Предпраздничное утро.
Родители юных пациентов уже с самого утра заполняют больницу. В каждой палате происходит суматоха. Все очень соскучились по дому и скорее желают окунуться в атмосферу долгожданного праздника. Чанёль всё так же весело скользит по, совсем недавно вымытому, полу, ловя на себе презренные взгляды уборщиков. Но ему фиолетово. В руках — папки, а в папках свежеиспечённые результаты анализов. Он заходит в палаты поочередно. Рассказывает, что да как протекает. Даёт указания: этого есть меньше, этого наоборот больше, не прыгать, не бегать и так далее. Родители соглашаются с назначенными диетами, а дети закатывают глаза и неохотно кивают. Последним по списку был Ли Мен. Чанёль вошёл в палату и поздоровался с его матерью — отец, судя по отсутствию некоторых вещичек в палате, уже с сумками ждал их в машине. — Здравствуйте, — в голосе женщины отчётливо слышалось волнение. Она не думала, что их станут провожать, а папки в руках медбрата её насторожили. — Доброго дня и с Наступающим, — Чанёль добродушно ей улыбается, пока Мён заправляет кофточку в ватные штаны комбинезона, — Я пришёл с подарком. Пак открывает яркую папку. — Врачам удалось уничтожить достаточно большое количество лейкозных клеток, более того, шанс возникновения новых в разы сократился. То есть, мы достигли ремиссии. Напряжённость женщины тут же сошла на нет. Её глаза даже заслезились от счастья. Она взглянула на сына, который, хоть и не разобрал половины слов, но судя по выражению лиц — понял, что всё хорошо, и тоже улыбнулся. — Это самый лучший подарок, — мама Ли Мёна почти плакала, — Мы должны скорее сказать об этом папе! Мальчик мой, ты готов? — Готов. Но можно я поговорю с Чанёлем? — С кем? — женщина сначала не поняла, кого сын имеет ввиду, но, поспешно прочитав имя на бейджике медбрата, кивнула. — Хорошо. Две минутки. И она вышла из палаты. Назначенного ею времени мальчику сполна хватит. Он подошёл к Паку, натягивая куртку: — Как там доктор О? Он тоже выздоравливает? — Пока нам ничего не говорили. Но, я уверен, что всё будет хорошо, — Пак садится на корточки перед мальчиком и застёегивает ему курточку. — Поздравьте его от меня с Новым Годом. Сердце приятно обогрело от того, как Мён привязался к своему лечащему врачу. — Непременно.***
Рабочий день подходит к завершению. Сегодня многие отрабатывали свою последнюю смену в этом году, с чистой совестью отправляясь в отпуск. К несчастью, в этот раз удача не улыбнулась Чанёлю и оставила его без «зимних каникул». Но, есть и хорошие новости: праздник он встретит в кругу семьи, а не на ночном дежурстве. Стрелка часов почти дошла до девяти. В это время начинается пересменка, и Пак поторопился найти Мэй, застукав её на выходе из ординаторской. Она подошла к ресепшену и, мило болтая со своей сменщицей, искала в сумке телефон. Чанёль решил подойти: — Даже не верится, что мы видимся с тобой последний раз. В этом году, — уточнил он, смущённо убрав руки в карман халата. Мэй сразу обратила на подошедшего к ней медбрата, а её подружка тактично испарилась. — Ох… — она вздохнула, явно не разделяя чужого «горя», — Всего-то две недели. — Целых две недели! — Чанёль усмехнулся, а потом притих, словно стесняясь. — Может… Может я провожу тебя? Мэй выгнула бровь и Ёль добавил: — Машины у меня нет, но и на метро тоже ничего. Мне нравится. Это даже местами романтично. Девушка неловко улыбнулась. За её спиной вдруг из ниоткуда появился молодой человек. — Чанёль… нет. У меня уже есть тот, кто меня проводит, — Мэй отвела взгляд в сторону. За её спиной вдруг из ниоткуда появился молодой человек. — Вот как… — удивлённо протянул Пак. — Пожалуйста, не подумай, что я водила тебя за нос, всё это время встречаясь с другим. Мы были с ним в длительной ссоре и я не могла дать никакой конкретики даже самой себе. Повисла тяготящая тишина. — Прости, мне пора идти, — девушка напоследок подошла к медбрату чуть ближе и дружелюбно погладила его по руке, — Не обижайся на меня. — Всё хорошо, — Пак слегка грустно улыбнулся. Они обменялись парой добрых фраз и разошлись. Может, сердце ловеласа чуть кольнуло, но он был искренне рад за свою коллегу. Ну, ничего. Новый год точно принесёт чудо.***
В день праздника творился беспредел. Семья Паков собралась воедино и каждый занимался собственным делом, судорожно отсчитывая часы до полуночи, боясь не успеть всё хорошенько подготовить. Время летело так быстро, что Чанёль еле-еле сумел урвать парочку свободных часов, чтобы навестить своего друга: — Я, конечно, знал, что она тебя отошьёт, но ты меня прям как-то расстроил, — усмехнулся О, выслушав историю. — Замолчи, а, — фыркнули ему в ответ. Они стояли в мрачной курилке, где толпились врачи и другие пациенты. Сехун у кого-то из них спросил зажигалку и прикурил свою сигарету, делая затяжку и чуть морщась. — Ты же бросил, — Чанёль как-то настороженно посмотрел на друга, на что тот покачал головой. — Бросил и снова начал. И ты не имеешь права меня осуждать, — О снова затянулся, облокачиваясь на подоконник. Вид лучшего друга оставлял желать лучшего. Может, он и начал высыпаться под воздействием препаратов, но всё-таки выглядел очень нездоровым: кожа побледнела, покрывшись красно-фиолетовыми пятнами, оставшиеся волосы на голове стремительно выпадали один за другим, стоит Сехуну провести по ним рукой, даже брови и ресницы уже не были такими густыми. — Ли Мён просил меня поздравить тебя, и передал вот это, — Пак протянул фигурку динозаврика. На мгновение Сехун застыл, глядя на маленькую пластиковую игрушку. Сигарета в его руке тлела сама по себе и горстка пепла упала на пол. О молча взял подарок и убрал в карман больничной пижамы. Не успев ничего сказать, в курилку явилась медсестра, в явном отвращении закрывая нос ладонью. Она жестом подозвала к себе Сехуна, и тот сразу выкинул окурок. — Позвоню потом, — он на прощание обнял Пака. — Много не пей!***
Лёжа в кровати, Сехун постоянно проверял свой телефон. Оставались жалкие тридцать минут до двенадцати. Он хотел позвонить своим близким ровно секунду в секунду, поздравить их и мысленно обнять. Настроение ни к чёрту. Унылая палата наводила одну тоску, а из-за вставленного в руку катетера пальцы окоченели и перестали сгибаться. Одиночество охватило О с ног до головы, пока к нему не зашёл врач… — Как самочувствие? — сразу раздался вопрос. — Уместнее было бы спросить, как у меня настроение, а про самочувствие я должен узнавать у вас, — нехотя съязвил Сехун, даже не оборачиваясь. — Ну так что, как моё самочувствие? Краткая пауза. Тяжёлый вздох. Врач подошёл к постели и открыл папку в том месте, куда были вложены фотографии с МРТ. — Взгляните. Дыхание тут же перехватило. Ещё ничего не увидев, О бросило в мелкую дрожь. Он медленно повернулся и принялся рассматривать устрашающие фотографии его же головного мозга. На снимках были расплывчатые белые пятна, выделенные красным маркером. К горлу подкатил ком. — Лейкозные… — он запнулся, — клетки уже там? Лечащий врач был очень сдержанным: — Я сожалею… Сквозь пелену подступивших слёз О пытался рассмотреть фотографии повнимательнее. Он отказывался в это верить. Казалось, ему подсунули совершенно чужие результаты. — Их не может быть так много. Не может! Вы понимаете?! В жилах закипела злость. — Они начали активно поражать ваш мозг тогда, когда у вас осложнились симптомы и вы попали к нам. Они уже давно сидят там — объяснения мужчины толком не доходили до Сэ. Разум как будто бы специально их затуманивал. Сехун резко отвернулся. Он пытался отдышаться, глотая воздух словно рыба на суше. Сжав челюсти и прижав дрожащие пальцы к гудящим вискам, Сехун старался придти в себя. В голове возник лишь один вопрос, который он поспешил озвучить: — Сколько мне ещё осталось? Врач молчал и Сехун повторил, только уже тише: — Сколько?.. — Очень и очень мало.