Глава 14.
Месть и молчание.
Месть – блюдо, которое подают холодным. Или горячим. В том или ином случае, это блюдо будет подано. Майклсон всегда это делает. Было бы за что мстить. Некоторые семьи слишком зазнались, как считал Клаус. Знатные объявили себя великими проповедниками для общества без вампиров, главы семей поклялись немолодой королеве Джелвире на крови в том, что они до последнего вздоха будут защищать Лондон от кровопийцев. Однако про то, что они когда-то ловили превращенную в вампира Бригитту, принцессу английскую, охотники решили промолчать. Клауса это забавило. Это очередной повод насмехаться над людской ничтожной смертностью и мелочностью интересов. Мало ли «вспышек» охотников пережили Майклсоны, много ли, только они их никак не касались и не мешали их прекрасной и размеренной жизни. До определенного момента. Момента, когда осмелевшие людишки начинали искать способ уничтожить первейших вампиров. Ребекка. В этот раз она попала в их плен. Это случилось настолько внезапно, что даже Никлаус и Элайджа не были готовы к этому, не говоря уже о Коле. И братья были бы уверены в том, что Бэкс выберется из сложившейся ситуации сама, если бы не один неприятный факт: вся в курс введенная лондонская знать судачила о дорогущем белом дереве... Дуб, из которого выходят отличные колья. Никлаус был на нервах: вдруг Форбс или Фелл с Гилбертами догадаются, что сие редкое дерево не просто так появилось? И Нику, и Элайдже надо было что-то предпринять.***
А как проходила неделя до ссоры с Кэролайн у Елены? Помимо общения с Дэймоном и попыток попасть к подруге, у нее были дела внутри семьи. Агнес Гилберт как всегда зверствовала. Елена и сама уже начала срываться. Бабушка просто не давала ей спокойно жить: это нельзя, про то вообще забудь. Тогда-то Елена и поняла, что самое лучшее время в ее жизни сейчас – время, проводимое с Дэймоном. А как же другие члены семьи, спросите вы? Ясно как белый день, что Агнес Елена не выносила. Более-менее по-нормальному самая младшая Гилберт общалась со своим дядей. Что касается дедушки и отца, то их она и вовсе не видела, если не брать в счет редкие семейные ужины, которые Елена наблюдала лишь со стороны. Она не была их участником, ее не звали. Девушка не сильно-то расстраивалась: она знала, что это полная скукота, особенно если за столом сидит престарелая миссис Фелл (её шляпа всегда смешно съезжала на лоб), которая не упускала шанса и похвалить девушку, общаясь с ней как с трехлетним ребенком, и насмехаться над её почти «крестьянской» худобой. За 3-4 дня до ссоры с Кэр Елена знала практически все о вампирах и немного меньше об оборотнях. Однако в голове 17-тилетней девушки поселилась безрассудная идея о том, чтобы встретиться с вампиром лицом к лицу. Посмотреть страху в глаза, увидеть под ними набухающие, заливающиеся кровью вены вампиров, когда эти нелюди чувствуют кровь. Но Гилберт все еще слишком боялась этой вампирической пропасти знаний. «Это лишь теория. А нужна ли практика?» – думала Елена. Вскоре несостоявшаяся охотница на вампиров решила спросить обо всем единственного человека, которому в доме доверяла больше всех – Джереми. В тот необыкновенный для себя день брат Джона просто сидел в своей комнате и листал какую-то книгу, одновременно протирая свой охотничий лук тряпочкой и задумчиво дергая тетиву. Нет, он вовсе не вникал в содержание книги, это был всего лишь способ размышлять о чем-то так, чтобы к нему никто не приставал. Но, кажется, Елена быстро поняла, что ее дядя пытается спрятаться ото всех за этой книжкой. Войдя в комнату практически без стука, девушка сразу же обратила внимание на нерасполагающую к чтению обстановку: кругом беспорядок, везде в полном хаосе раскиданы всевозможные баночки с антивампирскими ядами, ножи, стрелы и прочие средства убийства кровопийцев. Джереми сидел около единственного в этом помещении окна, а книгу Елена узнала сразу же. — Раньше читал? – резко нарушила тишину девушка. Джер поднял на нее глаза. Мисс Гилберт кивнула в сторону книги, что он держал в руках. — А, её-то... Нет. В этой книге я прочитал совсем немного. Раньше читал что-то подобное, но не эту. – ускальзывал от разговора брат Джона. — Правда? И о чем эта книга? – не прекращала наступление Елена. — Ну... Тут... Очень интересный сюжет. Всего и не перескажешь, – сказал Гилберт. Елена усмехнулась, скрестила руки на груди и села на свободное место на кровати. Кровать, по мнению племянницы Джереми, была неудобной. — Ага. Слегка детская форма энциклопедии «Всё об оборотнях» имеет непредсказуемый и запутанный сюжет. Уж я-то знаю. Читала два раза, – с небольшой насмешкой протараторила Елена. Джереми глубоко вздохнул, решив сдаться. У него не получилось соврать. — Ладно, ты меня раскусила. Чего ты хотела? Узнать что-то о вампирах? О Кэролайн? Мы давно об этом не говорили. С того самого момента, как я тебе открыл эту тайну, ты не пыталась меня о чем-либо расспросить, – произнес Джереми, отложив книгу и позабыв о своем луке. Елена фыркнула. — Не ты один знаешь о вампирах. Очень многое рассказала миссис Форбс. Правда, сейчас меня в её доме не жалуют... Но я не об этом хотела поговорить, – Елена приняла серьезный вид. Джереми откинулся на спинку кресла, в котором и сидел, и кивнул племяннице, чтобы та продолжила разговор. — Я хочу посмотреть на вампира. Или сразу на нескольких. Только через решетку или через что-то на то похожее. — Так, подожди-ка... Зачем тебе это? – искренне удивился её дядя. — Хочу встретиться с ночным кошмаром наяву. Клин клином вышибают, да? – сказала Елена, на несколько секунд опустив взгляд вниз, ожидая гневной реакции Джереми. — Вообще-то это не самая лучшая затея. Если увидишь подобное хоть раз, забыть это у тебя никогда не получится, – начал отговаривать ее Джереми. — Знаю, дядя, у меня у самой остались сомнения! Я пришла за советом... – Елена вздохнула. — И я посоветую тебе. Так... Раз уж ты сама не до конца уверена в том, что готова приблизиться к чудовищу, то и не стоит делать этого. Созерцание голодных, измученных вампиров – зрелище не для всех. Джереми встал с кресла и начал почти без остановок ходить по комнате. Он ходил вокруг Елены, останавливался лишь около баночки вербенно-аконитового яда с пометкой «одно средство от двух бед» и лишь пару раз смотрел в окно. Старший из братьев Гилберт думал. Однако дочь младшего брата любит прерывать ход мыслей. — Мне так никто и не рассказал о Кэролайн. Возможно, я хочу посмотреть на вампиров лишь по этой причине. В глубине души я надеюсь получить ответы от полумертвых, если уж не получаю их от живых... Знаю, это глупая затея, потому что не каждый вампир причастен к тому, что случилось с моей лучшей подругой, – одна эмоция за другой ударяла Елене в голову. Но говорила девушка совершенно спокойно. Она просто не знала, какой из эмоций позволить завладеть ею в этой ситуации. Не знала, что делать со сплошными тайнами. Джереми был ее последней надеждой. Дочери Джона было бы достаточно узнать хотя бы то, что видел ее дядя в ночь нападения на юную Форбс. — Так ты всего лишь это хочешь узнать? Что ж... Больше, чем Кэр, я тебе все равно не расскажу. Я оказался рядом с ней не сразу. Я всего лишь обнаружил её лежащей на траве, но не стал сразу подходить, потому как догадывался, что это может быть ловушкой вампира. Не всякий это понимал... И по этой причине большинство охранников, посланных старшей Форбс защищать её дочь, было перебито вампиром. Однако даже я не сразу догадался, каким именно... Никлаус Майклсон. Я видел его второй раз в жизни. В первую нашу встречу он лишил меня моей возлюбленной, чтобы досадить всем Гилбертам. Во вторую он, видимо, собирался разобраться с кем-то из Форбс. Сначала я не совсем понимал, за что он так с этой семьей? А потом... Кровь за кровь. Я вспомнил, что мы схватили близкого ему человека, поэтому Клаус решил убить кого-то из наших. Думаю, семью Форбс он считал наиболее виноватой. — Ух... Подожди, – Елена демонстративно выдохнула весь воздух, который она набирала в течение разговора. — Даже голова закружилась. Дышать тяжело... От всего этого груза получаемой информации, – девушка вновь сделала паузу в своей речи. Затем она продолжила: — То есть вы, как ты только что выразился, схватили близкого человека первейшего вампира... М-м-м, уже не терпится узнать, что Никлаус Майклсон мог сделать с вами, дурни! – сорвалось с языка Елены. — Не раскидывайся словечками, племянница. Эта война с ними... Она не на жизнь, а на смерть. И так как мы не бессмертны, одолеть Майклсонов можно только шантажом. Мы схватили самую неосторожную из этого древнего семейства – Ребекку. Она влюбилась в вампира, который сотрудничает с нами, поэтому он привел ее в ловушку. Мы залили её вербеной, а пока первородная корчилась от неожиданной боли, отважный человек воткнул в нее осиновый кол в серебряной оправе. Да, было тяжело действовать, потому что мы понимали: больше шанса не будет. Мы бы погибли, пойдя что-то не по плану. Но в итоге Ребекка Майклсон испытала на себе «пользу» солнечно-вербенных ванн. — Да вы все умом тронутые, – с истерическим смешком сказала Елена. Ее ужасал тот факт, что Джереми и остальные рисковали жизнью не пойми ради чего. — Успокойся. Мы пытали Ребекку, потому что надеялись на тот принцип, что если уж она знает, как умерла и вновь воскресла, то знает и способ, как погибнуть навечно, – Джереми с шумом выдохнул. — Но мы не получили ответа. — Да ну! – Елена резко вскочила с места и всплеснула руками, а затем быстро посмотрела на потолок и поморгала, чтобы сдержать подступающие слезы. Девушка поняла, к чему ведет разговор. Старший из братьев Гилберт молчал. — А теперь сопоставим... Ребекка сбежала, потом... — Ее освободили, – перебил ее дядя. — Неважно! Это абсолютно неважно! Ребекка оказалась спасенной, поэтому Никлаус пришел за душой из знатной семьи. Форбс... За Кэролайн Форбс, – голос Елены дрогнул. — Вы хоть понимаете, что навлекли на всех нас, не только на Кэр?! Первородные придут за всеми нами! Они нас перебьют, как тараканов! Потому что вы оказались глупее, чем древнейшие вампиры. Это же было очевидно! Проигрыш был очевиден! И я не хочу умирать... А через несколько дней Елена еще и гадала, почему Кэролайн в прямом смысле убегала от разговора и кричала о том, что юная Гилберт теперь вампир.За несколько часов до нападения на Кэролайн.
Дэймон почти не общался с братом. Старшего Сальваторе бесило то, что Стефан буквально «работает служанкой» у первородных. Дэймон и сам рад бы куда-нибудь уйти из дворца, да только он знал, что это бесполезно: за предательство Клаус найдет любого и порвет на куски. Живьем. И раз уж так сложилось, что Дэймон занимался своим дневником и распитием крови, не обращая внимания ни на что и ни на кого, то он пропустил все, что замышляли Никлаус со Стефаном прямо у него под носом. — Знаешь, Стефан, ты должен доказать, что достоин Ребекки. Поэтому ты должен сделать из бывшей приманку. Видишь ли... Кэтрин не отвечает ни на единую мою вежливую просьбу вернуться во дворец английский. А вот если попросишь ты... Она прибежит, будто ее здесь ждет вкусный и веселый кровавый пир, — гибрид ходил по комнате, пока Стефан размышлял над словами своего господина; вампира, обратившего его. — Но почему она тебя не слушает? Вы же друзья. Она помогала тебе, а ты ей, – промолвил Стефан. Он стучал пальцами по столу, около которого сидел. Никлаус открыл шкатулку, стоявшую неподалёку. Младший Сальваторе не мог видеть содержимого. — Эх, Стефан, а ты все никак не поймешь, что я требую что-то не просто так, – Майклсон сделал паузу в речи и достал из шкатулки чей-то отрубленный палец с давно запекшейся кровью. — После того противного случая с ее подопечной... Как же ее звали... А, Изабель! Так вот, после того случая Катерина со мной не говорит. Мне просто пришлось вытащить внутренности из мисс Флемминг на глазах у Кэтрин. У нее тогда даже дыхание дрогнуло, чего я от Пирс никак не ожидал, – с хладнокровным смешком договорил Клаус. — Но зачем? – почти безразлично спрашивал Стефан. — Слишком много вопросов для подчиненного, не находишь? – взбесился Клаус и ударил свободным кулаком по столу. Далее он выбросил вытащенный ранее палец в камин, над которым висела картина. На той картине был изображен дворец в сильную грозу. Но в голове Никлауса вертелся ответ на вопрос Стефана. «Изабель слишком много знала. Со знанием о смертельном оружии против Майклсонов не живут.» Похищение Ребекки сыграло злую шутку со знатными. Никлаус бесился. Все боялись его дальнейшего шага, а он все молчал да молчал... Ничего не делал. «В тихом омуте черти водятся,» – как-то раз боязливо сказала миссис Фелл на собрании главных семей. Однако гибрид все продумал на 10 шагов вперед. Впрочем, как и всегда. Он следил за каждой семьей если не лично, то с помощью подчиненных вампиров. К слову, за домом Кэролайн наблюдал Стефан, как ему и было велено. Младший Сальваторе докладывал все о жизни Форбс, а потому Майклсон знал, что Кэр дружила с Еленой. Тогда у Ника родился гениальный план. Мстительный. Вполне способный настроить семью против семьи. Сходство Елены с Кэтрин было замечено, но Клаус ничуть не удивился: это всего лишь третья копия Татьи. Призрак прошлого... В который раз преследующий первородного. Шел небольшой дождь. Вокруг все было едва видно, так как было темно. Солнце давно скрылось за горизонтом. Никлаус стоял около дома Кэролайн, оперевшись на стену. Первородный ждал двух других вампиров. — Вот и Сальваторе, – в привычной манере сказал сам себе Клаус. — Её еще здесь нет? – первым делом поинтересовался Стефан. — Нервничаешь перед свиданием с госпожой-смертью? – с сарказмом спросил Майклсон. — Не называй ее так. Она всего лишь защищается. — Оставляя за собой кровавые реки, озера? Горы трупов? Я начинаю понимать, для чего это. Пытается переплюнуть меня и Элайджу, но у бедняжки не получается. Катерина Петрова предала наши принципы, рассказав Изабель о нас. Пирс нужно наказать. Но не раньше, чем Форбсов, в подвале которых находилась Ребекка. Никлаус замолчал. Вампир прислушался: помимо барабанящих капель дождя были слышны стремительные шаги из небольшого леса позади дома Форбс. — О, Стефан, ты отсюда еще не слинял? – сказал знакомый голос. Однако когда Кэтрин получше присмотрелась к собеседнику, отчаянно звавшему ее в письме, благодаря которому вампирша здесь и очутилась, она увидела рядом с ним Клауса. — Чертов Сальваторе, ты не говорил о Майклсоне! Он же убьет меня, придурок! Прикрылся клятвами в любви и фразами о том, что скучал? Ну и мерзок же ты! – начала громко говорить Пирс, однако Ник не позволил ей продолжить. Первородный подбежал к Кэтрин и укусил ее в шею, потому как Пирс не успела сбежать. — А теперь, дорогуша, слушай меня. Моя кровь вылечит укус, ты это прекрасно знаешь. Не станешь меня слушать и делать то, что я скажу, тогда твои опасения сбудутся. У Кэтрин не было выбора. Клаус почти никому его не дает.***
— Кэролайн! Кэр! Помоги! Это я, Елена! – кричала Кэтрин. Она изображала раненую, в то время как Майклсон и Сальваторе скрылись за деревьями, наблюдая за реакцией Кэролайн, уже даже выглянувшей в окно. На долю секунды Клаус отметил ее себе в сознании, что-то притягивающее было в ней... Однако жестокий Майклсон вернулся очень быстро. Он вспомнил, что Кэр сегодня не станет. — А что сейчас с Ребеккой? – поинтересовался Стефан у Клауса, пока Кэтрин пыталась выманить Кэр. — Будто ты не видел. Она пьет кровь и скоро будет в строю, – буркнул Майклсон. Послышался противный скрип ставней. — Елена? Что случилось? – Кэролайн полностью высунулась из окна. Однако потрепанные из-за сна светлые волосы, почти полностью закрывавшие лицо, едва ли позволяли разглядеть кого-то, кроме поддельной подруги. — Прошу, помоги... Спустись вниз, мне нужна только твоя помощь... Никому не говори, ты знаешь, почему... – Кэтрин поддельно кашлянула, однако Форбс поверила этому. — Кажется, я теряю сознание... Окно быстро захлопнулось. Все вампиры слышали бег по лестнице. Блондинка вылетела из дома спустя полминуты, она наплевала даже на внешний вид и на то, что на улице был дождь. Кэролайн подбежала к будто бы бессознательной Кэтрин. Никлаус с удовольствием наблюдал за актерской игрой Пирс. — Елена, прошу тебя, очнись... Скажи, что мне делать! – воскликнула Форбс, дергая «подругу» за плечи и руки. Кэтрин открыла глаза и стала смотреть куда-то мимо Кэр. Иногда на лицо Петровой попадали массивные капли дождя, и с волос юной Форбс капало, но Катерина даже не дернулась. — Елена... Кто с тобой это сделал? На тебе ведь кулона нет! А если это был вор... Вор-убийца, – отчаянно рассуждала вслух Кэролайн. Кэтрин дернулась, чем и испугала, и обрадовала Кэролайн. Форбс хотела уже радоваться пришедшей в сознание Пирс, стала обнимать «подругу»... Зря. — Прости меня, Кэр, меня сделали такой... – Петрова изобразила сожаление в голосе, после чего резко притянула блондинку к себе так, что вампирша смогла вцепиться в хрупкую шею девушки. Кэролайн громко закричала; в сознание прокрался мрак, в крови заиграл ужас и животный страх, но спасти себя блондинка не могла: она оцепенела. На крики выбежало несколько стражников семьи Форбс. Они прекрасно знали о вампиризме, поэтому принялись целиться в Пирс стрелами с наконечниками, обмазанными раствором вербены и аконита; как раз таким раствором, что был у Джереми Гилберта в комнате. Среди охотников данная жидкость не являлась чем-то редким. Никлаус приказал Стефану перебить всех, но Сальваторе боялся выпустить сущность потрошителя на свободу, поэтому младший брат Дэймона действовал крайне осторожно и медленно, чем и бесил Клауса, наблюдающего за ситуацией из «тени». Кэтрин уже давно оставила Кэролайн в бессознательном и почти бескровном состоянии, потому что ситуация требовала помощи Стефану, и вот уж Пирс точно не страшилась быть излишне жестокой: она вгрызалась в шеи защитников, а затем, выпив из каждого пару глотков крови, отрывала им головы. За дракой Пирс Майклсон наблюдал с довольной ухмылкой. А людей меньше не становилось. Трупов было уже с десяток, и теперь вместо простых стражей стали прибывать охотники, которых убить куда сложнее. В один момент Клаус выцепил Сальваторе и Пирс из драки и силой заставил переместиться в лес. Тройка вампиров села в засаду. Они наблюдали за недоумевающими охотниками, которые только и говорили о подозрительности поведения вампиров. — Мне вот вообще сейчас все кажется подозрительным, – вдогонку каким-то словам охотников сказала Катерина, сидя за деревом и зажимая рукой свою шею, а если быть точнее, место укуса Майклсона. Яд оборотня дал о себе знать. Кэтрин затрясло от холода. — Клаус, ты же обещал вылечить ее, – напомнил Стефан. — Наша вылазка не окончена, – резко ответил гибрид, разглядывая вдали уже подоспевших братьев Гилберт. — Ну и что ты выдумывать собрался, Лорд Коварство? Поторопиться не хочешь? Иначе такой превосходный вампир-боец (я, вообще-то) уйдет из жизни просто так, – пробубнила Пирс. — Действительно, почему мы сидим здесь? Чего нам бояться? – удивлялся Сальваторе. — Теорию о наличии оружия проверяю. И да, я был прав... Из дома выбежала миссис Форбс. Она бросилась к Кэролайн и позвала служанок для того, чтобы те отнесли ее дочь в дом и срочно (посреди ночи) нашли для нее лекаря. А когда Кэр унесли, старшая Форбс начала ругаться на всех оставшихся в живых стражников и охотников потому, что они не были готовы, у них нет оружия против особых вампиров. Об их неподготовленности Клаус догадался и без разговоров. Ребекка им не рассказала, да и не стремились эти люди найти первородных, чтобы убить их... Потому что нечем. «Знал я человека с колом из белого дуба. Не представляю только то, как часть этого древнего дерева оказалась в руках той персоны, которая так стремилась расправиться со мной...» – думал Клаус. Джереми Гилберт оглянулся на лес. Майклсон решил поиграть на нервах старшего брата Джона: он слегка высунулся из тени, дав понять, что Гилберт за эту игру заплатит дорого.***
— Но почему вампиры отступили? А Клаус? Он мог всех вас перебить, но не стал. Более того, он действовал не сам... — говорила Елена после рассказа дяди. — Никлаус Майклсон – самое опасное существо. Я не думаю, что в нашем мире есть что-то страшнее этого гибрида. Он единственен и неповторим. Даже те гибриды, которых первородный так усердно старался создать, не шли ни в какое сравнение со своим повелителем. Наверное, я должен признаться тебе... Мы не пытаемся выиграть войну. Мы пытаемся выжить. А для этого не мешало бы убить Клауса... Ведь есть же какой-то способ... О нём знала одна девушка, и за это знание она расплатилась жизнью. — Кем она была, дядя Джер? – спросила младшая Гилберт, чувствуя что-то «родное» в том, что он говорил. — Она была первой любовью твоего отца.