Злая обитель, эпизод четвертый. Пробуждение БСАА

За полдня до начала матча, комната команды ФБЦ… Небольшая комнатка была переполнена. Прибывающие бойцы ФБЦ торопливо занимали свободные стулья, наступая друг другу на ноги и негромко… А вот черта с два — будучи представителями древней культурной нации, позволять себе материться они не могли. — Тысяча чертей, месье! — кричал один из агентов, хватаясь за отдавленную ногу. — Ваша ловкость достойна самых жирных бегемотов! — Если вы впредь будете загораживать своими ногами проход, сеньор, то я сломаю их, как дешевые спагетти. — Герр пиццелюб, ну что же вы стоите и не даете никому пройти. Меня уже прижимают сзади, как… ну… не знаю, как бы выразиться… как известно, в Германии не только лучшая наука, но и кинематограф определенного жанра. Так вот, как в этом самом кинематографе, я сейчас… — Э, вы че там застряли, курвы! — выкрикнул кто-то из конца образовавшейся толпы. — А ну дай пройду! — Ребятам настолько не терпится ступить в бой, что уже друг с другом собачиться начинают. Прям как в старые добрые деньки, — с улыбкой смотрел на все происходящее Нил Фишер, вместе с Реймондом стоя возле исписанной мелом доски. — Покажем этим америкашкам, кто был истинным хозяином их страны. А вот сам Вестер выглядел взволнованным, постоянно с недовольным видом смотрел по сторонам, теребя руками свой наспех сшитый шарф. — Да где же черт носит этого Паркера? Что он, решил все склады Национальной гвардии обчистить? Сказал же ему — притащи что-нибудь легкое, чтоб в помещении было удобно. Уже все в сборе, а он где-то валандается. Рыжий пижон уже начал подбирать выражения, которыми будет крыть опаздывающего Паркера, нащупал в кармане своего пиджака телефон, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и в помещение ввалился сам виновник нервных переживаний Реймонда. — Шеф, — Паркер, довольно улыбаясь, подошел к рыжему и грохнул на стол свою сумку. — Я все принес, взял самое лучшее, что смог, — сказал он с гордостью. Паркер расстегнул куртку и достал «Desert Eagle». — Для вас, шеф, я оставил самую крутую пушку. Вы же шеф и должны выглядеть самым крутым. Только осторожнее с ней — мне ее друг на время дал. Потом надо будет вернуть — так что не сломайте!. — Я надеюсь, ты не миномет припер, как в прошлый раз, — стал еще краснее от гнева Реймонд. — Круче! — сияя улыбкой, Паркер раскрыл сумку пошире и принялся доставать оттуда шестиствольный пулемет, который в высоту оказался больше самого Лучиани. — Ну ты, Лучиани, точно псих! Командировать тебя в Африку точно было большой ошибкой. Это там, когда говорят «потяжелее», то сразу миномет достают, а я имел ввиду автомат! Ты бы еще артиллерийское орудие сюда притащил! — А как вы догадались? — удивился Паркер. — Я ведь даже Джессике об этом не рассказывал, так старался сюрприз сделать! Видать, не быть мне секретным агентом. Не успел Лучиани достать из сумки последний предмет, как стол приказал долго жить. Его ножки с треском переломились от тяжести, и столешница вместе с сумкой упала Вестеру на ногу. — Во, полюбуйтесь, какая красота! — не замечая болезненные визги рыжего, Паркер достал из сумки старую корабельную пушку времен парусных судов. — Мне ее все тот же друг одолжил. С такой красоткой у врагов не будет ни единого шанса. Тем временем агенты со всей Европы восхищенно присвистнули. Их вниманием завладела совсем другая красотка, стучащая шпильками по паркету. Нисколько не стесняясь сильных и половозрелых мужчин, она оделась в розовую блузку с огромным декольте, блестящую черную мини-юбку и колготки в крупную сеточку. Двигаясь не спеша и позволяя насладиться видом каждому, она уперлась руками в стул, склонилась (позади нее слышались восхищенные возгласы) и как ни в чем не бывало осведомилась: — У вас все нормально? Зачем мебель ломаете? Реймонд ответил сдавленным ругательством, Паркер смолчал, а Нил пояснил: — Лучиани пожадничал. Не хочет подражать героям видеоигр, где по две пушки в одни руки. Что скажешь ты, Шерават? Строительство, надеюсь, заканчивается? — С этим порядок, но кое-что не дает мне покоя, — протянула женщина. — Странные события происходят вокруг нашего штаба. Выходят из строя камеры наблюдения, пропадают кошельки рабочих, в моем душе появилось больше дырочек для подглядывания… Такое впечатление, — она перешла на зловещий шепот, — что у нас завелась крыса. Шепот шепотом, а важнейшее слово было произнесено так, что пронеслось по всей комнате, как порыв ледяного ветра, и взбудоражило разношерстную компашку евроагентов. Резко осознав свою уязвимость перед неведомым врагом, они принялись галдеть, крутить головами и допытываться у соседей («Это ты? Может, ты? В глаза смотри, падла!») Загадочный представитель неизвестной нации, носящий серую шерстяную жилетку и полностью закрывающий голову маской Микки Мауса, наравне со всеми охал, ахал и бдительно зыркал по сторонам. Джессика задержала взгляд на мышеголовом и вполголоса спросила Фишера: — Вон тот не кажется вам подозрительным, шеф? — Что ты, Джесс? — ужаснулся Паркер, не дав начальнику рта открыть. — Не узнала Микки? Он добрый мышонок, а не крыса! Эгей, Микки! — с глуповатой улыбкой он помахал любимому герою американских мультфильмов. Черно-белый грызун немедленно помахал ему правой рукой. Левую он держал под столом, пряча в кулаке не пишущую, но заточенную авторучку. Не поднимая руки, он чуть пододвинулся к заранее выбранному толстозадому наемнику из бывшей советской республики и нанес подлый удар… гм… в спину. — Блять! — заорал уколотый и обеими руками вцепился в ягодицы, словно несся, как молодая газель, в сортир. Он начал было озираться, готовый разорвать обидчика, но вдруг обнаружил, что сам находится в перекрестье сердитых взглядов. — Он сказал «блять»! Без акцента! — крикнул уроженец Германии. — Руссиш швайн! — Точно! Редфилд дружит с русскими! — Вестер аж забыл о ноющей ноге. — Ату его! Подвывающего и протестующего наемника никто не слушал. Десятки рук схватили его и затолкали в специальный вместительный мешок, на котором была вдохновляющая надпись: «Для награбленного». Потом неудачника пинками выкатили в коридор и пообещали выбить из него всю правду, как только встреча подойдет к концу. — Мне нравятся эти горячие парни, — проворковала Шерават, подходя к группе агентов. — Настоящие волкодавы, которые закусят Редфилдом! Их ярость так возбужда… А-а! Джессика подпрыгнула не хуже «русского шпиона», когда ее звонко шлепнули по тугой попке. Верная женскому принципу: «Смотреть смотри, а руками не трогай!», она обернулась, как взбешенная тигрица, и воскликнула: «Кто это сделал?» Безобидный Микки Маус указал на самого крупного, почти звероподобного агента, а тот не успел подстроиться под перемену настроения и с сальной улыбкой подмигнул расфуфыренной фифе. — Яйца оторву, кобелина! — взвизгнула Джессика и немедленно перешла от слов к делу. Крупный выпучил глаза и с хрипом вцепился в отбитый половой орган, а под раздачу уже попал следующий агент. Этот неразумный хотел утихомирить девушку, взяв ее за плечо, но схватился за грудь, когда она резко задрала руки. А дальше уже началась типичная беспорядочная драка, где по зубам и шарам прилетало хоть правому, хоть виноватому. Никому не было дела, что кричат и приказывают обозленные Нил и Реймонд. Джессика, не сдерживаясь, пинала, лупила и кусала всех вокруг себя. Очухавшиеся мужики, разумеется, смогли бы ее задавить, связать и… гм… объяснить, что мужское достоинство — это святое. Однако в их толпу ворвался мускулистый и поднаторевший в драках Лучиани, моментально сравняв шансы. Из спонтанного и нелепого, но яростного побоища вышли победителями Джессика и Паркер. Ему разок дали в ухо, ей порвали колготки и содрали блузку (но наряд изначально был таким откровенным, что не все заметили разницу), зато похотливые кобели неопрятной кучей валялись на полу. Избежал побоев только шустрый Микки Маус, забравшись под стол. Всеми забытые Нил и Реймонд досадливо крякнули и дружно почесали в затылках. — Никакой дисциплины, — проскрипел с отвращением рыжий. — Их побила девчонка. И Паркер, — сердито добавил Фишер. — Мы им заплатили? — Не успели. — Тогда гони дармоедов в шею! — рявкнул начальник. — Хрен им, а не страйкбол! — Шеф, давайте оставим Микки! — попросил Паркер. Американский мышонок как раз обнимал его за плечи, делая фотографию на память. — Он клевый парень! — Да делай что хочешь! — глава ФБЦ жутко устал от этой буффонады и хотел поберечь силы для матча с БСАА. — Только сумку отправь другу, чтоб я ее больше не видел! …где-то в центре вивисекции злобных тварей, на территории БСАА… Яркий свет сильно резанул по глазам. Как Тихушник ни старался жмуриться и вертеть головой, а свет все продолжал мешать лежать и наслаждаться забвением. Как и любой уважающий себя увалень, стерпеть такое хамство он не мог. Не по-тирански это — терпеть издевательства. Особенно когда всякие очкастые злыдни наделили тебя пудовыми кулачищами и крепкой черепушкой. — Спокуха, Маэда, эти ремни с десяток буйных Немезисов удержат, — бахвалился челкастый человечишка. Тихушник сразу узнал его — это был тот самый, с которым ему пришлось недавно драться. Как оказалось, жалкие людишки и здесь показали свою трусливую натуру, и вместо того, чтобы встретить опасность лицом к лицу, пристегнули настоящую машину смерти ремнями к каталке. Так, что рукой не пошевелить! Может, стоит попробовать другую тактику поведения — не сильную, а хитрую? — Надо же, какой поразительный экземпляр! — с удивлением заметил второй человечишка, с нелепым акцентом. Поправив очки, он приблизил лицо к Тихушнику, чтобы получше рассмотреть. — Он пытается мимикрировать! Точнее нет: сперва он хотел оказать сопротивление, но поняв, что это бесполезно, решил попробовать скрыться! Для Тирана он достаточно умен. А представьте, что будет, если наши… оппоненты разработали еще более разумные экземпляры? — Тупые, умные — нам все равно, с какой заразой биться. И так всех порвем! Ты не слышал, как я однажды провалился в комнату, полную Тиранов, когда спасал Эшли? О, брат — такие вещи мне пришлось вытворять, чтоб выжить. Сам Киану Ривз обзавидуется! Челкастый прыгнул на месте и раскинул руки в стороны, намереваясь показать, как в былые годы драл задницы разным монстрюкам. При этом случайно засадил ладонью в лоб Маэде, от чего ученый едва не потерял сознание и рухнул на пол. Одновременно произошло еще кое-что, что проглядел глупый человечишка, но прекрасно заметил сам Тихушник: из внутреннего кармана куртки челкастого выпал конверт и улетел под каталку. Положив глаз на этот предмет, Тиран стал ждать, когда мучители отвлекутся. — Кеннеди-доно, — хлюпик с акцентом старался вести себя сдержанно и не подавать виду, что челкастый его напрягает, — вам… э-э… разве не нужно готовиться к матчу? — Я всегда готов! — белобрысый пижон не понял (или прикинулся, что не понял) намека. — У меня другая морока. Не слышал? Я забирал очень осведомленную и офигенно важную для нашей миссии хакершу, отыскавшую Игру-Которую-Нельзя-Называть. С ней мы сможем грохнуть Вескера! А этот безмозглый Тиран так… бесплатное приложение. Тихушник заерзал и засопел. Отчасти от обиды, отчасти — от негодования. Его модель, конечно, доводил до ума доктор Маркус, но и Вескер Тирану был не совсем чужой. — Тогда, наверное, вы должны помогать бедной девушке? — несмело предпринял новую попытку Маэда. — Помочь ей устроиться на новом месте… и все такое. — Не-а! Тут Клэр подъехала — привезла нам заказанные колонки. Так я Ханниган ей передал! Они между собой лучше договорятся. Как-нибудь по-женски… А Неназываемая Игра — полный улет! — челкастый неожиданно сменил тему, ошеломив и ботаника, и Тирана. — Там динозавров можно не только крошить, но самому приручать и выращивать. — Яре-яре, — пробормотал с недоверием ученый. В его глазах сверкнули искорки интереса. — Если честно, мне тоже нравятся телеигры. Я бы глянул на… Ту Самую. Может, там будет отсылка на Годзиллу. Челкастый кашлянул и покрутил пальцем у виска: — Я не понял две вещи: кто называет видеоигры «телеиграми», и кому вообще нравится Годзилла? Это же окаменевшее говно бизона! Оно старше «Звездного пути». Ученого так возмутил второй вопрос, что он напрочь проигнорировал первый: — Недостойный господин Кеннеди, — произнес ботаник дрожащим голосом, — вы… позволили себе неуважение… в адрес… Годзиллы? — А что? Нельзя пинать недоношенную ящерицу? Мне можно — я ее даже в мультсериале озвучил, — осклабился челкастый, положив на политкорректность и уважение чужой культуры нечто длинное и толстое — вроде японского бамбукового посоха. — Ты когда своего Грозилу в последний раз видел? Сравни со злоедучим ти-рексом из первого «Парка Юрского Периода» и почувствуй разницу! У Грузилы крошечная тупая головка, нелепые шипы на спине, энергетическая отрыжка… Серьезно — что за смесь бульдога с носорогом? Японцы где-то услышали про драконов с тираннозаврами и решили их скрестить? От такой нахальной речи ученого затрясло. — Я попрошу… — грозно лепетал он. — Святее, чем Годзилла, для японца может быть только императорская семья. И кодекс бусидо, наверное. И служение хозяину еще. — Точно! Хозяин, правда, давно не родимый, японский, а заокеанский, но хозяин же! Мы с Японией веками воевали плечом к плечу за демократию, — подхватил челкастый. А потом вдруг поинтересовался: — Ты же помнишь, кто бомбил Хиросиму и Нагасаки? Застигнутый врасплох ученый содрогнулся и утер обильно выступивший пот. Даже со стороны было видно, как он мучительно вспоминает всё, чему его учили, прежде чем выдать американскую визу. Ответ на неудобный вопрос был подготовлен давным-давно, но ботаник перенервничал и выпалил следующее: — Оно само… из СССР! Но виноваты мы! Спасибо вам, Кеннеди-доно, за демократические бомбы! Без них не было бы Годзиллы-самы! Закончив пламенную речь, он рухнул без чувств от нервного перенапряжения. Едва челкастый скрылся в коридоре с очкастым на спине, Тихушник решил действовать. Ремни, может, и были сверхпрочными, а вот их крепления не выдержали силушки Тиранской и оторвались, стоило тому посильнее напрячь мышцы. Теперь пора выбираться из этого места. Пусть Тираны были созданиями сильными и могли сокрушить многих людишек, но находились людишки такие, что могли победить даже лучших из Тиранов! Например, тот челкастый! А что если он сейчас неподалеку? А что если поблизости шляются еще человечишки — такие же подлые, как он? Поэтому нужно действовать не сильно, а хитро! Ведь создатели дали ему возможность маскироваться, вот ею он и воспользуется! Нужно самому притвориться одним из людишек, и тогда не придется ни с кем из них драться! Поражаясь своей хитрости и изобретательности, Тихушник подобрал с пола конверт, что уронил челкастый. Внутри были какие-то бумажки. Так как Тиран не умел читать, то самую большую бумажку с заголовком: «Как покорить сердце Ады Вонг, пошаговая инструкция» он смял и за ненадобностью бросил под один из лабораторных шкафов. Прочие бумажки оказались фотографиями «челочника». Поскольку Тихушник ничего не смыслил в искусстве фото и кино, оценить всю пафосность и множественность отсылок к голливудским боевикам он не мог. И поэтому фотографии Кеннеди в образах крутых копов, коммандо, терминаторов, хищников и прочих супергероев отправлялись под все тот же шкаф. А вот обычное фото, где «челкач» просто стоял в своей любимой куртке, Тихушник оставил. Встав перед зеркалом и выставив фотографию, Тиран попробовал «скопировать» на своем лице изображение лица челкастого. В общем, у него получилось неплохо, очень похоже на настоящего Леона Кеннеди. Только глаза на переносицу сползли. И рот почти под самым носом. И щеки как-то не полностью налезли на Тиранскую морду. Пришлось растягивать физиономию, и через минуту лицо Кеннеди стало выглядеть, как будто правительственный агент в последние месяцы сильно налегал на главную национальную пищу — продукцию фастфуда. На фоне таких массивных потолстевших щек глаза «челкача» казались слишком маленькими — по одному взгляду на них можно заметить обман! Но Тихушник не был бы собой, не имей в голове плана на этот счет! Ведь, как известно, у людишек часто встречаются синие ареолы под глазами, которые называются «фингалами». Еще несколько секунд, и пара таких вот фингалов затеняет глаза, делая невозможным определить их размер. И осталось только сделать себе челку. Чертовы людишки всегда были крайне непрактичными созданиями — вечно норовят испортить себе обзор то свисающими волосами, то темными очками в помещении. А еще они разбрасывают свои вещи где попало, но сейчас это сыграло Тирану на руку. Едва заметив валявшуюся на полу швабру с «дредастой» тряпкой, Тихушник сразу сообразил, как использовать эту находку. Оторвав тряпку, он напялил ее на голову, сдвинув часть дред на глаз. Теперь только в халат лабораторный влезть, который едва-едва не рвался от мускулатуры мутанта, и бежать из этого места! Знать бы только, куда идти в этих коридорах! — Ох ты бля! — Тихушник чуть не обделался, когда его внезапно облапил незнакомый Тиран устрашающий комплекции, разговаривающий гулким голосом. — Леон, ты? — Угру! Угу-у! — промычал перетрусивший Тихушник. Инстинкт рекомендовал ему соглашаться со всем и на всё, пока громила не открутил голову. — Ёпти-и-ический прицел на моей винтовке! — протянул широкий Тиран, разглядывая диверсанта-хамелеона, как экзотическую зверушку, и особенно пристально изучая его харю. — Вот это ты насинячился! Ну, взяли литр, ну два… Ну зачем же так нажираться? Тихушник старался хрипами и мычанием донести, что страшно сожалеет, однако его напугал еще один громкий страшный голос: — Барри, где тебя черти носят? Зубан на подходе, а мы не готовы! Нашел дурня? — Только что! — доложил Барри. — Но он вообще никакой! В глаза не смотрит… — Плевал я на его глаза! Тащи сюда — нам ехать скоро! — потребовал голос. Барри отрапортовал: «Есть!» и потащил к выходу парализованного ужасом Тирана. Действовать сильно? Или, может, хитро? Да бред это все! В данный момент Тихушник мог только плыть по течению и надеяться сбежать, пока из него не сделали чучело. …где-то по пути к месту забитой стрелки… К шести часам вечера подъехал Реймонд Вестер. Притворно добродушным тоном он сообщил, что к страйкбольному побоищу между двумя «честными и уважающими друг друга командами» все готово. Ждут только Криса и компанию. Американские зомбиборцы гордо ответили, что давно готовы, но лезть в тесный седан Реймонда не торопились. Четверо здоровых мужиков не желали набиваться в салон, как сельди-мутанты в садок. Да и общество рыжего прохвоста им было неприятно. Члены БСАА думали послать его и демонстративно ехать на собственном авто, но затем приняли решение разделиться. Крис и Джош присоединились-таки к Вестеру (один планировал донимать зубастого острыми шутками, другой не хотел лишний раз теряться в толпе), в то время как Леон и Барри взяли все снаряжение и пристроились на второй машине к ним в хвост. Рядом с врагом (ну не будущим коллегой же?) командир БСАА садился подготовленным. У него даже инструкция была по доведению европейских субчиков до нервного срыва! То есть купленная несколько лет назад брошюра с броским названием: «Доминируй с юмором! 100 самых веселых стереотипов о европейцах!» Напечатана она была на паршивой бумаге, как самая бесплатная и ненужная газета, однако подарила Крису целый вечер неплохого веселья. На радостях он стал писать сообщения русским наемникам и безбожно троллить их свежими приколами… но был ужасно расстроен, столкнувшись с полнейшим непониманием. Все остроты до единой били мимо цели. Огорченному американцу растолковали, что Россия — вовсе не задница Европы и даже не передница Азии, а особая, хитро устроенная нация, которая фразой: «У нас свой путь» может оправдать любую дурацкую идею. Поэтому всё, что Крис вычитал о причудах и глупостях европейцев, на русский уклад никак не натягивается. В конце разговора практичный Николай предлагал отправить бестолковую брошюру туда, где ей самое место — в сортир. Однако Редфилд не прислушался. В душе как раз зрела обида на сволочных европейцев, посмевших опустить шлагбаум перед его героическим носом. Так что сотня стереотипов была заучена наизусть и наконец-то пригодилась. — Вызывает интерес, — с издевкой допытывался Крис, — ваш технический прогресс. Как у вас в Европе с автопромом? Он еще не весь переметнулся к нам? Небось, круто рулить шикарной американской тачилой? — Не понимаю, о чем вы, мистер Редфилд, — рыжий пока не хамил, но от напускной вежливости отказался полностью и говорил довольно угрюмо. — У нас отличный автопарк. — А, точно! У вас же богатенькая контора! Каждому купили по двухэтажному автобусу! — мигом перестроился герой. — Держу пари, что и люди там служат непростые. Разные сэры, пэры, херы… — с заднего сидения послышалось хихиканье Джоша. — Может, вы тоже какой-нибудь рыцарь Ее Дряхлеющего Величества? Европейцы все никак не наиграются в Средневековье, верно? Рыжий засопел и вытянул шею, делая вид, что полностью сосредоточен на дороге. До самого горизонта не было машин, кроме тех, что вели он сам и Бертон. Однако все дорожное полотно было испещрено трещинами и выбоинами, призывающими водителей к осторожности. Пересекая на малой скорости небольшую ямку (дабы обогнуть яму в три раза шире и глубже), Реймонд нехотя ответил: — Этим мы выгодно отличаемся от вас, американцев. Чтим традиции, а не отвергаем свою историю — короткую и постную, как сосиска в вашем хот-доге. И хочу напомнить, — добавил он ядовито, — что автосвалка Детройт стоит не на нашем континенте. Крис признал промашку… но не вслух. У него еще остался бронебойный стереотип. — Не будем цепляться к мелочам! Цивилизованного человека отличает другое. Ну-ка, Джонатан — улыбнись! — повернулся он к Джошу. Тот на мгновенье замешкался, но исполнил приказ, и лицо Криса тоже расплылось в довольной улыбке. — Видал? Образцовые зубы! Только с такой сияющей улыбкой можно нести демократию, спасать мир и целовать красоток взасос! А что за пеньки во рту у европейца? — брезгливо скривился Крис. — Кривые, с дуплами, всех оттенков коричневого! Кажется, из них вот-вот полезут черви! Куда смотрят европейские стоматологи? — По-моему, — решил поддержать шутку Стоун, — наш друг забыл дорогу к зубному. — В точку, Джеки! Эй, Рей, — Крис панибратски хлопнул рыжего по плечу, — подскажешь номер своего кузнеца? Или у тебя шлифовальная машинка? Сам себе полируешь? В этот момент автомобиль Реймонда подскочил на коварной кочке. Водитель звонко клацнул зубами, выругался и сбросил скорость еще сильнее. По глазам европейца было видно (а по лютому скрежету челюстей — слышно), как ему хочется высадить гнусных янки в придорожную пыль. Но Фишер приказал везти и терпеть. Вестер этим и занимался. — Я очень не хочу с вами ссориться, но как представитель Евросоюза… — бурчал он. — Хотите, скажу честно? По-моему, с Европой уже давным-давно все кончено. Если бы не наш ленд-лиз — за который вы нам, кстати, даже спасибо не сказали — то вся ваша армия потонула бы в Атлантике сто лет назад. Командир БСАА был тем еще историком, но, когда надо, читал не только юмористические брошюры. Полазив накануне по тематическим сайтам, он «освежил в памяти» (обычно это означает «впервые узнал то, чем отродясь не интересовался» — прим. автора) наиболее позорные страницы истории американо-европейских отношений. Короткое и неприятное для чужака словосочетание очень удачно пришло Крису на ум. Реймонд очень крепко сжал баранку и сердито заявил: — Если бы мне по недоразумению довелось быть гражданином этой жалкой страны, я бы поостерегся критиковать любые другие страны. — Вы прикалываетесь или правда что-то имеете против Америки? — уточнил Джош. Вестер подчеркнуто игнорировал негра, предпочитая буравить взглядом Редфилда. Машину заметно потряхивало на кочках, но рыжего это перестало волновать. — Против? Я бы удивился, если б у вас нашлось, что сказать за! Это самый невероятный матриархат в истории человеческой цивилизации! Ожидая клишированных нападок на необразованность, воинственность и беспардонность американцев, Крис и Джош были застигнуты врасплох. Открыв рты, они изумленно слушали тираду Реймонда, у которого явно наболело: — Вот вы… Ваша девушка и сестра вертят вами, как хотят. Бертоном помыкают его жена и дочери, Кеннеди до сих пор бегает за юбкой Вонг, даже ботаник Маэда не уберегся! Американские мужчины стали неженками. Они рабы! Умирают от сердечных приступов. А женщины, — в голосе зубастого зазвучали нотки зависти, — сидят в парикмахерских, едят шоколад и каждый вторник устраивают какой-то… День матери! Крис от услышанного побагровел, негр, вероятно, тоже. Но это был еще не предел: — А эта ваша инфантильная одержимость сиськами? Больше всего меня в этой убогой стране поражала нелепая и смехотворная одержимость бюстами! — прошипел Реймонд. — Они стали главной темой американской культуры. Они в литературе, в рекламе, всюду! Держу пари, что стоит американкам перестать носить лифчики, и ваша национальная экономика лопнет… В один день! Тут уже не просто «наболело», а попахивало тяжелой психологической травмой. Разумеется, глубокие обиды не возникают на ровном месте. Не исключено, что большие сиськи напугали Вестера в детстве. Вполне возможно, что они стали причиной ужасной трагедии. Можно даже выдвинуть теорию о том, что в «бюстофобии» Реймонда повинны работающие с ним сестры Фоули (в ФБЦ их прозвали «сиськомонстрами»), которые самым бесстыдным образом абьюзили, ущемляли и динамили мужика-инвалида. Но все эти спекуляции, гипотезы и сплетни интересны вам, пытливые читатели, желающие докопаться до мотивов каждого персонажа. Крису было пофигу. Оскорбленный презрительным отношением к женским вторичным половым признакам, он завелся: — Сиськи — это святое! Я не позволю всяким европедикам говорить о них через губу! — Намекаете, что у меня нет губы?! — Вестер почему-то не обиделся на «педика». — И это тоже! — крикнул Крис. В запале он выбросил правую руку вперед, намереваясь сделать харю Реймонда еще уродливее. И плевать ему было, что обидчик за рулем! — ДРЯМС! — искусственная челюсть издала звук ведра, которое лягнули ногой. — У-у-у, сука! — не научившийся пробивать металл Крис жалел, что плохо целился. — Так-то, — хмыкнул Реймонд, машинально потрогав мертвую щеку. Глянув на трясущего рукой Криса, он немедленно подобрел. Дальше Вестер вел машину в прекрасном расположении духа, герой дулся и… кажется, там еще кто-то был… но сейчас не об этом. Чтобы чем-то отвлечь себя от нахлынувших негативных мыслей, Крис принялся сочинять любовную поэму для своей половинки. Мысленно, чтобы никто не подслушал. Закипает наша кровь, Ведь у нас с тобой любовь. Даже в лютые морозы Подарю тебе я розы. И когда настанет ночь, Мы тоску прогоним прочь. Хоть расставшись ненадолго, Будем помнить ее долго… «Недурственно, совсем недурственно, — мысленно похвалил себя Крис. — Ай да я!» И продолжил: Там, где твой ступал ботинок, След оставит мой полуботинок… эээ, хм. «Нескладно как-то, — поморщился гениальный поэт. — Что же делать? Нет, рифму точно нужно оставить, уж очень она идеальная. Надо как-то подогнать размер…» — Эй, босс, — пихнул его кто-то в бок, — о чем задумался? — А? Что? Ни о чем! Ни о чем! — подскочил тот, как ужаленный. — И вообще, не пишу я никаких стихов! Ясно?! — Ясно, ясно, — ответил Джош (все-таки вспомнил имя — прим. автора). — Мы скоро подъезжать будем, вот и решил тебя толкануть. …где-то на заброшенной телевышке, неподалеку от склада ФБЦ… Поднимаясь на внушительную высоту, безбашенные экстремалы обычно восхищаются тем, как преображается ландшафт вокруг. Как земля становится похожей на картинку из атласа, здания — на бугорки, а живые существа — на подобие микробов. Впечатлительные и непослушные натуры (которые ждут сакраментальную фразу: «Только не смотри вниз!» и поступают наоборот) в такие моменты принимаются орать, болтаться на одной руке, бестолково дрыгать ногами и всячески приближать свое стремительное возвращение на землю. Что же касается снайпера Пирса Нивенса, он смотрел исключительно вверх — туда, где виднелись очертания конечной точки его пути. Молодой, но героический член БСАА не придавал значения холоду, ноющим мышцам и гундежу здравого смысла, который последние пять минут повторял: «Куда ж ты поперся?» Он запрещал себе отступать и поддаваться слабости! Пирс слишком долго взбирался по дребезжащей лестнице на высоченную телевышку и понимал, чем рискует. Если он сорвется в нескольких метрах от цели, то провалит секретную миссию, подведет славную организацию и будет крайне нелепо выглядеть (что в глазах командира, что на газетной странице с некрологами). Нивенс вообще-то ничего на свете не боялся и перебил бы легионы европейских захватчиков, если бы от этого зависело будущее США. Однако командир Редфилд был настоящим тактиком и понимал, где место снайпера на поле боя. Официально он не брал Пирса с собой на Атуотер-стрит… поскольку тот выдвинулся гораздо раньше. Проплыв большую часть расстояния на резиновой лодке, Нивенс высадился около заброшенного причала, пробрался через покинутые прибрежные районы и вышел к абсолютно никому не нужному механическому цеху старого завода (депрессивному нищему городу — такие же безрадостные прилагательные). Завод выглядел удручающе, но сохранил несколько больших корпусов с красными трубами, из которых уже давно не шел дым. Располагался он весьма удачно — менее чем в пятистах метрах от склада, занятого злоумышленниками Фишера — и предлагал с десяток удобных позиций для стрелка. Подкрадываться ближе было слишком опасно — местность вокруг склада представляла собой мрачный серый пустырь без единого строения или хотя бы крошечного клочка зелени. Цех просто манил к себе изворотливых, неуловимых снайперов. Однако Пирс обошел его стороной. Командир Редфилд, хоть и был настоящим тактиком, не вникал во всякие незначительные детали и предоставил стрелку право самому выбирать позицию. А тот, изучая карту района, заинтересовался старой телевышкой, стоящей севернее механического цеха. Вышка представляла собой более тридцати метров рыжего от ржавчины железа с уцелевшими параболическими антеннами и просторной площадкой на самом верху. Поговаривали, что эта башня была местной достопримечательностью. Развлекать в городе-призраке туристов — непростая задачка, так что предприимчивые аборигены таскали их сюда, предлагая экскурсию «Поднимись над Детройтом — посмотри с самых лучших мест, как он ржавеет!» И желающие находились! Недавно на популярную вышку даже положил глаз молодой амбициозный режиссер, вздумавший снимать прямо на ней девчачий триллер. Но страховая компания послала фантазера на три веселых буквы, и фильм отменили, решив держаться от изношенной башни подальше. Пирс, как мы помним, ничего не боялся — особенно аварийных объектов. Ради возможности контролировать все сухие доки и отслеживать перемещения любого противника он без колебаний лез на брошенную телевышку. Как типичное дитя цивилизации, он ни разу не поднимался на тридцатиметровую высоту без лифта. Да и скалолазанием не увлекался. К счастью, перчатки защищали руки Нивенса от ржавых, перепачканных грязью, мазутом и птичьим пометом перекладин, но подъем был не из простых. Дыхание сбивалось, руки болели, пальцы все хуже сгибались, одежда цеплялась за острые, зазубренные углы металлоконструкций. Кроме того, на плечи давила тяжкая ноша — огромный рюкзак с самыми необходимыми вещами. Речь, конечно, шла о снайперской винтовке, патронах к ней (в том, что придется стрелять, сомнений не было), бинокле… Но также Пирс взял с собой средства связи, батарейки, фонарики, запас провизии на пару суток, квадрокоптер, парашют для экстренной эвакуации с башни и прочие совершенно необходимые предметы. «Зато у меня будут крепкие руки и железное тело. Как у командира, — утешал себя Нивенс, представляя, что лестница — его личный тренажер. — Все лучше, чем бить камни!» Перед восхождением снайпер забыл проверить часы, однако чувствовал, что путь наверх затягивается. Его терзали две мысли: «Не пора ли выкинуть что-нибудь из рюкзака?» и «Что за невидимая женщина без умолку поет про поедание змей?» Физическая усталость и шум в ушах от зацикленной мелодии грозились подточить уверенность парня, когда он достиг высоты птичьего полета. Сколько это в метрах, Пирс понятия не имел, но именно сейчас небеса послали ему знак. Что-то крупное пронеслось совсем близко, заставляя невольно встрепенуться и теснее прижаться к гудящей лестнице, а потом на парня упала тень — такая огромная, словно на охоту вылетел как минимум птеродактиль. Но на самом деле телевышку почтил своим царственным вниманием белоголовый орлан. Успев заметить его великолепный силуэт на фоне заходящего солнца, Пирс ощутил, как его душа наполняется решимостью. Небесный царь, покоритель бескрайних воздушных просторов и символ Соединенных Штатов Америки появился здесь неслучайно! Он благословил одинокого покорителя башен, веря в его несгибаемую волю и отвагу! На той же отметке — когда позади осталось две трети пути — к Нивенсу привязались другие летучие твари: мерзопакостные, хрипло каркающие и роняющие иссиня-черные перья. Воронье не нападало стаей, но норовило усесться на перекладины или даже на рюкзак, принимая его за просторную «посадочную площадку». Рычащий Пирс отмахивался от птиц, как мог, чувствуя, что лестница ходуном ходит от каждого резкого движения, но не сбавлял темп. Он и под эту напасть подвел философскую базу: сказал себе, что орлан символизирует уверенность, гордость и американский образ жизни, а поганые вороны — затягивающую в ад греховность и врагов демократии, вредящих исключительной сверхдержаве. Возможно, не следовало во время подъема так небрежно смахивать гнезда, которые птицы вили на балках телевышки… Но они придавали башне совсем уж неопрятный вид и оскорбляли эстетические чувства американского снайпера. Так что ну их! К счастью, любым испытаниям и невзгодам приходит конец. Сделав последнее усилие, Пирс выбрался на огороженную перилами платформу и просто лег на нее, переводя дыхание. Облюбованная им позиция размером напоминала небольшую спальню (хотя в центре спален, конечно же, не торчат шпили с красными фонарями). Достаточно места для одного снайперского гнезда. Казалось бы, Нивенсу просто не на что жаловаться… но всю эйфорию от восхождения унесло воющим ветром, когда парень бросил взгляд вниз. Как ни крути, человеку нечего делать на такой верхотуре. Слишком холодно, слишком высоко, слишком микроскопические фигурки внизу. Пирс, прижимая к глазам бинокль, с трудом разбирал, что творится внизу. Таким образом он становился фиговым наблюдателем и совсем уж бесполезным стрелком, впустую отмораживающим задницу. «Я выполню приказ командира Редфилда и сорву планы его врагов! — занялся аутотренингом Нивенс. — Я смогу! Да я за командира жизнь отдам! Если вдруг понадобится… Если не будет альтернативы… Если я стану страхолюдным мутантом, которому один хрен нельзя попадаться на глаза своим… Если командир вспомнит меня через много лет, увещевая напарницу… Если мне когда-нибудь посвятят отдельный спин… Стоп!» Нивенс не на шутку разозлился. Сначала на себя, в такой момент мечтающего о почестях и наградах, потом — на неугомонных птиц. Едва снайпер собрал винтовку и прислонил ее центральному шпилю, как на него вновь налетели вороны. Теперь их было с десяток, и они задрали планку вероломства. Пока одни вороны пикировали на Пирса, норовя клюнуть в глаз или в ухо, другие потащили на край площадки самое дорогое, что у него есть. Обезоруженный снайпер не смог даже выругаться — просто остолбенел и молча глядел, как улетает в пропасть верная винтовка. Вороны прыснули в разные стороны и хором закаркали, потешаясь над стрелком. Ступор продлился недолго, и Нивенс ринулся к краю платформы. Надежда еще оставалась: винтовка пролетела метров десять и застряла между столбом и тарелкой антенны. Не долго думая, Пирс бросился на помощь боевой подруге, но птицы и тут ему подкузьмили. Они нахально расселись на перекладинах скрипучей лестницы и старались клюнуть человека в подошву, как только тот опускал ногу. Рассерженный снайпер бросал такие испепеляющие взгляды, что мог превратить всех дерзких ворон в куры-гриль. Сгоряча он схватился за пистолет, но потом сам понял, что птахи того не стоят, и принялся со всей дури пинать лестницу. Неприятные звуки и вибрации должны были донести до ворон мысль: «Держитесь от человека подальше, мать вашу!» Но после шестого удара уйти куда подальше решила сама лестница. Издав особенно протяжный предсмертный скрип, она съехала вниз, теряя ослабевшие болты, изогнулась под неестественным углом, а затем распалась на секции и с грохотом обвалилась. Из чувства солидарности вслед за верхними ступеньками разлетались нижние. Онемевшему снайперу оставалось только рассматривать практически голый тридцатиметровый столб. Нужно было быть чокнутым русским медведем, чтобы спускаться по нему! Надо отдать должное Пирсу Нивенсу: он сражался с жестокой судьбой до последнего! Снайпер вспомнил про свой телефон и хотел срочно позвонить командиру. К несчастью, вороны были тут как тут. Они вырвали телефон и утащили его в уцелевшее гнездо рядом с антенной. Снайпер вспомнил про свой квадрокоптер и направил его к земле, чтобы вызвать помощь. К несчастью, вороны были тут как тут. Они вырвали пульт дистанционного управления и утащили его вместе с квадрокоптером в уцелевшее гнездо рядом с антенной. Снайпер вспомнил про завалявшуюся в рюкзаке гранату и небрежно уронил ее в пропасть, надеясь преподать птицам урок. К несчастью, он промахнулся, а вороны и не подумали ловить лимонку. Граната просвистела мимо них и разорвалась у подножия телевышки. Башня задрожала, и Пирс от внезапного толчка повис на перилах, чуть не улетев в пропасть. Пока он подтягивался обратно, с площадки съехал набитый рюкзак, поставленный слишком близко к краю. А уцелевшему гнезду и его обитателям хоть бы хны! Лишенный оружия, связи и всех припасов, Пирс плюхнулся на задницу, чувствуя тяжесть на душе, пустоту в голове и ужасающую беспомощность. Не в силах смотреть на «очищенный» от ступенек столб, парень задрал голову. И на его беззвучные молитвы (из-за порывов ветра лишний раз открывать рот не хотелось) откликнулся ОН! Прекрасный и могучий пернатый хищник, олицетворяющий все, чем гордится Америка, наконец, заявил о себе. Вновь накрыв опустошенного человека тенью своих крыльев и прицельно нагадив ему на голову, орлан величественно спустился к параболическим антеннам. Когда Пирс с матом протер глаза и буквально повис на перилах, чтобы лучше видеть, белоголовый уже сжал когтями снайперскую винтовку, перенес ее прямо в воронье гнездо и заклекотал, обращаясь к его обитателям. Мы любезно перевели их диалог с птичьего на человеческий, уважаемые читатели: — Квик-кик-кик-кик! (Слышь, купи пушку! Будешь защищаться от агрессоров!) — Кар? Кар-кар! Кар! (На фига? На нас никто не собирается нападать. Тут только один бескрылый придурок). — Квик-квик! Кви-и-ик… (Я миротворец — меня это не касается! Теперь об оплате…) С этими словами белоголовый разогнал чернокрылых и погрузил когти в их гнездо, собираясь унести и его, и все награбленное у Нивенса. Ту ворону, что пыталась протестовать и защищать имущество, орлан ощипал за десять секунд и забрал ее перья в качестве бонуса. Потом символ Америки ухватил гнездо надежнее и с целой кучей трофеев полетел к собственному логову, расположенному где-то среди труб механического цеха. Грустные вороны остались сидеть на своем насесте, созерцая «купленное» оружие, которым все равно не умели пользоваться. Грустный Пирс сидел выше них и рассматривал недосягаемые кварталы Детройта. Он поднялся над всеми, как и мечтал… а толку? …где-то на складе ФБЦ, где должно решиться ВСЁ… Два автомобиля, проехав по набережной, приближались к цели — даже не складу, а целому пакгаузу — и, ускоряясь, поднимали облака серой пыли. Казалось, что тут недавно разгулялся пожар, не желавший видеть среди почерневших развалин ничего живого и зеленого. Пейзажи не внушали оптимизма, и пассажиры прекратили легкомысленный треп. Но был человек, который не поддался гнетущей атмосфере и пытался привнести в нее вульгарно-яркие тона. Джессика Шерават стояла у ржавых ворот склада и поджидала машины, что называется, во всеоружии. Она тщательно накрасилась, причесалась и оделась во все броское, пестрое, облегающее. На ней были блестящие лакированные сапоги, голубые леггинсы с причудливым цветочным узором и ядовито-зеленый топ без лямок. Грудь Шерават вызывала у мужчин не желание, а в лучшем случае усмешку, поэтому женщина всячески подчеркивала другие свои достоинства. Например, длинные ноги. — Мужички! Необузданные герои! Красавчики подъехали! — Едва бойцы БСАА выгрузились из машин и начали доставать снаряжение, как Джессика стремглав бросилась к ним, словно встречала вернувшихся с войны родственников. На бегу она выкрикивала, скорее, пугающие, чем возбуждающие фразы: — Мои нежные ручки спешат вас потискать! Мои жаркие бедра мечтают обнять! Моя сладкая попка ноет от предвкушения! Ошеломленно застыли все мужчины, не исключая Реймонда, не понимая, кому адресована безумная радость. Вряд ли Джессика неслась к Леону: в таком виде он мог привлечь только бомжиху, решившую узнать, чем бывший коп так нарезался, и не осталось ли у него еще немного пойла. Тем не менее Кеннеди перетрусил и вообразил, что ужасная опасность грозит лично ему. В ответ на сексуальную «банзай-атаку» он отпрыгнул, уперся в Барри, схватившего паникера под мышки, и отчаянно взбрыкнул обеими ногами. Еще бы немного, и потерявшая осторожность (вместе со стыдом) Джессика полетела бы вверх тормашками. Но пораженная женщина шарахнулась так, словно ее лягнул со всей дури невидимый конь. Ее буквально затрясло от негодования: — Ты чего? Охренел? Спятил? — заорала она на Кеннеди. — Чего дерешься, козлина? Крис, который плохо слушал Барри и вообще не парился о состоянии Леона, готов был выкрикивать те же вопросы. Но с нахлобучкой стоило повременить. Сейчас командир БСАА вынужден был спасать лицо: свое, Леона и всей организации. — Осади, женщина! — гаркнул Редфилд, вступаясь за трепыхающегося напарника. — Перед тобой творческая личность — мастер озвучки плюшевых зверушек. У него нервы расшатаны — репетициями и кокаином. А ему еще о борьбе со Злом думать надо! И тут ты — носишься, как бешеная кобыла! Изыди, искусительница! Твои чары здесь бессильны! Джессика выслушала эта галиматью с выпученными глазами, ни разу не перебив. Но как только Крис умолк и перевел дыхание, она заголосила вновь: — Идиоты! Импотенты! Говорили мне: янки языком только молоть умеют, а не… Что, по ее мнению, настоящие мужчины должны делать языком, чтобы женщины были счастливы, Джессика объяснить не успела. Процедив: «Заткнись», Реймонд дернул ее за руку и начал что-то неразборчиво втолковывать, перебивая шепот скрежетом своих же зубов. Пользуясь тем, что оба сотрудника ФБЦ заняты, Барри удержал Кеннеди, пытающегося забиться под машину, передал его Джошу, а сам подошел к Крису: — Классно ты им баки забил. И все-таки — что с Леоном? — Ты меня спрашиваешь? — офонарел Редфилд. Он предпочел забыть, что сам торопил Барри, ни вникая в ситуацию. — Кто его вез сюда? Он по дороге так же психовал? — Почти, — признался Бертон. — Поскуливал, скребся в дверь, пускал слюни. Совсем как наш бульдог Барни, когда я вез его кастрировать. — С кастрацией повременим, но по шее он получит точно. Не будет больше поганки вместо травы курить! — нахмурился Крис. — Сперва умоем Европку. Присматривай за укурком, Барри — чтоб не натворил ничего и держался молодцом! Остальное беру на себя! — Главарь идет, — подал голос Джош, прерывая диалог боевых товарищей. Те немедленно повернулись и приготовились встречать Фишера — не такого резвого и нахрапистого, как Джессика, но самодовольного и явно чувствующего себя хозяином положения. Пожимая протянутую руку, Редфилд отметил, что обмену любезностями начальников никто не мешает. Слева от них Реймонд оттаскивал Джессику, запечатав ладонью ее большой рот и не давая пожаловаться на американских недотрог, справа Барри делал вид, что без задней мысли обнимает Леона, заворачивая ему руку за спину. — Надеюсь, вы все в хорошей форме? Мистер Кеннеди меня тревожит, — с деланным сочувствием спросил Нил, бросая взгляд на покрывшуюся пятнами физиономию Леона. — Надеюсь, он не подцепил чего-нибудь от монстров? Какой-нибудь Тиранской гонореи? Кеннеди прохрипел что-то невразумительное, и его лицо окрасилось пунцовым. — Да съел что-то несвежее, — изобразил безмятежность Крис. — Сделанное в Европе. — Как грустно! — прикинулся расстроенным Фишер. — Не переживайте: вы больше не будете питаться тухлятиной, поступив к нам на службу! Хм… Вас так мало. Всего трое? — Четверо, — поправил Вестер. От этих слов Джош вздрогнул и неловко улыбнулся. — Я ждал большего, — покачал головой Нил. — Даже Пирс Нивенс не поехал с вами? — А зачем? Парень — классный снайпер! У меня для него персональное задание. Поважнее этих ваших игр, — с демонстративным пренебрежением Редфилд пожал плечами. — Шикарный подход! — с издевкой в голосе восхитился Фишер. — Надеюсь, вы все предусмотрели. Обидно проиграть из-за такой глупости, как недооценка противника. — Мы со всем справимся… если только нам не готовят ловушку, — подмигнул Крис. — Если дурак сам идет в ловушку и тянет за собой друзей, — ответил намеком на намек ухмыляющийся Фишер, — кого он может винить, кроме себя? — А кто самый большой дурак? Тот, кто идет в ловушку, или тот, который ставит ее, считая всех вокруг дураками, хотя главный дурак — это он сам? — медленно, стараясь не запнуться и не испортить чувство собственного превосходства, произнес Редфилд. Проще говоря, ненавязчиво давал понять, что знает, что Фишер знает, что он знает. Крис и Нил общались с улыбками, будто бы забавы ради отрицая очевидное. Но никто не рискнул бы предсказать, сдержатся они или устроят драку до назначенной дуэли. Обстановку разрядил Паркер Лучиани. Появившись из тех же ворот пакгауза, что и его начальник, он выкрикнул: «Все готово — вас ждем!», после чего с удивлением посмотрел на надувшуюся Джессику, сердито скрипящего челюстями Вестера (будь у рыжего скулы, на них вполне могли заходить желваки) и лидеров соперничающих организаций, которые за полстраницы не смогли наиграться в дипломатический обмен оскорблениями. А затем Паркер увидал окосевшего Леона, который хватал ртом воздух и пританцовывал, будто хотел писать, и просто обалдел, мигом забыв про странное поведение остальных. — И правда! Давайте начинать, пока не стемнело! — преувеличенно обрадовался Нил. По-военному повернувшись кругом, он направился обратно к пакгаузу, приглашая всех следовать за ним. Подручные медленно потащились следом — кажется, все трое настраивались на другой «сценарий» и почувствовали себя не в своей тарелке, столкнувшись с импровизацией БСАА. Проверив, хорошо ли Барри держит Леона, Крис крикнул: — Что, прямо туда? Я думал, для страйкбола простор нужен. — Там полно места, и за нами не смогут подглядывать, — бросил Нил. — Проблемы? Крис заверил, что никаких, хотя это была неправда. Выбранный для решающего сражения пакгауз видал лучшие времена — как и восемьдесят процентов строений Детройта — но члены ФБЦ постарались закрыть все дыры и разбитые окна листами металла. То есть исполнительному снайперу Нивенсу остается только грызть приклад винтовки (в том, что парень давным-давно на позиции, у Криса не было никаких сомнений). Он никого не засечет, ни в кого не попадет и даже подать сигнал об опасности не успеет. — Вы идете? — Нил, как назло, заметил, что Редфилд замешкался и смотрит вдаль. — Ага! — И чтобы сразу сбить противника с толку, развеяв подозрения, Крис торжественно выпалил: — Да начнется Детройтское кровопролитие! Диковинное словосочетание, придуманное на ходу, сработало — все встали, не дойдя пару метров до ворот, и уставились на командира БСАА, как на говорящую рыбу. Самой изумленной выглядела Джессика — она едва не забыла, что обижена и не хочет разговаривать. Потом все-таки вспомнила и зашептала на ухо Лучиани. — Это что за бабуйня? — воскликнул Паркер, удивляясь за себя и за женщину. — Чему вас на вашем континенте учат? — громко фыркнул Редфилд. — Про Бостонское чаепитие слыхал? Вроде фигня фигней — просто британский чай в воду побросали. А потом вон какое освободительное движение поднялось! Предки утерли Европе нос чаем. Мы это сделаем краской. Поделившись своей вольной интерпретацией истории, Крис окинул членов ФБЦ победным взглядом. Из них только Реймонд хотел что-то сказать, но затем резко закрыл рот и чуть ли не бегом преодолел последние метры до склада. Там он принялся орать на неких «ленивых скотов» и подгонять их, хотя Паркер недавно уверял, что к матчу все готово. В ответ на разные лады звучало одно слово: «si» да «si». То ли обитатели склада очень любили музыку, то ли женские прелести. — Мексиканцы, — обронил Фишер. — Самая дешевая рабочая сила в вашей стране. Такие же тунеядцы, как у нас в Европе, но не задают лишних вопросов. Крис угукнул, а сам подумал о «своих» неграх. Большинство по-прежнему считало добросовестный труд ересью и выдумкой белых эксплуататоров. Если б каждый из них поменьше трепался, худо-бедно работал и хоть изредка не воровал, цены бы им не было! В конце концов все добрались до склада и, переступив порог, окунулись в полумрак, разгоняемый фонариками и жалобно мигающими лампочками. В воздухе висел стойкий аромат кесадильи и тортильи с курицей, забивая даже запах пота. Когда глаза немного привыкли к освещению, Крис стал не только чувствовать, но и замечать мексиканцев, которые, словно прямоходящие мыши в серых спецовках, носились по двухъярусному складу. Похоже, Реймонд злился не на пустом месте: с трех сторон остались кучи мешков с песком, шлакоблоков, реек и прочего строительного хлама, доходящие до полутора метров. Они напоминали оборонительную линию в форме подковы и казались неприступными, однако рабочие ныряли в какие-то щелки и лазейки, проворно заделывая их за собой. Не придавая значения суете, Фишер направлялся к чему-то большому и зловещему, расположенному напротив входа. Темнота скрывала подробности, но объект был высотой с двухэтажный дом, с запасом помещаясь в громадном зале, и каким-то неровным. Словно его пытались свалить бульдозером, но плюнули и оставили как есть. — Вот мы и пришли, — подытожил Редфилд. — Ваша команда где? — Вот. Команда — это мы четверо. Все по-честному. Указав на Реймонда, Джессику и Паркера, Нил ткнул пальцем в себя и заодно смахнул пылинку с идеального подогнанного костюма-тройки. Кремово-белый пиджак и брюки подходили для страйкбола на грязном складе так же паршиво, как тесные леггинсы Джессики и обтягивающие зеленые майки Вестера и Лучиани. Особенно на фоне четырехцветного лесного камуфляжа, который Крис подобрал для себя, Барри и Джоша, чтобы враги поломали голову, где «родные» пятна, а где — свежие, от краски. Леона запихнуть в комбинезон не успели, но он так изгваздал белый халат, что почти не выделялся на общем пестром фоне. Однако сотрудники ФБЦ не спешили менять одежду и надевать защиту. — А сражаться нам где? — крикнул Барри, когда подручные Нила открыли дверцу в передней части темного объекта и гуськом стали заходить внутрь. — Тут все завалено! По губам начальника ФБЦ скользнула холодная улыбка, когда он в последний раз обернулся. Потом Нил задом нащупал дверцу, шагнул в проем и немедленно заперся изнутри. Из недр объекта послышались его заверения: — Вы не поняли — это внешнее ограждение. Площадка для страйкбола за ним. Вы сможете войти и осмотреть ее уже СЕЙЧАС! — он без предупреждения перешел на крик. Возникла пауза. Из объекта доносилась приглушенная возня, бойцы БСАА ждали. — Вы там скоро? Достал этот срач! — Барри роптал все громче. — Вы б хоть пол помыли! Он весь в разводах краски… круглых… как мишень для дартса, — вгляделся Бертон. — Стойте на месте! — потребовал Нил из своего укрытия. — Все начнется СЕЙЧАС! Новая пауза. Неровный объект скрипел, как старые половицы. Всем было неловко. — *лять! — сорвался Нил. — Два раза сказал «сейчас»! Ловите их, бараны в сомбреро! С верхнего яруса зазвучало привычное «Си-си!» — с извиняющимися нотками. Раздался скрежет, и главный вход на склад (он же выход) перегородила упавшая решетка. Захлопнувшаяся ловушка взбудоражила Леона, который буквально прыгнул на прутья, пытаясь их дергать, раздвигать, даже грызть. Барри силой отдирал взлохмаченного труса от решетки, а Крис максимально хладнокровно оценивал обстановку. Их обложили со всех сторон. Назад дороги нет, на флангах мусорные заграждения, а впереди они сходятся и упираются в массивный объект, где прячутся противники. Прозвучала команда: «Свет!», разом включились лампы по всему складу, и вырванный из сумрака объект мигом потерял ореол загадочности. Теперь он вызывал непроизвольный смех. Перед героями торчала скособоченная деревянная постройка из двух этажей, где верхняя часть — с галереей, бруствером и узкими бойницами — явно претендовала на сходство со средневековым замком. Строители пожалели кирпичей и бетона на данное укрепление. По крайней мере снаружи можно было увидеть только грязное дерево дрянного качества, кое-как сколоченное в единую конструкцию. Крепости хорошо подошли бы чугунные пушки (а то и сразу катапульты, чтобы ностальгировать по полной программе), но тут проект не довели до ума — ограничились торчащими из бойниц пулеметами. Разглядывая евромексиканский памятник деревянного зодчества, Редфилд прикидывался потрясенным — дабы не огорчить преждевременно сотрудников ФБЦ, потешающихся над ним со второго этажа. Но благодаря своему человеку в стане врага он примерно знал, с чем столкнется, и представлял нечто более солидное, монументальное и бронированное. А если говорить совсем конкретно и начистоту — как любит Барри — у немытых педрильясов Саддлера амбары были крепче и симпатичнее! Конечно же, все относительно и зависит от того, с какой стороны смотреть на крепость сарайного типа. В условиях реальных боевых действий — когда непрерывно летят пули, снаряды, бомбы — можно с таким же успехом укрываться в стогу сена. Однако у команды Редфилда не было даже завалящей гранаты — одни игрушечные автоматы и пистолеты-пулеметы (плюс квантовая пушка Ракеты, среди характеристик которой бронебойность не значилась). Смехотворными маленькими шариками можно было только доделать за ФБЦ их работу — раскрасить «замок» снаружи. Зато прячущиеся за деревянными стенами противники устроились с комфортом. Им достаточно лениво пулять из бойниц и не высовываться, потому что деваться из сектора обстрела команде БСАА некуда — ей для маневров оставили пятачок шириной десять метров. — Эй, внизу! Что-то вас не слышно… и плохо видно. Ха-ха! Ред-филд! — Фишер с явным облегчением сбросил маску честного игрока и подначивал Криса. — Где твои плоские шуточки, байки, каламбуры? Ну же — смеши! Как ты собрался побеждать без юмора? Барри чертыхнулся и опустил малодушного Кеннеди на пол. Тот брякнулся в обморок, как только рассмотрел вражескую крепость, но, скорее, упростил задачу товарищам (не надо остерегаться его выходок). Отвечая на вопросительный взгляд Бертона, Крис прошипел: «Тянем время» и тут же закричал, задрав голову: — Эй, устаревшие! Лучше вы к нам спускайтесь! Средневековье давно в прошлом — никто не воюет, сидя в деревянных лачугах! Тянуть время оказалось несложно — враги были совсем не прочь поболтать еще. — Не лачуга, а настоящий форт. Служит для отражения атак варваров, — с достоинством объявил Нил. — Вам бы занять позиции в своем форте. Вы тут, как на ладони… Точно! — «вспомнил» насмешник. — У вас же нет форта! Ай-яй-яй! Так плохо подготовились… — Это как вообще называется? Генеральская охота? Бить дичь, не поднимая зада? — Неплохо сказано, — одобрил Нил. — Теперь будьте хорошей дичью: стойте спокойно, пока мы вас отстреливаем. Иначе придется по-плохому. Смотрите… Не туда — наверх! Крис изучал окружности на полу, которые в самом деле составляли мишень, а после окрика поднял глаза. Под самым потолком протянулась кран-балка желтого цвета, а на ней была установлена горизонтальная железная рама. Внутри самой рамы закрепили два ряда серебристых банок. Даже без этикеток можно было отгадать, что внутри. — Двадцать литров акриловой краски готовы пролиться на ваши пустые головы, — засмеялся глава ФБЦ. — А вот если бы у вас был собственный форт с надежной крышей… — Да вы в натуре сволочи! — не выдержал Барри. — Это ж… несправедливо! — Несправедливо! — передразнила мстительная Шерават. — Никогда не думала, что услышу это слово от американских героев! — Зря. Иногда было бы неплохо, — укорил ее командир БСАА. — Что именно? Слышать? — попалась на крючок неудачливая соблазнительница. — Думать. Барри и Джош весело заржали. Джессика выпалила грязное ругательство, больше подходящее некультурному жлобу Бертону, чем леди, и попыталась приподняться из-за укрытия, но Реймонд привычным жестом одернул ее. Затем сам принял эстафету «трэш-тока» — у него давно накипело: — Я терпел… Я редко выходил из себя, пока не встретил вас. Но теперь шутки кончились, тупые животные! Вы все станете рабами! Будете жрать бродячих собак, потому что недостойны нашей пищи! А поскольку ты будешь моим псом, Редфилд, я буду звать тебя Спот! Добро пожаловать в рабство, Спот! — зловеще оскалил свою мясорубку Вестер. Редфилд отсылку уловил и оценил, но достойным образом ответить не мог — в браке он никогда не был, да и не стремился. К тому же говорить о женитьбе с рыжим мужиком… неловко как-то. Пришлось ему спасовать и отдать очко в этом раунде противной стороне. Реймонд же величественно взмахнул рукой и озвучил свою главную фантазию: — Вас всех посадят на цепь, а я буду ликовать и заливаться злодейским смехом! — Только не это! — испуганно воскликнул Барри. — Я не хочу слышать, как гогочет и лязгает чокнутая лесопилка! Вестер пришел в ярость. Бешено вращая глазами, он вгрызся в неаккуратно выпирающий кусок доски и перемолол его в считанные секунды, словно бобер, сидевший на диете из одних карандашей. Все для того, чтобы занять рот и не выпустить на волю шквал грязной брани. Крис же взбодрился, весело хрюкнул и хлопнул товарища по плечу: — Красава, Барри — ты его уделал! Классная шутка! — А-а? Да, — сообразил здоровяк, вовремя скрыв удивление. — Я, конечно же, шучу! Дальше повисла неловкая тишина секунд на десять, будто кое-кто не выучил слова. Наконец, Паркер, не испытывающий восторга по поводу этого шоу, заунывно протянул: — А может, не надо? — Надо, — заверила его Джессика. — Это во благо ФБЦ. — Ну, раз надо… — Паркер легко позволил себя уболтать. — Тогда я бревно поправлю? — Бревно? — Ну, вон то, внизу. На котором записка: «Главная и единственная опора. Не прислоняться». Под ним еще кабель бросили. Легко споткнуться… А, нет — это стальной трос. — Какой, к черту, трос? Зачем? — сердито спросил Нил, спускаясь по лестнице. Последующие события происходили за пусть деревянным, но сплошным фасадом твердыни. Однако Крис и Барри успешно воспроизвели их по диалогам и прочим звукам. — Что за гул? Какая обезьяна завела погрузчик? — Мля! Он трос натягивает! — Мальчики! Бревно! Бревно держите! — Сама его держи, тупая ман… А-а! — Полундра! Дальше нельзя было разобрать ничего, кроме нецензурных возгласов. Но и они были подавлены — вместе с облапошенными ФБЦшниками — когда цитадель начала с хрустом и треском проседать. Держащееся на соплях (и на бревне, разумеется) сооружение вело себя, как бобровая хатка во время весеннего разлива реки — разваливалось к бобровой бабушке. Стремительно превратившись в деревянный курган, оно погребло под собой всю команду ФБЦ и закрыло героям обзор. Не выдержав, Крис заскочил на кучу мешков с цементом, встал на цыпочки и смог рассмотреть неторопливо едущий по складу электропогрузчик. Удаляясь от крепости, разрушенной поистине варварским способом, он волочил за собой привязанное бревно. — Си! Си! Си! — восклицали, заламывая руки, мексиканцы, мечущиеся по ту сторону деревянного форта и на мостках второго яруса. Никто не налетал на американских героев с оружием, не останавливал погрузчик, не бросался откапывать европейских хозяев. Видимо, никаких других услуг, кроме возведения фортеций из говна и палок, мигранты не предоставляли. Напротив, они носились еще быстрее и хаотичнее, пугаясь победного громового хохота Барри Бертона. Крис радовался не меньше здоровяка, однако на руины гордой крепости все-таки поглядывал. Он первым заметил, что куча мусора трещит, подрагивает и осыпается. В ее недрах явно теплилась жизнь: кто-то копошился, хрустел деревом и отплевывался. Наконец, окровавленный кулак пробился из-под завала, словно отсылая ко всем тем фильмам, где зомби выкапываются из могил. Затем сухо хрустнула балка, перекушенная стальными зубами, и из расширяющейся дыры показался темно-красный шар — голова Вестера. — Соба… ки… — прохрипел Реймонд, выплевывая кровь и опилки. Поднатужившись, он вытащил вторую руку и теперь торчал из кургана по плечи. — Сухими… не выйдете. Собравшись с силами, он заорал во всю глотку: — Сбросить краску! Утопить щенков! Редфилд со товарищи оставались спокойны и даже не дернулись. А в следующий момент и Вестер понял: все опять идет не по плану. Сверху доносилось размеренное гудение кран-балки, сместившейся на десяток метров в глубь помещения, и большая тень многозначительно наползала на остатки крепости. — Это… деловой подход? — резко севшим голосом спросил Реймонд, глядя на Криса. — Ну да — типа того, — на всякий случай согласился герой и помахал рыжему на прощание. В конце концов ему недолго осталось быть рыжим. Секунд пять или шесть. Застрявшему в кургане Вестеру предстояло мужественно принять свою судьбу и ни в коем случае не разевать пасть. Как только кран-балка встала на новое место, рама перевернулась, плохо закрепленные крышки отлетели, и из двух десятков банок разом полились потоки двадцати разных цветов. Смешавшись внизу, они превратили неказистую крепость (и заурядную большую кучу) в неописуемый шедевр авангардистского искусства. Вслед за веселым акриловым дождем вниз отправилось штук семь банок, которые плохо закрепили на раме. Некоторые гулко били по бетонному полу и отскакивали, другие целились точнее. Вестер, которому одна пустая емкость наделась на голову, а вторая тотчас стукнула сверху, наверняка успел возненавидеть все яркие краски мира. Едва дождь прекратился, правее Реймонда опять началось шевеление. Сопя, кряхтя и размазывая забивающую глаза и ноздри краску, Паркер проложил себе путь наружу, отказываясь захлебываться в куче мусора. Как безнадежный герой и джентльмен, он еще и толкал вперед потерявшую сознание Джессику, чтобы она первой глотнула воздуха. — Ну я же говорил, что не надо! — с мукой произнес Лучиани. Позади него заскрипела чудом уцелевшая стенка из ДСП, стоящая вертикально. Она со скрипом наклонилась и шлепнулась сверху на Паркера и Джессику. Да и как ей не наклониться, если на нее расчетливо оперся с другой стороны грамотный саботажник? — Правильный ты все-таки мужик. На Барри похожий. Зря только связался с этой кодлой, — с легким осуждением произнес крот, работающий на БСАА. Бросив на древесно-стружечную плиту ненужную маску Микки Мауса (с наспех оставленной надписью: «Моему фанату №1»), он подобрал уцелевший лист фанеры и с молодецким возгласом съехал с горки на пол. Совсем не запачканным не остался, но настроение себе не испортил. — Вечер в хату, братва! — он немедленно направился к Крису и Барри, раскрыв объятия. — Круто я вернулся, а? Билли Коэн снова на коне! — Идеально! — Ты их просто размазал! Крис и Барри охотно обнимали сияющего загорелого мужика. Он был бывшим зеком, бывшим солдатом, бывшим любовным интересом Ребекки, даже бывшим конгрессменом, но в любом случае оставался лихим и надежным товарищем. — Все прошло, как по маслу, — Билли имел полное право хвастаться своими победами, чем сейчас и занимался. — Они в натуре не понимали, что я леплю горбатого! Накануне стрелки что-то просекли, но я легко отмазался. Везде ходил с мексиканцами, всех видел, всё подготовил… А с бревном-то как угарно вышло! Прикиньте — у этой сраной хибары не было задней стены! Как декорации в театре! Лошары просто забили — типа, никто с тыла напасть не может. Я погрузчик поставил, петлю завязал, а они все прохлопали! Ха-ха! Посмеявшись, Коэн обратил внимание на неподвижное тело: — Братва, это Леон, типа? Еле узнал! Он что, в морге зависал и формалин хлестал? — Сами не в курсах. Лежит, молчит… Ложитесь! — без перехода взревел Барри. Здоровяк успел среагировать на стук упавшего цилиндра, повалить наземь Криса и Билли, но это им не помогло. Совсем рядом раздался хлопок, и обманутые герои окрасились багровым… Не хватайтесь за сердца, впечатлительные читатели — выжили в итоге все! Страйкбол не закончился, и подкинутая граната была наполнена красной краской. — Что тут у нас? — через еще одну замаскированную лазейку в мусорной стене к ним по-хозяйски вышел начальник ФБЦ. Он был чертовски доволен, нахален и вызывающе, просто отвратительно чист. Ни одна капелька не замарала его франтовской костюм. — Не задалось «краскопролитие»? Бунт в колонии подавлен? В таком случае я, как единственный целый и незамаранный в этом матче, объявляю себя победителем! Полноправным лидером ФБЦ и бывшей БСАА! Герои остолбенели от наглости, которая превзошла их собственную. Коэн сказал: — Ты что-то попутал, жиган — мы не твои! Иди лучше банду свою откапывай! — Успею — они ребята крепкие! — по одному выражению лица Нила было понятно, насколько ему наплевать на соратников. Жестко посмотрев на Коэна, он прибавил: — Ты теперь тоже мой раб, крысеныш. Не забывай об этом! Тут шаг вперед сделал Редфилд. Последние пять минут он волновался, что не найдет, где применить квантовый перекрашиватель Ракеты, но сейчас время пришло. — Лучше бы ты построил бункер. В нем тебя удобнее хоронить, — промолвил Крис. Нил достал из-за пазухи «Дезерт Игл». Крис шагнул назад, узнав реальное оружие. — Давай я объясню простым американским языком, — ухмыльнулся Фишер. — У кого настоящий пистолет, тот и пишет правила. Брось оружие… если это оружие вообще! Крис подчинился, положив пушку на пол. Коэн и Бертон напряженно наблюдали. Тогда Фишер нацелил «Пустынного орла» на Криса и подмигнул ему: — Знаешь — наверное, я все-таки пристрелю тебя, как собаку. Твоих охламонов ждет новая жизнь в ФБЦ. Зачем им старый бездарный командир? Ой! Напугал… Нил чуть не выстрелил от неожиданности, когда тень сбоку от него ожила и придвинулась вплотную. Увидев, что это чернокожий мужчина, он успокоился. — Я думал, все наемники разбежались. А ты молодец! Возьми ту хреновину Криса… — Не, — покачал головой негр. — Наш оружейник говорит «хвостОвина». — Черт! — Фишер вскрикнул, когда негр выбил «орла» из его рук. Действуя на рефлексах, Нил кинулся за оружием, но так удачно наклонился, что получил пинок в голову. — Тва-арь! — стонал упавший Нил, хватаясь за место удара. — За что я тебе плачу? — Вы и не платите, — ответил тугодуму негр. — На Криса хоть надеяться можно. Нил в бессильной злобе ударил кулаком по бетону — он, наконец, понял, как страшно ошибся. Джош Стоун бесцеремонно взялся за пиджак, дернул его вниз, спеленав руки, а затем технично запустил гада в самую большую и многоцветную лужу. — Вау! Ну и дела! — обрадовался Барри, бросаясь обнимать скромного афрогероя. Коэн присоединился к нему. А Крис решил повременить с поздравлениями. Следовало поставить жирную точку. — У кого ствол, тот диктует правила? — уточнил он у развалившегося в луже Нила. В руках героя опять был квантовый перекрашиватель. — Тогда вот тебе новый расклад: твоя команда разбита. Последним неокрашенным остался… мой человек, — даже в такой торжественный момент имя негра ускользнуло от Редфилда. — А вот и финальный штрих! Крис настроил режим окрашивания, нажал на кнопку и залюбовался мигающими на стволе огоньками. Изобретение Ракеты создало конусообразный луч, ежесекундно меняющий оттенок и наполненный едва заметными частицами наподобие пылинок. Нил машинально прикрылся, выставив правую руку, и уберег лицо. Однако кисть, запястье и пиджак до самого локтя преобразились, напоминая разноцветный леденец. — Красиво? — злорадно осведомился командир БСАА. — Оно еще и не смывается! — Это просто краска, — не верил Нил, пытаясь вытирать руку о чистый участок брюк. — Тогда как насчет вечного макияжа? — Крис поднес перекрашиватель к его носу. Фишер понуро опустил голову. А Редфилд решил его утешить… в своей манере: — Не горюй — это не конец света! У моих русских друзей смешное выражение есть: «Ан-гли-чан-ка гадит». Вот и ты публично обгадился! Привыкай — так будет все время! Он беззлобно толкнул Фишера в плечо и попятился, когда тот упал навзничь в лужу. Там горе-колонизатор и остался лежать без движения, отрешенно глядя в потолок. — Ну! Кому тут дать пять? — радостно спросил Крис, возвращаясь к своей команде. Джош вызвался первым, за ним — Билли, а вот Барри озадаченно чесал репу: — Мужики, мне голосовое сообщение пришло на «Матсап»… От Леона. Крис собирался поздравить друга с еще одной удачной шуткой, но у него язык не повернулся. Неадекватный Леон, который буквально только что лежал без чувств, как сквозь землю провалился! Все четверо уставились в одну точку, не веря своим глазам. Потом Барри спохватился и нажал кнопку воспроизведения. Телефон выдал такую гневную тираду знакомым голосом Леона, словно хотел вырваться и дать всем по морде: — Барри, так тебя растак! Какого хрена вы с Крисом трубу не берете?! Опять меня с приключениями прокинули? Я тут вожусь с очкариками и хакершами, а они уехали красить европейцев без меня! Это полный Песдетц!!! Злой Кеннеди перешел на сплошную нецензурщину, и сконфуженный Барри выключил запись. Никто не решался задать самый важный вопрос первым. Затем все, как по команде, повернули головы на шорох и треск. Они успели увидеть, как некая фигура трудноописуемой формы пытается по-тихому пролезть через щель в ограде, которой пользовался Нил. Ей сильно мешал грязный халат, который трещал, за все цеплялся и сползал. Постепенно обнажились лысая голова и рябая шкура существа, безуспешно пытающаяся мимикрировать под абсолютно хаотичную мешанину вездесущих ярких пятен. — Братва, это я нанюхался лака и красок, — пробубнил Коэн, — или вы тоже видите?! — Чудовище! — завопил Джош. Самозванец истерически завизжал, окончательно опозорив честь Тиранского племени, рванул вперед и помчался наутек галопом. Бойцы БСАА ломанулись следом, расчистив себе проход в ограде и шлепая по красочным лужам. В погоне за таинственным типом они пересекли весь склад и добрались до второго выхода, не забранного решеткой. — Догоним мы его, а дальше что? — вдруг спросил Билли. — С одним «орлом» на четверых? Может, ну его? Он не сделал ничего тако… Услышав яростный визг сигнализации за стеной, Коэн изменился в лице и прошептал: «Только не это». Забыв обо всем, он обогнал своих товарищей, пулей вылетел наружу и издал нечеловеческий вопль. Когда Редфилд присоединился к уголовнику, его поразила стремительная мутация побледневшего человеческого лица в потемневшую звериную морду. Довел Коэна до такого состояния спортивный хэтчбек голубого цвета. Он был припаркован в стороне от задних ворот и, по идее, никому не мешал, но трусливый Тиран явно не соображал, куда мчится. Взывающая о помощи машина получила серьезный урон: капот, крыло, фара и вся левая сторона были изуродованы глубокими шрамами. — Автомобиль был новый! — закричал взбешенный Коэн. — Я аэрографию с Ребеккой нанести хотел! Крис, не останавливай меня! Теперь это личное! — Да, но как ты… — У меня все с собой! — оборвал его Билли, вынимая из багажника гранатомет. — Доброй охоты! — едва успел крикнуть Крис, прежде чем Коэн скрылся из виду. Когда звуки его шагов стихли, и все вроде бы окончательно улеглось, Редфилд поднял глаза к темнеющему небу и сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежим воздухом. — Все закончилось? Да, Крис? — спросил вставший рядом Барри. — Ага. Подгоним сюда наши авто, подождем Билли и домой — оттирать краску. Чур, машину зубастого я беру себе! — Разберемся, — Барри нахмурил брови. — Такое чувство, будто мы что-то забыли. — Или кого-то, — Крис подумал о том же. — Но вот кого? — Меня, — привычно напомнил Джош Стоун. — Да! Извини, Джой! — обрадовался командир БСАА. — Значит, все нормально! …где-то на заброшенной телевышке, неподалеку от склада ФБЦ… Занятая господствующая высота (по ощущениям — не тридцать метров, а все шестьсот десять) не приносила счастья. Изоляция от шумного общества и единение с пернатой фауной не доставляли удовольствия. Свистящий в ушах ветер доводил до исступления. Хотелось есть, пить и греться… лучше — на Багамах. Скрючившись на металлическом островке посреди враждебного воздушного океана, Нивенс трясся от холода и ни на миг не выпускал из рук бинокль. Это была главная и последняя ниточка, связывающая его с далекой землей. Если птицы захотят ее украсть, им придется отрывать снайперу руки и голову, на которую намотан ремень. Вороны и так не оставляли Пирса в одиночестве. Их гнусное карканье и зловещие темные силуэты преследовали его ежеминутно, заставляя чувствовать себя в клетке без решеток. Оправившись от порчи гнезд и «сделки» с орланом, вороны вновь начали беспокоить человека, приземляясь на перила и наперебой предрекая ему долгую и мучительную смерть. Однако остервенение ушло — теперь в каждом их движении чувствовался сдержанный интерес натуралиста. На что уповает этот молодой человек? Скоро ли перестанет шевелиться? Вкусный ли он? Птиц можно было понять — на окруженную ленточками и предупреждающими знаками башню давно не забирались людишки. За молодой кусок мяса даже не нужно бороться с вечно голодными собаками — он сам себя преподнес на железном блюде. — Кар-ретин! Дурак-кар! — мерещилось замерзшему, как цуцик, Пирсу. «Почему мы еще здесь? Для того чтобы страдать? — беззвучно вопрошал снайпер, зажимая уши и наматывая на всякий случай ремень бинокля на руку. — Я ведь все делал правильно… по крайней мере старался», — уточнил он, вспомнив, что провалил задание. В лицо парню уже глумливо улыбался призрак голодной смерти. В скором времени ему предстояло грызть свои ремни, сапоги и трусы… или банально околеть от холода. Он не мог развести огонь и не способен был поймать птицу. Пистолет в дрогнувшей руке пустил пулю в молоко, а смывшиеся было вороны спокойно вернулись обратно, чуя, что человеку недолго осталось огрызаться. Снайпер знал, что у пистолета есть еще одно применение — единственно разумное в безвыходной ситуации — но отказывался верить в неизбежность конца. Снова и снова он рассматривал склады сухих доков в бинокль, ища любой намек на спасение. Время шло, уже должен был начаться проклятый страйкбол… Или закончиться? В любом случае командир Редфилд должен хватиться Пирса, отыскать его, найти какой-то невероятный выход, как с теми боевыми растениями… Ему не все равно. Он ценит своего снайпера. Так ведь? Нивенс утер скупую мужскую слезу, посмотрел на подножие башни… и ощутил, что сердце забилось быстрее. Внизу началась непонятная движуха: к телевышке мчался неописуемого вида субъект. Тело его вобрало в себя все оттенки Детройта и покрывалось пятнами, будто никак не могло определиться с окрасом. Вопрос: «Человек это или животное?» также был неоднозначным: существо все время падало, бежало на четвереньках и затем опять распрямлялось. Зато пущенная ему вслед стрела, оставляющая дымный след, летела по-военному ровно, без неуместных вихляний. Погрязший в аллегориях мозг Нивенса, который от тоски и холода работал хуже обычного, не сразу допер, что «стрела» — реактивная граната. Однако все стало на свои места, когда взрыв сотряс башню. Нескладное существо неопознанного цвета задницей почуяло приближающийся снаряд и дернулось в сторону, а тот не сумел повторить хитрый маневр. Поэтому поразил то, что не двигалось и давно требовало сноса. Рассевшиеся на перилах вороны в ужасе бросились кто куда, хлопая крыльями чаще, чем колибри. Им было проще — едва научившись летать, они точно знали, как поступить в опасной ситуации. Однако Пирс, сердце которого стучало все быстрее, не собирался падать (духом и вместе с башней). У него, наконец, появился план… бегства. Получив серьезные повреждения опор, телевышка кренилась в южном направлении и угрожала завалиться аккурат на механический цех. А Пирс, которому, в сущности, нечего было терять, перемахнул через перила и опрометью помчался по некогда вертикальному столбу, все больше напоминающему крутой склон. Это раньше Нивенс мог с высокомерием посматривать на запыхавшихся бегунов, считая, что не пристало снайперам носиться, высунув язык. Сейчас он сам показывал чудеса физподготовки: несся по столбу, как по идеальному асфальту, совершенно не замечая неровностей, торчащих кусков железа и смертельно опасного уклона, благодаря которому в любой момент мог покатиться кубарем до земли. Он драпал, как капитан Крюк от крокодила, как уклонист по направлению к границе, как Том Круз в любом своем фильме… С диким грохотом вышка обрушилась на крышу цеха, которая разламывалась, как торт от удара двуручным мечом. Пирс не видел этого, но прекрасно чувствовал толчок от столкновения. Совсем уже пологий «склон» показал свой норов и мощно ударил бегуна в подошвы. Нивенс успел ощутить себя легким, практически невесомым, но потом приложился зубами о балку каркаса, закрутился в воздухе и улетел прямиком в черную бездну.