Поживем в России... Выживем - герои!

Продолжение и конец рабочего дня Англии - Ай! Ой! Ну имейте же совесть... Ой! Больно-о...- на последнем издыхании простонал бедный Артур. Оказывается, как он теперь сполна узнал, на кухне очень строго было с чистотой. И, когда Артур уронил в тарелку с едой один (!) волос, поднялся скандал. К счастью, посетитель этого не заметил, счастливо съев салат и с волосом Кёркленда, но Полторашка такого допустить не могла. Поэтому, как только ресторан торжественно закрыли, все повара выстроились в две шеренги друг напротив друга. В блондинистой (по цвету, а не состоянию ума) голове Артура что-то нехорошо завозилось. Вспомнилось, что Россия как-то рассказывал, что именно так наказывали в армии за нарушения, пропуская виновного сквозь строй и избивая палками почти что до смерти. Сразу стало как-то очень холодно, противно и страшно... В центр импровизированного строя вышла гордая и неприступная, как Кронштадт, Авелина с полотенцем в руках. - За нарушения порядка и чистоты на кухне Артур Кёркленд приговаривается к пятидесяти ударам,- публика восторженно, но тихо взревела,- Но, так как он у нас новенький...- в душе Англии затеплилась надежда,- Он получает всего лишь двадцать,- и не успел он как следует ужаснуться, как получил мокрым полотенцем быстрый удар по... филейной части. Взвыв, как от настоящего удара, парень отшатнулся. Но второй удар пришелся по оголенной руке, оставив красный и мокрый след. Все хором считали, а полотенце в руках неприступной Авелины так и свистело. Где-то на пятнадцатом Артур окончательно убедился, что Россия страна садистов и убийц, но в первую очередь к садистам и убийцам он относил именно своего шефа. На двадцатом боль уже почти не чувствовалось, но все равно прекращение наказания существенно облегчило сосуществование Кёркленда, как человека и как страны. - М-можно идти? - Да, можете расходится. Завтра не опаздывайте, заказали свадьбу в двенадцать, надо приготовиться. А ты... Артур, задержись. - Может не надо?- тонко и очень жалобно попросил парень, обозревая открытые участки рук на предмет ранений. Длинные красные полосы постепенно исчезали или белели, сливаясь с кожей англичанина. - Надо, надо,- девушка положила полотенце на стол, показывая, что безоружна. Парень со вздохом посмотрел вслед ушедшим коллегам, вздохнул и остался. Синеглазая фурия смущено подошла к нему и вздохнула,- Ты уж прости... Но так надо. И постарайся больше так не делать. - Ага... Вы тоже, кстати. - А тут все от тебя зависит,- он приподнялась на цыпочки, легко чмокнула его в щеку и ушла. А Англия еще долго-долго стоял на одном месте, посреди темной кухни с гулко стучащим сердцем. Вот это он понимал - метод кнута и пряника! Рабочая ночь России - Ве~е~е, Россия, а что это такое? - Это... Борщ!- как-то не очень уверенно заявил Ваня, пытаясь ложкой утопить усердно всплывающий кусок свеклы. - А почему он белый?- продолжал допытываться Италия, пока все остальные безропотно ели предложенный им ужин. Лучше всего в этом плане было Англии - он на работе успевал перекусить и приходил не очень голодный. Но вот Америка приходил всегда уставший и полный впечатлений, так что есть хотел неимоверно. - Потому что там сметана,- огрызнулся русский, все-таки глотая собственное кулинарное достижение. На проверку все оказалось не так уж и плохо, как на первый взгляд, поэтому он с удовольствием продолжил трапезу. - А-а-а... - Ага. Не нравится - не ешь. - Нет, что ты, что ты, мне очень нравится!- и Венециано начал усердно поглощать еще горячий борщ. Германия съел пару-тройку ложек и со вздохом отодвинул от себя тарелку. - Одолжите кто-нибудь денег, я в кафе пойду... - Дойцу, Дойцу, давай я тебе одолжу! - Эх... Спасибо, Италия,- чуть улыбнулся Людвиг. - А можно с тобой? - А? Да, конечно, пойдем,- он встал и пошел к себе с Италией, надевать привычный пиджак. Венециано честно доел борщ, похвалил и упорхал за другом. Америка все это время вместе с Канадой тоже ели творение рук Ивана, притом быстро и жадно. Оба парня серьезно устали на работе. Ваня доел творение и решительно встал. Шарф мазнул по воздуху, чуть не сбив солонку. - Все, мне пора. Пока. - А -чавк-чавк!- га...- попрощался Альфред, щедро доливая себе добавку. Тихий Меттью только кивнул. С собой на работу Россия брал минимум - ключи от номера, да кран. Ну, и бутылку для согрева. Да и сама работа была не очень далеко, в двух остановках на автобусе, но Иван предпочитал прогуливаться пешком. И полезней, и красивей, и быстрее. Сегодня он вышел на часок пораньше, хотел заглянуть в гости к Вадиму. Звонок не очень приятно задребезжал. Жил Москва, как и подобает коренным москвичам, в большой и дорогой квартире со всеми наворотами. Но так же один, как и Брагинский, поэтому они отлично понимали друг друга, хоть их отношения были и деловито-официальными, нежели дружески-панибратскими. - Кто там?..- слегка устало донеслось из-за двери и она сразу открылась. Вадим был в привычном костюме, из кармана выглядывала тонкая цепочка четок, которые он имел привычку вертеть в руках. - Свои, свои,- добродушно усмехнулся Россия,- Зайти дашь? - Дам, но ненадолго, мне пора на работу,- кем, где и как работал Москва была тайна, но эта работа выбивала из него практически все силы. - Да мне, впрочем тоже,- Вадим посторонился, давая стране пройти, а сам захлопнул дверь. Гостиная была большая, если не огромная. Шикарная стеклянная лестница на второй этаж, длинный белый кожаный диван, огромное французское окно во всю стену, изысканный столик перед диваном и общая атмосфера покоя и уюта, в сочетании с самыми новейшими технологиями. Плазма телевизора пряталась за выдвижной панелью стены и выезжала при малейшем нажатии специальной кнопки на пульте. Диван тоже был механизированным, мог делать вибро-массаж, подставлять подставку под ноги, переделываться в кровать... И много-много чего. Особенно удивляло Россию то, что у него самого дом раз в пять беднее. Но у него был дом, правда пустой, лишь сестры иногда заглядывали, но дом. Что тоже внушало некоторую гордость. - Как дела? Чай будешь?.. - Английский?- сощурился Ваня, аккуратно присаживаясь на чудо техники. - Нет, русский. И не шути ты... И так на душе тошно. - А что случилось?- поинтересовался Иван, принимая от Москвы чашку охлажденного зеленого чая. Лето и жара заставили отказаться от привычного черного и горячего. - Да надоело все. Вот, думаю, взять бы отпуск, съездить в деревню... - В Барвиху?- подколол Иван, отпивая чай и невольно вспоминая о трех днях гостей в Японии. Тогда, помнится, он шумно возмущался, что японские суши были украдены из Сибири, где давно уже придумали в листок травы еду заворачивать, что бы не помялась и не испачкалась... - Да хоть бы и туда. Главное подальше отсюда. - А что конкретно тебе надоело? - Все. Частично даже я сам. Просто хочется чего-то такого... Обыденного, простого. - Смотайся к Сибири. Выживешь - точно отдохнешь. - Ага, нужна она мне больно... Уж лучше потерплю до зимы, а там... И дел меньше, и город красивее, и люди сонливее, и преступность отсыпается... - Ага, мне тоже зима нравится. - А кому она не нравится-то? - Ну, французам, например... - Ой, не напоминай, а?- Вадима невольно передернуло. Зато нахлынули воспоминания еще из детства, из далекого девятнадцатого века, когда французская Великая Армия под главенством Наполеона и Франциска лично вошла в Москву. Иван временно сбежал, обещая прийти и выручить бедного мальчика. В тот момент Вадим почувствовал всю горечь предательства, пусть хоть оно и было военной стратегией. Французы нещадно над ним издевались, привязывая к столу и выписывая ножами разные узоры, тем временем как основные отряды грабили все дома без разбору. А потом город еще и сожгли, правда свои, русские. Но легче от этого парню не становилось. Наверное, именно с тех пор он стал замкнутым и малоразговорчивым. - Ладно, ладно... Плюнули и забыли. - Ага,- задумчиво мешал ложкой чай Москва, глядя в пол,- А ты куда устроился работать? - Охранником в клуб. - Подходящая должность. - Не спорю. - А тебе... не пора? - Ох, точно!- хлопнул себя по коленке Россия,- Ладно, спасибо за хлеб-соль, как смогу забегу еще. - Всегда жду...- эхом откликнулся парень, провожая взглядом друга,- Хотя, куда я денусь-то?.. Клуб с красивым названием "Joy" был слегка в другом курсе от дома Москвы, но Иван успел прибежать до открытия. Он работал тут уже две с половиной недели и его начинали уважать. Конечно, как не уважать человека, который одним ударом может убить другого человека. Но до убийства еще пока не доходило, так... Травма черепа. И то человек в больнице лежит. - О, Иван... Сегодня чуть-чуть припозднился,- хозяин клуба, американец, слегка снисходительно относился к России, не понятно, зная то, что он страна или нет. - Так успел же. - Сегодня будешь внутри работать. Толпу отгонять от диджейского пульта. - А почему?- слегка обиделся Ваня. Работать на улице ему нравилось. Звезды видно, свежий ветерок дует, стой себе, попивая водочку, да персон с особо не фейсконтрольным харями отгоняй. А внутри душно, жарко, все орут, ни тебе спокойствия, ни тебе вида ночной Москвы. - Сегодня приезжает довольно знаменитый диджей. Будешь оттеснять толпу, О`кей? - О`кей, О`кей...- вздохнул парень, попрощался с улицей и зашел в душную комнату. Тут пахло алкоголем, табачным дымом и потом. Диджей слегка опоздал, так что толпа уже в клубе собралась знатная. И вся она в едином творческом порыве накинулась на щуплого паренька с дредами, собранными в хвост, и в свободной гавайской рубашке, благо погода баловала теплыми деньками. Ваньку придавили вместе с ним. Сразу вспомнилось, как однажды в Сибири, в тундре Россия охотился на медведя. Правда, потом сложно было вспомнить кто на кого именно охотился, но Лена Морозова, она же Сибирь, во всеуслышание говорила, что победил Россия. Неглупый русский народ, точно обладающий зачатками интуиции, мигом почувствовал, что лучше к Брагинскому на взводе не подходить и мирненько расступилась, пропуская и его, и диджея. Ваня вздохнул, стирая с лба пот, так как было довольно жарко. Дискотека удалась на славу. Даже сам Россия чуточку потанцевал с какими-то вечно смеющимися девчонками. Уходил он уже под два ночи, слегка нетрезвой походкой, но быстро возвращался к реальности при помощи холодного ветра, дующего в лицо. Вечер, да и ночь, удались, а теперь надо было идти спать, спать и спать... А то опять утром вставать, завтрак готовить... Из остатков ужина.