All The Attention, All These Intentions

Луи смотрел на экран телевизора, пока валялся на диване. Он был уверен, что не двигался уже долгое время и лежал вот уже несколько часов в одной и той же позе. Это было не очень хорошо для здоровья. Из транса его вырвал смех Найла, сидящего на другом конце дивана, его рот был набит сырными шариками. Луи попытался не морщиться от вида его грязных рук и оранжевых пятен на белой футболке. – Люблю классику, – пробормотал Найл, продолжая смеяться. Луи, наконец, обратил внимание на то, что они смотрели. – Это «Том и Джерри», Найл, – вздохнул Луи, потягиваясь, чтобы забрать у Найла упаковку шариков. – Если оно старое, то не значит, что хорошее. – Оно хорошее не потому, что старое, – ответил Найл. – Это хороший мультфильм, и он просто был выпущен давно. Ну, и иногда получается так, что то, что старше, – лучше. – Неправда, – помотал головой Луи, закидывая один сырный шарик в рот. – Телевидение в то время не было лучше. Актерство и вовсе было ужасным. – Ты так говоришь потому, что тебя тогда еще не было на экранах, – сказал Найл и забрал упаковку обратно. – Я даже не подумал об этом, но ты прав, – усмехнувшись, ответил Луи. – А также музыка не была в то время лучше. Найл поднял палец в воздух. – Ладно, вот это уж точно ложь! И это все потому, что ты сходишь с ума по Гарри и считаешь, что его музыка спасает индустрию. Когда это безумство уже закончится? Мозг Луи сразу переключился туда, куда не должен был, и он снова подумал о Гарри. – Во–первых, я не схожу с ума по Гарри, – начал Луи, строго смеряя взглядом друга. – И во–вторых, ты не должен упоминать его, Найл. Найл непонимающе посмотрел на него. – Ты не говорил мне не упоминать его. – Я думал, это и так понятно, – Луи протянул руку за шариками. – Почему? – нахмурился Найл. – Это что–то вроде сдерживания, – пробормотал с полным ртом Луи. – Хочу быть готовым, если он вдруг уйдет навсегда. – О чем ты? Ты его убить собираешься, что ли? – Нет, – помотал головой Луи. – Он уезжает на этой неделе. Я думал, ты знаешь. – Да, но это не значит, что он уйдет навсегда. Он останется все тем же Гарри, просто он не будет связан с тобой. Но вы сможете быть друзьями– – Нет, Найл! – воскликнул Луи. – Я сделал… слишком много вещей с этим парнем, чтобы это было возможным. – Ты сделал с ним все, но не дал ему себя трахнуть, я понял, – сказал Найл, отчего Луи покраснел. Он и не знал, стоило ли говорить Найлу, что последнее они все–таки сделали, и, честно говоря, Луи тогда, наверное, просто не осознавал, что это было нечто большее, чем просто поцелуй. – Это ничего не значит. У меня были перепихи на одну ночь, и, нет, стой, это не очень хороший пример. Я потом с ними обычно даже не разговариваю, — отозвался Найл, прищуриваясь и придумывая достойный пример. Он помотал головой и вернулся к теме разговора. – Но Гарри – это не перепих на ночь, и ты это знаешь, – продолжил он. – Он – больше. Он как минимум твой друг. И ты должен дать ему это. – Ну, эм, – начал Луи, опуская взгляд и рассматривая свое колено, будто на нем было что–то интересное. – Луи, он твой друг, – повторил Найл, как бы заставляя Луи принять это. – Найл, как друг у меня есть ты, и ты – все, что мне нужно, – ответил Луи. – Я никогда не хотел себе несколько друзей. Он думал, что Найл, должно быть, знал об этом, учитывая, как стремительно люди бросали его, стоило ему признаться в своей ориентации в старшей школе. – Но, знаешь, он твой друг, – начал Найл. – Ты знаешь, ведь ты и сейчас скучаешь по нему. Луи определенно не собирался смотреть Найлу в глаза — друг все–таки оказался прав. Луи заскучал по Гарри, как только тот очутился за порогом, и почувствовал себя виноватым, что не подвез его в аэропорт, чтобы как следует попрощаться и пожелать удачи. Он ненавидел себя за то, как он все преувеличивал, потому что они все равно увидятся снова. Гарри не было всего два дня, но казалось, что прошло два месяца. Луи мог только представлять, через что ему еще предстоит пройти. – Я просто хочу в спокойствии посмотреть «Тома и Джерри», – драматично вздохнул Луи. – О, сейчас ты уже хочешь его смотреть, – ухмыльнулся Найл, кладя сырный шарик себе в рот. Большинство времени Луи пытался себя чем–то занять, а еще доставал Найла своей неспособностью выражать обычные человеческие чувства. Он уже даже начал читать книгу, но закрыл ее на седьмой странице и уснул. Он хорошо жил и до Гарри, поэтому он не думал, что жизнь без него должна была стать какой–то проблемой. Он даже не догадывался о том, что улыбка Гарри не сползала с его лица ни на мгновение, когда он покидал Луи, и, конечно же, он не думал, что Гарри не показывал ни малейшего беспокойства из–за того, как невероятно хорошо они сошлись друг с другом. Все очевидные знаки указывали на то, что Луи уже знал: в жизни Гарри он был незначительной внезапностью, о которой он даже не вспомнит впоследствии, когда это все закончится; Луи уже успел с этим свыкнуться. Он привык мириться с подобным еще в далеком детстве, поэтому и сейчас это не изменится. Он мирился с этим каждый раз, когда его мать напоминала ему, что его отец ушел без единой мысли о состоянии собственного сына. Он мирился с этим, когда Джордан сыграл с ним злую шутку. И он смирится с этим, когда Гарри уйдет. Для Луи все в жизни было именно так. Что поражало Луи, так это то, что ему не удавалось выйти в свет одному без навязчивого вопроса о том, расстались ли они с Гарри. Избегать статьи в интернете и тренды в твиттере стало ежедневной практикой для Луи, хотя раньше он буквально зависел от них и читал это каждый день, чтобы радовать себя. Несмотря на то, как Найл и Чад пытались его убедить в том, что он должен был помнить хотя бы что–то с той ночи в клубе, он не помнил абсолютно ничего. Единственное, что он знал, – это то, что об этом было написано очень много статей, которые он не собирался читать. Прошло всего два дня, но Луи уже чувствовал, что душил Найла, и хотя он всегда утверждал обратное, Луи знал, что так и есть, и не мог ничего с этим поделать. Третьим (последним) утром Луи вытянул Найла из его квартиры, чтобы прогуляться по торговому центру. – С каких пор тебе нравятся… – начал Найл, заходя в магазин. – Сноуборды? Антиквариат? Скульптуры ангелов? – Главный вопрос: это почему они не нравились мне раньше? – спросил Луи, пытаясь приподнять настроение, и потянул Найла к интересно раскрашенным сноубордам. – Ну–ка глянь, – он взял один сноуборд, изучая его. – Мы же никогда не катались на лыжах, да? Надо как–нибудь попробовать. – Ты не сможешь кататься на лыжах на сноуборде, Луи, – вздохнул Найл и забрал из рук Луи сноуборд, ставя его на место. – Ну, тогда мы должны покататься на сноуборде. – Хорошо. Надеюсь, твой энтузиазм не угаснет, когда наступит зима, – ответил Найл, когда проходил мимо огромных витрин. – Никуда он не денется, – улыбнулся Луи. – Найл, обещаю, мы будем делать всего больше. Мы будем делать все. Мы будем путешествовать и именно смотреть на достопримечательности, а не просто путешествовать потому, что у меня там съемки. Мы составим список желаний, я помогу найти тебе ту единственную, мы будем много тусоваться– – Мне уже страшно, – драматично заявил Найл, засовывая руки в карманы куртки. – Почему? – непонимающе посмотрел на него Луи. – А где ты возьмешь время на все это, Луи? – серьезно спросил Найл, разглядывая ряд виниловых проигрывателей. – Последние семь лет твоя жизнь состоит из постоянной работы, а когда ты не работаешь, то у тебя либо всякие фальшивые отношения, либо ты делаешь вид, что у тебя отпуск, а когда ты не делаешь что–то из этого, ты… Ну, ты проводишь время со мной. – Я знаю, – обреченно ответил Луи, опуская глаза. – Но я хочу изменить это. Луи говорил слепо, но мысль о том, как он не ценил Найла, иногда отдавала серьезной болью. Найл заслуживал бесконечную любовь и время после того, как он был единственным другом Луи, который был с ним с самого детства. В данный период жизни они могли делать буквально все, что им заблагорассудится, жить в мечтах и приключениях, и Луи искренне хотел этого и с Найлом. У Найла не было причин отвечать на каждый звонок Луи, когда у него в руках был весь мир. – А чем бы ты хотел заниматься? – через некоторое время Луи задал вопрос, сразу после затяжных размышлений в тишине. Найл непонимающе посмотрел на него, ожидая, что Луи продолжит вопрос. – Ну, я не знаю, ты же не рос с мыслями «вау, я и вправду хочу, чтобы Луи постоянно таскал меня с собой», – продолжил он, и Найл засмеялся. – Ты не таскаешь меня, – начал Найл. – Вообще, это, – он кивнул на пространство между ними, – лучшая вещь, о которой я мог просить, потому что я на самом деле не знаю, что делать со своей жизнью. Я думаю, я все еще решаю, а ты мне даешь возможность не решать и все равно быть счастливым. Может, я вообще никогда не решу, кто знает. – Странно. Я помню, в детстве я уж точно не представлял тебя в качестве доктора или адвоката, хотя на всех листочках по профориентации ты писал именно это, – Луи помотал головой, восторженно улыбаясь. – Я знаю. Я просто чувствовал, что меня подгоняли, поэтому писал всякую ерунду, – пояснил Найл. – И такие примитивные варианты обычно никто никогда не критикует. Луи помнил, что писал на этих листочках то, что приходило в голову, без задней мысли, потому что он, честно говоря, и понятия не имел, что зайдет так далеко. Он думал, что даже если у него как–нибудь да получится это, то все равно ничто и никто не будет работать на него. Луи сжал губы, думая о том, как он ошибался, но в то же время был прав. Он рассуждал, были ли в настоящее время дети, которые думали о себе точно так же, принижали себя, не давая себе ни единого шанса. Ему искренне хотелось подбодрить этих детей и высказать им слова поддержки. Дать понять, что они с легкостью смогут достигнуть в жизни того, чего захотят. – Я–, – начал Луи, но его прервал звук часов с кукушкой, громко кричащий ему прямо в ухо. Он прижал пальцы к ушам, и Найл разразился громким смехом. – Уже два часа, – заметил Найл, засовывая птицу обратно в крохотную дверь. – Я уже готов идти, – ответил Луи, не отрывая пальцев от ушей и проверяя, может ли он все правильно слышать. – Это похоже на то, что понравилось бы Гарри, – хмыкнул Найл, все еще прикасаясь рукой к двери часов. Луи удивленно посмотрел на него, но хитрость с лица Найла не исчезла. Это определенно было то, над чем бы Гарри хихикал и, вероятно, коварно бы поставил на его прикроватную тумбочку, поэтому Луи даже не думал купить это для него. – Да, ему бы понравилось, а теперь мы можем пойти куда–нибудь еще? – нетерпеливо спросил Луи. Найл пялился на Луи, а тот понимал, что у него что–то крутилось в голове. У него явно появилась какая–то идея, и Луи не мог понять, какая именно. Найл положил руку на его плечо и взглянул так, будто нашел решение. – Ты должен сделать что–нибудь для Гарри, – заявил Найл, и Луи недовольно простонал из–за того, что он не хотел вести себя так, будто Гарри не существует. – Найл, – захныкал Луи, поворачиваясь и идя к выходу из павильона. – Слушай, он бы таким образом понял, что ты думаешь о нем, – сказал Найл, идя позади. – Но я не думаю о нем. – Сделай для него что–нибудь, что затрагивало бы чувства, и сделай это искренне, – мягким голосом предложил Найл. – Ты как будто меня не знаешь, – опустил голову Луи и помедлил, чтобы сравняться с Найлом и пойти с ним рядом. – Я не сентиментальный. – Луи, тебе до смерти скучно. И если бы ты использовал свое время, чтобы сделать что–нибудь для Гарри, ты бы не думал часами о том, что его нет рядом. – Думаю, это прямо противоположное того, что на самом деле случится, – хихикнул Луи. Найл хмыкнул и указал пальцем на Луи. – То есть ты все–таки думаешь о том, что он уехал! – Не-а, – помотал головой Луи. – Испеки для него торт? – предложил Найл, и Луи вновь помотал головой. – Сделай ему персональный медиатор для гитары? – опять помотал головой. – Свяжи ему свитер? Луи снова мотнул головой, вдобавок морща нос. Ни за что в жизни он бы не хотел, чтобы Гарри знал об этом, ни в какой форме и проявлении Гарри не должен знать, что Луи о нем думает. Той же ночью, лежа в кровати и растворяясь в полнейшей темноте, Луи решил, что от него, в принципе, не убудет, если он сделает для Гарри что–нибудь маленькое чтобы как–то намекнуть, что, может быть, он скучает. Это было после того, как Найл сказал ему, что у Гарри и завтра будет репетиция, и времени у него не останется. Он попытался проигнорировать тот факт, что Гарри не сказал ему об этом прямо. Некая девушка позвонила Найлу от имени Гарри и попросила передать это Луи. В конце концов, это был бизнес. Он лежал в кровати на правом боку и, несмотря на то, что он укрылся одеялами, ему все равно было холодно. Луи перебирал пальцами под покрывалом, думая, что он определенно точно должен сделать что-нибудь для Гарри. Он не знал что, но он хотел дать Гарри знать, что его отсутствие не оставляло Луи равнодушным. Луи лежал и смотрел в никуда около пятнадцати минут, пока его телефон не засветился, привлекая внимание. То было сообщение от Гарри, и это было странно, потому что Луи понял, что до этого они никогда не переписывались. Они всегда были вместе, поэтому в переписках не было нужды, но, тем не менее, у них были номера друг друга. Он открыл сообщение, и в нем была простейшая форма выражения эмоций: :) Луи прищурился, думая, что если он посмотрит получше, то увидит какие–то скрытые слова, но нет, в сообщении был лишь смайлик – и даже не эмоджи, а он по–древнему напечатал улыбающееся лицо. Луи не знал, что это могло значить, однако начал продумывать различные варианты в голове. Может, Гарри все еще пытался выразить свои эмоции насчет предстоящего выступления, может, он пытался быть милым, может, это вообще ничего не значило, потому что Гарри иногда делал не понятные никому вещи. Несмотря на то, что он не смог прийти к какому–то официальному выводу, по его телу пробежало чувство тепла, и стало не так холодно. Луи снова долго посмотрел на сообщение, как подросток, пытаясь расшифровать смысл улыбающегося лица. В этом было что–то невинное, и Луи отчасти был благодарен, что Гарри не написал никаких слов. Также Луи вспомнил, что обычно Гарри давал автографы со смайликом, чтобы добавить немного очаровательности. Это сообщение было ненужным, неважным, и Гарри точно смог бы выдержать четыре дня без сообщений, но нет, видимо, это что–то да значило. Луи думал, что, может быть, Гарри не забыл о нем. По крайней мере, не сейчас. Луи заблокировал телефон и положил обратно, и последнее, о чем он думал перед сном, – то, что он определенно должен сделать что-нибудь для Гарри. Однако была небольшая проблема, с которой он столкнулся, когда проснулся. Он не знал, чем должно быть это самое «что–то», а времени оставалось совсем мало. Луи не хотел доверять Найлу из–за той коварной ухмылки, которая была на его лице, когда он догадался, что Луи скучает по Гарри. Он только что сфотографировался несколько раз с фанатами на парковке возле ресторана, в котором он обедал, и понял, что так и не ответил Гарри. Это сообщение, конечно, не требовало быстрого ответа, но импульсивность внутри Луи била ключом, когда он сел в машину. Луи решил отправить Гарри тот же самый смайлик, но после отправки сразу же пожалел. Это было глупо, ведь в этом не было смысла, и он чувствовал себя ребенком. Было глупо еще и потому, что его это так волновало. Луи дал себе обещание, что его будет это волновать лишь до конца недели, до того момента, как уйдет Гарри. А после этого он перейдет в защитный режим, удалит эти два сообщения и будет продолжать жить своей жизнью. Луи думал, с каких вообще пор на него так сильно влияют какие–то обычные смайлики. Он нашел ответ на свой вопрос, когда Гарри поздно ночью прислал этот же смайлик снова, почти в то же время, что и вчера. Луи не мог сдержать улыбку, представляя, как Гарри писал это, и эту глупую улыбку, которая, вероятно, расплылась и на его лице. Луи снова чувствовал прилив сил. На часах было два часа ночи, но это не остановило его от того, чтобы встать с кровати и надеть обувь. Ему нужно было делать задуманное быстро, пока этот импульс не исчез, пока Луи не пришел в чувства. Он вышел из дома и направился к машине, не оборачиваясь, хотя знал, что делает то, о чем потом будет долго жалеть.