В жизни всё повторяется дважды, но в виде драмы только однажды, а во второй раз насмешки вроде бы, в виде пародии, только пародии. Уильям Шекспир.
Чонгук ещё раз оглядел практически пустую квартиру, служившую так долго им домом, затем вздохнул и угрюмо поплёлся к выходу. Сыльги в эти выходные гостила у бабушки, так что хлопоты переезда её не задели, а вот её отцу пришлось попотеть, чтобы собрать в кучу всё богатство, нажитое за эти годы непосильным трудом. Конечно, он вполне мог бы обойтись и без лишних проблем, но именно сейчас, когда быт и рутина почти сводили ума, хотелось что-то изменить. С этим Чонгук и обратился к лучшему другу, а уж тот, приложив максимум своих усилий и попросив помощи у отца, нашёл неплохое жилище. И цена вполне устраивала, что было большой удачей. Так что теперь, вооружившись горой вещей и шерстяным комком по имени «Курым», Чонгук отправился на покорение новой квартиры. Пришлось арендовать грузовичок с водителем, отложить на потом «очень важные дела» по просиживанию дивана и, оставив дочь у госпожи Ли, наконец, попрощаться с домом. Их новое жильё находилось в соседнем районе. Поближе к младшей школе, которую вот уже три года посещала его мышонок. Да, и на работу Чонгуку теперь ездить гораздо удобнее. И почему, спрашивается, парень решился на этот шаг только сейчас? Вещей оказалось много, поэтому Чон всю дорогу переживал о том, не оставил ли что-нибудь. Даже отвлёкся немного, а ведь хотел осмотреть район, в котором они теперь будут жить. Так и не успев этого сделать, парень вышел из машины по приезду и, помахав уже ждущему его у дверей Намджуну, осмотрелся. Квартира находилась на втором этаже, с небольшой открытой площадкой, походящей на веранду. Их прежнее жильё, которое с таким трудом удалось продать, выглядело куда скромнее, а по цене почти не отличалось. Похоже, отец у Намджуна и правда золото, раз так постарался для друга своего сына. — Ну, что, новосёлец? — открыто улыбнулся Ким, похлопав подошедшего товарища по плечу. Затем нахмурился и постарался исправиться, — Новосёлок? Новопоселенец? Каждым своим словом он почти доводил Чонгука до истерики, поэтому, чтобы не лишиться друга раньше времени, чертыхнулся и перефразировал приветствие: — С переездом тебя, чувак. Сам парнишка, только отходящий от внезапной волны смеха, тяжело вздохнул и, вытерев невидимую слезу, кивнул Намджуну в качестве ответа. — Надеюсь, ты приехал не просто посмотреть, как я буду умирать под этой кучей вещей, пытаясь затолкать их в дом? — Чон оглянулся на неразгруженный фургон с терпеливым водителем за рулём, а затем выжидающе уставился на друга. Тот немного сконфузился, увидев, сколько работы предстоит, но затем деловито закатал рукава белоснежной рубашки и, подняв вверх кулаки, прокричал что-то вроде: «Файтин». После такого грех не воодушевиться, потому Чонгук сразу приступил к делу, начав с небольшого детского письменного столика Сыльги и прилагающегося к нему стула. Ключи у него уже были, поэтому и пошёл парень первый. Намджуна он не видел, но по истошным звукам слышал, что тот тащил нечто громоздкое позади и, только поставив в углу детской комнаты свою ношу, смог обернуться. Его друг, имитируя бурные старания, тащил пару розовых пушистых подушек, так же принадлежащих Сыльги, невозмутимо поглядывая на Чона. Кажется, день сегодня будет не из лёгких.***
Закончив с самым трудоёмким процессом из всего переезда, Чонгук устало опустился на диван, вытянув ноги и облегчённо простонав. Рядом приземлился Намджун, ничуть не запыхавшийся, но тоже изображающий ломоту в теле. — Спасибо, дружище, я бы без тебя не справился, — с закрытыми глазами съязвил Чон, вспоминая как упорно таскал подушки и детские игрушки его приятель, в то время, как сам он едва не помер под тяжестью кресла и небольшого двухместного дивана. — Ещё бы, кто же тебе поможет, как не лучший друг — великолепный и неповторимый Ким Намджун. Овации оставь на потом, а я, пожалуй, пойду. Утомился что-то. Парнишка встал с насиженного места и, помахав другу, потопал в сторону выхода. Уже у дверей обернулся и, заговорщески улыбаясь добавил: — Ты только с соседями обязательно познакомься. Затем заржал, как заправский злодей и скрылся из виду. Чон нахмурился. Намджун, конечно, не раз его подставлял, то обещая обычную прогулку, но не уточняя, что на лошадях, то расклеивая его номер по подъездам с просьбами о знакомстве, но сложно было поверить, что он мог сделать что-то посерьёзнее. За квартиру Чонгук заплатил, документы получил, да и из знакомых, кажется, в этом районе никто не живёт. Странно как-то. Мучаясь догадками, но не желая идти на поводу у друга, Чон принялся за уборку и расстановку. Разложил одежду и посуду, развесил плакаты с Сейлор Мун в комнате дочери и, по-быстрому сделав себе парочку бутербродов, отправился на «веранду». Таковой её сложно было назвать, скорее небольшой открытый участок перед входом с невысоким, но широким столом. Это было не редкостью в домах подобного строения и чертовски удобно, надо сказать. Исполнив детское желание, парень улёгся прямо на стол и, пережёвывая скромный ужин, засмотрелся в небо. За дымкой облаков почти не виднелись звёзды, но думать это не мешало. Здесь было гораздо спокойнее, чем в квартире, которая то и дело напоминала о прошлом. За эти семь лет в его жизни многое поменялось, но только одно с завидным постоянством настигало его снова и снова — одиночество. Не то, о котором рассказывают пятнадцатилетние школьники, обделённые вниманием родителей. Что-то более зрелое и длительное. Может, это было связано с тем, что с взрослением Сыльги всё больше училась самостоятельности и уже не была так «привязана» к отцу. Сама готовила себе лёгкие завтраки, собиралась в школу и на репетиции. Казалось бы, теперь у отца было время на себя самого, но после долгого отсутствия частной жизни это было так непривычно. У Чона не было хобби или увлечения, романы с девушками не тянулись дольше пары недель. Даже на вопрос о любимом фильме или сериале он отвечал молчанием. Вся его жизнь была сосредоточена на дочери и теперь, когда она чуть-чуть повзрослела, ему просто нечем было себя занять. Десятилетняя Сыльги больше не походила на ребёнка, которому нужна столь тщательная опека. А он по-другому не умел. Потому каждый свободный вечер Чонгука проходил в молчаливых раздумьях или одиноких прогулках по малолюдным улицам. Он хотел бы придумать себе занятие, увлечься чем-нибудь, но это было не так просто. Хотя, в последнее время он зачастил на выставки безызвестных художников. Это не было увлечением, просто каждый раз, когда Чон оказывался в небольшом помещении, заставленном пейзажами и портретами, он невольно улыбался. Возможно, одна из картин принадлежит Химавари? Чонгук и сам понимал, как глупо об этом размышлять, но иначе никак не мог. Это не было похоже на тоску по любимой девушке или что-то схожее, скорее — интерес к тому, как поживает твой старый друг. Химавари самая удивительная девушка из всех, кого он встречал, поэтому хотелось бы, чтобы она была счастлива. Даже без него. Наверное, их расставание это лучшее, что могло случиться в тот момент. Разве готова была она стать частью их семьи? Разве смог бы он в то время, когда разрывался между защитой дочери и ссорами с бывшей, построить здоровые и крепкие отношения? Нет. Поэтому лучшим выходом был уход Сато. Так она и поступила, на прощание оставив в подарок картину, не покидавшую стен квартиры Чона. Ему нравилось то, что она изобразила, хоть и печально было от того, что самой Химавари на холсте не было. Впрочем, теперь это уже не имело значения, ведь сам Чонгук уверен, что в городе, где проживает почти десять миллионов человек, они вряд ли встретятся снова. — Да покарай тебя Чон Сон уже, наконец! Внизу раздался до боли знакомый голос и Чонгук, вскочив со стола, мог поклясться, что сходит с ума. Чтобы проверить свои догадки, парень спустился по лестнице и, увидев, как хрупкая девушка безуспешно пытается втащить к себе в дом обычный деревянный стол, застыл. Длинные, беспорядочно заплетенные волосы, пятна краски на одежде. Нет, он просто не мог обознаться! — Химавари? — удивлённо протянул Чон, чувствуя, как роняет челюсть на землю. Девушка вздрогнула и выпрямилась, не сразу обернувшись на зов. Прошло несколько напряжённых секунд прежде, чем на Чона уставились до боли знакомые глаза с немым вопросом во взгляде. — Ч-чонгук? Что ты здесь делаешь? — Сато машинально оглянулась, недоумевая, почему они снова стоят напротив друг друга. Правда, теперь он выглядел значительно увереннее и спокойнее, а она… Сама Химавари ничуть не изменилась, разве только чуть-чуть повзрослела. Пропала детская шалость во взгляде после значительных изменений и испытаний в жизни. — Живу, с этого дня, — он неуверенно потёр шею, не сводя с собеседницы глаз. Честно говоря, пару раз он представлял их встречу, но уж никак не надеялся на исполнение своих фантазий. Впрочем, по сравнению с его мыслями, в реальности сказать было совершенно нечего. Спросить, как дела? Вряд ли она сразу же поделиться историями из жизни или поплачется в жилетку. Да и сам парень не смог бы сейчас вывалить на неё всё то, через что прошлось пройти за время их разлуки. — Правда? — девушка в мгновение погрустнела, но затем всё же выдавила из себя улыбку, стараясь выглядеть как можно приветливее. Вряд ли найдётся человек, который обрадуется встрече с бывшим возлюбленным, да ещё и после болезненного расставания. Чонгук, может, и не переживал вовсе, а вот девушке пришлось сильно попотеть, чтобы вновь начать рисовать не только его портреты. Впрочем, уже три года назад, случайно увидев его вдалеке, она могла совладать с собой. Значит, всё будет хорошо и сейчас. — Ну, да. Решил сменить обстановку, а друг помог найти жильё. Парень говорил, словно оправдывался, хотя его вины в их встрече не было. — Тогда…— девушка помедлила, стараясь как можно приветливее произнести следующую фразу, — с переездом тебя, сосед. Чон кивнул в ответ, невольно вспомнив их встречу. В тот раз она назвала его «красавчик», но напрашиваться на комплимент сейчас было как-то неловко. Повисло неуютное молчание и казалось, что каждый мечтает поскорее укрыться в квартире, но Гук не мог оставить беззащитную девушку один-на-один с тяжким столом, поэтому предложил свою помощь. Химавари немного помялась, но, оценив масштаб трагедии, всё же ответила согласием. Через несколько минут стол занял своё законное место у окна в небольшой комнатке, используемой, как мастерская. Парень поспешно оглядел помещение, отметив, что отсутствуют совместные снимки и мужская одежда. Значит, она всё ещё одинока. Спрашивать в упор не стал, только улыбнулся в ответ на благодарность и, пожелав доброй ночи, направился к себе. Уже находясь в родных четырёх стенах, позвонил другу и, после долгих расспросов, вынудил сказать правду. Оказывается, в тот момент, когда Чон самозабвенно грустил и тосковал, великий и неповторимый (с его собственных слов) Ким Намджун разрабатывал хитрый план. Сначала, он заключался в том, чтобы познакомить друга с хорошенькой девушкой и заглушить его одиночество, но, после десятка безуспешных попыток, пришлось изменить тактику. Во время обычных посиделок за пивом он расспрашивал Чона о личной жизни и случайно узнал о таинственной Химавари. Конечно, парень и до этого говорил о какой-то чудной девушке, но тогда друг к нему не прислушался. Сейчас же он выпытал все подробности, которые только смог. Обил пороги десятка художественных выставок, прежде чем нашёл человека, который слышал о той самой Сато. Знакомство с самой девушкой и вовсе было настоящим подвигом, ведь она отказывалась появляться на собственных выставках и не встречалась с поклонниками. Кое-как, но Ким смог устроить их встречу и, убедив девушку в том, что желает заказать у неё парочку картин, постарался сблизиться. Её творения он и вправду купил, правда, передарил после знакомым, но не в этом суть. Ради друга ведь старался, хоть и не понимал пока, стоит ли это делать. Впрочем, Чонгук сам подкинул ему идею, сообщив, что хочет переехать. Проследив за девушкой и узнав, где она живёт, Джун наведался к соседям сверху, убедив тех, что по-соседству с ними живёт городская сумасшедшая. А уж пошуметь по ночам возле дома и подбросить парочку дохлых мышей не составило труда. Изрядно перепугавшаяся пара пожелала поскорее продать квартиру подвернувшемуся Намджуну. Тот ещё и доплатил им немного сверх того, что предлагал его друг. Для самого Гука пришлось выдумать легенду об отце-риелторе и очень хорошенькой квартире на примете. И всё на благо товарища. После такого откровенного рассказа Чон даже отругать его был не в силах, потому скупо поблагодарил за заботу и, пообещав вырезать ему из картона грамоту за усердие и смекалку, лёг спать. И, как бы это не было удивительно, впервые за долгое время он уснул, как младенец — с блаженной улыбкой на губах.***
— А Курым правда скучала по мне? — вернувшаяся от бабушки Сыльги то и дело заводила разговор об обожаемом питомце, которого Чон в суматохе забыл вчера покормить. Чтобы не получить нагоняй, дочери он об этом не сказал, уверив, что собака так рада их появлению лишь потому, что безумно скучала. Сама девочка ничего не заподозрила и, изрядно потискав любимое животное, отправилась на экскурсию по новому жилищу. Быстренько прикинула, где хочет повесить новый плакат, а куда поставит велосипед, который отец обещал подарить ей на десятилетие в следующем месяце. Чон в этот момент исправлял своё упущение и невольно размышлял о том, как жить рядом с Химавари. Их соседство ни к чему не обязывало, но вести себя, как ни в чём не бывало, он просто был не в силах. — Пап, может прогуляемся? — девочка закончила обустраивать свою комнату, и теперь торопилась осмотреть окрестности. Выглядела немного расстроенной, но сам Гук списал это на усталость Сопротивляться мышонку он просто не мог, поэтому согласно кивнул и вместе с Сыльги двинулся на улицу. Пришлось одеться потеплее, поскольку сегодня с утра было достаточно прохладно. Вдвоём они отправились бродить по улочкам и обсуждать проведённые выходные у госпожи Ли. Девочка рассказывала, как им было весело, делилась подробностями историй, что читала ей на ночь бабушка, но Чонгук потому и был хорошим отцом, что мог сразу же уловить в голове девочки нотки грусти. — Всё хорошо, мышонок? — Чон на мгновение остановился и, чтобы быть на одном уровне с дочерью, присел на корточки. Та кивнула, потупив взгляд. Парню стоило немалых усилий её разговорить, и вот, спустя всего пару минут, малышка уже рыдает на плече отца. Страх и переживания за ребёнка затуманили разум, потому он не сразу услышал, что в перерыве между всхлипываниями, девочка зовёт маму. За все эти годы они не раз спрашивала о матери, на что получала один и тот же ответ: «Занята. Приехать не может. Передавала тебе подарок». Вскоре, устав от бессмысленных попыток, Сыльги перестала спрашивать, потому её истерика сейчас сводила отца с ума. — Что случилось? Расскажи мне, — Чон легонько потряс за плечо ребёнка, пытаясь узнать хоть что-то, но та, словно срываясь, продолжала плакать. Лишь спустя недолгое время, успокоившись, она рассказала о случайно подслушанном разговоре госпожи Ли с подругой, обсуждающих несчастного ребёнка, который даже не знает о смерти матери. Сыльги никогда не была глупышкой, поэтому быстро сообразила, почему мама никогда не звонила и не приезжала, а лишь передавала подарки. Это всё подстроил сам Чонгук, пытаясь скрыть от ребёнка болезненную правду. Теперь же, посреди оживлённой улицы, он прижимал к себе дочь и рассказывал о том, как сильно хотел уберечь её от горя. — Ты расскажешь мне о маме? — девочка, наконец, вытерла слёзы и, предложила вернуться домой для откровенного разговора. Чон не мог сопротивляться, поэтому, собрав все воспоминания, потратил несколько часов на то, чтобы рассказать дочери о самых лучших чертах Хери. Впервые он был так откровенен с Сыльги.***
Когда солнце скрылось за горизонтом, а Сыльги, прижимая к себе плюшевого слона, наконец, уснула, Чон позволил себе выйти наружу, усаживаясь на уже полюбившемся столе. Он был едва выше полуметра, потому парень со спокойно совестью использовал его, как стул. Так было удобно наблюдать за кипящей в городе жизнью и всё время куда-то спешащими облаками. Идиллия продолжалась до тех пор, пока на лестнице не показалась Химавари с бутылкой Соджу и рисовыми лепёшками в руках. — Решила как следует поприветствовать своего соседушку, — девушка натянуто улыбнулась, явно испытывая неловкость. Чтобы избежать этого, Чон попытался разрядить обстановку, напоминая, что ещё пару лет назад она звала его красавчиком. — Да уж, вряд ли в почти тридцать можно себя таковым считать, — вдогонку пошутил Чон и жестом предложил собеседнице сесть рядом. Девушка, подогнув ноги, разместилась напротив и протянула бутылку парню. — Ты должен выпить, иначе не сможешь здесь спокойно жить, — Сато попыталась аргументировать свой поступок наблюдая за тем, как ловко Чон справляется с пробкой. Затем парень сделал несколько глотков и передал выпивку обратно в женские руки, откусывая небольшую часть лепёшки. Обстановка немного разрядилась. Теперь он мог позволить себе спросить: — Расскажешь, чем занималась все эти годы? Девушка усмехнулась и сделала два больших глотка, поморщившись. Стаканов не было, поэтому пили они прямо из горлышка, не сильно заботясь об удобстве. — Рисовала, работала, ссорилась с отцом. Всё, как обычно. О том, что рисовала в большей степени его портреты и, что ссорилась с отцом по той же причине, девушка уточнять не стала. — А ты? О смерти Хери она знала — сама стала её свидетельницей, но, как складывалась дальше жизнь Чона, для неё было загадкой. — В основном, работал. Иногда получалось выбраться отдохнуть с Сыльги или с Намджуном, — парню, в отличие от Химавари, скрывать было нечего. Он не забывался в алкоголе, не срывался по ночам в клубы, не ссорился с родными, которых, в общем-то, и не было. Он просто жил. Ходил на работу, водил ребёнка в садик и школу. Иногда веселился с другом. Всё, как и прежде. Разве что, он умолчал о недолгих интрижках, которые всегда заканчивались после пары совместно проведённых ночей. В перерывах между короткими рассказами, ребята выпивали, поэтому, уже немного захмелевшая девушка осмелилась признаться: — А я вот скучала. Тосковала по тебе так, что думала, сойду с ума, — было сложно говорить в лицо некогда любимому человеку о своих чувствах, но, рано или поздно, это приходится сделать. Говорила она это с улыбкой на губах — после семи лет разлуки уже не больно. — Я знаю, прости, — Чонгук в упор посмотрел на Сато, наблюдая, как постепенно краснеют её щёки. Она не ожидала извинений. — За что ты просишь прощения? — За то, что в тот раз выбрал не тебя. Не остановил. Не боролся, — парень не смог опустить глаза, просто не хотел. Ему нравилось наблюдать за меняющимся выражением лица, за кудрявыми локонами, то и дело спадающими на лицо. Кто бы мог подумать, что их встреча всё же состоится и, что вместо волнения и грусти, он почувствует спокойствие. Словно так и должно было случиться. — Быть может, мы просто промахнулись со временем? Если бы мы встретились сейчас, а не семь лет назад, всё могло бы получиться, — Химавари, не выдержав напряжения, отвела взгляд. Сделала ещё несколько глотков из полупустой бутылки и, поставив её рядом с Чоном, встала. — Думаю, мне уже пора, — не дожидаясь ответа, развернулась, чтобы уйти, но, сделав всего пару шагов, застыла. В этот раз Чонгук точно знал, что должен делать. — Меня зовут Чон Чонгук, я недавно переехал сюда, — внезапные слова вынудили девушку обернуться. Обладатель чертовски притягательных карих глаз встал со своего места и теперь находился прямо напротив неё. — Позаботьтесь обо мне, — чуть поклонившись, он тут же выпрямился, одарив Химавари очаровательной улыбкой. — Приятно познакомиться, Чонгук. Надеюсь, мы подружимся, — девушка расплылась в улыбке и протянула руку для пожатия, а вместо этого была прижата к мужской груди. «Знакомство» закончилось ласковым поцелуем в щёку и внезапно подступившей для обоих уверенностью, что завтра всё обязательно будет хорошо.