Оторва для семьянина

— Пап, папа, кто там? — на незнакомый голос, доносящийся из прихожей, выходит из своей комнаты Сыльги. Она сжимает в руках игрушечного мышонка, с искренним интересом поглядывая то на отца, то на дверь. — Никто, мышонок, просто ошиблись квартирой, — парень пытается увести дочь, но в этот момент раздаётся ещё один звонок в дверь. Девочка, не дожидаясь реакции отца, подбегает к замку, ожидая, когда отец откроет дверь. — Папа, ты не слышал, что ли? — Сыльги искренне удивляется странному поведению Чонгука, в то время как сам парень едва сдерживает злость. Он действительно был увлечён Хери, но сейчас эти чувства переросли в отвращение. У него не было желания испытывать судьбу и вновь завязывать с ней общение. — Идём, это плохой человек пришёл. Он отругает тебя, если не будешь слушаться, — Чон хватает дочь за руку и тянет в сторону детской. Девочка нехотя плетётся за ним, а со стороны двери раздаётся стук и настойчивый женский голос просит о спокойном разговоре. — Порисуй пока, я сейчас, — всучив ребёнку в руки карандаши и раскраску, Чон направляется к двери, предварительно закрыв дверь детской комнаты. Несколько секунд для того, чтобы пересечь коридор, а дальше руки сами тянутся к замку, отворяя его. Прежде чем Хери успела что-то произнести, парень отталкивает её в сторону, покидая свою квартиру и прикрывая дверь. Они стоят на площадке, уверенно сканируя друг друга взглядами и, в то время как Хери улыбается, Чонгук от злости скрепляет челюсти и сжимает кулаки. — Зачем ты приехала, Ли Хери? — слишком официально спрашивает Чон, что немного смешит девушку. — Не злись. Я приехала увидеть дочь, — Хери тянется рукой к голове Чона, слегка потрепав того по волосам. Совсем как раньше. У Чонгука густые тёмные волосы, которые девушка частенько перебирала, тем самым веселя Чонгука. Щекотно и мило — так казалось ранее, противно — так было сейчас. — У тебя нет дочери, — резко отрезает Чонгук и собирается уйти, посчитав это концом разговора. Что же, Хери не ради этого пересекла несколько тысяч миль. — Я совершила ошибку, Чонгук. Теперь я это понимаю, — девушка опустила глаза, всем своим видом показывая горечь, пусть и слегка наигранно. — Я рад за тебя, а теперь уходи, — парень насмешливо фыркает, откровенно показывая своё недоверие. Хери глубоко вздыхает, а затем делает шаг вперёд, со всей силы обнимая Чона. Утыкается носом в область ключиц, шепча слова о том, как скучала по ним обоим, и как сильно страдала из-за своей глупости все эти три года. — Я так виновата перед тобой и дочерью, мне нет прощения, я знаю, — Хери шмыгает носом, готовясь к непрошеным слезам. Чонгук сломлен. Он так ждал этих слов, но одновременно с тем боялся их услышать. Хотел, чтобы Хери пожалела, но не готов был простить её и принять обратно. У них своя семья: маленькая, неполноценная, но всё же очень хорошая. — Зачем тогда приехала, если и так знаешь? — Чон берёт себя в руки и легко отталкивает девушку, показательно отряхиваясь после её объятий. — Прекрати так говорить, я просто хочу увидеть свою дочь, — Хери меняется в лице, в одно мгновение её взгляд выражает едва ли не всю скорбь мира, и на какое-то время ей удаётся провести этим Чона. — Уверена, она тоже захочет увидеть свою маму. Девушка опускает руки вдоль туловища, словно безвольная кукла, поднимает на Чонгука глаза, в которых блестят слёзы, и, заметив его колебания, протягивает вперёд руку, касаясь мужской груди. Останавливается там, где сейчас, как сумасшедшее, бьётся сердце, а затем медленно приближается. — Я изменилась, Чонгук, клянусь, и готова тебе это доказать, чтобы исправить свои ошибки. — Я рад узнать, что ты стала другой, но того факта, что дочери у тебя нет, это не меняет. Сыльги — не твой ребёнок, и увидеться с ней я тебе не позволю, — с трудом борясь с эмоциями, произносит Чонгук, отходя на шаг назад, ближе к двери. — Уходи и больше никогда не появляйся здесь. За парнем мгновенно захлопнулась дверь, и всё, что осталось Хери — покинуть душное помещение, решая вернуться сюда снова, когда Чонгук немного остынет и успокоится. А внутри, по ту сторону двери, молодой парнишка по имени Чон Чонгук едва не давился злостью, вспоминая, как легко было ей рассказывать о «своей ошибке». Ещё бы, ведь так легко говорить о ребёнке, чьего первого шага она не видела, а первого слова не слышала; она не плакала по ночам от страха, когда у малышки заподозрили порок сердца, а после — от облегчения, когда диагноз не подтвердился. Можно приводить сотни ситуаций и примеров, когда Сыльги нужна была мама, но той не было рядом, и всё это будет меркнуть рядом с тем, что Ли решила получить прощение простым «Я осознала свою ошибку» и заслужить встречу с дочерью, которой лучше не знать такую мать. — Папа, а кто приходил? — поинтересовалась Сыльги, не выходя из своей комнаты. Её голос чуть дрожал, не глупый Чонгук не обратил на это внимания. Пошёл на голос дочери, чуть пошатываясь от волнения. По правде говоря, он был зол не столько из-за появления Хери, сколько от осознания простого факта: Сыльги с радостью приняла бы мать, невзирая на то, как с ней обошлись. Единственным, кто в этой ситуации остался крайним — был бы Чонгук. В чём разница между тремя годами воспитания ребёнка и отдыхом на островах, если спустя столько времени вы нужны будете дочери одинаково. Да, Сыльги обожает отца, но это не ослабляет её желания увидеть мать. — Просто ошиблись квартирой, мышонок, — зайдя в комнату дочери, Чонгук уселся на пол рядом с небольшим столом, за которым сидела малышка, и принялся пристально её разглядывать. В ней ведь нет ничего от матери: прямой, как у дельфина, носик, чёрные глаза, пухлые губы — она была копией своего отца, да и к тому же любила его безмерно. — Правда? — девочка надула губки, но карандаши из рук не выпустила и даже не взглянула на отца, не отвлекаясь от своего занятия. На мгновение ему даже показалась, что Сыльги злится, раз совсем не хочет разговаривать. — Мышонок, — Чонгук совсем тихо позвал дочь, словно не хотел, чтобы она услышала. Тогда можно было бы отложить разговор и списать всё на пресловутое «Не судьба, в другой раз». — Что? — Сыльги не отрывалась от разрисовки слоника, который у неё почему-то получился в фиолетовую полосочку. — Ты папу любишь? — расплываясь в улыбке, поинтересовался Чонгук. В его глазах стояли слёзы. Было страшно потерять ту хрупкую, но счастливую семью из двух человек. Сыльги, услышав вопрос, нахмурилась. Встала с небольшого стульчика и сделал шаг в сторону, чтобы оказаться лицом к лицу с отцом. Расставила в стороны руки и буквально рухнула на Чонгука, обнимая того так сильно, как только позволяло её детское тело. — Вот так сильно-пресильно я папу люблю, — девочка зажмурила глаза, прошептав на ухо Чонгуку лучшее в его жизни признание. — И я тебя люблю, мышонок, — Чонгук со всей осторожностью прижал к себе ребёнка, закрывая глаза и молясь о том, чтобы это мгновение длилось вечно.

***

Химавари не сразу оторвалась от дверного глазка, в который всё это время наблюдала за ссорой в соседней квартире. Свидетелем стала случайно, когда хотела вынести мусор, оставшийся после ремонта рамки, но не успела, услышав сначала голос Чонгука, а затем и чужой, женский. Знала, что подслушивать неправильно, но просто пройти мимо не смогла бы, потому притаилась, с трудом составляя картинку воедино. Она знала, что Чон не женат и, похоже, даже ни с кем не встречается, поэтому силуэт девушки у его двери был немного неожиданным, но, как она поняла по разговору, стал он таким не столько для неё, сколько для самого Чона. Что же, вполне очевидно, что у Сыльги есть мать, просто о ней Чонгук никогда не упоминал, впрочем, как и сама девочка. Очевидно, между ними были разногласия, оставался лишь вопрос, чем закончится эта ссора, и будет ли в ней Химавари третьим лишним. Девушка, так и не отойдя от двери, медленно села на корточки, закрывая глаза и обдумывая случившееся. Чонгук привлекал её, не было смысла это скрывать, но что их ждало в будущем. Ей девятнадцать, ему — чуть больше двадцати. Оба молоды, перспективны и, похоже, свободны. Одна проблема — у Чонгука есть дочь, а, вместе с этим, и мать их ребёнка. Если это так: та девушка, что сегодня к нему приходила, и есть недостающее звено их семьи, тогда у Химавари, определённо нет шансов. Это похоже на ссору молодой пары, которая со дня на день помириться, а пока парень просто пытается затуманить горе кем-то со стороны. Да и говоря откровенно: Химавари не готова стать матерью, не таких «серьёзных отношений» ей хочется, а Чон по-другому просто не может. Мешает ребёнок. Вот и получается, что в этой ситуации она лишняя, как ни крути. Так стоит ли вообще пробовать?

***

— Сыльги, давай немного поторопимся, — Чонгук сидел в прихожей, дожидаясь, пока дочь соизволит выйти из комнаты. Время близилось к трём часам, и к этому моменту Чонгук успел обзвонить несколько компаний, нуждающихся в таком специалисте, как он, и теперь, собрав дочь, надеялся успеть на собеседование. Работу ведь искать нужно, при чём, чем скорее, тем лучше. — Папа, не торопи меня, — девочка медленно передвигалась из-за тёплого комбинезона, но всё же упорно тащила в руках мышонка, без которого отказалась выходить на улицу вообще. — Если мы опоздаем, я не смогу найти работу и тогда не куплю тебе на день рождения подарок, — применил последнюю мотивацию Чон, которая с успехом сработала. Девочка ускорила шаг и даже не пыталась противиться, когда отец буквально завернул её в тёплый шарф. — А на обратном можем зайти в кафе, — Чонгук подмигнул слегка загрустившей дочери и вместе с ней вышел из квартиры. Он опасался встретиться с Хери, особенно когда рядом с ним Сыльги, но та, к счастью, уже покинула их старенький подъезд. Благодаря этому Чон смог спокойно вздохнуть и направиться на собеседования, ожидая, что хотя бы одно из них окажется удачным. Должно ведь в его жизни хоть что-то случиться хорошее, верно? Но, похоже, сегодня был не его день, поскольку в каждой из компании наличие ребёнка и отсутствие матери стало веским основанием для отказа. Из раза в раз он слышал одну и ту же фразу и злился всё больше. Наконец, когда они с Сыльги покинули последний офис, стрелка часов близилась к шести вечера, а девочка была уже порядком измотана. Она не показывала виду, но явно не была довольна подобным времяпрепровождением, и, чтобы немного сгладить ситуацию и развеселить дочь, Чонгук посадил её на плечи, разрешив снять варежки. Девочка заметно оживилась и стянула противный предмет гардероба, голыми ладошками хватая падающие с неба снежинки. Каждый раз зажимала их в ручке и пыталась похвалиться отцу, огорчаясь, когда они мгновенно таяли, не оставляя и следа. Чонгук смеялся. От души и так громко, а вскоре вновь заставил ребёнка надеть варежки, пугая противной простудой. — Я хотела поиграть, а они куда-то всё время деваются, — Сыльги готова была расплакаться от обиды, но на горизонте вовремя показалось их любимое кафе, и Чон поспешил успокоить дочь любимыми пирожными. Они сели за дальний столик у самого окна — единственный свободный, — и сделали заказ. Пока официант отлучился, парень помог малышке снять шапку и варежки, а также душный комбинезон, усаживая её поудобнее. Вскоре перед Чоном дымился горячий кофе, а Сыльги за обе щеки уплетала сладкое лакомство, несказанно веселя гостей по соседству, когда каждые несколько минут уговаривала отца скорчить рожицу, а после кормила «зверька». — Тигрёнок тоже хорошо себя вёл. Кушай, тигрёнок, — девочка тыкнула в губы Чонгука ложкой с пирожным, вынуждая того послушно открыть рот и съесть угощение. — Сыльги, кушай сама, хватит кормить зверят, — не будучи сладкоежкой, Чонгук каждый раз считал подобную игру пыткой, поэтому поспешил успокоить дочь. Та, кажется, не слишком охотно, но всё же завершила игру и принялась есть сама. — Простите, вы не против? — рядом с Чоном встал невысокий мужчина в мокром от снега пальто. Глазами указал на свободный стул и, получив разрешение, уселся. Чонгук огляделся по сторонам, молча убеждаясь в отсутствии свободных столиков, а после спокойно продолжил пить кофе. Мужчина также заказал горячий напиток и, дожидаясь его, принялся тереть руки друг о друга в попытке согреться. Сыльги внимательно наблюдала за ним, но сказать что-то не решилась — воспитание не позволило с незнакомцами разговаривать. — Мышонок, ты вся измазалась, — Чонгук цокнул, заметив небольшое пятнышко от вишнёвого джема на подбородке дочери. Взял салфетку, вытирая, а Сыльги в это время неожиданно разразилась смехом. — Щекотно, папа, — девочка поёрзала, кое-как отбившись от рук отца, а затем перевела взгляд на незнакомца за их столиком. Тот уже дождался своего заказа, и теперь жадно поглощал горячий кофе, заедая его пирожным. — Дядя тоже вымазался, и его вытри, — девочка указала на мужчину, вынуждая того поперхнуться, а затем неловко рассмеяться, вытирая рот. — Простите, — Чонгук натянуто улыбнулся, обращаясь к мужчине, но тот добродушно отмахнулся. — У самого две дочери, так что я вас очень хорошо понимаю. — Сыльги, разве я не говорил тебе, что так невежливо обращаться к незнакомым людям, — Чонгук строго взглянул на дочь, а та, словно и не при деле, уставилась в окно. Покачав головой, парень позвал официанта. Не отставал и мужчина, также попросив счёт. — С вас двадцать четыре тысячи вон, — краем уха услышал Чонгук, рассчитываясь. Послышалось неразборчивое бормотание, затем шорох и сумбурные сбивчивые извинения. Сам парень в это время уже одевал Сыльги, поэтому не придал значения. Когда малышка была готова, он обернулся, увидев того мужчину. Рядом с ним стоял официант и администратор кафе и о чём-то разговаривал. — Простите, я могу занести вам чуть позже? — мужчина краснел и извинялся, ссылаясь на рассеянность, из-за которой забыл кошелёк дома. Персонал понимающе кивал, но сделать ничего не мог. Чонгук, поддавшись необдуманному порыву, вытащил из бумажника нужную сумму и протянул официанту. Он не был богачом, и деньгами разбрасываться не имел права, но что-то подстегнуло его это сделать, вызвав облегчение у всех троих. Коротко кивнув в ответ на благодарность, он взял дочь за руку и направился к выходу. Уже у двери мужчина догнал его, вновь рассыпавшись в благодарностях. Попросил счёт карты, чтобы вернуть долг, а после протянул свою визитку. — Я перечислю деньги сегодня же, — пообещал незнакомец, а после добавил, — обращайтесь по любому поводу, буду рад вам помочь. Чонгук перевёл равнодушный взгляд на визитку и на мгновение оторопел. — Заместитель директора. Компания «Охама», — одними губами прочёл Чонгук название организации, которая всего несколько часов назад отказала ему в трудоустройстве. — Возьмите меня на работу, — без предисловия попросил Чон, немного смутив мужчину. Тот заартачился, но после подробных объяснений и даже устного резюме улыбнулся и попросил Чонгука явиться завтра утром в офис для обсуждения деталей. Не веря подобной удаче, парень подхватил дочь на руки и ещё долго улыбался, глядя вслед уходящему мужчине. Когда радость немного отступила, Чон вспомнил о времени и, наконец, направился домой, неся уставшую дочь на руках. Девочка всю дорогу думала о чём-то своём, то вслушиваясь в шум поезда метро, в котором они ехали, то в разговоры остальных пассажиров автобуса, на котором они с отцом заканчивали свой путь домой. Когда же перед глазами встал знакомый подъезд, девочка неожиданно занервничала. Чонгук заметил это, но промолчал. Сыльги сказала всё сама. — Папа, ты не будешь мне врать? — девочка застыла, пока отец пытался открыть дверь квартиры. В первые секунды он даже не понял вопроса, а после удивлённо взглянул на Сыльги. Дверь открылась, и Чонгук пропустил малышку вперёд, помогая её раздеться. — Конечно, нет, Сыльги. Почему ты спрашиваешь? — Чон насторожился, заметив, как в глазах девочки скапливаются слёзы. — Тогда почему ты не сказал, что мама вернулась? Чонгук от неожиданности ослабил хватку, позволяя девочке самостоятельно снять комбинезон. — Ты подслушивала? — единственное, что парень мог из себя выдавить, не представляя, как объяснить всё дочери. Самым удивительным для него было то, что девочка не спросила сразу. Обдумывала всё это время и ждала, что он сам расскажет? — Я просто услышала, — оправдалась Сыльги. Она опустила голову, и на пол упали несколько капель, девочка постаралась поспешно стереть влагу со щёк, в то время как Чонгук всё ещё находился в растерянности. — Мышонок, знаешь, это всё очень сложно. Твоя мама... — Она вернулась! Она приехала ко мне, а ты её выгнал! — Сыльги, не дослушав отца, сорвалась. Впервые она повысила на отца голос и, пока тот пытался тщетно что-то объяснить, расплакалась пуще прежнего. — Мышонок, послушай, — Чон осторожно приобнял дочь, но тут же получил толчок в грудь, и в самое сердце удар. — Зачем ты не пускаешь маму домой? Она ведь приехала, чтобы увидеть меня, да? — девочка не прекращала плакать, а Чонгук не оставлял попытки всё объяснить. Впрочем, что сказать трёхлетнему ребёнку? Что мама променяла её на богатого парня и жизнь в достатке? Что бросила за ненадобностью? — Сыльги, пожалуйста, послушай, — Чону всё же удалось усмирить дочь, но, когда в квартире воцарилась тишина, он вдруг понял, что не может найти подходящих слов. — Папа, ты мне врал, да? Ты не хочешь, чтобы мама была с нами? — Сыльги всхлипывала, глядя отцу прямо в глаза, а тот не мог найти ответ. Он действительно не хотел пускать в их маленькую семью Хери. Наверное, в глубине души даже был рад, что всё сложилось именно так и Ли отказалась от дочери. — Это мама не хочет с нами быть, — едва слышно прошептал Чонгук. В пособии для родителей можно найти советы для таких ситуаций: как падение с велосипеда и нежелание есть кашу, но ни в одной книге не написано, как объяснить ребёнку, что маме он не нужен. — Ты врёшь. Ты опять мне врёшь! — девочка со всей силы толкнула отца, присевшего рядом с ней на корточки, и тут же бросилась в сторону выхода, вызывая у Чонгука испуганный крик. Парень тут же бросился вслед за ней, нагоняя уже на лестнице. Девочка, торопясь убежать, спотыкается и катится вниз, вскоре перехватываемая Чонгуком. Немыслимыми усилиями тот успел поймать дочь, и приземлились они уже вместе. — Папа! Папочка, — девочка сидела на животе, с ужасом глядя на расслабленное лицо отца, не выражающее эмоций. Чонгук лежал на холодном бетоне с закрытыми глазами, не отзываясь на крики девочки и удары маленьких ручек по щекам. — Папочка, проснись, пожалуйста, — Сыльги продолжала хлопать парня по лицу, надеясь привести в сознание, но тот не отзывался. От страха за отца девочка громко закричала, прижавшись к мужской груди и обнимая того со всей силы за шею. На шум, доносящийся со стороны лестницы, выбежала Химавари. От увиденного, едва сама не закричала, но вовремя смогла прийти в себя, тут же подбежав к пострадавшим. — Чонгук, очнись, Чонгук, — Химавари хлопала парня по щекам, стараясь вместе с этим успокоить девочку. Спустя несколько минут эффект был достигнут, и Чонгук, наконец, открыл глаза. Удивлённо осмотрелся по сторонам и с ойканьем поднялся. Когда в памяти всплыло произошедшее до падения, мгновенно подхватил дочь на руки, оглядывая со всех сторон. — Ты не поранилась, мышонок? Нигде не болит? — с беспокойством он расспрашивал девочку, пока та рыдала, сидя в его объятиях. Просила прощения и обещала слушаться, только бы он больше так не делал и не пугал её. Чонгук согласно кивал, только сейчас осознав, к чему могло привести это происшествие. И важно было даже не то, что он мог пораниться. Серьёзно пострадать могла Сыльги. — Больше никогда так не делай, поняла? — Чонгук строго взглянул на дочь и после её согласного кивка перевёл взгляд на также беспокоящуюся Химавари. Она стояла чуть в сторонке и, кажется, взволнованно наблюдала за происходящим. — Прости за беспокойство, — сконфуженно извинился Чонгук. Девушка не сказала и слова. Молча подошла к нему и притронулась к голове, касаясь пальцами тёмных волос. Нащупала примерное место удара, вызвав у Чонгука болезненное ойканье. — Крови нет, но тебе обязательно нужно показаться врачу, — тихо, но со всей серьёзностью произнесла Химавари, на мгновение покраснев от собственных действий. Чон согласно кивнул, не отрывая взгляда от её лица, а затем ещё раз извинился и направился к двери. Химавари так и осталась на лестнице, гадая, нужна ли Чонгуку её забота. Сегодня ей довелось узнать, что о нем есть кому беспокоиться, и разговор сейчас вовсе не о Сыльги.