Шестнадцать лет

      Книга твоей жизни переворачивает еще одну страницу, на которой ты пытался свыкнуться с мыслью, что публичный дом остался одним из скелетов в твоем шкафу, крепко запертым на ключ. Новое-старое бытие обескураживает яркими красками, близкими, пусть и осуждающими про себя, друзьями, любимыми губами и руками хмурого оборотня, кой готов сторожить твой покой сутками напролет. И в общем-то все налаживается.       Да, еще пугают сны, мысли, доводящие до панической атаки, но ты справляешься. Восстановился в школе, отец безмерно рад, ждет не дождется, когда его вновь обретенный ребенок подбросит шапку выпускника в воздух. Принимаешь участие в дружеских-стайных посиделках с колой и пиццей, смеешься над шутками, хорошо проводишь время в объятиях своего парня, но стоит честной компании завести речь о сверхъественных неприятностях, которые никуда не делись, вылетаешь из комнаты как ошпаренный. Просто хватит, окей? Отца держишь в поле зрения, подальше от всего этого. Эгоистично? Возможно, но ты достаточно сделал для пушистой братии, чтобы заткнуть свою совесть.       Взгляды людей пугают, дергаешься, натягивая капюшон на глаза, а вдруг кто-то знает? Утыкаешься носом, если есть такая возможность, Дереку в шею, желая спрятаться под его кожей от нехорошего предчувствия, которое подобно коршуну кружит над твоей головой, желая поживиться. Он смеется, мол, сколько можно? Столько времени прошло, а страх, как живучий таракан, его не вытравить так просто и не объяснить. Ты даже не пытаешься, смотришь мельком на неприятного нового знакомого, с кем работает Дерек, когда он его представляет, и тут же возвращаешься к исследованию напольного покрытия в кафе. Встреча делового характера, нужно было просто передать документы, чтобы у вас появилась возможность уехать в отпуск, передохнуть. Идея Дерека про пальмы, солнце и все такое не может не нравиться. Ты в ожидании и предвкушении.       Дома собираешь вещи, когда Дерек оставляет поцелуй на твоих губах и говорит, что должен смотаться за билетами. Ты улыбаешься за долгое время расслаблено, пакуя чемоданы. Желание выскользнуть из лап ежедневной рутины слепит глаза, усмиряет бдительность, поэтому ты быстро открываешь дверь, не глядя в глазок, со словами: «Опять ключи забыл, бестолочь», поэтому валишься на ступени, безнадежно пытаясь вырвать ногу из крепкого захвата, катишься по лестнице, ударяясь костями и цепляясь ногтями за выступы. Боль отрезвляет, вбивает в кору головного мозга простую истину: от судьбы не спрячешься.       Слезы застилают глаза, когда ты разбиваешь небольшую декоративную вазу, попавшую к тебе в руки, о голову насильника. По его виску стекает кровь, он опускает кулак на твое лицо снова и снова, рассекая бровь и оставляя гематомы. Спускает свои и чужие штаны, умудряясь сжимать руку на светлом горле, лишая кислорода и проникая внутрь. Задыхаясь под ним, ты понимаешь, что видел его раньше, что он всегда был рядом, тот, кто свернет тебе шею, безумный и неизбежный. Ты был прав, что закончишь именно так. Жаль, что жизнь нельзя переписать.       Всего одно движение и обреченные глаза невольно застывают, стекленея. Бездыханное тело остывает на лестнице, изогнутое под неестественным углом. Безжизненный взгляд устремлен в потолок, и ты уже не узнаешь, что Дерек сотрет в порошок ничтожное существо, которое лишило его самого дорого, обезумев от горя. Не увидишь отца, хватающегося за сердце под холодящее кровь известие, сказанное механическим голосом. Это и к лучшему, ты бы этого не вынес. Все, что ты слышишь от прежнего мира – это голос далекий, любимый, полный горя и страданий, чуждых здесь, обращенный к Богу в качестве молитвы или заезженной пластинки: «Господи, пожалуйста, я прошу лишь об одном, чтобы шестнадцатилетний мальчишка с золотисто-карими глазами и чистой душой, наконец-то, обрел покой».