Глава 13.
О доверии, понимании и неожиданном заявлении.
«О, матушка, как жаль, что ты не со мной. Я бы тебе рассказала про человека, с которым познакомилась в минуту страха и сомнения в том, что в мире осталось хоть что-то нормальное. Мне не рассказывают о тебе, мама. Это далеко не первая запись, которую я делаю. Далеко не первое письмо, которое я вынуждена писать в дневнике в крохотной надежде на то, что ты жива, существуешь и когда-либо сможешь прочесть... Сейчас совсем раннее утро. Уже третье утро, озаряемое солнцем. Этот утренний свет мог бы символизировать начало новой и прекрасной жизни, но... Вчера утром я узнала, что на Кэролайн напали, а сегодня утром бабушка уже успела отругать меня за то, что вчера я вернулась очень поздно. Агнес Гилберт в который раз грозится лишить меня доли наследия... Как же мерзко. Меня и без того её лишили, решив умолчать об истинном семейном деле. Но мне рассказали. А ты бы тоже рассказала мне, мама? Надеюсь...» Елена медленно закрывала дневник, пробегаясь взглядом по трогательным строкам, которые писались девушкой по велению души и сердца. Закрыв книжку с записями, Гилберт дотронулась до кулона на шее. Она выдумала себе историю о том, что этот кулон когда-то носила ее мать. Эта «легенда» согревала душу. Порой девушка думала о том, что с радостью находилась бы в своей комнате вечно. Самой нелюбимой частью дня для Елены была та часть, в которой она спускается вниз, на кухню или в гостиную. По своему обыкновению, тут, в гостиной, усыпанная дорогими украшениями и элитными шелками, сидела Агнес Гилберт и раздавала приказы. Даже Нейтан Гилберт, ее муж, не имел столь сильного влияния в доме. Он был добрее своей жены, но со временем перенял её привычку быть безразличной к чьим-то чувствам и просто приказывать. Теперь Елена убеждена, что многие вампиры будут даже лучше, чем ее бабушка с дедушкой. Потому что не проходит и дня без того, чтобы Елену не отчитали... — Куда идёшь? – громко и грубо спросила старшая Гилберт у внучки, что робко пыталась пройти на кухню. — Я... На кухню иду... – ответила Елена, посмотрев на бабушку. Потому что если на нее не посмотреть, то есть, по мнению Агнес, не проявить к ней уважения, то девушке перепадет. — Иди-иди. Можешь даже окинуть своим бестолковым взором еду. Но прикасаться и уж тем более есть что-нибудь я тебе запрещаю. Ты стала чересчур своевольна. Надо тебя ограничивать. Елена не слишком удивилась. Не в первый раз она будет вынуждена терпеть голодовку, прямо как обычный человек из бедного сословия. Лишь на мгновение в глазах девушки промелькнула грусть. Но Агнес это мгновение и уловила, насмешливо и властно ухмыльнувшись. Вода тоже была под запретом. Так недалеко и зачахнуть. Елена не стала заходить на кухню, чтобы не дразнить и без того появившийся аппетит. Девушка просто вернулась к себе. Легкий ветерок гулял по комнате на втором этаже. Полуоткрытое окно позволяло слышать чириканье воробьёв и редкое пение других птиц. Слышался и скрип колес, и топот копыт запряженных в кареты лошадей: дорога была недалеко. Елена погрузилась в атмосферу помещения, ненадолго забыв о голоде и сплошных запретах. А как же обещание? Вчера девушка сообщила свои имя и фамилию незнакомцу, которого зовут Дэймон Сальваторе. «Встретимся на этом же месте завтра в полдень,» – всплыли слова Дэймона у нее в голове. Она обещала ему. «Придется упустить свой шанс познакомиться с этим человеком поближе...» – с грустью подумала Елена. Однако сдаваться раньше времени не стоило. Не стоило и отказываться от идеи о встрече. В комнату Гилберт влетел небольшой камень, чудом не разбив окно. «Кто это такой меткий?» – спросила у себя девушка, в глубине души надеясь на то, что ее предположения окажутся верными. Елена подошла к окну. Внизу стоял со вкусом одетый молодой человек. Его яркие светло-голубые глаза смотрели прямо на девушку. — Здравствуй! – неожиданно вежливо произнес Дэймон. Елена смутилась. — Здравствуйте... Боюсь, мне придется отказать вам во встрече... – поспешила она огорчить Сальваторе. — Подождите-ка... Откуда вы узнали, где мой дом? – опомнилась Гилберт. — Я живу не первый год, Елена, – ответил вампир. Дэймон не спешил забывать дар Валери: он сосредоточил все внимание его ручного ворона на Елене, выясняя о ней все. Тайно. Догадаться о чем-либо невозможно. — Что ж... А сколько именно? – поинтересовалась Гилберт, все сильнее выглядывая из окна. — Об этом, думаю, лучше рассказать при более удобном случае. Спускайся! – настаивал Дэймон. — Не смогу. Мне запрещено выходить из дома, – сказала Елена, умолчав даже о том, что ей непозволительно есть. Дэймон отвел от нее взгляд и направил его куда-то вниз. — Елена-Елена... Так похожа на Кэтрин внешне, но не похожа внутренне... – тихо произнёс он. Дэймону еще в тот вечер показалось, что он столкнулся с Кэтрин. Но осознав то, что Пирс не стала бы распрыскивать раствор вербены куда попало, и уж тем более не стала бы за это извиняться, Сальваторе решил продолжить свое знакомство с этой наивной девушкой, которая видела в своей жизни еще слишком мало, чтобы выжить без посторонней помощи. — Неужели ты не читала сказок о том, как принцессы сбегали из замка? Кажется, было что-то такое... Не время вспоминать, просто сделай точно так же! – вновь обратился к ней Дэймон. Вампир и не замечал того, что был готов сделать все, лишь бы встретиться с Еленой и пройтись с ней по шумным улицам Лондона. Советы Дэймона, желание отомстить бабушке, нарушив ее запрет, и, в конце-концов, простой человеческий голод заставили Гилберт быстро связать «канат» из одеяла, простынь и даже старой одежды. Выглядел этот способ побега почти безопасным. Во всяком случае, Дэймон всегда успеет поймать Елену. Только она об этом не знает.***
— Куда направимся? – первым делом спросил Дэймон, когда Гилберт всё-таки сбежала из дома и оказалась прямо перед ним. — На рынок. Ничего не ела с самого утра. – честно ответила девушка, поправляя плащ. — И почему же, если не секрет? – Дэймон заглянул ей в глаза. Елена засмущалась. Ей явно не хотелось говорить правду о порядках в её семье. — Не успела. Вы же ждали меня под окном, – ответила она, тяжело вздохнув. Ей показалось, что ее ложь была идеальной. Однако Дэймон слушал ее сердце — оно забилось намного чаще. — Соврала ведь... – шепотом произнес вампир куда-то в сторону. — Простите, я вас не расслышала... — Прошу, обращайся ко мне на «ты». Можешь даже по имени называть. Не люблю эти светские условности... Не звание определяет человека. И уж точно не его статус, и даже то, как к нему обращаются, не играет никакой роли, – быстро перебил её Дэймон. — Но... Но всю жизнь меня учили склонять голову перед людьми важными, высокопоставленными, – Елена посмотрела вниз, будто она сказала что-то странное и глупое. — А по каким признакам ты отличаешь подобных людей? – Дэймон остановился и вновь заглянул ей в глаза, ища в них свое отражение. Кажется, он задержал свой взгляд дольше обычного, терпеливо ожидая ответа. — Ну... – Елена засмущалась. Казалось, она едва ли могла сформулировать отличия статного человека от бездомного крестьянина, к примеру. — Возможно, образ таковых людей складывается из многих деталей: дорогая одежда из самых лучших материалов, украшения из наиболее редких металлов, манеры и поведение тоже влияют на то, как мы воспринимаем важных персон. — Елена... Это внешние признаки. Ты когда-либо заглядывала кому-нибудь из них в душу? — Но как это сделать? — В том-то и дело. Они недоступны. Порою вечно грустны, погружены в мечты о том, чтобы их все жалели, но в то же время боялись и почитали. Они закрыты, не позволяют никому заглянуть в их внутренний мир. Потому что там пустота. Там мрак, иногда и гниль. Им чужды беды простых людей, они вряд ли пожертвуют хоть чем-то ради других. Деньги и власть – вот то, в чем они нуждаются круглосуточно и ни за что не отдадут другим людям. Елена глубоко задумалась. Юной Гилберт на мгновение показалось, что Сальваторе описал ее бабушку. И все же Елену интересовало то, зачем ее новый странный знакомый рассказал ей эту, казалось бы, очевидную вещь. Повисла тишина. Ни Елена, ни Дэймон не проронили больше ни слова. Они просто шли на рынок, погрузившись в свои мысли и размышления. Вокруг них вновь и вновь сменялись виды: сначала богатые, на века построенные дома влиятельных семей; затем они оказались на шумной улице, где тройки лошадей, запряженные в кареты, так и норовили сбить с ног. Кое-где приходилось идти наикратчайшим путём: по оживленным улицам хоть и относительно безопасно передвигаться, но очень долго. Через переулки, не раз «гремевшие» своими названиями (в таковых переулках чаще всего находили тела людей, убитых самыми разными способами), до рынка было добираться намного быстрее. Можно было потратить на час меньше. Время – драгоценная вещь, особенно для Елены, так как она человек, а сейчас она и вовсе «погибала» с голоду.***
— Я в жизни столько не видела, сколько сегодня, – едва слышно произнесла Гилберт, когда она и Дэймон оказались прямо перед рынком. — И почему же? – неожиданно спросил вампир. Елена удивилась. — Как ты услышал? Мне показалось, я сказала это так тихо... — Я очень внимателен. Особенно к тебе, – акцентировал он. Бледное лицо Елены залилось румянцем, поэтому она хотела бежать и прятаться, но в то же время желала остаться здесь, рядом с Дэймоном. Мисс Гилберт начала привязываться к этому человеку. — Ты так и не ответила, – напомнил Сальваторе спустя несколько минут молчаливой ходьбы по рынку. — А? – все мысли Елены на данный момент были заняты стремлением раздобыть еды. На что? На какие деньги? Тупой вопрос... Когда девушка была вынуждена терпеть голод (благодаря Агнес или Нейтану, а то и двоим сразу), ей запрещалось даже брать деньги. Красть Гилберт не могла: деньги все равно оказывались у ее бабушки, а желание быть достойной своей фамилии мешало Елене воровать еду на рынке. Тяжелейшая ситуация, которую Дэймон понял без слов. — Яблоки любишь? – спросил вампир, подойдя к фруктово-овощной лавочке и взяв сей фрукт в руку. — Вполне, пускай бабушка моя и говорила что-то вроде : «Не дворянское это дело – яблоки жевать», – Елена с поразительной точностью спародировала голос Агнес Гилберт. Дэймон с презрением ухмыльнулся, представив ужасную ситуацию в семье Елены. Пускай он и следил за девушкой, Дэймон считал, что все же лучше будет узнать что-то от нее самой, чем строить догадки на основе сведений, получаемых от ворона. Только яблоки. Более подходящей еды на рынке не нашлось, ибо на прилавках было одно лишь мясо, которое сырым есть не будешь. В трактир или прочее заведение для употребления пищи заходить опасно: за Еленой вполне могли следить, а если узнают о личности Дэймона слишком многое, то охотники не помедлят в попытках отнять у него Елену и жизнь. Однако сейчас для Сальваторе дороже жизнь. Он внушал себе, что похож на Кэтрин: Дэймон считал, что вряд ли мог бы добровольно отдать за кого-то жизнь или подвергнуть себя опасности ради близкого человека. Самовнушение – вещь сильная, особенно когда хочешь в него верить. Но Елена еще не стала настолько близка Дэймону, чтобы вампир убедился в том, что все же способен рисковать всем, что имеет. Сейчас он был готов лишь узнавать девушку как можно ближе, открывать для себя подробности ее жизни, о которых знают единицы. — Теперь ты сыта... Наверное. Тогда позволь вернуться к предыдущей теме разговора. Ты сказала, что никогда не видела так много, сколько видела сегодня. Почему? – возобновил беседу Дэймон. — Большую часть своей жизни я провела дома. Меня никуда не брали, я никогда не участвовала в совете знатных семей, которых я знаю только лишь по фамилиям. Закономерным будет сказать, что я без вас... Тебя, Дэймон, ни за что не увидела бы обратную сторону жизни: темные и мрачные переулки, скрываемые иллюзией безопасности. Елена задумалась, поняв, что пора остановиться. Слишком много нельзя говорить. Все-таки она не могла доверить Дэймону различную информацию через несколько часов более подробного знакомства. Вампир же, в свою очередь, чувствовал, что ему предстоит столкнуться с многими фактами жизни Елены, пускай ее существование и кажется скучным и чересчур простым. — А что по поводу знатных семей? Знаешь ли ты что-то большее, чем просто фамилии? – не без особой тени намека спросил вампир. — О Гилбертах, казалось, я знаю все... — «Казалось»? – перебил ее Дэймон. — Если я когда-нибудь стану доверять тебе настолько, что смогу рассказать о своей семье и ее тайнах без сомнений в правильности данного решения, то... Лондон превратится в морское дно. Потому что это так же невероятно, как и моё глубокое доверие к человеку, с которым я знакома несколько часов. – Елена досадно ухмыльнулась, после чего посмотрела на Дэймона, ожидая его реакции. Ничего. Он просто кивнул так, словно придерживался такой же позиции, что и юная Гилберт. Впрочем, в какой-то мере так и было.***
Прошло несколько дней. Голодовка Елены кончилась совсем недавно. Время шло быстро... Общаясь с Дэймоном, девушка не забывала и про Кэролайн: Гилберт-младшая часто приходила к дому Форбс, стучалась в дверь, но каждый раз мать Кэр говорила девушке, что ее дочь по-прежнему не может принять Елену у себя. Миссис Форбс последнюю неделю сообщала юной Гилберт этот факт с особой злостью и раздражением, не понятным Елене. Именно поэтому Гилберт была подавлена, и Дэймон во время одной из встреч не мог не заметить ее настроения. — Что с тобой происходит, Елена? Ты явно грустишь и недоумеваешь по поводу чего-то. — Помнишь про доверие? Могу ли я этим поделиться с тобой? Даже не знаю, – уклончиво отвечала девушка. Дэймон нахмурился. — Полагаю, что можешь. Ты ведь здесь, со мной рядом. Снова, – акцентировал вампир. — Но тебя же никто тут не держит, верно? Значит, ты сама почему-то не отказываешь во встречах, иногда сама ищешь их. Я прав? – Дэймон заглянул ей в глаза, и она не пыталась смущенно отвести взгляд, как делала это в первый день знакомства. — Бесконечно, – отрезала Гилберт. Сейчас они находились на улице. В который раз? Всякий сбился со счету, хотя казалось, Дэймон невольно помнил каждое мгновение, проведенное с Еленой, девушкой из его видений; девушкой, что так похожа на Кэтрин внешне. Вампир даже подумывал иногда, что Елена и есть та, о которой говорила Валери. И через некоторое время Дэймон плевать хотел на тот факт, что особого кулона он при девушке не видел. Сальваторе просто наслаждался теплом, что поселилось в мертвом сердце благодаря ей. Елена же перебирала мысли. Сальваторе? Эта фамилия звучала для нее знакомо, вот только Гилберт не могла вспомнить, где слышала ее ранее. Ответ был простым, но таким забытым: Сальваторе раньше были знатной семьей, пока однажды Дэймон не испортил этот статус, превратив кого-то из живых родственников в вампира. Старший из братьев Сальваторе старался забыть эту историю. — Раз уж ты убедил меня в том, что я могу тебе доверять немного больше, чем я делала это ранее, то нас ждет важный разговор, хотя он тебе может показаться смешным, – с нотой серьезности произнесла Елена, кивая в сторону какого-то небольшого гостевого домика. — Оу... Ты предлагаешь совсем близкое знакомство? – с пошлым намеком спросил Дэймон, после чего поймал на себе упрекающий взгляд Елены, которым она всякий раз одаривала вампира, когда тот говорил что-то неловкое для Гилберт или творил что-то нелепое, странное. Над входом скрипела замшелая вывеска с отвалившимися деревянными буквами, так что название сего заведения узнать можно было только у того, кто его помнил. А если быть точным, то у бодрого, но вечно слегка пьяного владельца трактира. Впрочем, название было нисколько не важно. Елена с опаской открыла дверь и стала входить, попеременно оглядываясь на Дэймона. Несмотря на то что сейчас день, трактир был наполнен не совсем трезвыми постояльцами. Яростные споры и обсуждения, громкая музыка, запах разнообразной еды... Это все сразу же ощутили Дэймон и Елена, когда дверь с колокольчиком резко захлопнулась, оповещая владельца о новых посетителях. — И это, по-твоему, безопасное место для переговоров? – передразнивающе спросил Дэймон, одновременно выдергивая свою руку из цепких «лап» какого-то пьянчуги, который утверждал о том, что он волшебник. «О кострах инквизиции, бедняга, позабыл,» – с сарказмом произнес вампир у себя в голове. Противный жёлто-тусклый свет падал на серьезное лицо Гилберт. Она сама того не осознавая схватила Сальваторе за руку и повела его прямиком к свободному, самому дальнему столику в углу. Наличие свободного столика казалось чудом в столь переполненном народом трактире. — Понятия не имею, как ты отреагируешь на этот разговор, но он требует внимательности и заодно скрытности. Сольемся с толпой, – сказала Елена, садясь на деревянный стул. Затем она накинула капюшон. Дэймон сделал то же самое. — Может, пора тебе начать что-то говорить? – нетерпеливо произнес вампир. — Что ж... Сейчас я расскажу тебе о том, что является тайной знатных семей. Гилберт, Форбс, Локвуд, Фелл и Сальвато... – Елена не договорила. Она вспомнила об этой фамилии. Вспомнила и краткую историю, послужившую причиной ухода всех Сальваторе из совета знатных семей. — Елена? – встревоженно переспросил Дэймон, когда девушка замерла в немом шоке. — Ты знаешь... – подытожила Елена. — Зачем мне что-то говорить, если ты знаешь? – потерянно спросила она. Дэймон занервничал. Он прекрасно понял, что Гилберт собиралась рассказать ему о вампирах, то есть о тех, о ком он знает больше нее. Но как ему теперь выкрутиться в этой истории? — Стой-стой. О чем я должен знать? – притворяясь, спросил Сальваторе. Елена не заметила фальши в голосе Дэймона, потому что ее мысли были далеко не здесь. — Твоя фамилия – Сальваторе. Ваша семья раньше была знатной, а значит, она тоже в курсе вампиризма в Лондоне, да и не только, – монотонно произнесла Елена. Дэймон сделал более удивленное лицо. — Эй, погоди минуту. Вампиры? Реальные вампиры в Лондоне? Как это связано с моей семьей? То есть, вампиры существуют? И это не легенды? Я не верю. – сказал Дэймон как можно правдоподобнее. — Лет 10 назад я постоянно читал книги о вампирах, о том, что они боятся солнца, пьют кровь, боятся зеркал, в которых не отражаются, им страшны вербена и чеснок, но нигде не было сказано, что их существование правдиво; что бы я ни прочел, на последней странице был приговор: легенда, вымысел, – соврал Дэймон, чтобы не выслушивать то, что он и без Елены знал. Конечно же, в 13-14 лет он не читал никаких книг о вампиризме. Он и представить тогда не мог, кем окажется спустя десятилетие. Иногда Дэймон находит в своем обращении мысли для размышления. То, что он навсегда остался 24-х летним, не могло не радовать его. Но порой он даже забывал свою дату рождения. 26 июня 1540 года. Скоро Дэймону должно исполниться 87 лет. «Юный старикан-вампир» – так обычно называл себя Сальваторе. — Вся твоя семья знает о вампирах. Они помогали Форбсам и Гилбертам ловить их, затем сжигать, а особо буйных сажать в клетки, запирать в подвалах, чтобы издеваться над вампирами. И ты хочешь мне сказать, что не знал об этом? Я полностью уверена, что ты уже охотник: возраст тебе позволяет, да и нет у тебя бабки Агнес, желающей по неизвестным тебе причинам утаить знание об этих сверхсуществах. Елена была рассержена. Причем она даже не понимала, чем именно. Девушка начала вставать из-за стола, чтобы уйти из трактира в надежде больше никогда не пересечься с Дэймоном; с человеком, который, по ее мнению, обманывал Гилберт. И Елена ушла бы. Однако Дэймон успел схватить ее за запястье. Затем он убедительно произнес: «Я не обманываю. Более того, я приехал в Лондон год назад, поэтому мне никто не рассказывал об этом.» Елена вернулась на свое место. Дэймон чувствовал, что убедить Гилберт в его словах будет не совсем легко из-за вербены, хоть и незначительного ее количества в Елене. Но вампир решил рискнуть. — Я говорю тебе чистейшую правду. Ты должна верить мне, Елена, – твердо произнес Сальваторе, полагаясь на свою особенную силу. Гилберт зачарованно смотрела ему в глаза. Кажется, сработало. — Я должна верить тебе. Я хочу тебе верить.***
Они просидели в трактире час. След от внушения почти исчез. Как будто и вовсе ничего не было. Только теперь Елена верит всему, что говорит ей Дэймон, и при этом не задает лишних вопросов. Вампир не хотел доводить знакомство с Еленой до внушения, но ему пришлось. И раз уж ему удалось подчинить себе Елену как слушателя, то Дэймон воспользовался этим. Сальваторе рассказал про своего младшего брата, которого родители любили больше, а потому оставили в Лондоне, а его самого отослали к двоюродной тете в Шотландию. Дэймон внушил Елене, что Стефан жаден до вампирской крови, что он убил не один десяток кровопийцев. Теперь юная Гилберт представляла себе Стефана как очень плохого человека. О да, Дэймон знал, что заранее убрал конкурента. Он помнил слова Валери о том, что он должен увидеть девушку с кулоном раньше своего младшего брата, и лишь в этом случае Сальваторе-старший окажется счастливым. — А что это я о себе да о себе? Расскажи и ты что-нибудь. Я же вижу, что у тебя не все гладко. Ты грустила в последнее время. — Да, это так. На мою подругу напал первородный вампир около полторы недели назад. Но самое интересное заключается в том, что она отказывает мне во встрече, а ее мать не пускает меня в дом. Я искренне не понимаю, что я такого сделала ей... Дэймон задумался при слове «первородный». Сальваторе осознал то, о каком нападении идет речь. Клаус был в ту ночь далеко от дворца... Еще и просил Дэймона участвовать в охоте на охотников. Впрочем, та еще история... Взгляд Елены неожиданно оказался прикован к входящей посетительнице. Светло-зеленое платье, корзина с продуктами. Помимо этого, светлые завитые волосы показались из-под только что снятого капюшона. — Эй, Елена? Что с тобой? – спросил сидящий спиной к двери Дэймон. — Кэролайн... Моя подруга... Жива и здорова! – ошарашенно воскликнула Гилберт. — Так разве это плохо? – с недоумением произнес вампир. — Ее мать не впускала меня в их дом, ссылаясь на ее тяжелое состояние. И что же я вижу? Как будто не потеряла крови и не лежала в бессознательном состоянии! Мисс Гилберт вскочила из-за стола и быстрым, уверенным шагом направилась к Кэролайн. Дэймон немного растерялся от быстроты событий, но решил проследовать за девушкой. — Кэролайн Форбс! – крикнула Елена, когда была в трех шагах от подруги. Кэр обернулась на еще пока таинственную для нее фигуру в плаще. Недоумение младшей Форбс продлилось до тех пор, пока Елена не скинула капюшон. Теперь, казалось, на эту немую сцену смотрел весь трактир. Даже постояльцы из комнат выбежали и столпились на скрипучей и пыльной узкой лестнице. — Черт... – едва слышно буркнула Кэролайн и моментально развернулась. Через несколько секунд она выбежала на улицу. — Так и надо делать при встрече? – с сарказмом спросил Дэймон, слышавший эмоциональное «черт» от подруги Елены. Гилберт побежала за Форбс. Сальваторе решил не отставать. Вот позади остались удивленные взгляды зевак в трактире, как и сам трактир. «Троица знатных фамилий» выбежала на улицу. Кэролайн не отзывалась на просьбы Елены остановиться, чтобы поговорить. И теперь Гилберт, которую до этого было трудно вывести из себя, была разозлена не на шутку. — Форбс! Если ты не остановишься, я приму другие меры! В руках Елены сверкнул нож. Брови Дэймона изображали сейчас самое настоящее удивление, какого он не испытывал давно. Но Кэролайн все еще не останавливалась. Девушке было плевать на просьбы подруги. Тогда Елена собрала все свои силы в кучу, приподняла платье и быстро догнала Кэр. Далее последовало совсем несвойственное знатным дамам действие: Гилберт накинулась на Форбс, повалив ее с ног. Теперь Елена лежала на Кэролайн, а платья обеих девушек испачкала противная грязь сырой последождевой почвы. Сейчас Форбс проклинала Елену и весь свет. Силясь подняться, она отпихивала подругу, но Елена оказалась сильнее, что вызывало ужас у Кэр. Наконец обе перестали что-либо делать и, обессилев, лежали на земле. — Может, наконец, скажешь, почему ты внезапно возненавидела меня? Твоя мама не впускала меня! То ты будто больна, то ты вовсе не желала меня видеть! В чем причина!? – возмущенно выпалила Елена. — И это ты еще спрашиваешь? Предательница! Где ты теперь живешь, раз домой заявиться не можешь? Ты не представляешь, каких усилий мне сейчас стоит сидеть рядом с тобой! – протараторила Кэр, понемногу отдаляясь от Елены. — В чем дело? – продолжала непонимающе спрашивать Гилберт. — А этот кто такой? Жертва? Иль товарищ? – игнорируя вопрос подруги, продолжала тараторить Кэролайн, только сейчас она еще и кивала на неподалёку стоящего Дэймона. — Хэй, дамочка, вы как-то непочтительны к своей подруге и ко мне. Может, вы отдышитесь да выпьете с нами? Ваше дыхание слышит весь Лондон! – влез в разговор Дэймон. Но этот факт девушки проигнорировали. — Кэрри, господи, ну скажи, что стряслось? Почему ты орешь на меня? Пятишься? Бежишь и избегаешь? Кэролайн отчаянно помотала головой. Она рывком вскочила с холодной земли, и Елена сделала то же самое. Заметив испуг Форбс, Гилберт решила сделать ей шаг навстречу, чтобы приобнять и успокоить. Зря. — Не подходи ко мне, Гилберт! Это ты во всем виновата! Ты вампир!