно. Они лишь много спали, а когда бодрствовали, то предпочитали проводить время наедине друг с другом. И, видя всё это, Чанёль и Кай пребывали в немой ярости. Что-то определённо было не так, но понять не могли, а к общей чаше непонятностей прибавлялось и странное эмоциональное состояние их партнёров, которые словно ограждались от своих возлюбленных. — Бэк, нам нужно поговорить. Это не может так больше продолжаться. Чанёль попытался схватить его за плечо, но мальчишка лишь откинул руку Пака и в страхе попятился от него назад, обнимая самого себя, взирая на него с явным ужасом. Это было больно. Чертовски больно. Иметь любовника, который боится тебя и держится на расстоянии, отвергая любой контакт — это любого заставит чувствовать, как сердце разбивается, и каждый его кусочек нещадно болит. Чанёлю было больно, но он не сдавался. Он хотел, чтобы Бэкхён рассказал ему наконец, что произошло, и вернуть в их дом былые теплоту и уют, а в их отношения — любовь и трепет. Всё произошло каких-то пять дней назад, а чувствовалось, словно это было в другой жизни. Чанёль жаждал, чтобы Бэк снова оказался в его объятиях и прошептал «я люблю тебя». — Бэкхён, — Чанёль шагнул вперёд, в то время как Бэк шагнул назад. — Держись подальше. — Бэк, прекрати это глупое поведение, — Чанёль использовал свою силу, чтобы образовать линию огня за спиной мальчишки, чтобы тому некуда было отступать. — Просто перестань убегать и скажи наконец, что там произошло. Почему вы пытались убить друг друга? Чанёль прыгнул вперёд, чтобы схватить Бэкхёна за обе руки, надеясь, что он сможет выговориться, но он лишь взвизгнул и оттолкнул Пака, надавив ему на грудь. — Просто держись от меня подальше. Я не хочу, чтобы ты был рядом. Слёзы навернулись у младшего на глазах, в то время как он зарычал, обнажая свои клыки. Чанёль совсем ничего не понимал из того, что происходило. Он нахмурился, в растерянности смотря на мальчишку. Разочарованный, он так же зарычал, желая всей своей сущностью — так как был хозяином и тем, кто обратил Бэкхёна — подчинить молодого вампира своей воле. К счастью, это сработало, и Бэк, заскулив от страха, низко склонил голову. Этого хватило, чтобы Чанёль потянул его на себя, заключая в объятия. — Скажи мне, что случилось, или я буду использовать насилие и принуждение, если придётся, — Чанёль резко схватил пальцами челюсть Бэкхёна, поднимая лицо, чтобы он смог заглянуть мальчишке в глаза. А глаза Пака были кроваво-красные. Бэк ненавидел видеть Чанёля таким. Он ненавидел, когда Чан испытывал боль и волнение и ненавидел себя ещё сильнее за то, что стал причиной всему этому. — Отстань… от меня, — Чанёль слышал в голосе Бэка внутреннюю борьбу. Плачущий вампир умолял отпустить, но не из-за отвращения и страха, скорее из-за переживания и беспокойства, что направлено было на Чана. И опять же, какая-то толика страха всё же присутствовала, поэтому старший вампир ещё больше захотел выяснить, в чём дело. — Зачем ты так? — Чанёль впился ногтями в предплечье Бэка, и тот закричал от боли. На данный момент Пак не жалел о том, что причиняет боль мальчишке, потому что хотел получить ответы, и если насилие — единственный метод, то он прибегнет к нему. Но его план потерпел крушение, когда Бэк неожиданно использовал свою силу, чтобы освободиться. Руки с чистым ослепляющим светом на миг затуманили взгляд Чанёля и откинули так сильно, что он полетел, ударяясь о стену, и рухнул на пол, вниз. Это был всего короткий момент, но Чанёль наверняка видел, что глаза Бэка изменились в цвете, став золотыми. Чанёль не получил никаких серьёзных травм, кроме нескольких порезов, но Бэк вышел из кольца огня, чтобы поддержать его. Ноги мальчишки вспыхнули, Чанёль почувствовал себя виноватым. Бэкхён кричал и корчился от боли. Пак собирался извиниться и помочь потушить огонь, но тот вдруг взвизгнул снова, а руки стали скрести плечи, явно желая добраться до спины, но у Бэка это не получалось. Чанёль мог поклясться, что видел, как смещаются и ломаются кости Бэкхёна, и он не может пошевелиться. Потрясённый Пак не мог осознать, что же происходит и чему свидетелем он стал. Старший вампир снова ринулся, чтобы помочь кричащему Бэку, но Кёнсу был быстрее и первый пришёл на помощь, успокаивая и утихомиривая Бёна. Он приподнял друга на своё плечо и успешно добрался до двери в комнату. — Подожди, Кёнсу! — Чанёль прокричал в закрытую дверь, которая захлопнулась прямо перед его носом. — Чёрт! — разочарованный, он выругался и пнул стену чуть поодаль. Может, он просто видел галлюцинации? Всего несколько секунд, но Чан видел эти изменения в теле мальчишки, и его глаза точно отливали золотом. Что, чёрт возьми, происходит?

***

Пятый и шестой день прошли в ожидании, что дверь откроется. Но она была по-прежнему закрыта, и Чан уже начал думать, что потерял Бэка навсегда. Кай приходил время от времени к запертой двери, чтобы оставить еду и воду. Несмотря на свою вину и беспокойство, Чанёль был полон решимости оставить мальчишку в покое и не расспрашивать ни о чём, пока он сам не поймёт, что готов. Должно быть, есть веская причина, по которой Бэк скрывает это. Несмотря на чувство тревоги и страха потерять Бэкхёна, Пак будет делать всё, чтобы его возлюбленный был в безопасности. — Бэк, ты в порядке? Прости меня. Пожалуйста… прости меня! — Чанёль говорил это много раз, но тишина по-прежнему была ему ответом. Кай сел рядом с ним на следующий день, и седьмой день братья ждали вместе. Тоска донимала. И отсутствие партнёра, которому ты не можешь помочь, не понимая, что происходит, выводило из строя вампира. Щемящее чувство в груди доминировало. Они не могли питаться правильно, не могли нормально спать и не могли думать трезво. Была только одна мысль в голове у обоих: их возлюбленные должны быть в безопасности. Это было в седьмую ночь, когда они проснулись с невыносимой болью в груди. Кай проснулся весь в поту, когда Чан охал от ужасной головной боли. Оба вампира понимали, что боль была не их, а их партнёров. Они были связаны эмоционально, и поэтому чувствовали то же, что Бэк и Кёнсу, ту же боль. Толстые ветви и корни деревьев окружили дверь, просачивались через щели, как бы пытаясь защитить вход, но Кай знал, что Кёнсу выходит из-под контроля, и если его никто не остановит, то весь дом погрязнет в землетрясении. Чанёль же не замечал всего этого. Он вцепился в свою голову так, словно от этого зависела его жизнь. Она будто раскалывалась на две части, и хотелось разодрать черепную коробку. Когда он думал, что это самое худшее, крик раздался из-за двери, и Пак почувствовал боль в два раза сильнее предыдущей. И потом он понял, что Бэк потерял сознание. — Бэкхён, — Чанёль упал на колени, утыкаясь лбом в пол. Он не знал, что происходит, и из-за чего Бэк испытывает такую сильную боль. Он хотел бы остановить, прекратить всё это. Кай попытался телепортироваться внутрь, но тут же вылетел обратно, плюхнувшись на свою задницу. — Невидимая сила. Она снова, как кокон, не пускает… — с рыком вампир попытался снова, но результат был тем же. Он не мог пройти через поле и забрать Кёнсу. Чанёль всячески старался оставаться в сознании, пока он вставал с огненным пламенем в ладонях. Он собирался сжечь корни и ветви деревьев, что опутывали вход, но прежде чем он успел воплотить свой план, они, словно щупальца огромного осьминога, втянулись обратно внутрь, будто ничего подобного не было раньше. На секунду Кай почувствовал облегчение, что Су удалось взять контроль над своей силой. Но то, что головная боль прошла — это ещё далеко не конец. Дыша глубоко и рвано, Чанёль чувствовал, как по его лицу скатываются слёзы. И снова очередная волна головной боли практически сбила с ног Пака. Кай пришёл на помощь брату, поддерживая. Волны боли раз за разом накатывали на Чанёля, совпадая ровно в тот момент, когда из-за двери раздавались всё новые и новые крики. И когда такие приступы участились, Чанёль попросту потерял сознание. Последнее, что он услышал, были плач и бормотание Бэкхёна. — Нет… ложь… мы не ангелы…

***

Восьмой день был для Сехуна самым волнительным. В отличие от Чанёля и Кая, которые знали своих партнёров короткий промежуток времени, Сехун и Лухан любили друг друга ещё когда были детьми. Чанёль или Кай не знали Бэкхёна и Кёнсу как личность до того момента, пока они не были обращены, и братья могли приспособиться и любить их такими, какие они есть. Что касается Се, он знал Лухана уже более двадцати лет. И всё, что будет выходить за рамки, может просто убить его. Может случиться так, что Лухан, тот, что был предыдущим, уже никогда не будет таким же, а останется лишь в воспоминаниях и фрагментах старой жизни. Самое худшее — Лухан может потерять воспоминания о том времени, проведённом вместе, и может начать воспринимать Се как знакомого, а не как возлюбленного. Сехуну было трудно контролировать свой страх и эмоции. Даже Чанёль и Кай не смогли заставить его выйти в предыдущую ночь из комнаты. В ту ночь он держал руку Лухана, не оставляя ни на секунду, крепко сжимая, боясь отпустить.

***

Чанёль проснулся от того, что мягкие руки ласкали его щёки, а капли слёз падали на лицо. Он ненавидел просыпаться, когда Бэкхён плакал, как будто вампир сделал что-то плохое. Его руки устремились к влажной щеке Бэкхёна, утирая поток слёз, которые капали и капали постоянно. Пак хотел спросить, что произошло. Все эти последние дни и происшествия были весьма странными, и трудно было всё забыть или игнорировать. «Нет… ложь… мы не ангелы…»— вспомнил слова Бэка Чан. Зачем мальчишка это сказал? Конечно же, они не ангелы! Правда ведь?! Но прежде, чем что-либо сказать или спросить, Бэкхён залез сверху и соединил их губы вместе. Простой акт любви, но Чанёль сразу забыл обо всём, и всё, чего хотелось — это чтобы Бэкхён снова стал его без остатка, стирая воспоминания о последних восьми днях. Их губы двигались медленно, но жадно, проникая внутрь, исследуя друг друга. Чанёль не говорил о своей привязанности, он просто пытался показать это своими действиями и прикосновениями. Руки вампира полезли под рубашку, и Бэкхён тут же застонал, когда Пак задел чувствительные соски. Медленно, но властно большая рука Чана проникла под штаны Бёна и обхватила мягкую задницу мальчишки, вызывая ещё один стон. Их губы всё время двигались и не отпускали друг друга, хотя они отчаянно нуждались в воздухе. Это случилось лишь тогда, когда Чанёль перевернул Бэкхёна на спину и подмял под себя, замечая и понимая, что всё это время, пока они целовались, Бэк не переставал плакать. Не теряя больше ни секунды времени, Чанёль снова стал целовать Бэкхёна, но уже не ограничился только губами. Он выцеловывал мокрые щёки и глаза, скулы, подбородок. Везде, где было мокро от слёз. В ту ночь они любили друг друга, как никто другой. Так медленно и напряжённо. Остро, но с любовью. Они не разговаривали и не обсуждали ничего. Бэкхён лишь изредка шептал, как сильно он любит Чанёля, на что второй ещё неистовее целовал мальчишку и дарил свою любовь посредством ласки и нежности, страсти и трепета.

***

После того, как Кай проснулся, он решил выпить чашку воды, чтобы облегчить истощение. Он проглотил воду залпом и направился обратно к дивану, на котором снова провалился в сон. Кай не знал, долго ли он спал, но проснулся от мягкого аромата сливок и курицы, что достиг его обоняния. Желудок сразу же отреагировал на восхитительный аромат, и, зная, что Кёнсу может быть тем, кто это готовит, он сразу бросился на кухню. Его любимый стоял у плиты и пробовал своё творение, отхлёбывая из ложки. Без единого слова Кай подбежал к нему и обнял со спины. Решительно и твёрдо сомкнул руки, так, что Кёнсу выронил ложку из рук. Кёнсу не хмурился и не боролся, чтобы освободиться. Вместо этого он тихо хихикнул. — Кёнсу-я, — шепнул на ухо Кай и поцеловал того в затылок. — Я знаю, что ты голоден. Приготовил для тебя куриный пирог. Давай поедим вместе? — желудок Кая отозвался возмущённым урчанием, и он снова уткнулся в затылок До, смущённо кивнул. После того, как они поели в уютной тишине, а ноги играли друг с другом под столом, волнуя и возбуждая, они пошли смотреть фильм, расположившись снова на диване. В ту ночь они занимались любовью, а потом спали в обнимку на этом самом диване.

***

Эта ночь была последней, когда братья провели её рядом со своими возлюбленными. День девятый… Сехун нервно ждал, когда же Лухан очнётся. Любое небольшое движение бы привлекло внимание, и поэтому, когда палец Лу дёрнулся, Сехун напрягся и был весь в ожидании дальнейшего. — Лухан? — некоторое время парень лежал без движения, но потом голова повернулась на голос Сехуна. Лухан проснулся от жажды крови. Все новорождённые одинаковы, и Лу не стал исключением. Сехун тут же заключил парня в объятия, а потом своими зубами прокусил тонкую кожу на своём запястье. Алая кровь сразу закапала с руки. — Луханни… просто выпей это, — предложил Сехун, и Лу сделал именно это. Он припал к руке своего любовника, жадно облизывая и высасывая алые капли. Сехуна не заботила сейчас боль от пары клыков, что вонзились в запястье. Но его внимание привлекло то, что внешность Лу менялась. Некогда каштановые волосы стали почти белоснежными. Ранее абсолютно чистая кожа покрылась на руке татуировками. Сехун бы соврал, если бы сказал, что это его не пугало. Как такое может быть? Он не знал доныне новорождённых, которые бы вот так меняли кардинально внешность, как это произошло у Лухана. — Лухан… твои волосы… — Сехун не смог закончить фразу, когда Лу открыл глаза и посмотрел ему в лицо. Будучи совершенно красивым, таким, какими порой не бывают даже вампиры, Лухан смотрел на него глазами, которые тоже поменяли цвет. Они были золотыми. Эти глаза Се не хотел бы видеть никогда в своей жизни. Золотые глаза… Только ангелы — чистые и свирепые — могут иметь такой взгляд. Сехун застыл на месте. Он был не просто удивлён. Он паниковал, злился и смущался одновременно. Лухан поймал его врасплох, когда схватил его за голову и опустил на кровать. Рот всё ещё сосал кровь Сехуна, когда парень забрался сверху на вампира. Он ещё сильнее сжал клыки и попытался игнорировать боль в груди. — Немного больше, Сехун. Мне надо немного больше, и ты забудешь обо мне, — бормотал Лу, а ногти впивались в плоть любимого. — Объясни прямо сейчас, Лу, кто ты? Просто… Но Лухан не ответил на вопрос, он оставил Сехуна разбираться с этим самому. — Кел анор… мон морал напун… Пайскал бьян хосел… Сехун боролся с той магией или заклинанием, что читал Лухан. Никогда вампир не предполагал, что будет таким беспомощным, в то время когда Лухан — настолько мощным. Борьба продолжалась, но только всего минуту. Тело начало неметь и терять силы. Он даже не мог дышать: настолько сильно Лу прижал его. Как только Лухан отпустил его, Сехун глубоко вздохнул и смог снова видеть. Но что он видел перед собой? Лухан улыбался ему, но улыбка излучала лишь печаль и сожаление о нём. — Лу… подожди… — вампир полностью потерял сознание. Воспоминания, словно старые чёрно-белые фотографии, мелькали в голове под закрытыми веками, будто это было только вчера. Как водопад стекает со скалы, и его капли растворяются в пучине, так и эти самые воспоминания исчезали в темноте. Когда заклинание полностью подействовало, Сехун уже безвольно лежал на кровати. Лухан погладил вампира по щеке, оставил нежный поцелуй на любимых губах. Сехун забыл о нём. Теперь Сехун счастлив, ведь Лу вырезал себя из его памяти, и с этим вырезал огромную дыру у себя в сердце, которую ничто не заполнит. Но это всё равно хорошо. Теперь Сехун сможет прожить свою жизнь с улыбкой на лице. Ведь если он будет помнить, то, несомненно, начнёт рисковать. Сехуну не надо помнить. Через минуту ворвался Бэкхён. — Тсилах, время, чтобы уйти. — Просто дай мне ещё минутку, Анафа. Немного больше… — Лухан уставился на лицо Сехуна, запоминая каждый контур своего любовника. В последний раз. — Мне жаль, Сехун. Мне жаль… — он наклонился и последний раз поцеловал своего любовника, прежде чем сказать «до свидания» навсегда.