All The Attention, All These Intentions

Луи лежал на земле, трава мягко щекотала его уши, он наблюдал за пейзажем вокруг него. На улице было ветрено, но тепло, солнце уже начинало садиться, раскрашивая горизонт в прекрасные цвета. Он лежал на траве, окруженный людьми, делающими то же самое: они расслабляются на траве, разговаривают, едят пирожные, рассказывают шутки, делятся друг с другом наушниками и хотят быть поближе к Луи. Луи не мог сосчитать количество людей, потому что лежал на земле, но чувствовал любовь и энергетику, которые исходили от каждого лица вокруг него. – Когда ты собираешься вернуться к актерству? – спросила девушка, сидящая возле него. Прогулка на фестивале Нэйпа Вэлли каким–то образом превратилась в «Вопрос–ответ», и Луи не возражал, потому что все проходило спокойно, он не чувствовал себя атакованным или ошеломленным. Он знал, что что–то подобное произойдет, как только ступил за ограду этого фестиваля. Люди никогда не ожидали, что парень вроде него будет свободно гулять на таком мероприятии, потому что, будучи знаменитостью, он должен был бы бояться давки и прятаться от фанатов. Поэтому он делал все ровно наоборот. Он пришел сюда, чтобы развлекаться, и последствия были далеко не плохими. Единственное, что он ненавидел во время прогулок, – это были ужасные и грубые папарацци, которым вход на этот фестиваль был запрещен. Луи заметил, что фанаты начали относиться к нему иначе, когда начал их искренне ценить. Вместо того, чтобы по–быстрому сфотографироваться с кем–то, встать в позу робота и наклеить на лицо фальшивую улыбку, он старался посмотреть каждому в глаза и дать им понять, насколько они важны. Думая обо всех фанатах, которые могут быть в такой же ситуации, как и он был раньше, Луи начал чувствовать, что он может оказать положительное влияние на них и доказать, что они на самом деле важны. Быть может, осознание этого заняло у него достаточно долгое время, но говорить это кому–то другому было легким и честным. Луи редко преследовали или отвлекали, хотя папарацци все еще были злыми. Никто, кроме них, не переступал границы. С этой точки зрения Луи не считал фанатов фанатами, потому что у них были с ним дружеские отношения. Он не знал, почему так сложилось, но решил, что это из–за того, что все услышали о расставании и сочли Луи за щеночка с разбитым сердцем. – Я думаю, через несколько лет, – ответил Луи. – Используешь время, чтобы найти себя? – спросила другая девушка, и в ней была какая–то особая аура. Она была очень привлекательной, но явно не хотела затащить Луи в постель, что было чем–то новым. И это было идеально. Луи не сказал ни слова о своей ориентации после расставания и не собирался делать это в целом. Он не собирался выходить из шкафа, говоря всем, что он гей, а то, во что они верили до этого было ложью. И уж точно он не собирался выходить из шкафа и говорить, что он волшебным образом снова стал натуралом. – Да, вроде того, – ответил Луи. – Постоянное актерство дает мне щит, за которым можно спрятаться. – Тебе не нужно прятаться! Мы любим тебя, Луи! – крикнул кто–то издалека, заглушая все вопросы и другие фразы. Ему бы хотелось иметь силы ответить на каждый вопрос. – Мы любим тебя, Луи, – передразнил Найл, улыбаясь Луи. Он сидел рядом с ним на траве. Его новая девушка, Мелисса, сидела рядом, сложив ноги на коленях Найла. Луи все еще не мог поверить, что она уехала из родного города, чтобы быть с Найлом. – Я тоже люблю тебя, – ответил с улыбкой Луи. Он не знал, кто ему сказал это, но попытается найти этого человека позже. Он лениво почесывал голову в то время, как на сцене начиналось выступление Years & Years. Луи сел ровнее и потянулся. – Простите, я не могу всех видеть, учитывая, что уже темнеет. Толпа людей вокруг него было больше, чем он предполагал, поэтому просто надеялся, что его присутствие не отвлекает внимание от выступления группы. Через примерно тридцать минут ответов на вопросы и разговоров с разными людьми, Луи поддался соблазняющему запаху сладкой ваты. Он встал с травы, убеждая всех, что вернется и ответит на еще тысячу вопросов. Найл попросил его купить вату для него и его девушки тоже. Люди вокруг гуляли за руки, курили травку, танцевали не в ритм, находились в состоянии искреннего счастья. Луи чувствовал себя легко в этой среде, он наслаждался свободой безо всякой застенчивости. Луи снова начал носить банданы. Изначально это было иронически, потому что Найл надел ему ее на голову, и ему стало смешно из–за того, как глупо это выглядит. Однако потом он просто начал их носить, будто приклеив на голову. Он перестал заморачиваться над укладкой волос после мытья – просто сушил их феном. Сегодня он был в любимой черной бандане, черной футболке и свободных спортивных штанах, потому что стал одержим чувством комфорта. Луи подошел к месту с ватой, которое находилось довольно далеко от его личного мероприятия, но запах разносился по всей территории. Это оказалось машиной со сладкой ватой, где можно было сделать свою вату самостоятельно, не заплатив ни копейки. Забавно. И забавно не в пессимистическом смысле. Луи по–настоящему считал это забавным, когда накручивал вату вокруг палочки, наблюдая, как она становится все больше и больше. Луи удостоверился, что никто не смотрит, и взял вату рукой из бочки и съел. Чувствовать себя свободным в своих действиях было так замечательно. Луи искал вторую палочку, чтобы сделать вату для Найла, и резко замер. Замер не потому что увидел что–то, не потому что на него снизошло озарение. Он замер, потому что либо реальность была какой–то шуткой и вся Вселенная издевалась над ним, либо он слышал первые аккорды одной из его самых любимых песен в мире. Его рот был полон ваты, Луи изо всех пытался сдержаться, чтобы не издать странный звук. Как только начался первый куплет и он услышал тот самый голос, он знал, что это была песня «Алый» и пел ее на сцене определенно Гарри. Луи был знаком с фразой «как тесен мир», но обычно не воспринимал ее всерьез, потому что мир был невероятно огромным. Однако слыша голос Гарри своими ушами в реальной жизни после того, как он не слышал его несколько месяцев, эта фраза была как нельзя правдивой. Луи мог поклясться, что, когда проверял в последний раз, Гарри был в Лондоне. Луи мог сделать в данный момент только одно – свалить куда подальше. Абсолютно каждый знал, что Луи был на этом фестивале, а сейчас Гарри был на сцене, и в голове многих явно поселились радостные мысли. Луи быстро доделал вату для Найла и Мелиссы и вернулся на свое место. К счастью, он лежал очень далеко от сцены – настолько далеко, что выступающий человек был размером с мизинец. С их места даже было сложно разобрать песню. Единственная причина, по которой Луи смог разобрать, что до этого выступали Years & Years, – потому что у него был хороший слух и он слушал их альбом несколько раз. Он подошел к Найлу и Мелиссе, которые целовались и хихикали друг другу в губы. – Тут вообще–то дети, – устало сказал Луи, протягивая им обоим вату. – Спасибо, – улыбнулась Мелисса, беря палочку из рук Луи. Луи аккуратно смотрел на Найла, пытаясь понять, изменилось ли его поведение. Луи не видел никаких изменений, поэтому Найл, вероятно, не слышал, что играла песня Гарри, но опять же, Найл был очень хорош в скрытии реакции. – Ты долго, – сказал Найл, беря свою вату. Луи морально выдохнул, поворачиваясь к людям, которые сидели вокруг него и с ожиданием смотрели на него. – Слушайте, эм-м… – начал Луи, потирая шею. – Я бы, правда, хотел ответить на еще больше вопросов, но мне нужно идти, – сказал он, слыша вокруг вздохи разочарования и грусти. – Подожди, что? – спросил Найл, смотря на Луи огромными глазами. – У нас есть еще около пяти часов, чтобы повеселиться. – Ты можешь отлично повеселиться с Мелиссой, – ответил Луи, натягивая улыбку. – Но он не может нормально повеселиться без выпивки, – Мелисса сжала щеки Найла. – А ты не пьешь. Поэтому мне нужно, чтобы Луи напился со мной, – пробормотал Найл. – Прости, Ни, – пожал плечами Луи, будто он больше ничего не мог сделать. Он повернулся к остальным, наблюдая, как они потягиваются, потому что их конечности успели онеметь за долгое время без движения. Луи улыбнулся. – Мы можем сфотографироваться, если вы, ребята, хотите? Все быстро согласились, Луи взял протянутую ему камеру. Он слышал, как где–то вдалеке поет Гарри, прижал маленькую девочку к себе для фотографии – тем временем песня на сцене подходила к концу. Для Луи это все еще казалось невозможным: факт, что Гарри был по–настоящему здесь, в радиусе всего ста пятидесяти метров, и что–то свело их вместе именно в этот момент. Они просто ехали по трассе, пытаясь добраться до Санта–Клары, и Мелисса сказала, что на съезде проходит какой–то фестиваль, на который собралось много людей. Они легко могли пропустить его. – Почему ты так рано уходишь? – спросил маленький мальчик, когда они сфотографировались. Луи открыл рот, чтобы что–то ответить, но готового ответа у него не было. – Это потому что Гарри здесь? – спросил он. Мальчику было на вид около двенадцати лет, и Луи неплохо понимал таких детей. Двенадцатилетние не были гениями, но и идиотами тоже. – Нет, – рассмеялся Луи, похлопывая мальчика по плечу, будто эта мысль была безумной. Ребенок многозначительно посмотрел на Луи, когда они разошлись, и Луи пытался понять, что он хотел этим сказать. Внезапно он почувствовал себя виноватым, потому что он только что отстранился от внешнего мира и чуть ли не разогнал людей из–за своих личных проблем. Он не хотел, чтобы это было его жизнью. Постоянное избегание разговоров и планирование собственного времени в зависимости от одного человека не было целью в его жизни. – Ты серьезно оставляешь меня? – грустно спросил Найл, пока Луи подписывал фотографию для фанатки. – Все будет нормально, Найл, – уверил его Луи. – Просто поделайте фоток в фотобудке со своей девушкой или что–нибудь еще. Где она, кстати? – Она пошла в туалет. Насколько она милая? – спросил Найл радостно. – Противно, Найл, – помотал головой Луи. Луи перекинулся парой приятных слов с еще несколькими людьми, зная, что теперь он стал тем типом знаменитости, которым всегда хотел быть. Несмотря на то, что многие не знали о его глубоких частях души и различных внутренних кризисах, по крайней мере, они знали его за пределами экрана и могли поговорить с ним лично. Через несколько секунд после концентрации ни на чем, Луи понял, что Гарри больше не было на сцене. Это могло означать хорошее, но Луи был слишком опытен, чтобы позволить, кажется, хорошей вещи расслабить его. Он не знал, может ли уйти сейчас, потому что не хотел встретиться с Гарри на парковке. Мелисса вернулась из туалета веселая, в приподнятом настроении, как и всегда. – Это было весело, – сказала она, кладя руки на бедра. Она показала рукой в направлении туалетов: – Я только что встретила Гарри Стайлса, представляете? Луи смотрел, как Найл воспринимает информацию, и до него, наконец, дошло. – Что… – начал Найл, медленно поворачиваясь к Луи. – О господи. Луи покраснел. – Луи, а ты же встречался вроде с ним? – спросила Мелисса. Луи давно понял, что Мелисса не следила за нынешней поп–культурой и всем тем, что происходило с Кардашьянами. Она не была глупой – ее просто это не волновало. – Я не встречался с ним. Это было публичной постановкой, – с легкостью сказал Луи, похлопывая ее по плечу и проходя мимо. Факты подтвердились: Гарри был в туалете, поэтому Луи мог быстро пробежать до машины и уехать. – Луи, – сказал Найл, серьезно смотря на него. – Я просто расслабляюсь, – идя задом, ответил Луи, делая из пальцев пистолетики и «стреляя» в Найла. – И убираюсь отсюда куда подальше. Луи быстро побежал по траве, опустив голову, чтобы никто не заметил его. Он подбежал к воротам, и, блять, он не знал, где он был. Вероятно, он выбежал к другому выходу, потому что вокруг совсем не было машин. Луи нервно провел рукой по волосам, ходя вокруг и пытаясь по звуку вернуться на нужное место. С каждым шагом чувство паники внутри него разрасталось все больше, и он рассуждал, с каких пор поиск выхода стал ужасным лабиринтом. Нажав в третий раз кнопку на ключах от машины, Луи услышал звук, и его накрыла волна расслабления. Он шел в другом направлении, поэтому круто повернулся и резко в кого–то врезался. Луи замер. Его взгляд остановился на широкой груди, с обладателем которой он столкнулся. Его руки опустились. Луи стоял всего в пяти сантиметрах, смотрел прямо и чувствовал себя преданным Вселенной в очередной раз. – Эм-м… – начал Луи, не зная, что делать. Он стоял здесь, смотря на Луи и тяжело дыша, будто до этого бежал (это логично, учитывая, с какой силой тот врезался). Луи не поднимал глаз на лицо, но знал, что это сделать все–таки придется. – Привет, – наконец сказал Луи, думая, что он должен заговорить первым. Ничего не происходило. Луи считал, что ему нужно было пройти мимо Гарри к своей машине, как изначально предполагалось, только в этот раз он будет плакать. Он подождал еще немного, наблюдая, как быстро от тяжелого дыхания сжимается грудь Гарри. – Привет, – ответил Гарри, слегка наклоняя голову. Луи поднял взгляд, смотря ему в глаза, который были подсвечены лишь уличным фонарем неподалеку. Он мог расплакаться прямо в этот момент, но держался. Глаза Гарри были большими, в них читалось любопытство, что было его привычным для Луи. Он был одет в красную рубашку, застегнутую лишь на две нижние пуговицы, и черные джинсы. – Э… – снова попытался поддержать разговор Луи, играя с волосами, спадающими на заднюю часть его шеи. Он глубоко дышал, чтобы больше кислорода смогло циркулировать в его теле. Луи не знал, почему это было так сложно. Он размышлял о том, как комфортно и легко они чувствовали себя друг с другом раньше. Почему так сложно сказать хотя бы слово? – Я вижу, ты снова начал носить банданы, – подметил Гарри, улыбаясь одним уголком рта, на его щеке появилась очаровательная ямочка. – Это мило. Луи по–дурацки захихикал, сказав быстрое «спасибо». Разговор понемногу завязывался, но что–то все равно было не так. Гарри говорил и выглядел не так, как раньше. Будто он не показывал настоящего себя, такого, каким он был раньше с Луи. Луи чувствовал огромный ком в горле из–за того, что он смотрит на человека, который мог бы разрушить его жизнь за тридцать секунд, смотрит на него так, будто он неотъемлемая часть его жизни. – Я слышал, как люди говорили, что ты здесь, – медленно сказал Гарри, засовывая руки в задние карманы джинсов. – Серьезно? – спросил Луи, хотя, конечно, серьезно. – Да, – начал Гарри, тяжело выдыхая, будто хотел сказать что–то еще. Он начал говорить одновременно с Луи: – Слушай, я… – когда Луи издал очередное «эмм». – Ты что? – Я… – Гарри опустил взгляд, – почему ты мне не позвонил или не написал? Луи поднял брови, становясь ровнее и смотря на Гарри. – А? – Я просто… Почему ты мне не позвонил? – спросил Гарри более уверенно, в его голосе была слышна капля обиды. – Гарри… ты сам сказал, что не хочешь оставаться друзьями со мной, потому что… любишь меня, – ответил Луи. – Я не думал, что ты хочешь, чтобы я звонил, учитывая, что ты оборвал все связи со мной в первые два месяца после нашего «расставания», – Луи сделал пальцами в воздухе кавычки. Он давно не был таким дерзким и чувствовал, что сейчас это к нему возвращается. – Ну, когда кто–то говорит мне, что не готов быть со мной, я не хочу звонить во все колокола, чтобы добиться этого человека, – сказал Гарри, проводя рукой по волосам, которые, как отметил Луи, стали длиннее. – Я ждал тебя. Ждал, когда ты выразишь свое желание поговорить снова. – Что ж, а я принял это как знак того, что ты вообще не хочешь иметь со мной ничего общего, – пожал плечами Луи, подвязывая бандану. – Луи, я звонил тебе пять раз за последние пять месяцев, а ты ни разу не перезвонил, хотя твой телефон у тебя явно в кармане сейчас. – Вообще–то нет. Я не прикасался к своему телефону уже очень давно, тебе должно быть стыдно за такие предположения, – хитро улыбнулся Луи. – О, так ты вообще превратился в хиппи, – подразнился Гарри. – Кажется, я немного размял тебя, – он сделал шаг вперед, и Луи ни дернулся, ни отвел взгляд. - О, так тебе внезапно нравится то, что я не отвечал на твои звонки? – Обожаю это, – ответил Гарри. – Ты все еще любишь меня? – сказал Луи, сразу же желая забрать свои слова обратно. В его голове не было размышлений, стоит ли это говорить, но язык Луи шел в разрез со всем остальным. Это был стоящий вопрос в любом случае, потому что Луи не собирался впустую тратить время на бесцельные разговоры, ему просто нужно было узнать, был ли у Гарри еще один секретный парень и отошел ли он от Луи. Ему необходимо было знать это, чтобы спокойно жить дальше и тыкнуть Найлу в лицо, что он все–таки был прав. – Конечно, Луи, – без раздумий ответил Гарри. – Боже, неужели ты хоть на секунду мог подумать, что я тебя разлюбил? Ладно. Луи этого не ожидал, и сейчас все возвращалось обратно на огромной скорости. Различные воспоминания, которые он связывал со смотрящим в его глаза Гарри, вернулись к нему и засели в его голове навсегда. Он и Гарри были чем–то лишь несколько недель, но у них осталось огромное количество воспоминаний и милых моментов, отчего казалось, что они встречались целый век. – Я… я думал, что да, – дрожащим и мягким голосом произнес Луи. Его тело понемногу отпускало все напряжение от нескольких месяцев без Гарри и безумной влюбленности. – Луи, я не влюбляюсь просто так. Это не что–то обычное, чем я занимаюсь, чтобы убить время, – эмоционально ответил Гарри. – Я правда люблю тебя, и я готов ждать столько, сколько придется… Мне будет плевать, если нам будет пятьдесят, и ты все еще не будешь готов любить меня. Я буду ждать. Луи был в растерянности, его губы слегка приоткрылись, чтобы что–то сказать, но слова не формировались. Ему становилось плохо оттого, как от Гарри перехватывало дыхание. Ему было страшно говорить, потому что он не хотел ничего разрушить. Гарри снова сделал все красивым, раскрасил его мир, помог цветам распуститься, и Луи не хотел каким–либо образом это испортить. – Восемь месяцев назад… я не был готов, – наконец, сказал Луи, его пальцы потянулись к Гарри. – Восемь месяцев назад я бы, наверное, переехал к тебе, говорил бы, что люблю тебя, каждый день, а потом бы без причины съехал, точнее, из–за страха, что в итоге провалюсь. Потому что я был гребаным кошмаром, я ни за что бы не позволил тебе сражаться с этим. – Я бы понял, – устало ответил Гарри. – Я бы хотел, чтобы ты понимал, что я бы правда все понял. После двух недель проживания с тобой, я уже знал, почему ты себя так ведешь, и поэтому я перестал усложнять твою жизнь. Мне кажется, пытаться – лучше, чем сдаваться, не испытывая ни единого шанса. – Я был одним огромным кошмаром. В принципе, я и сейчас такой, но я пытаюсь справляться с собой. И я… – начал Луи, смотря на холодные и пустые руки Гарри. – Я даже не знаю, готов ли я сейчас, но мне плевать, – сказал Луи, поднимая взгляд на Гарри снова и смотря более уверенно. – Я уверен, что этот шанс был дан мне по какой–то причине. Мы здесь, вместе, вдвоем по какой–то причине. Я не позволю ускользнуть тебе. Глаза Гарри в ответ на это загорелись, он взял одну руку Луи в свою и переплел их пальцы вместе. Луи сразу же почувствовал тепло, вспоминая ощущение сплоченности и комфорта, которое приносило ему их держание за руки. – Я люблю тебя, Гарри, – Луи посмотрел ему в глаза, утопая в их гипнотизирующем цвете. – И я уверен… что больше никогда не почувствую такого же по отношению к кому–либо еще. Он знал, что говорил то, что, в принципе, запрещал себе говорить до этого, думая, что это его приведет к каким–либо проблемам, но он больше не мог отрицать своих чувств. Каждый раз, когда он смотрел в глаза Гарри, он чувствовал легкость, и он был уверен, что никто больше не заставит его почувствовать то же самое. Луи размышлял, когда он превратился из человека, который каждого затыкает и зависит только от себя, в того, кто не знает, что делать с собой из–за отсутствия другого человека. Он никогда не верил в «настоящую» любовь и всякое такое, потому что был уверен, что влюбленность всегда временна, но стоя рядом с Гарри в данный момент и пропадая в искренности его взгляда, он был более чем уверен, что Гарри – его единственный. – Я тоже люблю тебя, – прошептал Гарри, делая последний шаг вперед, чтобы завершить начатое. – Я хочу быть с тобой. Я хочу называть тебя моим и не врать, – он прижался лбом к Луи. – Пожалуйста. Луи вдохнул аромат Гарри, по которому скучал все эти месяцы. Он пах как дом. В его груди все еще сидело какое–то томящее чувство. Спонтанные решения почти всегда воздавались ему в последствии не очень приятным образом, и ему не хотелось больше совершать ошибок или давать пустых обещаний. Но насчет этого он чувствовал себя таким уверенным. Гарри был единственным, и Луи не смог бы полюбить кого–то еще так, как он любит этого мальчика, он знал это наверняка. Он даже не знал, как описать любовь, если бы кто–то попросил у него об этом. В его голове, любовь – это Гарри и все, что связано с ним. Даже самые раздражительные черты Гарри, Луи влюбился в них и начал восхищаться ими. – Я люблю тебя. Я люблю тебя, – повторял Гарри, шепча, – господи, я люблю тебя. – А как же–, – начал Луи, но Гарри прервал его нежным «тшш». Луи закрыл глаза и выдохнул, думая о других обстоятельствах, которые могут помешать им быть вместе. – Но твой ту–, – еще одно «тшш» из уст Гарри, щекочущее губы Луи. Луи слегка улыбнулся, потому что, видимо, Гарри не дал бы ему упомянуть хоть что–то, что не позволит им быть вместе. Луи так сильно любит его. – Что, если, – начал Луи уже ради шутки, и Гарри медленно поднес палец к его губам, сразу же затыкая его. Гарри нежно поглаживал лицо Луи обеими руками, отчего тот открыл глаза и посмотрел на него. – Кого это волнует? – прошептал Гарри так, чтобы слышали это только они вдвоем, наклоняясь и целуя Луи. Их губы слились в идеальной гармонии. «Кого это волнует?» было очень верным вопросом. Долгие годы травмы и разбитого сердца медленно угасали где–то вдалеке. Луи чувствовал, что любовь к Гарри – это лучшее, что он мог сделать, чтобы показать средний палец всем тем, кто ненавидел его и сделал его неуверенным в себе. Он был испорчен и был уверен, что сможет прожить так всю оставшуюся жизнь, пока не пришел Гарри и не сделал это процесс сложнее. Суть была в том, что если бы в его жизни не появился Гарри, постоянно подкидывающий какие–то испытания, Луи бы до сих пор пытался сходиться с женщинами и прятаться за своими мертвыми глазами. Наверное, в какой–то день он бы позвонил своей матери, отчаянно пытаясь получить от нее ту любовь, которую она, увы, не может дать. Луи бы продолжал думать, что он был помешанным маленьким мальчиком, который глупо влюбился в другого мальчика, и говорил бы себе, что Джордан поступил с ним правильно. Луи всегда пытался верить в то, что он не заслуживает лучшего, потому что вся его жизнь и различные люди в ней косвенно говорили ему это. Однако появился Гарри и изменил это, потому что даже несмотря на то, как Луи ненавидел себя и считал себя ужасным, Гарри все еще нашел способ полюбить его, и это, наверное, что–то да и значило. Луи не знал, что плачет, пока Гарри не вытер большим пальцем слезу на его щеке во время поцелуя. Позже Луи найдет время, чтобы застесняться этого, а может, и не найдет, потому что он, господи, так влюблен, и он не чувствовал себя виноватым за это. Он не был таким счастливым очень долгое время, и ему хотелось, чтобы весь мир знал, что Гарри делает с ним и как меняет его. Когда они целовались под светом уличного фонаря, каждое движение губ Гарри посылало волны любви по всему телу, и Луи не мог больше в чем–либо сомневаться.