Бдителен. Надёжен. Маг

Это был один из тех редких случаев, когда внутри сна я понимал, что вижу всего лишь сон. Хотя нет, не всего лишь. Тот самый, который хотелось забыть навсегда и не забывать никогда. Тогда мне было шесть. Я прекрасно знал эту детскую комнату, плотными задернутыми шторами погруженную в полутьму, эти обои с рельефными разноцветными паровозами и вертолетами, обшарпанные и немного пожелтевшие возле кровати, школьный письменный стол, обновленный специально перед первым классом, кровать, застланную одеялом с синими дельфинами, трехглавую люстру с плафоном, треснувшим после неудачного попадания веткой-мечом. Ах, еще этот жестяной щит — крышка от большой кастрюли — прислоненный к шкафу. А еще запах чего-то недостижимо вкусного с кухни. Мама всегда просыпалась пораньше. — Паша! Витя! Просыпайтесь! — словно в ответ моим мыслям раздался ее голос. Мягкий, спокойный, мирный. Родной. Если бы я мог, я бы… Но я не мог. Да и что тут сделаешь. Сладко потянувшись, шестилетний я встал и отправился в ванную, а после — на кухню. Папа уже сидел на своём любимом месте, на стуле между холодильником и столом, которые как бы делали его защищённее. Как бы. Я, слегка подпрыгнув, уселся на свой стул и принялся беззаботно болтать ногами. Зевнул. Пахло хлебом, сыром, колбасой и кофе. Мама повернулась к нам, отбрасывая с лица волосы. Тогда я все никак не мог понять, почему у нас с папой они черные, а нее светло-светло русые. Она хотела что-то сказать, но голос потонул в пронзительном звуке сирены. Только потом я узнаю, что так звучит воздушная тревога. — Опять проверяют… — успел только отмахнуться папа, когда к реву тревоги добавился еще и глубокий, тяжелый гул, заполняющий собой все. Антигравитаторы. Через мгновение все потонуло в ярком зелёном свете плазменного удара. Громадное бетонное здание сложилось, словно карточный домик, погребая под собой всех. Всех, кроме одного сомнительного счастливчика, прижатого, но почему-то не раздавленного. Не бетоном, по крайней мере. Маленький мальчик, зажатый между тоннами плит, молчал. Просто оцепенел, ничего не чувствуя, не думая, не понимая. Отключился от мира. А может, просто забыл. Но я помнил. А потом был свет и меня безжалостно и милосердно вырвало в реальность. Я откинул тяжелое одеяло и сел на кровати, по-дурацки пытаясь стереть руками из глаз образы прошлого. Получалось как всегда плохо. А ведь казалось, что уже смирился. Сколько еще крови придется пролить, чтобы… А, к черту. Из-за легких штор пробивалось до боли яркое солнце, а в комнате явно было жарковато. Уж точно не мне учить людей устраивать свой сон. Снизу раздался очередной звонок. Судя по календарю, сегодня у нас в программе Малфои и темные уголки Косого переулка. Нет покоя нечестивцам. Встать и открыть дверь. За дверью стояла почти светящаяся Грейнджер с какой-то подушкой на руках. Через мгновение подушка была отпущена на пол, отрастила короткие косолапые ноги и забежала в дом, а мне достались традиционные обнимашки. — Ты уверена, что мне нужен кот? — с натянутой улыбкой поинтересовался я, тихо радуясь, что отправил крысу на базу еще вчера вечером. — Родители уехали в Испанию, так что мне не с кем его оставить, — пожаловалась Гермиона, просачиваясь вслед за животным. — Ты ведь еще не завтракал? Я покачал головой в ответ, зевая и отправляясь в ванную. Когда я вернулся, с кухни уже что-то пахло и, судя по запаху подгоревшей яичницы, в готовке мы друг друга стоили. К слову, не уверен, что вообще разрешал ей пользоваться кухней. — Что ты думаешь про «Священные 28»? — начала разговор за едой Грейнджер совсем не с того, что можно было бы ожидать. — Ничего не думаю, — проворчал я, пытаясь вспомнить, о чем речь. — Они — олигархия Зазеркалья, — продолжила мысль Гермиона. — И почти у всех из них есть домовые эльфы. — Предположим, — вспомнил наконец я и вернулся к еде. — Я последнее время много читала про домовиков и вампиров. Мне кажется, у них много общего в контексте дискриминации волшебниками, особенно… Надо признать, ел я в своей жизни как и более съедобное, так и менее. — Ты меня слушаешь? — недовольно поинтересовалась девочка. — Гарри? — Да, слушаю, — скривился я, без особого интереса тыкая вилкой в тарелку. — С чего вообще тебя заинтересовали вампиры? Думаешь податься в ученики к Снейпу? — К профессору Снейпу, Гарри. И он не вампир. И нет, не думаю. Так вот, домовики. Совершенно недопустимо, чтобы в нашем веке процветало рабство, даже если объект этого рабства не восстает против него. Я прижал пальцы к вискам в надежде не заработать головную боль уже с утра. — Мы должны что-то сделать. Ты ведь со мной согласен? — потребовала ответа девочка, ни коим образом не предполагая даже возможности отрицательного ответа. Дерьмовая аргументация, настало твое время. — Нет, — это было даже забавно наблюдать за тем, как девчонку перекосило. Но лучше уж я, чем на улице, хе-хе. — Немедленно объяснись, Гарри Дже… — Я согласен, что это, несомненно, аморально, — благостно кивнул. — Но вот в чем заковырка: они тебя об этом просили? — Нет, но ведь они не понимают… — Они не просили, — бестактно перебил я. — Они не пришли к мысли, что им нужна свобода. Они не готовы за нее бороться, не готовы за нее убивать — и умирать. Тогда чего ты хочешь? Ворваться в их мир и навязать им то, от чего они отказываются? — Свобода это неотъемлемое право… — Все права ничего не стоят, пока за них не борются, пока нет тех, кто эти права подтвердит. Кто защитит их свободу, если ты им ее дашь? Они? Нет, не добившись ее сами, они и защищать ее не станут, ибо то, что досталось без труда, без труда и уходит, — а вот тут я даже был искренен. — Тогда кто, ты? А чем «право», навязанное сверху, отличается от тирании? — Немедленно прекрати меня перебивать! Ты несешь полную чушь! И… — Несу, — как бы согласился я, снова выбивая у девчонки почву из-под ног. — И вправду, отличается. Ведь в отличии от обычного тирана, ты будешь ограничена своим пониманием «свободы» и, пытаясь подтянуть это свое понимание под каждую несправедливость, ты в итоге сойдешь с ума и тебя свергнут те, кого ты «защищала». — Гарри Джеймс Поттер! — Не аргумент. — Это просто-напросто несправедливо! — Нет такой вещи, справедливости. А если бы и была, мы бы здесь не сидели. — Прекрати разводить демагогию! Оу, меня раскрыли. Что-то это затянулось у нее. — Гражданское общество работает не так, — продолжила девчонка. — Нам не обязательно нужно решать вопрос снизу. — Хочешь стать министром Магии? — или главной в детсаде, это как посмотреть. — И не обязательно сверху. Достаточно создать общественную инициативу и когда ее поддержит значительное число волшебников… — Зачем? — вновь перебил я. — Почему они тебя поддержат? Ради справедливости — нет, для них такое положение дел — норма. Ради выгоды — так откуда бы ей взяться? — Это не норма для маглорожденных, — парировала Грейнджер. — Которые не имеют в Зазеркалье веса, — контрпарировал я. На этой не жизнерадостной ноте и заглох наш разговор. Ну ладно, едем дальше. А дальше нужно было взять наушник и выслушать утренние инструкции от начальства, вчерашним вечером пытавшееся пообщаться с Фаджем. Мне там точно делать было нечего, поэтому оставалось слушать пересказ. Удалось все, кроме разговора. Премьер Англии долго пытался отфутболить Айзека куда-нибудь еще, но в итоге сдался и начался веселый процесс вызывания дьявола, то бишь, Фаджа. И, кажется, на той стороне искренне полагали, что только они могут врываться и раздавать указания, но вызвать на ковер их — немыслимо. Я, несомненно, предвзят, но, кажется, так думал не только я. В итоге, достучавшись до той стороны через безумную череду идиотов и безвкусно одетых дамочек, Фадж был призван и усажен за стол для трехстороннего разговора. И, как и предсказывал Гендальфович, это ни к чему не привело: Очевидца выслушали, а после безапелляционно и в одностороннем порядке признали идиотом и мошенником, после чего новоявленный пророк свалил в закат. И, кажется, я плохо тут на всех влияю, потому что эпитет «сраный ослоеб» в устах командира не мог взяться из ниоткуда. Ну, что же, тогда все будет быстро и весело. Малфою, как любому олигарху, выгоден слабый Фадж, но невыгоден кто-либо другой, а значит, что начать-то можно и с него, вот только заканчивать придется самим. В пустеющий в силу времени года Косой Переулок мы вошли, как и планировалось, вчетвером. Самая что ни на есть милая семья волшебников, угу. Особенно смешно в мантии смотрелся новичок, старательно пытавшийся привыкнуть к мешающим поначалу тряпкам. Олег, его зовут Олег Милковский. Разошлись мы перед кафе Фортескью, в котором, почему-то, я оказываюсь слишком часто. Впрочем, жаловаться особенно нечего. Оба Малфоя уже ждали сидя за столиком. Белые летние рубашки с тонким серебряным шитьем, строгие черные брюки — все строго, чинно и явно очень дорого. Даже я не могу отказать им во вкусе. Они явно о чем-то говорили, но до меня не доносилось ни звука, пока я не подошел ближе. Где-то в трех шагах от столика все внешние звуки пропали, а голоса Малфоев — появились. Недурное пижонство. Впрочем, нашей связи оно не мешало, и на том спасибо. Обмен любезностями происходил довольно живо. Люциусом двигал простой расчет и, довольно тактично убедившись, что я не использовал темную магию на людях, и, следственно, закон не нарушил, он предложил исключительно дружескую помощь в этом «крайне дурацком происшествии». Я, как совершенно порядочный друг, тут же отблагодарил его запиской с информацией о том, что Фадж уже две недели скрывает побег Блэка. Дружба, господа, бывает лучше, чем магия. Записка была сожжена по прочтении, на что Драко, не успевший в нее заглянуть, бросил в меня многообещающий взгляд. Нет, Дракусик, не сегодня. Тут большие дяди политикой занимаются, хе-хе. Конечно, хотелось попросить Малфоя провести экскурсию по Лютному, но это было бы глупо. Как потому, что ему просто нечего о наших телодвижениях знать, так и потому, что с его точки зрения мне там делать нечего. Кепку на лоб, оторвать девушек от книжного магазина — и вперед. — Сюда бы с рейдом, рыл в пятнадцать, с обысками и конфискацией… — проворчал бывший СОБРовец чуть ли не впервые за день, окидывая взглядом самую нелицеприятную часть Косого переулка. Хорошая, черт подери, мысль. Хотелось бы сказать, что мы нашли подпольный лагерь наемников, фальшивомонетчиков, штамповальников поддельных документов и рог изобилия, но ничерта подобного — в каких парах мы ни заходили, нас вежливо заворачивали, а власти прижать их к стенке у нас не было. Пока, по крайней мере. А сейчас, налюбовавшись на всякую гадость, вернулись на базу мы не солоно хлебавши. Что же, не каждый день звезды с неба сбивать.