Бдителен. Надёжен. Маг

— Последнее, — пообещал Очевидец, доставая из своей папки конверт плотной упаковочной бумаги. — Приглашение и несколько интересных заметок от команды. Я не уверен, что мы еще увидимся в ближайшее время, Виктор, но я был рад, что заглянул. А теперь отдыхайте, мистер Резниченко. Вам понадобятся силы. — И тебе не болеть, — проводил я собеседника взглядом. Мне не слишком хотелось обдумывать все немедленно, поэтому, чтобы немного потянуть время, я взялся за посылку. Внутри было совсем уж старомодное письмо желтоватого пергамента и два белых листа А4, свернутых пополам, должно быть, комментарии «команды». Искренне не желая напрягать мозги, я все же взялся за письмо. Не думать не получилось. Хотя бы потому, что на месте адреса зелеными чернилами педантично красовались слова: «Германия, Аугсбург, немецкое отделение Бюро оперкомандования, медчасть, палата 1». Это было даже не смешно, это уже за гранью добра и зла. Одной фразой нас и всю нашу конспирацию смешали с грязью. Нужно будет предложить Очевидцу в случае провала жахнуть по ним ядерным ударом. На всякий случай. Письмо, разумеется, было вскрыто. Интересно, кто-нибудь удосужился ответить на него? Скепсис нарастал по мере чтения. Если бы не весь разговор до этого момента, я бы, ни минуты не сомневаясь, сжег эти бумажки как неудачную шутку. Но мне на полном серьезе заявляли, что это — не розыгрыш. Медные весы? Котел? Жаба? Совы? Это было скорее похоже на приглашение на ролевую костюмированную вечеринку, а не в школу. Недоумевающе покачав головой, я отложил странное письмо и взялся за комментарии. «Крайне интересный образец. Возможно, подобная стилистика речи, явно гиперболизированный титул Альбуса Дамблдора и крайне неоднозначный список необходимых предметов обусловлены мерами предосторожности и должны вызывать у неподготовленного читателя замешательство и скепсис. Очевидно, если подобное письмо по ошибке попадет к случайному человеку, то он лишь посетует на глупость современных розыгрышей и думать забудет о данном инциденте. В таком случае можно предположить, что „список“ — не более чем прикрытие. Однако тогда письмо не имело бы никакой ценности, кроме как метка или триггер. Возможно, оно является постоянным или временным пропуском на ту сторону. Фридман. P.S. С совой нужно что-то делать.» С совой? Он это серьезно? «Письмо было доставлено совой (сипуха обыкновенная, голодная). При проверке на электронных приборах счетчики периодически выходили из строя. Больше ничего необычного замечено не было. Кроме того, сова выглядит довольно умной и явно на меня обижена. Эми». Умная сова-почтальон, ломающая детекторы. Просто замечательно. Мне дали целые сутки на то, чтобы обдумать происходящее. Не то чтобы мне нравилось бездействие, но и рыпаться было бессмысленно. Да и сил было не особенно много. Впрочем, было в этом и хорошее — я обнаружил, что маленький катарсис, который я пережил, довел мой резерв до гордых семи ПБЕ. На следующее утро в палате вновь объявились посетители не из медсестер. Первым был незнакомый мне врач, который довольно коротко меня опросил, снял с меня трубки и капельницу, взял пробу крови, выдернул из моей макушки несколько волосков и был таков. Интересно, а волосы ему зачем? Вторым был тот самый веселый человек с шикарными усами, хотя сегодня он был серьезен. Ему было, наверное, лет сорок. Он бросил на меня задумчивый взгляд и уселся на все тот же многострадальный стул. Я же, радуясь долгожданной свободе, сел, медленно разминая шею. — Меня зовут Карл Фридман, — начал он. — Психотерапевт. Мы с вами уже знакомы, пусть вы и не помните большей части нашего общения. — Должно быть, то еще развлечение. — И не говорите. Сложные времена порождают сложных людей. — А простые — слабых. — Верно. А новое поколение обязательно меняет мир вокруг себя. Круговорот эпох. Мы оба почему-то задумались над этой тривиальной, в общем-то, мыслью. Хотя, скорее, думали мы каждый о своем. — Но время не ждет, — встряхнулся на мгновение потерявшийся психотерапевт. — Особенно для вас. Я примерно представляю, что вам должен был сказать Айзек, но он иногда использует довольно контринтуитивные определения. Так вот как зовут Очевидца. Правда, едва ли мне это пригодится. — Что, например? — поинтересовался я. — Наши знания о Зазеркалье, — пожевал губами Карл. — На самом деле нам, разумеется, известно больше. Просто для Айзека «известно» — значит известно с абсолютной точностью. Обычно это означает, что он должен это нечто лично увидеть. А то и испытать. Я кивнул в такт своим мыслям. Фридман продолжил: — Вас по этому поводу должна завтра проинструктировать Эми. Я же здесь немного по другому поводу. Пока мы не знаем, с чем вам предстоит столкнуться, команда «Алиса», то есть мы, состоит из трех человек — это мы с вами и Эми Рольф. Пока что, до получения новых данных и необходимости в новых людях, как старший, главным считаюсь я. — А кто эта Рольф? — Физик. Но она вполне компетентна в аналитике и некоторых других пограничных областях. Наша первая линия обработки информации. Но сейчас давайте вернемся к вам. — Ко мне? — Да. Вообще, моя предполагаемая работа — следить за душевным состоянием персонала и помогать при переговорах и подобном. Но, как вам уже наверняка хвастался Айзек, мы сохраняем изрядную долю гибкости и вольности трактовок. Вам предстоит пребывание в потенциально враждебном окружении неизвестное количество времени под чужим именем без возможности экстренной эвакуации. И меня беспокоят некоторые особенности вашей психики. — То есть? — Нет, не подумайте дурного. Но вот ваша довольно резкая дифференциация «свой-чужой» вкупе с несколько фанатичной преданностью некоторым идеям вызывают определенные опасения. — То есть, я — фанатик, считающий всех врагами? — Нет. Вы вполне вменяемы. По крайней мере были на момент попадания сюда. Но описанные вами события, особенно из вашего детства, явно оставили на вас свой отпечаток. — Не помню, чтобы я много рассказывал о своем детстве. — Вы пропустили большую часть нашей беседы. Например, инцидент с вашими… — А вот само свое детство я помню прекрасно, Карл. Давай уже к делу. — Кое-что еще. Вы ведь понимаете, что, будь у нас выбор, мы бы доверили эту миссию другому? — Вполне. Может, мы уже перейдем к повестке дня? — Хорошо, — с некоторым сомнением протянул Фридман, но все же сменил тему: — По поводу технологий и вот этого всего — снова к Эми. Айзек попросил меня подумать над тем, как бы вы могли найти на той стороне союзников. В отсутствие информации я могу лишь предложить несколько крайне общих тактик. — Я весь внимание. — Если бы мы не были ограничены конспирацией, то я бы советовал вербовать людей именно для защиты человечества. Но мы ограничены. Поэтому я предлагаю вам собирать людей, преданных лично вам. — Кажется, я потерял нить. Вы только что выразили мне ноту недоверия, разве нет? — Дело не в доверии. Пока вы отлеживались, Эми проверила просто невероятное количество людей и событий, с вами хоть как-то связанных. У вас не было никакой возможности узнать то, что вы нам сообщили. Придумать вы тоже не могли — слишком велики совпадения с информацией Айзека. Вы не сопротивлялись, оказывали всяческое содействие и не считаете нас врагами — нет, Виктор, мы вам доверяем. Однако вы не профессионал, вы не умеете становится другим человеком, врать так, чтобы верили даже вы сами. — Благодарю. И как вы предлагаете это делать? — Помогайте нуждающимся. Воодушевляйте забитых и зажатых. Развяжите небольшую войну. Установите контакты с другими странами, это всегда окупается. Если нужно, создайте или усугубите в их обществе какие угодно противоречия. Создайте террористическую организацию. Создайте антитеррористическую. Позвольте людям проявить себя и поверить в вас как в лидера. Предложите тамошним каторжным свободу и новую жизнь в обмен на услуги для нас. И помните, что нам нужны не партнеры по бизнесу или собутыльники, а бойцы или какие-угодно полезные люди. Ремесленники. Медики. Но все в рамках Статута. — А вы не размениваетесь на мелочи. — У нас нет времени на щепетильность. Двадцать лет — это только звучит долго. На самом деле счет идет на дни. Каждый день нашей работы спасает чью-то жизнь. — Вы так говорите, будто XCOM уже существует. — Потому что он существует. Просто не все еще об этом знают. Пока не появились вы, Айзек планировал объявить Совету о готовности где-то через два года. Но сейчас, я думаю, он справится за один. Нам нужно форсировать все стороны нашей науки и техники, а благодаря вам мы знаем, куда копать. Нам нужны средства, связи, люди, помещения, оборудование… И часть из этого уже есть. — Я удивлен. — Думаете, подобная организация может возникнуть из ниоткуда? Нет, мистер Поттер, а именно под этой фамилией вы будете известны. Но если вы найдете еще и способ заработать на Зазеркалье — мы будем только рады. На это милой ноте мы и расстались с Фридманом. Но чтобы делать выводы, мне нужно сначала было поговорить с этой Эми. Но не тут-то было — в середине дня меня в добровольно-принудительном порядке вытащили на стрельбище, где мне долго и терпеливо подбирали оружие, тут же его испытывая. Остановились на Glock 17 и занятной игрушке — фронтальном выкидном ноже. Я с тоской проводил любимые винтовки взглядом, но ничего не поделаешь — меня просто снесет отдачей. В довесок меня нагрузили глушителем, четырьмя полными магазинами и набором по уходу. Вот теперь можно жить. Я был счастлив. А потом я попал в поле зрения Эми Ральф. Эта невысокая, тонкая девушка являла собой ураган. Только что я еще шел нагруженный в отведенную комнату, сомневаясь, как именно стану прятать новоприобретенные игрушки, а в следующий момент я уже шагал по торговому центру, нагруженный одеждой, с новыми нормальными очками на носу. Сама необходимость в них, конечно, расстраивала, но что поделать. Девушка говорила быстро. И, даже если бы она не говорила шифровками, едва ли кто-то смог бы ее понять. А вот то, что она говорила, заслуживало величайшего внимания. — Фридман уже жаловался на Очевидца? Конечно жаловался. Мы вовсе не «ничего не знаем». Правда, большинство результатов получены с помощью насилия над данными, но тем не менее… — А можно пример? — Мы сумели выяснить, что принадлежность к их обществу — наследственная. Например, иногда так случается, что в некоторой семье пропадает ребенок одиннадцати лет. Нет, у него все документы в порядке, но где он — никто показать не может. К слову, отловить такие семьи очень сложно — почему-то окружающие очень упорно не обращают внимания на исчезновение знакомых буквально из-под носа. Мы, проверяя их семьи, сумели установить некоторые интересные закономерности. Но тебе важно, что дело действительно в наследственности, а значит, и в ДНК. Вот только как именно — мы не поняли. Технологии нет. — Псионика тоже завязана на ДНК. — Я не могу ничего сказать по тебе одному. К слову, лаборанты сообщают, что у тебя разрушается пигмент волос. — Насколько быстро? — Года через три будешь седым как лунь. Но да ладно, если будет нужно, покрасим, не проблема. О чем я? Да, статистика. Также мы узнали довольно много всего. Например то, что, несмотря на все меры предосторожности с нашей стороны, создается впечатление, что на той стороне им, мягко сказать, насрать. — Очевидец говорил совсем не так. — Потому что оно не так, если не вглядываться. А если начинаешь обрабатывать все несчастные случаи, например, в Берлине, то довольно быстро выясняются некоторые странности. Например, в какой-нибудь деревне взрыв газа — ну, подумаешь. Вот только в этой деревне отродясь газа не было. Уверена, тебе не интересно, но именно так мы выяснили, что они могут стирать память. А еще, учитывая, что они есть, но их нет, они должны уметь укрываться от спутников, всех типов излучения, геометрии… — Я понял. — Нет, ты не понял. Это десятки тысяч человек, и они должны где-то жить, причем, достоверно известно, не среди нас. — Я потерялся. — Не ты один. Короче, ты поставляешь нам данные — мы тебе результат. Ясно? О, хочешь мороженное? — С радостью. Какого рода данные вам нужны? — Все. От научных статей, если у них такие имеются, до детских сказок, спортивных альманахов и сборников пошлых анекдотов. У нас действительно катастрофически не хватает по ним прямых данных, да и интересно никому не было. — Что, правда? — Гарри, или как там тебя, как ты думаешь, кто станет посвящать в тайну человека, не способного умерить свое любопытство? Правильно. Были определенные международные договоренности о том, что никто не использует и не изучает своих магов — почти как ядерный паритет. Они не мешают нам, мы не мешаем им. Но тут обстоятельства немного изменились. Поэтому мы и начали развлекаться. Но, — Эми внезапно остановилась, а я чуть в нее не врезался. — Есть основания полагать, что ничего особенно полезного ты у них не найдешь. Проще говоря, у нас есть данные о том, что они те еще долбоебы. — Вот прямо так? — Вот прямо так. Не спрашивай, я замаюсь объяснять. Но, в общем, закатай губу — твоих лунатиков с орбиты они точно не посшибают. А еще под вопросом способ связи — эта сова чем-то явно фонила, но мы так и не поняли, чем. Из-за нее у нас техника выходила из строя. Вполне вероятно ожидать, что если таких сов там много, то даже экранированный от всего пейджер загнется. Придется гонять сов, как бы смешно ни звучало. Но пейджер все равно дадим. И кучу датчиков. И еще что-нибудь классное.