***
По возвращению домой ему предстояло собрать вещи для госпитализации, и это оказалось не так-то просто. Складывая в сумку шампунь или очередную кофту, на глаза накатывались слезы, а в горле стоял ком. В наше время девяносто пять процентов больных онкологией выздоравливают, но как же жутко становилось от мысли, что, возможно, именно ему не повезёт и именно он попадёт в эти оставшиеся пять процентов. На часах было одиннадцать вечера, как вдруг Сэ позвонила его мама. — Да, мам, привет, — выдавливает он из себя, приняв входящий звонок. — Ты освободился уже? Рассказывай, как у тебя дела? — затараторили ему в ухо, — У нас тут холодает сильно. Ты же ещё не передумал с нами Новый Год отмечать? — У меня всё хорошо, — О прикусывает губу, стараясь держать себя в руках, — Обязательно приеду. Давай потом поговорим? Он выключает телефон и закрывает лицо ладонями. Теперь он правда плачет.***
Прошло две недели. Пациентов Сехуна передали другим врачам. В целом, дети особо не расспрашивали, почему за ними теперь наблюдает кто-то другой, думали, что так и надо. Только те, что подружились и привязались к доктору О, спрашивали про него почти каждый день, из-за чего Чанёлю приходилось постоянно уклоняться и говорить, что тот просто заболел ангиной. Выходных давали мало. Поскольку врачей стало на одного меньше, а болеющих столько же и осталось — приходилось работать больше. Ёль практически не имел возможности приехать к другу в больницу, то выходя на дополнительную смену, то влетая в очередное дежурство. Пока здоровье Сэ стоит на месте — ни в худшую, ни в лучшую сторону не идёт. Организм не даёт реакции, а сам парень почти целыми днями отсыпается. Сегодня Пак опять вышел на работу в свой выходной. Про кофейный аппарат он уже давно позабыл и не подходит к нему каждое утро, как это было раньше, да и вообще он теперь чаще сидит в подсобке за разбором медикаментов и всякой макулатурой. Перед обедом нужно проведать малышей. Он заходит в заполненную палату и начинает в привычном репертуаре: — Мальчишки и девчонки, как ваше самочувствие сегодня? — он старается улыбаться, хотя на самом деле очень хочет зевнуть. — А доктор О к нам придёт? — интересуется кто-то из них, проигнорировав вопрос медбрата. — Нет, он ещё не выздоровел. — А можно его навестить? — спрашивает Мён, чем сильно озадачивает. Чанёль действительно задумывается. Но получится ли у него отпроситься у руководства, да и ещё забрать детей под свою ответственность? Он мотает головой: — Это практически невозможно. На улице холодно, вы можете тоже заболеть. — Но скоро Новый Год, нас и так собирались отпустить домой ненадолго, — заступается подруга Мёна, — Пожалуйста, нам его очень не хватает. Ребята смотрели на медбрата щенячьими глазками, в которых загорелись маленькие огоньки. Оказывается, не только врачи привязываются к детям, но и дети к ним. Своим поведением они вдохновили и замотивировали Пака сделать всё, чтобы выполнить их желание.***
— То есть ты собираешься потащить детей в другой конец города, даже не спросив разрешения их родителей и опекунов? — заведующий больницей смотрит на Чанёля, как на идиота. — Это всего на пару часиков, никто даже не узнает, что они покидали свои палаты, — Пак неуверенно сглатывает, находясь под таким сверлящим взглядом. Звук тикающих часов заглушается громким и вымученным вздохом. Мужчина облокачивается на стол и подпирает голову, произнося тихое «м-да». То, о чём его просят, даже в какой-то степени противозаконно. Вдруг с пациентами что-то случится? Или они подхватят какую-нибудь заразу, которая затормозит процесс их выздоровления. Риски слишком высоки. — Нет, Чанёль. Я не могу давать согласие на такое. — А если я всё-таки спрошу у их родителей? Честно-честно спрошу. — Любой здравомыслящий взрослый человек ответит тебе то же, что и я. Мой конечный ответ — нет. Глупо было даже пытаться. Пак терпит провал, да ещё и разочаровывающий. Может, он понадеялся, что заведующего тронет вся эта ситуация и он скажет заветное «да», но увы. Остаётся лишь уйти, смириться и… придумать план Б. Чанёль кивает и покидает кабинет. Быстрым шагом он возвращается на свой этаж и стремительно ищет одного человека. Если её нет в приёмной, то скорее всего, она уже собирается домой. Нужно срочно бежать в ординаторскую и ловить её, пока она не ушла. Убирая косметичку в сумку, медсестра сомкнула губы, чтобы равномерно распределить по ним помаду. Она смотрится в зеркало и поправляет мягкий шарф, готовясь отправиться домой. Но на выходе из ординаторской она сталкивается с Паком и ахает от испуга. — Удели мне минутку, пожалуйста, — Чанёль закрывает за собой дверь и просит девушку сесть на диванчик. — Сдурел что ли? — сразу спрашивает она, пытаясь найти какой-то скрытый подтекст. — Послушай сначала. Они оба присаживаются на диван и Чанёль начинает рассказывать свой грандиозный план, который он придумал по пути сюда: «В субботу, поскольку у руководства выходные, я хочу отвезти детей из сто пятой палаты к Сехуну. Мы уйдём перед тихим часом и вернёмся к его концу. Мне нужно, чтобы ты мне кое с чем помогла.»***
В ночь долгожданного дня Х у Пака было дежурство, которое помогло ему как следует подготовиться. Он заранее узнал у детей номерки, на которых висели их куртки, и перевесил их поближе к выходу из гардероба. Таким образом ребятам удалось быстренько «свистнуть» свои вещи и убежать лифт (который, как будто бы его специально так построили, находился прямо на повороте перед гардеробной), пока Чанёль отвлекал на себя внимание. Мэй же, хоть и поначалу она была против, всё же выполнила просьбу. Её задачей было «подкупить» водителя одной из карет скорой помощи, пообещав ему ужин. В такси бы они не поместились все вместе, поэтому Чанёлю пришлось «арендовать» машину таких габаритов. Плюс это безопасно — дети будут находиться рядом и в тепле. К их побегу отлично бы подошла музыка из кино про скрытых агентов. Нельзя было точно сказать, получилось ли у них сделать всё тихо, но по крайней мере Пак искренне на это надеялся. Ёль также заранее позвонил в больницу, в которой лежал Сехун, договорился о том, чтобы к нему можно было приехать, но попросил самого больного об этом не информировать. Пускай это будет сюрприз. Орава детей возраста от семи до одиннадцати лет завалились в приёмную взрослой больницы. Получив направление в палату, все радостно зашагали, находясь в предвкушении реакции их врача. Было какое-то щекочущее чувство, Чанёлю хотелось хихикать, как маленькому, и в то же время он очень гордился собой и тем, что он проделал такую работу и сейчас, наконец, они увидятся с Сехуном. Все подошли к палате и замерли, а на счёт «три» распахнули дверь: — Сюрприз! — заголосили все вместе. Сэ настолько не ожидал чьего-то появления, что вздрогнул, а потом залился смехом и покраснел. Усталость как рукой сняло, а уже давно не улыбающееся лицо порозовело от прилива крови. Дети окружили его постель и один за другим залезали, чтобы обнять Сехуна. — Как вы смогли попасть? — спрашивает он, а после поднимает глаза на Пака, держащего в руке шарики. «Спасибо» читалось во взгляде Сехуна.***
Они проболтали около часа. Детки просили Сэ поскорее выздоравливать и возвращаться к ним, говорили о том, как они скучают, как грустно и одиноко без него, какие скучные врачи, которых им отправили на замену. Сехун мог лишь соглашаться с ними и говорить, что он обязательно вернётся, только пока не знает, когда это произойдёт. К сожалению, нужно было уходить. Чанёль обещал не задерживаться. Ребята попрощались с Сехуном и пошли потихоньку собираться обратно, однако Мён выпросил себе пять лишних минуток, и чтобы их оставили наедине. — Ну как ты себя чувствуешь? — мягко интересуется Сэ, гладя мальчика по голове. — Я хорошо. А вы? — спрашивает он в ответ, но, не дожидаясь, продолжает говорить: — Это же этаж онкологии? Я случайно услышал разговор людей, идущих сюда. Ли Мён поражает своей сообразительностью. Для своих малых лет он действительно очень взрослый. — Да, ты всё верно понимаешь, — соглашается Сэ, расстроившись. — А какой у вас? — Такой же, как у тебя. На руках Мёна виднелись такие же синяки, какие есть у Сехуна. У них у обоих лейкемия. Мальчик какое-то время молчит, разглядывая лицо своего врача. Причёска Сехуна стала значительно короче — от химиотерапии волосы лезут в огромном количестве. — Мы так похожи, — Мён грустно улыбается, трогая свои, абсолютно такие же короткие, волосы. — Мы с вами оба выздоровеем? — Иначе быть не может, — Сэ тихо смеётся. — Тогда не подведите меня.