Злая обитель, эпизод четвертый. Пробуждение БСАА

Давно я ничего не писал, товарищи читатели. Всё на Михаила или Ханка перекладывал. Но вчера со мной такое приключилось, что не мог не поделиться. Продрал, понимаешь, глаза и сразу почувствовал: не то что-то. Чисто, аккуратно, все не по-нашему! И ностальгия по бурным временам молодости… Когда вмажешь за встречу в хорошей компании, а поутру начинается: смотришь неизвестные места, знакомишься с новыми интересными людьми, узнаешь, кого из них вчера обидел… На балкон вышел и обомлел: пейзаж на Аляску вообще не похож! Снега нет, вокруг типичный американский город раскинулся, впереди ограда, а за ней маршируют одинаковые Ханки в форменных костюмах и противогазах. Меня на балконе видят, честь отдают и продолжают нести караульную службу. Всё у них четко, слаженно, отработано — лучше, чем у привычного Ханка. Они явно знают, что делают, а у меня башка кружится, будто на сотый этаж покурить вышел. Упал бы, кабы не надежные перила! Заполз обратно в кабинет, переждал головокружение, а там, слава Богу, Михаил подоспел. Сообразил, что я больной, усталый и ни черта не помнящий, и как-то странно нахмурился. Глянул на меня с укором, как на пса, который опять ковер в прихожей намочил. Обронил, что мы заселились (или «засели» — не разобрал слово) в городской мэрии, а мне с моей несвежей рожей не повредит кружка крепкого кофе. Я и не против. Готов засесть хоть в Белом доме, лишь бы там стояла исправная кофеварка! На кухне я сперва жадно присосался к крану, потом, когда чуть-чуть отпустило, сел ждать завтрак. Но вода кипела целую вечность, а Михаил рассказывал такое, что у меня без кофе внутри противное жжение началось. Короче, это я всё затеял, и так гнал волну, что загнал нас в центральную часть США. Мы с Михаилом доблестно выполнили задание корпорации — вышли из Раккун-сити с ценными сведениями и редкими образцами. Я уже рассказывал другу, что сказочно разбогатею, отгрохаю себе виллу в Беверли-Хиллз, буду каждые выходные шашлыки жарить и слать на хрен голливудских звезд, собирающихся на запах (кто они такие по сравнению со мной — Выжившим из Раккун-сити)! Но оказалось, что в руководстве «Амбреллы» сидят не только психи, изверги и подонки, но и лицемерные скряги. Долго морочили голову устаревшими соглашениями, не заключенными вовремя контрактами, новыми правилами финансирования наблюдателей и прочих наемников… Много пустых, бессмысленных слов, а за ними простой итог: я в Раккун-сити поработал за спасибо, заслужил дырку от бублика и в принципе сам виноват. Я вспомнил, как у меня все бурлило, клокотало и бомбило от такой черной неблагодарности. «Не забудем, не простим!» «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» «Долг платежом красен!» «Верните обеспеченную старость, суки!» Прогоняя в голове эти и другие революционные лозунги, я задумал устроить с Михаилом «поход правды» — через полстраны, до самого головного офиса «Амбреллы». Проблем с ресурсами не было — у меня в закромах неожиданно нашлись колонны бронемашин, тонны боеприпасов и море топлива (сам удивлен своей запасливости и плохой памяти!) По пути нам встретились целые отряды бойцов USFU, говорящих и ведущих себя точно, как Ханыч. Они после Раккуна тоже остались на бобах, поэтому дружно погрузились в броневики и вместе с нами рванули по автостраде. С гиканьем, свистом и задорными песнями влетела наша колонна «правдоискателей» в попавшийся по дороге город, расквартировалась в самом центре, ненароком захватила здание городской мэрии и расправилась с большой партией алкоголя от «Амбрелла Деадли Дринкс». А местные жители во главе с мэром тем временем набились в молл — самое большое здание в окрестностях — понаставили по периметру звездно-полосатых флагов, объявили этот пятачок территорией Америки и пищали, что вторжение сюда — это уже точно повод для ядерной войны. Мы на аборигенов внимания не обращали и, возможно, зря. И темп продвижения нам терять не стоило. Потому что Михаил вскочил спозаранку, с утра следил за новостями и теперь ходил угрюмый, твердя, что мы допрыгались. Дальше мчать во весь опор, шугая автомобилистов, не выйдет: власти страны стянули полицейские и армейские подразделения, перекрыв нам дальнейший путь, и вдобавок смыкали кольцо вокруг города. Им открыто помогали отряды «Амбреллы», усиленные Тиранами Т-103. Нам либо прорываться с большими потерями, либо сидеть до февраля, как Паулюсу. Михаил был не в восторге от второго варианта, однако явно опасался первого. И на меня все время смотрел с досадой, словно на пацана, который опять окно разбил и синяк под глазом завучу поставил. Но я ж не такой нервный и пугливый! Зиновьева голыми руками не возьмешь! Я поймал музу и сел писать длинное нецензурное послание к президенту корпорации Спенсеру, требуя отдать все заработанное с процентами и отмудохать от моего имени жлобов из бухгалтерии. Три страницы исписал, прежде чем телефон затрезвонил. Взял трубку и услышал теплый, практически родной рев полковника Владимира. Командир хотел из первых уст узнать, давно ли я охренел, что именно удумал, и какую надпись желаю на своей могильной плите. Я ему твердил, что правда, честность и моя пенсия под угрозой, настаивал на срочном разговоре со Спенсером и президентом страны. Однако полковник задавил меня авторитетом и матерными аргументами, убедительно доказав, что я со своими претензиями нахрен не вперся уважаемым людям, а выразительное послание могу засунуть в зад, пока туда не вошло кое-что похуже. Потом приказал сворачивать путч и выходить с виноватым видом через оставленный коридор, пока «Амбрелла» не разозлилась. Сидел после разговора с Владимиром, как оплеванный — разбитое самоуважение по кусочкам собирал. Перспективы дерьмовые, на горизонте вместо денег — молодчики в военной форме, у которых зарплата и мотивация в полном порядке. Уже и кофе не хотелось! И Михаил, падла, все зырил и зырил — уже с раздражением, как на назойливого алкаша, который седьмой день подряд пытается вынести бутылку из одного магазина. Так вдруг захотелось отринуть все условности и стать нормальным наемником-плохишом: убивать, кидать, тащить награбленное. И первым завалить Михаила, который жрет шикарный бутерброд с окороком на моих глазах и не делится! Рожа у него противная… аж руки чешутся! А бутерброд обалденный! С салатом, сыром, горчицей, хреном… Вкусно, наверное! Чешется… Вкусно… С этими мыслями я проснулся, почесался всласть и, даже не умываясь, пошел собирать желанный бутерброд — еще больше и краше, чем в моем сне. Ой, а что с лицом, мои озадаченные друзья? Чувствуете обиду и возмущение от того, что две страницы читали пересказ дебильного сна? Не обессудьте! Мы вообще-то планировали рассказать, как спасали южный городок, в который вошли канадские боевики… Но это такая отстойная история, а «сиропчики» настолько не умеют драться… К концу освободительной операции я уже жалел убогих. Особенно после того, как удрал их командир, на бегу прокричав, что разрешает обесчещенным бойцам смыть с себя позор ритуалом эвтаназии. Однако мы всех «сиропчиков» спасли, еще раз надавали им по шее за немужественное поведение и забрали в плен. Короче говоря, мы с Михаилом и Ханком так и не придумали, как эту вылазку красиво описать. Мой сон в сто раз круче и увлекательнее! Ладно, не сердитесь! Больше я так прикалываться не буду! Дальше должно быть интереснее, ведь я придумал, как красиво уделать канадских гаденышей. Вам понравится! Затевающий крупную пакость Николай Зиновьев. Конец записи.