Бдителен. Надёжен. Маг

Я плыл, словно бы на волнах, в темноте. Нет, не так — в полном, безмолвном и первозданном мраке. В Бездне. Органы чувств не регистрировали вообще ничего. Я не чувствовал даже собственных мышц. Если, конечно, они у меня были. Ха, выкусите, католики — вот оно, посмертие. Ничего похожего на врата рая. Ну, или ада — тут все зависит от того, было ли убийство лунатиков делом богоугодным. Наверняка было. Впрочем, чёрт его знает — никогда особо не интересовался старой религией. Тем более, что большую часть моей жизни единственными богами были Старейшие. Вполне осязаемыми, надо сказать. Даже слишком. По словам Крота, этим они мерзко отличались от старых богов. Интересно, мне удастся заснуть, впасть в этакий стазис? Или придется вот так вот коротать вечность? Не хотелось бы. Даже яйца не почесать. Пусть даже они и не чешутся, но сама potentio, сама возможность… Да, нынешнее мое состояние нравилось мне гораздо больше, чем то, что было ранее. Умирать мне не понравилось, тем более — от, сука, свалившегося в буквальном смысле на голову мутона. И ладно бы какой другой лунатик, я бы отбился — но мне попался именно тот, с которым лучше в ближний бой не вступать. Обидно до ужаса. На поле боя было больше десяти сектоидов, аватар шефа и два аватара Старейшин — воздух только что не искрил от пси-напряжения. У Кроша даже Ментальный Щит, один из первых, сломался, когда его прижали. А после того, как я получил в зубы от того самого мутона, меня под жалобный хруст шейных позвонков словно бы подхватило каким-то потоком и понесло высоко вверх, в эту самую темноту. Что только не мерещится в агонии. Наверное, меня уже и не должно было волновать, что там с шефом и эфириалами, но меня всё же волновало. Столько всего ещё должно произойти, но без меня. Быть может, кто-то из наших увидит свободное небо Земли. Завидно. Впрочем, уж лучше хоть кто-то, чем вообще никто. Слабое утешение — стать мучеником ради светлого будущего, но какое есть. — Просыпайся, Поттер! — визгливо прогремело сзади. Это что вообще такое было? Ну вот, тихо шифером шурша, едет крыша не спеша. М-да. Я повел лопатками, устраиваясь поудобнее на твёрдом ложе. Поморщился и подложил руку под голову. Что? Рука? Я её чувствую! И не только её, вообще всё, и это самое всё работает! Язык молнией проехался по зубам, отмечая, что все они в наличии. Ну, или почти все — их словно бы стало меньше. И ещё сильно болели ребра, словно бы были недавно сломаны. Что, неужто откачали? Бля, как охуенно-то… Обязательно занесу Авиценне пару бургеров, а то в последнее время их все труднее достать из-за припадков Брэдфорда. Нашлась мамаша на старости лет. Я со вкусом потянулся, отмечая обыденную после медотсека слабость. Всегда так, полежишь с недельку помидоркой, а потом заново тренируйся. Вот только почему темно? Неужто для того, чтобы меня вытащить, нужно было что-то вот такое вот, закрытое? Несложно в это поверить. Шеф вообще своих ценит, даже если они клинические дебилы. А уж я-то, второй псионик в команде… Лучше меня всегда был только Азот, но такого фанатика еще поискать надо. Нет уж, пусть лучше он первопроходит, а я как-нибудь следом, раз он только за. — Вставай, ненормальный! — снова раздалось под аккомпанемент стука о дерево сверху. В смысле, сзади раздалось, но я ведь лежал. Какой интересный будильник, а. Может, кто пошутить решил? Точно, Крош вполне мог. Отморозок ушастый. Но я почти уверен, что того мутона укладывал он, как самый к нему близкий. Так и быть, прощу на этот раз. Может, даже что занесу с города, как за покупками пойдем. Как там эти его шарики назывались, Хескик? Да, и молока. И вискаря. Но это уже у наших надо выторговывать, у Адвента хер нормальный спирт найдешь. Еще газировку, позвать Админа, Конструктора и шефа и отдохнуть честной мужской компанией. Или же позвать Снегурочку и отдохнуть немного по-другому. Мои розовые мечты прервал очередной и очень настойчивый стук по дереву. Откуда-то сверху посыпалась пыль. Это как? Пыль в медотсеке? Да нет, быть не может. Авиценна скорее бы сам себе аппендицит вырезал, чем позволил такой бардак. Но тем не менее на меня сыпалась именно что пыль. И… паук? Ну это уже ни в какие ворота, даже в пси, не лезет. Пора вылезать и надавать кому-то по ушам. Я ощупал пространство вокруг себя. С одной стороны была стена, со второй — ничего. Перекатившись через бок, я несколько неуклюже встал на ноги. Да, видимо, лежал я долго, совсем рассыпаюсь. Почти как Крот, хе-хе. Я сделал несколько коротких шагов вперед, пока рука, предусмотрительно выставленная вперед, не наткнулась на деревянную стену. Вот тут я впал в ступор. Дерево? Это уже не смешно. На всём сраном Мстителе ни в жизни не было ни одной сраной деревянной планки, только разве что в подсобках Лили. Что-то не так. Я тут же переключился в параноидально-боевой режим. Руки с быстротой спринтера обшарили меня сверху донизу, обнаруживая тотальное наличие отсутствия. Так, понятно, оружия нет. Ещё бы. Но я не за умение стрелять или колоть ценился шефом. По правой руке, повинуясь моей воле, пробежали тоненькие ручейки фиолетовой пси-энергии. О да, я все еще крут и опасен, прямо как Брэдфорд при виде адвент-фастфуда. Подумав, я всё же заставил себя собрать из тонких искорок и ручейков полноценный пси-шар — не более чем понт, тем более что никто, кроме псиоников, его и увидеть не способен, однако необходимое усилие показало, что я сильно просел без тренировок. Впрочем, даже сейчас меня хватит на то, чтобы поджарить мозги парочке лунатиков, а вот что-то более интересное придется отложить на потом. Я погасил сферу и нашарил руками доисторическую защёлку. Протупив с полсекунды, я всё же с ней справился и наконец-то увидел свет. Крайне расплывчатый. Чертов мутон, чтоб ему больно было. Больше не буду стебать Крота. Обернувшись назад, я смог осмотреть свое прибежище. Ну и дыра, даже в моём сильно заниженном зрении. А вот это пятно, должно быть, тумбочка. На похожей, только нормальной, обычно бывают очки Крота, пока тот дрыхнет или моется. Подойдя ближе, я обнаружил, что кто-то заботливо оставил именно тут очки в столь же доисторически медной оправе, перевязанной посередине изолентой. Ну и антиквариат. Но и на этом спасибо. Надев не внушающий доверия конструкт на нос, я наконец смог видеть не только цветами, но и формами. Однако неведомый благодетель не совсем угадал — я все еще видел далеко не на сотню. Но и хер с ним, пока бы понять, откуда на Мстителе столько дерева и на хрена оно тут. Ну, или же я не на Мстителе. К слову, это мысль — меня вполне могли сплавить Сопротивлению, если госпиталь переполнился. Но уж тогда тем более, зачем будить? Ничего не понимаю. Одет я, к слову, был в то еще рванье. Точно Сопротивление. Только бы винтовку не проебали. Я вновь оказался у двери. Слева журчала вода — кто-то умывался. Справа же раздавались звуки и запахи утренней кухни — кофеиновый напиток, яичница и сомнительного происхождения бекон. Дом, милый дом. С наслаждением вдохнув аппетитные запахи, я обнаружил, что жутко проголодался. Паранойя слегка отступила на задний план. Я вышел из прибежища, аккуратно прикрыв дверь. Оглянувшись, я обнаружил, что спал аккурат под лестницей на следующий этаж. Окей, буду знать. Сзади раздался могучий топот. Я, развернувшись, чуть было не оказался сметён совершенно непропорциональным мужиком, который явно намеренно пытался меня задеть локтем. Ясное дело, ему не удалось, но зачем он вообще пытался? Я же и убить могу, если не пойму, что он просто дурак. — Поттер-Задроттер! — заявил он на бегу по-английски детским тонким голоском и исчез за углом. Недоуменно пожав плечами, я проморгался. Давно так мозги не кипели. Почему здоровый жирный мужик говорит и ведет себя, как ребенок? Может, лунатики мозги поджарили? Все страньше и страньше. Я собрался с мыслями и шагнул к углу, аккуратно подглядывая, что происходит внутри. А внутри тот самый мужик сидел за слишком большим столом и бил по нему кулаками, требуя еды. А у плиты готовила, бросая в мою сторону недовольные взгляды, слишком высокая женщина. Слишком. Я никогда на рост не жаловался, значит, в ней должно быть метра два с половиной. Ничего себе шпала. Сзади вновь раздались шаги. Я обернулся и с новым шоком обнаружил там громадную копию мужика за столом, только этот был ростом с безликого, да и в ширину, в общем-то, тоже. Гулливеры, мать их за ногу. Еще щетина на лице и не до конца надетая старомодная деловая одежда. Кажется, после Единения ее носил только Связной, ну, может, ещё пара человек. Недовольно на меня глянув, гигант прошел мимо, тоже пытаясь задеть ошеломленного меня боком. Это у них традиция, да? Впрочем, я был бы не я, если бы в любой ситуации не мог уклониться, тем более от столь инертного объекта. Я как-то от пули смог увернулся, а тут… — Где этот несносный мальчишка? — вновь раздался визгливый голос. Так это был не будильник, а вот эта дылда. — Прячется за углом, — мимолетно махнул пудовой ручищей великан в ответ. — Кажется, совсем спятил. — Поттер! — рявкнула женщина в мою сторону. Какой я тебе «Поттер», неудачная ты сборка сектоида? Ладно бы еще Биполярник, ладно бы Резниченко, ладно бы Палыч, ладно бы даже Витя — но почему именно «Поттер»? — Быстро умойся и помоги мне с завтраком! Живо! — приказала она, возвращаясь к своему занятию. А нож ей промеж рёбер не всадить? Так с операми может разговаривать только шеф и Брэдфорд, а никак не эта «милочка». Впрочем, идея умыться не была явно глупой. Снова проморгавшись, я отправился туда, откуда пришёл великан. Там, за ещё одним поворотом, меня встретила почти обыкновенного вида уборная. Только она снова была рассчитана на великанов. Тяжко вздохнув, я включил воду и ополоснул лицо. Надо будет выяснить, где моя зубная щётка. И мыло. И полотенце. Подняв взгляд, я вперился в свое отражение в зеркале, исследуя морду на предмет травм и наличия всех зубов. Только через несколько секунд до меня дошло, что я рассматриваю вовсе не свое лицо. Из зеркала на меня смотрел не седой как лунь двадцатипятилетний сибиряк с фиолетовыми после Пробуждения глазами, а какой-то черноволосый и зеленоглазый пацан. Чёрт знает, сколько ему лет, но по овалу лица — может, пять-семь. Отшатнувшись от зеркала, я неприятно врезался спиной в какую-то довольно тяжелую металлическую штуку. Она, впрочем, меня не волновала, а вот неправильное отражение — очень. Пластические операции вообще никогда не входили в список того, что умели Тайган и Авиценна, а уж такого качества… Ничего не понимаю. И почему все вокруг такое старомодное? В убежищах Сопротивления всегда была та еще смесь нового и старого, но чтобы только старьё — никогда. Дикость. Если это чья-то больная шутка — обрежу длинные уши на хрен. Собрав остатки здравомыслия в кулак, я снова отправился в гигантскую гостиную. Или это я был маленький? Посмотрев на руки и ноги, я убедился только в том, что они слишком тонкие для взрослого человека. Что. Со. Мной. Сделали? Мне пришлось собирать остатки здравомыслия снова. Ментальная подготовка здорово помогала не паниковать даже в такой концентрации безумия. Нацепив на лицо самую суровую свою мину, я уверенно вошёл в кухню. — Свяжите меня с Мстителем, — безапелляционно потребовал я детским голосом. Холера. Помедлив, я занял место за столом. — Я сказала тебе помочь мне, болван! — прорычала дылда. — На хуй сходи, будь добра, — спокойно послал ее я. — Я подчиняюсь только и только командному составу XCOM. — Что ты себе позволяешь! — мгновенно залился ярко-красным и принялся брызгать слюной великан. В других условиях я бы может даже испугался, но его физическое превосходство ничего не значило против меня. А вот его надпочечники можно было бы сдать яйцеголовым — такой резкий выброс адреналина, а! — Месяц в кладовке! Вон, живо! — Ты тоже сходи, не помешает, — приветливо улыбнулся я. — Как раз, обниметесь и сходите. Вместе. А пока вы собираете вещи, я спрошу последний раз — как мне связаться с Сопротивлением? Великан встал. Так, похоже сейчас будет жарко. Впрочем, я ждать не собирался — я тут же надавил на него, дезориентируя. Тот покачнулся и вперился в стену остекленевшим взглядом. М-да, гражданский. Надеюсь, не переусердствовал. — Что ты сделал с Верноном, ненормальный?! — переходя на ультразвук, завопила женщина. Так, от них толку, как от криссалида в бане. Вдарив и ей по мозгам, но уже аккуратнее, я встал из-за стола и сам снял сковородку с плиты. Хм, странный бекон. Как будто настоящий. Хоть бы не травануться этой подделкой. Я взял вилку и принялся за еду. Есть хотелось зверски. Парень, которого я по-первости принял за мужика, зажался в углу и дрожал. Я же ел. Спокойно и размеренно наворачивал подозрительно хорошие яйца и мясо, но да черт с ним. Мой мозг работал как всегда быстро, а учитывая ментальную подготовку, это значит очень быстро. Но его выводы мне категорически не нравились. Либо всё это — совершенно идиотская постановка, либо у меня очень длинная и насыщенная предсмертная агония, либо я попал в руки к лунатикам и откачали меня уже они, а происходящее — это не более чем галлюцинации на фоне выжигания моих мозгов. Неприятные перспективы, как ни глянь. С другой стороны, все вокруг вполне реальное. Яичница обжигает губы, кровь мерно бьётся в жилах, задница привычно отдавливается о стул. Даже если это предсмертная агония, в ней можно жить. Чем я и займусь. Доев, я поднял недочитанную великаном-Верноном газету и повернул ее к себе. Июнь девяносто первого? Но ведь я родился в две тысячи десятом. Я никак не могу знать, как выглядел мир до этого! А не всё ли равно? Я сыто откинулся на спинку кресла. Действие дезориентации ещё сколько-то продлится, минут пять, пожалуй. Так вот, не всё ли равно? Нет, конечно, можно упасть на землю и забиться в истерике, а можно вспомнить уроки Азота и Гайста и жить в этом мире, мной же и придуманном, видимо, в последней вспышке сознания. А ещё можно предупредить XCOM о приближающейся угрозе. У меня в запасе более двадцати трех лет — за это время мы бы смогли подготовится, дать настоящий бой лунатикам… Если бы мне не было семь лет по местным меркам. Или сколько там мне теперь? Впрочем, ведь сейчас Брэдфорду должно быть около двенадцати, как и полумифической Вален. США и Рейн. Самому старшему члену первого XCOM, отцу Лили, Реймонду, должно сейчас быть около тридцати. Но он мне не поверит, как и любой разумный человек. Любой разумный человек, кроме шефа. Кирин Гессе, Германия, Берлин. Сейчас ему должно быть тоже около двенадцати. Может, тринадцать. Ему я доверял свою жизнь, свою высшую надежду. Что же, у меня есть, что делать.