All The Attention, All These Intentions

Оказалось, что Гарри придется остаться в Нью–Йорке на еще один день и что он не собирается возвращаться и проводить время с Луи перед выступлением. Луи заставил себя думать, что это нормально потому, что Гарри это, по–видимому, особо не волновало, хотя утверждать однозначно было сложно, ведь он всем и везде улыбался. Несмотря на то, что информация о том, что они вновь проведут день вдали друг от друга ножом пронзила сердце Луи, в нем осталась та капля расслабленности, потому что он все–таки пошел и сделал кое–что для Гарри, и это, наверное, самая ненормальная вещь, которая случалась в его жизни. Чем позже Гарри узнает об этом, тем лучше. Хотя он и не знает: то, что он сделал, предназначалось больше для Гарри или же для него самого. В любом случае, себя он чувствовал ужасно глупым и наивным, хотя чувство сожаления его пока не посещало. Video Music Awards должна была состояться уже на следующий день, поэтому все вокруг было хаотичным. Чад позвонил ему около пяти раз, напоминая о «конце Ларри» (хотя это была слишком драматичная фраза, на взгляд Луи), и сказал, что ему требуется быстрее вжиться в разные роли, которые его ждут. Луи любил актерство, по–настоящему любил, потому что он мог сбежать от реальности, перевоплощаясь в того, кем он на самом деле не является, – в того, кто обычно лучше него, – и люди любили его за это. Странно, однако это и являлось причиной, почему Луи чувствовал себя неудобно перед преданными фанатами, которые клялись, что любят его до луны и обратно, потому что, он уверен, если бы они знали его настоящего, то давно бы сбежали. В его работе был и еще один недостаток – он всегда проводил все время на работе, и если ему казалось, что ему нечего делать, то он просто плохо думал. Были и времена, когда он находился на съемочной площадке сутками, и всех волновало не то, голоден он или устал, а правильно ли был отснят дубль. Луи не являлся тем, кто бы мог что–нибудь испортить в кадре или не сделать с первой попытки, но люди вокруг него были именно такими, поэтому ему пришлось за все это платить. Несмотря на то, что он сходил с ума от недостатка Гарри в своей жизни и вел себя, как ненормальный, он на полном серьезе рассказывал Найлу об открытиях и большей жизни. Ему казалось, что Найл видел недостаточно мира, и они не совершали тех вещей, что пообещали друг другу в детстве и юности. Карьера Луи не позволяла ему всем этим заниматься, и каждый раз, когда он хотел убежать на какой–нибудь необитаемый остров, то думал, что, может, было бы неплохо взять перерыв. Конечно же, он пытался отбросить эту мысль куда подальше, потому что она казалась ему чересчур абсурдной. И пугающей. Луи знал, что если он проведет достаточное количество времени вдали от работы, актеров и других знаменитостей, то он бы остался наедине с собой, а этого у него не наблюдалось аж с начала актерской карьеры. У него не было энергии или желания познавать себя, ведь он провел слишком много лет в попытке сделать обратное. Луи завалился на диван Найла в восемь утра, при этом листая в ноутбуке онлайн–бутики и рассматривая брендовые вещи, ища что–нибудь, что надевают на премии, потому что Бог запретил знаменитостям появляться в дешевых смокингах, которые выглядели точно так же, как и дорогие. Они вообще все выглядели одинаково. – Ты когда–нибудь замечал, что почти все смокинги выглядят одинаково? – спросил Луи, не отводя взгляд от экрана. Найл посмотрел на него из кухни, открывая холодильник. – Ну, они немного отличаются, – ответил Найл, пока искал еду. – Да, но если ты посмотришь на фотографии с красных дорожек, то может показаться, что все мужчины одеты в одно и то же. – Тогда надень что–нибудь другое, – сказал Найл, беря бублики в одну руку и сливочный сыр в другую. Луи вздохнул, потирая шею. – Я даже не уверен, хочу ли я идти. – Слушай, я устал от твоих перепадов настроения, – возмутился Найл, пододвигая ногой один из стульев, чтобы сесть. – Ты как девушка во время месячных. – Когда я вообще проявлял интерес к этому? – Это нечто данное, – ответил Найл, будто его это уже начало раздражать. – Гарри, твой парень, выступает, поэтому ты должен пойти туда. Я тоже хочу, но не пойду с тобой. Ты же знаешь, что у меня потеют ладони, когда я нахожусь рядом с известными людьми. Луи закусил щеку изнутри, будто рассуждая про себя, и снова тяжело вздохнул. – Найл, я сделал кое–что очень и очень глупое, – наконец выдал Луи. – Я ничего глупого не вижу, – жуя, пожал плечами Найл. Луи издал нечто, похожее на смех, глядя на экран. – Это… это правда глупо. – Этого же не может быть– – Я сделал татуировку, – быстро-быстро проговорил Луи. Он сидел в такой позиции и не видел Найла, но мог догадаться, что выражение его лица не было спокойным, и все из–за того, как тот на несколько секунд замолчал. Луи тяжело дышал, пытаясь сдержать в себе крик возмущения из–за того, насколько он глупый. – Твоя первая татуировка? – Ага, – кивнул Луи. – Можно посмотреть? Луи долго сидел молча, будто не собирался отвечать на вопрос Найла, но потом убрал ноутбук с колен, встал и подошел к Найлу. Он специально надел джемпер с длинным рукавом. – Она на твоем– – Нет, она не на моем члене, – устало ответил Луи. Он вновь выдохнул, затем поднял правый рукав до плеча. Луи нервно сглотнул, а Найл поопытался внимательно рассмотреть. Внезапно Найл захихикал, будто услышал детскую отрыжку. – Вот эта маленькая штучка? – усмехнулся он. – Это мило, но почему? Луи не хотелось больше врать или чего–то недоговаривать, а особенно это касается татуировки, что навсегда останется на его теле. Найл был его лучшим другом, поэтому он в любом случае рано или поздно об этом бы узнал, и если не сказать ему сейчас, то станет только хуже. – Я правда скучаю по Гарри, ладно? Очень, – начал Луи, опуская взгляд, но все еще держа рукав поднятым. – Я очень скучаю по нему, хотя прошло всего несколько дней, и я думал, что он по мне не скучает, и это… – продолжил он, часто моргая, – от этого больно. Но потом он написал мне и доказал обратное. Ему не обязательно было писать мне, но он сделал это, и мне… мне стало лучше. Найл кивнул, как бы ожидая продолжения и пытаясь высвободить его из этой безэмоциональности. – Я думал, что… что если он написал мне то, что обычно оставляет рядом с автографами, которые обожают его фанаты, то, может, он каким–то образом думает обо мне. Это… приятно знать, что кто–то на этой планете, кроме тебя, думает обо мне – после того, как узнал меня настоящего, – сказал Луи, снова сглатывая комок в горле, и почему это ему внезапно захотелось плакать? То не было поводом для слез, то не было драматичным моментом. Луи хотелось бы перестать быть королевой драмы хотя бы раз в жизни. – Я так понимаю, он прислал тебе смайлик? – задал вопрос Найл с блеском и заинтересованностью в глазах. Луи наконец поднял взгляд, слегка улыбаясь. – Да. Конечно, он был меньше, чем этот, – добавил он, проводя пальцами по все еще чувствительному месту на коже. – Но этот все еще крошечный. Хоть он и на руке. Голой. Каждый сможет его увидеть, если я надену что-нибудь с коротким рукавом. Боже, ну почему я не набил это на подмышке или где-нибудь еще? Найл встал, кладя руки на плечи Луи, рассматривая небольшую тату, которая была точь-в-точь такой же, как и сообщение от Гарри. – Луи, мне очень нравится, – мягко сказал Найл. – Она многозначительна. – Да, но в ней нет какого–то глубокого смысла, – ответил Луи. – Не нужно так копать. Я получил сообщение от Гарри, мне стало хорошо, и я, не думая, набил татуировку. Многие люди делают тату, которые делать не следует вовсе, и, видимо, я один из них. * * ` * Порывшись в интернете еще больше, Луи наконец нашел костюм, который ему по–настоящему нравился. Все потому, что он был темно–бордового цвета из бархатной ткани. Ему практически сразу сшили его, и Луи чувствовал себя виноватым перед людьми, которым обычно приходится ждать такого часами. Он даже отправил такой же костюм, но на размер больше, Гарри, чтобы они сочетались на красной дорожке. Луи проигнорировал голос в своей голове, кричащий ему: «Ты выходишь из–под контроля! Что за хрень ты вытворяешь? Сочетающиеся костюмы и тату? Гарри же сбежит от тебя!», и продолжил заниматься своими делами, нацепив на лицо улыбку. Если у них с Гарри и оставался один день для публики, то они собирались сделать его запоминающимся. Луи и Найл вылетели следующим утром, и им пришлось остановиться в Мэриленде, ведь там находился единственный стилист, который знал, как сделать Луи идеальную прическу. Они с Гарри не разговаривали уже достаточное количество времени, но Луи откинул эти мысли в сторону, думая о том, как прекрасно лежат его волосы и что в смокинге он будет выглядеть гораздо лучше. Когда они вышли из самолета в Нью–Йорке, Луи увидел Гарри. Казалось, они не виделись несколько лет, хотя на деле прошло всего несколько дней. Он даже не знал, что Гарри будет встречать их в аэропорту, и чувствовал себя ужасно неподготовленным. Гарри стоял в нескольких дюймах от Луи, его глаза блестели, хотя под ними виднелись огромные темные круги. Но каким–то образом ему удавалось все так же сиять, и Луи стало легче, ему казалось, что его подняло в воздух. По какой–то причине ноги его не шевелились, и он еще был далек от Гарри – между ними расстояние длиной в сидение в аэропорту. Найл стоял рядом с Луи, держа в руке свой чемодан, и непонимающе смотрел на него. Думать о ком–то и быть рядом с этим человеком – абсолютно разные вещи, как понял Луи. Конечно, это было очевидным наблюдением, но более важным, чем обычно, ведь он стоял перед этим человеком, который почему-то так сильно влиял на него. Через, наверное, минуту, Луи с беспомощным выражением лица широко развел руки. Он даже не двигался, потому что Гарри уже шел. Гарри быстро направился к Луи, в итоге буквально врезаясь в него и крепко сжимая в объятиях. Луи так же сильно обнял его в ответ, утыкаясь лицом в изгиб его шеи, и почувствовал улыбку Гарри на своей щеке. Гарри был теплым, и это тепло передалось по всему телу Луи, когда Гарри обнял его за талию. Луи почти пришлось встать на носочки, чтобы полностью обернуть руки вокруг его шеи. Все волнения смыло как волной, и Луи почувствовал себя хорошо – или даже замечательно. Когда Луи подумал, что их объятия закончились, Гарри поднял его с земли, кружа вокруг себя, отчего Луи захихикал ему в плечо. Он слышал звуки затворов камер и умилительные звуки людей вокруг. Все это было похоже на сцену из фильма. – Я что–то пропустил или вы решили быть очень драматичными? – спросил Найл, выбивая Луи из его потока мыслей, в котором сейчас был лишь один человек. Гарри отпустил Луи и обнял Найла. Луи заметил, как его сразу же стало холодно без теплых прикосновений Гарри. Тепло задержалось совсем ненадолго. – Ты же знаешь. Настоящие королевы драмы, – сказал Гарри, крепко обнимая Найла. – Но серьезно, чувак, – начал Найл, похлопывая Гарри по плечу. – Я очень горжусь тобой. Ты многого добьешься. – Надеюсь, – ответил Гарри, показывая два больших пальца. Луи успел забыть, как он ненавидел то, как сильно любит дурачества Гарри. После Гарри повернулся к Луи, который стоял и смотрел, будто потерялся, потому что абсолютно не знал, что делать с собой. – Хэй, – сказал Гарри Луи, опуская взгляд и проводя пальцами по волосам. Он вел себя так, будто они не обнимали друг друга до смерти несколько секунд назад. – Хэй, – ответил Луи, потирая заднюю часть шеи. – Я не против стоять здесь и наблюдать за воссоединением века, но у нас забронирован отель, и я бы хотел лечь в кровать сейчас, – сказал Найл, потирая руки. – Да, да, сегодня тяжелый день, – в спешке проговорил Гарри, беря одну из сумок Луи. Луи улыбнулся и взялся за ручку своего чемодана, идя за Найлом. Луи не знал, почему он думал о том, чтобы вести себя, будто он не скучал по Гарри, когда, очевидно, все было написано на его лице. Чувство тоски было в нем таким большим, что ему отчасти становилось стыдно. Он не мог смотреть в глаза Гарри, когда они зашли в свой номер. Было бы проще избегать этого, если бы Найл забронировал две комнаты: одну для Гарри, и одну для Луи. Но ему было больше не на что смотреть. – Твои волосы хорошо выглядят, – сказал Луи, наблюдая, как Гарри распаковывает некоторые вещи; видно, что над его прической кто–то поработал. Его волосы легко ниспадали, будто из рекламы шампуня, а локоны выглядели так, будто сам Бог потратил свое время, чтобы завить их. – Как и твои. Всегда хотел увидеть их такими, – тепло улыбнулся Гарри. Луи тоже заулыбался, но Гарри это не мог видеть, потому что Луи опустил голову и перебирал пальцы. Он не знал, что сказать еще. Он сидел на краю огромной кровати, и ему хотелось сказать что–то еще, что–то значительное и важное. Жаль, что это сделало бы его уязвимым. – Тебе понравился костюм? – нетерпеливо спросил Луи, смотря, как Гарри носится по комнате. Он мог чувствовать нервность, которую Гарри пытался скрыть, вероятно, из–за выступления. Луи помнил, что это именно тот мальчик, который чуть не умер, когда его впервые словили папарацци. – Да, очень, – кивая, ответил Гарри, его глаза заблестели, когда он открыл чехол от гитары. – Цвет очень красивый. – Я… у меня, как бы, точно такой же, – почесывал голову Луи, сразу же вспоминая, что нельзя испортить начес. Гарри остановился, смотря на Луи так, будто нашел месторождение золота. – Правда? – Ага, – сказал Луи, внезапно чувствуя себя лучше по поводу этого катастрофического решения. – Это нормально? – Это потрясающе. Мы будем, знаешь, той самой парочкой на красной дорожке, – сказал Гарри, улыбаясь с ямочками. – Сегодня будет прекрасным днем. Луи хотел добавить что–то еще, но сдержался. К счастью, Гарри было, что сказать. – Кстати говоря, нужно достать костюм из машины, – как бы невзначай заметил Гарри, – я скоро вернусь. И он вышел из номера, оставляя Луи одного в тихой комнате. Луи посмотрел на время на телефоне – было пять часов. Он не был одним из тех, кто приходит на ковровую дорожку заранее, но ему хотелось там засветиться, поэтому стоило собираться уже сейчас. Суть была в том, что он не знал, как снять одежду, чтобы Гарри не заметил смайлик на его руке. Он определенно хотел рассказать ему, что это значит, но… не в этот момент. Просто солнце падало не под тем углом. Он понимал, что единственным моментом, когда он будет без Гарри перед церемонией, было сейчас, когда Гарри пошел за своим костюмом, поэтому если Луи хотел переодеться, ему стоило сделать это сейчас. Без задней мысли он встал с кровати и достал смокинг, который он уже успел повесить, из шкафа, разделся до белья и пошел в ванную, чтобы смыть с лица все неидеальности (он делал это с утра, но еще раз не помешает) и убедиться, что начес все еще выглядит идеально. Луи побрызгал дезодорантом под мышками (это он тоже уже делал, но просто успел вспотеть), и вернулся в комнату, где оставил на кровати свой костюм. Сначала Луи надел брюки, и, хотя он должен был делать это очень быстро, он не хотел испортить ткань. Он пытался быть быстрым и аккуратным одновременно, а значит, быстро быть не получалось. Луи понял, как медленно он собирался, когда лишь застегивал молнию на штанах, и уже слышал голос Гарри у двери. – Что это? – спросил Гарри. Луи повернулся и увидел его, прислонившегося к дверному косяку, на его руке висел костюм. Гарри прищурился, смотря прямо на тату Луи с вопросом на лице. «Пожалуйста, говори о чем–нибудь другом, пожалуйста, говори о чем–нибудь другом», – Луи казалось, что он застыл на месте. – Ничего, – сказал Луи после долгой тишины. Гарри подошел и легко обхватил пальцами предплечье Луи, дважды проводя большим пальцем по тату, чтобы понять, останутся ли на коже отпечатки. – Это тату, – с осторожностью сказал Гарри. Он внезапно потянул Луи за предплечье, ведя в ванную, чтобы рассмотреть татуировку в лучшем свете. Гарри ничего не говорил, когда рассматривал, а Луи становилось стыдно. На секунду Луи подумал, что, может, Гарри не знал, что это означает, но сразу же решил, что это дурацкая мысль. Конечно, он знал, что это такое, Гарри же не был таким рассеянным. – Я просто, э… – начал Луи, и в его животе все скрутилось. Он не знал, почему вообще начал это предложение, потому что определенно не смог бы закончить его. Внутри него смешались стыд, глупость и самая заметная эмоция – страх. Объяснять Найлу было гораздо проще, хотя тоже далось с большим трудом. Проблема была в том, что Гарри все еще ничего не говорил. Он просто ждал, когда Луи договорит то, что так идиотически начал. – Эм… – снова начал Луи, опуская взгляд. – Меня волнует это больше, чем я говорю, и я набил эту татуировку, чтобы показать это. В его голове самым логичным казалось лишь это предложение, и почему–то казалось, что этого достаточно. Гарри все еще стоял молча, а потом тяжело вдохнул. – О боже, – наконец, сказал он, хотя это было больше похоже на шепот. Луи думал, что стоит сказать что–то еще, поэтому решился: – И… когда все это закончится, я хочу, чтобы ты знал, что я не смогу тебя так легко забыть. Я… я не позволю себе этого. – Это самое приятное, что для меня когда–либо делали, – мягко ответил Гарри, его голос ломался в конце предложения, и это заставило Луи наконец поднять взгляд. – Не надо, – нежно попросил Луи, мотая головой и смотря в сияющие глаза Гарри. – Мне нравится… очень и очень, – начал Гарри, пытаясь держать свое хладнокровие, но глаза и слабый голос выдавали его с потрохами. – В этом ничего такого нет, правда, – сказал Луи, все еще мотая головой и надеясь, что Гарри не заплачет. – Это самое приятное, что делали для тебя, и самое приятное, что я когда–либо делал для кого–то. Это казалось правильной вещью в тот момент, потому что ты написал мне… и я знал, что ты всегда оставляешь возле своих автографов смайлик… я сложил все это в голове и решил, что смайлик будет просто кричать «Гарри», потому что ты такой… – сглотнул Луи, жестикулируя, – ты. Гарри выдохнул, несколько раз моргая, чтобы ничто не скрылось от его взгляда. – Это нечто, Луи. О боже, это… это так безумно… Луи закатил глаза из–за драматичности Гарри, но это не поменяло его выражения лица. Первая слезинка потекла по щеке Гарри, и Луи сразу же вытер ее большим пальцем. – Ладно, ладно, – сказал Гарри, мотая головой и убирая руку Луи. – Я не буду плакать. – Хорошо, – вздохнул Луи. – Просто… спасибо, – сказал Гарри, смотря Луи в глаза. Он смотрел на Гарри, закусывая щеку изнутри. – Всегда пожалуйста, – прошептал Луи, и, пока голос в его голове не начал кричать на него с приказом остановиться, он сделал шаг вперед и обнял Гарри. Гарри обнял его в ответ, и Луи был уверен в том, что до него дошло это сообщение. Гарри сделал это не просто так. Через некоторое время они оба сидели в машине, и все казалось таким простым. Им нужно было пройти по красной дорожке, потом Гарри выступит перед тысячами людей, все было бы хорошо, потому что Гарри был бы счастлив. Луи чувствовал, что их последние моменты вместе нужно проводить, радуясь за Гарри, за то, чего он достиг и достигнет в будущем. Гарри был сосредоточен на дороге, и Луи знал, что это было только из–за нервов. Он был в костюме, но ему придется переодеться, потому что для выступления нужен другой. Луи не знал, что Гарри собирается петь, потому что в независимости от песни его выступление обещало быть сенсационным. – Это наши последние моменты вместе, – внезапно заявил Гарри, усмехаясь. – Ну, вдали от других людей. Наедине. – Я знаю, – как бы невзначай сказал Луи, кивая и смотря в окно. – В этой ужасно дорогой машине, сидя в тишине, до того, как мы окружены кучей знаменитостей, – продолжил Гарри. – Собирая по частям всякие моменты, – снова кивнул Луи. – А потом мне придется называть тебя своим бывшим. – Очень интересно, не так ли? – Ага. Никогда не думал, что у меня будет возможность называть Луи Томлинсона своим бывшим, – сказал Гарри, потирая подбородок и ведя машину. – А я никогда не думал, что буду называть кое–кого по имени Гарри Стайлс своим бывшим, но посмотри, что получается, – широко улыбнулся Луи. – И даже после того, как мы уйдем друг от друга, я все равно останусь на твоей коже. Мило, – сказал Гарри, внимательно смотря на дорогу и улыбаясь. Луи прищурился. – Твое лицо не вытатуировано на моей коже. Как твое эго вообще поместилось в эту машину? – Не знаю, – пожал плечами Гарри, легкая улыбка все еще не сходила с его губ. Остаток дороги прошел в ожидании и комфортной тишине, и, да, это были их последние моменты вместе наедине, но это не должно было значить что–то. Луи решил, что не все обязано быть значительным. Когда они приехали и Луи уже предчувствовал вечеринку и праздник неподалеку, Гарри припарковал машину и посмотрел на Луи. – Ты готов сделать это? – У меня нет причин не быть готовым. А ты готов? – искренне спросил Луи. – Да, – ответил Гарри, играя с манжетами пиджака, – да, – повторил он. – Думаешь, я хорошо справлюсь? – Я уверен, что да. Гарри с надеждой улыбнулся ему, наклоняясь, и, к удивлению Луи, поцеловал его в щеку. Это было коротко и мило, и Луи даже не успел полностью насладиться этим нежным чувством. Он смог воспротивиться желанию прижать ладонь к месту, где были губы Гарри. – Я буду петь твою любимую песню, – тихо сказал Гарри, его лицо было все еще близко к Луи. – Ты даже не знаешь, какая из них моя любимая, – захихикал Луи, не отклоняясь назад ни на дюйм. – Хочешь сделать ставки? – спросил Гарри, откидываясь на сидение и открывая дверь машины.