***
Солнце клонилось к закату. В шлоссе, затерянном в заснеженных лесах Карпатских гор, было тихо и спокойно.Только в Бальном Зале, кряхтя и вздыхая, горбун с рассеченным, уродливым лицом убирал следы ночного «торжества»: подметал обрывки старых кружев, увядшие цветы, небольшие комья земли и осколки фарфоровой вазы. В одной из комнат, накрывшись светло-сиреневым пледом, мирно спал юноша. Темно-русые кудрявые волосы, рассыпавшиеся по подушке, нежные, почти детские черты лица, бледная, нет, даже не бледная, а белоснежная кожа и очень редкое, едва различимое дыхание. Да дыхания-то практически не было. Альфред слегка приоткрыл затуманенные глаза, но сон не отпускал его. Едва вздохнув, юноша ощутил сильный цветочный аромат и вновь смежил веки. События прошедших суток причудливо переплетались со странными видениями.***
Накануне Бала Альфред искал Сару, чтобы спасти от вампиров. В ее поисках он обошел почти весь замок. Увидев лестницу, ведущую в подземелье, Альфред, не раздумывая, спустился вниз и долго шёл на ощупь, пока не уперся в тяжелую металлическую дверь. В абсолютной темноте юноша отыскал ручку, толкнул от себя и, с трудом отворив, оказался в усыпальнице. На стенах, облицованных резными каменными плитами, висели масляные светильники, неярко освещавшие просторное помещение. Высокий потолок совсем не различался в холодной тьме подземелья замка. В центре на постаменте стояли два резных каменных саркофага. Собравшись с духом, молодой человек подошел к ближайшему и аккуратно сдвинул крышку. Она поддалась легко, почти бесшумно — просто сместилась вдоль, а не упала. В саркофаге Альфред увидел Виконта фон Кролока. Герберт лежал в шёлковой пижаме лилового цвета и чему-то улыбался во сне, его вид излучал спокойствие и умиротворение. Белокурые волосы рассыпались по атласной подушке, и Альфред вновь не мог не заметить, как восхитительно хорош младший фон Кролок; юноша даже вспомнил сказку о Спящей Красавице. На мгновение показалось, что у Герберта дрогнули ресницы. Осиновый кол, который Альфред держал наготове, выпал из рук: юноша понял, что не сможет загнать смертельное орудие между шестым и седьмым ребром беззащитного вампира. Он стоял и, как зачарованный, любовался совершенным произведением Творца. Это было какое-то наваждение — наш герой потерял счет времени, просто стоял и смотрел. Наконец, очнувшись от морока, молодой человек задвинул крышку и вышел из усыпальницы.***
Альфред заворочался, сон явно не приносил ему отдыха и спокойствия. Да и вообще, какой может быть сон у новообращенного вампира?! Цветочный навязчивый аромат беспокоил юношу, не давая расслабиться.***
Бальный Зал. Люстры сияли огнями, отбрасывая причудливые отблески на стены с висящими портретами вельмож ушедших эпох, на парадную лестницу и гостей-вампиров. По углам стояли высокие напольные вазы с букетами прекрасных оранжерейных цветов: лилий, роз, ирисов, шаров аллиума. Его Сиятельство Граф фон Кролок в бархатном черно-красном костюме со сверкающими застежками произнес с балкона приветственную речь. — Я рад видеть всех вас, дорогие собратья, в священную ночь ежегодного Бала. Три столетия назад было предсказано появление Звездного Дитя, юного и безгрешного, чье обращение приблизит наше господство над миром и наступление вечной ночи! Дитя, которое станет нашим спасением, — так предсказано в книге Кейна, Познавшего Кровь. Я рад, что это произойдет именно сегодня. Его Сиятельство кивнул сыну, который всегда был распорядителем на Балах, подавая сигнал к началу торжества.***
Виконт фон Кролок в красивом лиловом камзоле, в рубахе с кружевными манжетами и цветком сиреневой лилии в нагрудном кармане дважды хлопнул в ладоши. Зазвучала музыка, и Бал начался. Альфред, как завороженный, смотрел на Герберта. «Боже, до чего же он красив! Ну зачем я так глупо себя вел, зачем убегал из библиотеки?!» — слезы обиды на самого себя готовы были навернуться на глаза, кулаки самопроизвольно сжимались. Между тем Граф фон Кролок, стоя на балконе, сверху вниз оглядывал Бальный Зал. Его зоркий взгляд отмечал малейшие подробности и видел всех присутствующих гостей. Хозяин замка, конечно же, не мог не заметить стоящего в углу, у колонны, наивного мальчишку в потертом бордовом пиджаке. Это была добровольная жертва, пришедшая и оставшаяся в замке накануне священной ночи. «Какой же глупец, мне его даже жаль. О, Тьма! Мир измельчал, а люди… люди совсем перестали думать и понимать что-либо. Это даже не агнец на заклании, я не знаю вообще, как это назвать… Хотя доброволец всегда предпочтительнее. Быть может, стоит его обратить, а не выпивать досуха? Но где же Сара?» — Эрих, ничем не выдавая закравшейся в бессмертную душу тревоги, искал взглядом изящную фигурку в расшитом рубинами красном платье, но не видел девушку. И тут… тут произошло просто невероятное, невозможное! Пройдя сквозь шеренгу гостей, сказочное белокурое создание подошло к Альфреду, скромно стоящему у колонны, и протянуло ему лилию. Юноша так увлеченно смотрел на графского сына, что совсем не замечал устремленных на него со всех сторон хищных, голодных взглядов гостей Бала. Уродливые пришельцы с кладбища со всколоченными волосами, в истлевших от времени одеждах, стояли рядом, словно равные, с богато разодетыми и красиво причёсанными гостями. Не только хозяин замка и его сын выглядели так, как будто сошли с картин Ватто или Фрагонара. — Потанцуем, mon Сhéri? — прошептал Виконт и посмотрел на юношу изумрудными колдовскими глазами. Глядя на Герберта, как кролик на удава, Альфред неуверенно кивнул головой. Полилась музыка вальса, пары закружились в танце. Виконт нежно приобнял партнера. Теперь они были совсем близко, Альфред просто тонул в бездне прекрасных глаз и понимал все отчетливее, что сейчас решается его судьба, и он ХОЧЕТ пойти ей навстречу. «Иногда один поцелуй значит больше тысячи слов», — пронеслось в голове бывшего ученого, и он осмелился, привстав на цыпочки, потянуться к Герберту. — Я вижу, что мы с тобой подружимся. Ты ко всему готов, правда? Не бойся, я не сделаю тебе больно, — проворковал графский сын, и студент вновь кивнул, уже уверенно и решительно. Ведь рядом с ним был он, ЕГО Герберт, и поэтому стало совсем не страшно, юный ученый ничего больше не боялся. — Доверься мне, Альфред. Я спасу тебя от презренного сброда, этой ночью трапеза не для них. Ты ТОЛЬКО МОЙ, никому тебя не отдам. Прости, дружок, иного выхода нет, — сверкнув глазами, вампир наклонился к юноше ещё ниже, выпустил клыки и исполнил свое незавершенное желание. Перед глазами студента замелькали цветные круги, затем все стало темнеть, и свет померк. Черная, непроглядная тьма, почему-то имеющая аромат лилий, поглотила юношу.***
Подняв голову от шеи Альфреда, Герберт за долю секунды преобразился. Глаза, только что затуманенные от пьянящей крови юного студента, вмиг обрели осмысленное выражение. Подхватив обмякшее тело одной рукой, другой он вынул из внутреннего кармана камзола… осиновый кол! Да-да, это был остро заточенный кол, потерянный Альфредом в склепе несколько часами ранее. От неудачного, резкого движения ладонь Герберта оказалась довольно серьезно поранена. Вампиры замерли. — Первый, кто приблизится, получит от меня кол в самое сердце! Я и без молотка смогу это сделать! — он не кричал, это было похоже на змеиное шипение. Музыка смолкла. В повисшей тишине отчётливо слышалось только тиканье больших старинных часов. Рука пылала, от боли сводило мышцы и сухожилия, ладонь превращалась в сплошную рану, но Виконт не выпускал кол. Один из вампиров, высокий не-мертвый в коричневом бархатном костюме, рискнул приблизиться и тут же получил скользящий удар колом по лицу. Взвыв и попятившись назад, он неудачно оступился, зацепился ногой за край ковра, затем налетел на вазу. Герберт со своей бесценной ношей медленно, но верно продвигался к выходу.***
На балконе, слегка приподняв бровь, стоял Граф и задумчиво взирал на происходящее действо. То, что видел сиятельный глава клана, никак не укладывалось в привычные рамки. По идее, он давно мог бы вмешаться и прекратить мучения сына, но не делал этого намеренно. Сначала вампир немного удивился: слишком непредсказуемо повел себя его взбалмошный наследник. Сейчас старшего фон Кролока уже не интересовало исчезновение Сары — происходящее было слишком необычно, оно ломало напрочь сложившийся веками порядок вещей. Когда в ход пошел осиновый кол, Граф решил, что все должно произойти без его вмешательства. А ведь сначала Его Сиятельство хотел оставить юнца себе… Ни один мускул не дрогнул на его прекрасном, как творение античного мастера, лице, но внутренне он ликовал. «Браво, дорогой сын! Наконец ты действительно стал способен на поступок!» — пела бессмертная не-душа. Только когда Герберт, пятясь, удалился из зала, Граф вновь поискал глазами и не нашел девушку. Надо было как-то спасать ситуацию, и Его Сиятельство, стоящий невозмутимо, словно каменное изваяние, произнес с балкона: — Братья, полноте, не переживайте! Я удивлен не меньше вас — впервые за триста лет торжество прошло не так, как обычно — на Балу не оказалось живого угощения. Но вы не уйдете голодными, напротив, получите крови сегодня больше, чем обычно и насытитесь сполна, пусть вас не тревожит досадное недоразумение. Куколь! Принеси крови столько, чтобы всем хватило вдоволь! — с царственным видом Эрих фон Кролок спустился с балкона и ушел, не обернувшись. «Как удачно получилось, что мы недавно пополнили запасы», — подумал Эрих. В пустых коридорах замка гулко звучали шаги бегущего Герберта. Отбросив кол и застонав от чудовищной боли, он уже обеими руками прижимал к себе бесчувственное тело юного студента. Но ничего этого молодой человек не видел…***
Беспокойно завертевшись, Альфред резко подскочил на кровати. — Апчхи! — громко чихнул он, почувствовав какое-то щекотание в носу, и только после этого открыл глаза. Напротив него сидел улыбающийся Герберт. В левой руке (правая была забинтована) он держал цветок сиреневой лилии и, склонив голову на бок, рассматривал нос Альфреда, покрытый пыльцой. — С доброй ночью, милый! Солнце уже село, пора вставать! Нас ждут великие дела! — радостно защебетал Виконт. — Рара пригласил нас на важный разговор, но открою тебе секрет, — вампир перешёл на шёпот, — он согласен видеть тебя членом нашей семьи. Ошеломленный Альфред, еще не вполне проснувшись и придя в себя, силился сфокусировать взгляд на букете сиреневых лилий, стоящем на столике в изголовье кровати…***
(На мотив «Лабутенов») Пошел однажды к Герби студентик в подземелье, Граф с сыном мирно спали в гламурненьких гробах. Но Альфи выпил зелье и явно был с похмелья, В глазах все расплывалось, и кол дрожал в руках. А у вампиров, ах… лежали лилии в гробах, А у вампиров, ах… лежали лилии в гробах, А у вампиров, ах… лежали лилии в гробах, В гробах, в гробах…***
(на мотив «Черного пруда» из «Трех мушкетеров») Наследник Графа очень юн — навеки двадцать лет, Таких изысканных манер в окрестных замках нет. Прекрасный взор, веселый нрав, И сыном так гордился Граф! Есть в графском парке черный пруд, Там лилии цветут, там лилии цветут, Цветут… Наследник Графа — был он гей и женщин не хотел, И чтоб не покривить душой — лишь на парней смотрел. Но в замок вдруг пришел Альфред, И больше счастья просто нет! Есть в графском парке черный пруд, Там лилии цветут, там лилии цветут, Цветут… Что ж Граф? Как свекор и отец Ведет обоих под венец. Есть в графском парке черный пруд, Там лилии цветут, там лилии цветут, Цветут…