Сферы влияния

      Гермиона ещё раз коснулась губ Рона и отстранилась с улыбкой.         — У тебя глаза в крапинку, — заметил Рон и фыркнул — этот факт показался ему крайне смешным.         — У всех глаза в крапинку, бестолочь, — она ткнула его пальцем в нос, — это связано со строением радужки.         — У тебя крапинки заметней, — пожал плечами Рон.       Гермиона расхохоталась и откинулась на подушку — понятное дело, что спорить было бесполезно. Если Рон вбил себе что-то в голову, он не отступится, пусть даже это «что-то» — мелочь вроде крапинок в глазах.       Некоторое время они лежали молча, потом Гермиона спросила:         — Как думаешь, что делать?       Рон отлично понимал её (если только речь не шла о теории магии или нюансах законодательства), и ответил, не уточняя, о чём она говорит:         — Я всё ещё думаю дать ему в морду.         — Боюсь, что это не поможет.       Рон и правда рвался вытрясти из Гарри «эту дурь», если надо, вручную, без применения палочки. Учитывая, что он был на полголовы выше и значительно массивней друга, не приходилось сомневаться, что ему это удастся. Но Гарри это помочь не могло.         — Знаю. Но всё равно больше ничего придумать не могу, а за то, что он творит с Джинни, хочется ему врезать. И за тебя.         — Это мой выбор, — резко возразила Гермиона.       Рон примирительно приобнял её за плечи. Гермиона видела, как тяжело ему было оставаться простым наблюдателем. Бездействие — это то, чего горячий, импульсивный Рон Уизли не переносил на дух. А в случае с Гарри он действительно ничего не мог поделать.         — Я пыталась найти целителя, — сказала Гермиона после минуты молчания, — всю эту неделю искала. Но я как будто в стену тычусь. Нельзя просто подойти к уважаемому человеку и предложить ему подпольную работу под клятвой о неразглашении.         — Может, Билл и Флёр могут кого-то найти? Ну, я имею в виду, за границей.       Гермиона задумчиво накрутила на палец длинную прядь волос. Она тоже думала о заграничных контактах и о Билле и Флёр. Но было соображение, которое останавливало её.         — Флёр сейчас и без таких новостей непросто. А у Билла связей меньше. Разве что через гоблинов, — озвучила она свои сомнения.         — Точно, я забыл, — пробормотал Рон и покраснел. Почему-то факт беременности его смущал.       Продолжая наматывать прядку волос, Гермиона пыталась поймать мелькнувшую было мысль. Это было что-то крайне простое и банальное, лежащее на поверхности. Но, увы, мысль уже исчезла в глубинах подсознания.         — Мы что-нибудь придумаем, — сказала Гермиона, потом повернулась на бок и тише добавила: — Давай спать.       Рон заворочался, обнял её со спины и мягко поцеловал в плечо.       Наутро Гермиона погрузилась в сумасшедший рабочий водоворот. Джиму она дала пару дней подумать и теперь, освободившись от своей роли экскурсовода по миру магии (стоило отметить, что роль оказалась приятней, чем она ожидала), пыталась разобраться с ворохом скопившихся дел.       Пенни отлично справлялась, но не успевала разобраться со всеми запросами, жалобами и отчётами.       До четырёх часов дня Гермиона прыгала по Британии, разрешала конфликты, проверяла работу обливиаторов, а потом считывала показания с артефакта, следящего за жизнью приёмных детей в новых семьях.       Она уже выходила из кабинета с артефактом, как вдруг её осенило.         — Нарцисса!       Нарцисса Малфой обладала множеством связей по всему миру и имела выходы на самых разных людей в магической Британии. Кроме того, их связывали достаточно крепкие партнёрские отношения и несколько взаимных услуг. Едва ли что-то изменится, если к этому списку добавится ещё одна.       Не тратя времени, Гермиона сочинила короткое, но предельно вежливое письмо с предложением встретиться.       Чёрный филин принёс ответ всего через час.       Нарцисса выглядела так, словно украла или раздобыла философский камень: в свои сорок шесть — едва ли на тридцать. Заключение мужа в Азкабан, пошатнувшееся влияние семьи, пытки Волдеморта — ничто не оставило следа на её красивом породистом лице и не согнуло гордую спину.       Как и всегда при встрече с этой женщиной, Гермиона на секунду устыдилась своей непослушной гривы волос, веснушек на носу, обстриженных «под ноль» ногтей и слишком широкого шага. Но эта слабость быстро прошла.       Гермиона опустилась за столик в кафе напротив Нарциссы и первой поздоровалась.         — Добрый вечер, Гермиона, — Нарцисса улыбнулась краешками губ. — Я позволила себе заказать нам обеим чаю, я думаю, это не повредит.         — Спасибо, Нарцисса, — Гермиона тоже улыбнулась, хотя отлично знала, что ей в жизни не изобразить настолько же холодную, но светскую улыбку. — Это очень кстати.       На столе сам собой возник чайный сервиз, и Нарцисса отточенным движением разлила крепкую ароматную заварку по чашкам и разбавила её несколькими каплями молока.         — Вы хотели видеть меня, Гермиона. Что-то случилось?       Если бы Гермиона умела, в этот момент она завела бы пространный разговор о погоде, припомнила бы все услуги, которые когда-либо оказывала своей собеседнице, вскользь упомянула бы, что сейчас находится в некотором затруднении…       Но она так и не освоила искусства плести кружево из слов, соединяя факты, туманные намёки и предположения. Поэтому сказала:         — В некотором роде да. Мне… — она не позволила себе прикусить губу, чтобы сдержать оказавшиеся такими непростыми слова, — нужна ваша помощь.         — Я сделаю всё, что в моих силах, Гермиона, дорогая, — Нарцисса опять улыбнулась льдистой улыбкой, и Гермиона не сомневалась, что рано или поздно аристократка вспомнит об этом.       — Мне нужен целитель, готовый работать под клятвой о неразглашении. И готовый наблюдать пациента длительное время.       Нарцисса соединила кончики холёных пальцев, её взгляд скользнул с лица Гермионы вниз, но тут же поднялся обратно. Гермиона почувствовала неприятный холодок в груди — кажется, Нарцисса решила, что Гермиона беременна, но по каким-то причинам нуждается в особом наблюдении. Что ж, это была не худшая версия. Через год она будет опровергнута сама собой, из-за отсутствия ребёнка, а Гарри получит необходимую помощь.         — Я думаю, что это несложно устроить. Мой личный целитель не слишком обременён работой — и я, и сын, к счастью, здоровы. И, разумеется, он согласится дать клятву о полной конфиденциальности.       Гермиона прищурилась. Какова вероятность, что целитель найдёт способ сообщить своей прямой работодательнице, чем занимается? Кажется, всё же меньше, чем у Гарри — сойти с ума или погибнуть в ближайшее время.         — Это отличный вариант, — кивнула Гермиона. — Когда я смогу с ним встретиться?       Нарцисса предложила:         — Возможно, вы согласитесь посетить моё поместье завтра с утра? Вы ведь не работаете в субботу?       Они договорились о времени и, допив чай, распрощались. Нарцисса удалилась первой, а Гермиона осталась сидеть за столиком и размышлять о том, сумеет ли она завтра пережить визит в Малфой-мэнор. Гостиная, где безумная Беллатриса пытала её, до сих пор являлась ей в кошмарах.       Рону о своём плане она ничего говорить не стала, только предупредила, что должна будет по делам отправиться к Малфоям. Разумеется, она не думала, что ей угрожает что-то, кроме панической атаки, но, как и все, кто пережил войну, не могла отделаться от лёгкой паранойи.       Без двух минут одиннадцать она подошла к камину, напомнила себе, что ей нечего бояться, и шагнула в трубу, бросила щепотку летучего пороха и произнесла:         — Малфой-мэнор.       Полыхнуло зелёным, её закружило в дымоходе, но почти сразу отпустило. Пошатнувшись, она шагнула на белоснежный ковёр в гостиной и тут же была подхвачена под руку.         — Аккуратней! — отступив на шаг, сказал ей Драко Малфой.       На узника он не был похож — пребывание в родном доме его, похоже, не слишком тяготило. Во всяком случае, он выглядел таким же избалованным блестящим принцем, как во время учёбы в Хогвартсе, только старше. Волосы он теперь, по примеру своего отца, завязывал в хвост тёмной лентой, изумрудная мантия была, очевидно, сшита из ткани баснословной цены.       Только презрительное выражение с лица исчезло.         — Добрый день, — начала было Гермиона, но осеклась. Называть хозяина дома, в который её пригласили, по фамилии, было бы грубостью. Выговорить «мистер Малфой», не вспоминая о Люциусе Малфое, она бы не сумела. А обратиться по имени мешали годы школьной вражды.         — Здравствуй, Гермиона, — вежливо сказал он. От звука собственного имени её покоробило, но она была вынуждена ответить:         — Здравствуй, Драко.       Потом оглянулась и взмахом палочки очистила свою мантию и ковёр от следов сажи. Малфой если и имел что-то против, то промолчал.         — Вообще-то, я к миссис Малфой.         — Да, я знаю, — кивнул Малфой, — она предупредила. Ей очень жаль, но она вынуждена задержаться на несколько минут — кажется, её срочно вызвали в банк. Позволь предложить тебе чаю, пока ты её ждёшь?       Гермиона с сомнением оглядела гостиную. Там, возле античной статуи, стояли все трое Малфоев. У дверей, отброшенные заклинанием Беллатрисы, лежали егеря. Сивый был рядом с ними.       Те короткие полчаса Гермиона и сейчас могла вспомнить до мельчайших подробностей, но, к своему удивлению, не испытывала страха. Гостиная была просто гостиной. Человек, который пытал её и вырезал на её руке слово «грязнокровка», три года как мёртв. Война закончена, злодеи наказаны. Можно просто жить дальше.         — Да, спасибо, — ответила она.       Малфой проводил её к креслу, вызвал домового эльфа (заставив Гермиону поморщиться и пообещать самой себе, что рано или поздно она займётся их освобождением), а потом собственноручно, как вчера его мать, разлил чай по чашкам.         — Ты отлично выглядишь, Гермиона, — заметил он спустя минуту-другую.         — Не думаю, что тебе стоит расточать мне комплименты, — заметила она прохладно.         — Понимаю, — кивнул Малфой, — детские обиды. Я и правда так и не извинился за всё. Но я был плохо воспитанным мальчишкой, повторявшим за взрослыми вздор. Я не раз оскорблял тебя, и мне очень жаль.       Он говорил спокойно и очень проникновенно. Так, словно и правда жалел о том, кем был раньше. Дамблдор говорил, что любой человек заслуживает второго шанса. Возможно, Драко Малфой и правда сожалеет обо всём, что сделал?       Гермиона не знала этого и не могла понять, как ей реагировать на его извинения. Принять их — значило подать руку одному из Пожирателей смерти, своему врагу. Отвергнуть — возможно, толкнуть его снова на неверный путь.       От необходимости делать выбор её спасла Нарцисса, появившаяся в дверях гостиной. Она не выглядела утомлённой после срочных дел в банке, напротив, улыбалась непривычно тепло и приветливо.         — Простите меня, Гермиона, — сказала она, тоже располагаясь в кресле, — надеюсь, Драко встретил вас, как подобает.       Она бросила на сына короткий взгляд, и Гермиона даже подумала о том, что все извинения Малфоя — лишь выполнение её требований. Впрочем, это сейчас было неважно, и после непродолжительной беседы о том, что сегодня исключительно ясный день, Нарцисса предложила Гермионе перейти в небольшую комнату возле гостиной, где её уже ждал целитель.       Прежде чем заговорить с ним — седым серьёзным мужчиной в голубой мантии, — Гермиона наложила на комнату все доступные ей защитные заклинания, в первую очередь те, которые глушили все прослушивающие артефакты.         — Здравствуйте, мисс Грейнджер, — произнёс целитель чуть надтреснутым хрипловатым голосом, — судя по чарам, разговор предстоит серьёзный.       Он представился Гербертом Смеллвудом и протянул Гермионе свиток пергамента, заверенный печатью больницы св. Мунго, в котором находилось подтверждение его мастерства.       Рассмотрев пергамент, Гермиона вернула его обратно и сказала:         — Дело действительно серьёзное, целитель Смеллвуд. Но мне нужно, чтобы вы дали клятву о том, что имя пациента, заболевание и все подробности лечения останутся в тайне.         — Я полагал, что пациент — вы, мисс Грейнджер, — заметил целитель, — вероятно, я ошибся. В любом случае, я готов поклясться.       В отличие от Непреложного обета, простые чары конфиденциальности не требовали свидетелей и ритуалов. Целитель произнёс все требуемые слова легко и без колебаний. С палочки Гермионы сорвался тонкий золотистый луч, который обвил его запястье.         — Итак, теперь я могу узнать, кто мой пациент?       Гермиона выдохнула и произнесла:         — Гарри Поттер.       Они условились о встрече в «Дырявом котле» в тот же день — Гермиона не собиралась рассказывать подробности проблем Гарри там, где была хотя бы минимальная вероятность того, что её могут услышать. Из паба будет проще простого аппарировать на площадь Гриммо, двенадцать, и целитель сможет увидеть всё своими глазами.       Нарцисса ждала Гермиону в гостиной, Малфоя уже не было.         — Надеюсь, вы обо всём договорились? — она поднялась со своего места.         — Да, спасибо за помощь, — сказала Гермиона и прибавила: — Надеюсь, что недолго буду у вас в долгу.       Нарцисса рассмеялась очень вежливым смехом:         — Не идёт речи ни о каком долге, Гермиона. Впрочем, — она пожала плечами, — я буду рада, если вы посетите в следующую субботу званый ужин в честь дня рождения Драко. Министерство в этом году пошло на уступки и разрешило нам собрать небольшое общество.       Подумав, что Рон её убьёт, Гермиона ответила согласием сразу же. Ей не хотелось быть в долгу у Нарциссы, а принимая её приглашение, она оказывала ей очень большое одолжение — авроры не станут устраивать рейд на праздник, на который пришла героиня войны.         — Буду вас ждать и в ближайшее время пришлю письмо с приглашением и порт-ключ, — сказала ей на прощание Нарцисса. — Нет ничего хуже, чем пачкать парадную мантию в саже, не так ли?       Переместилась Гермиона сразу в «Дырявый котёл», где её уже ждал целитель. Она отправила патронуса с предупреждением Джинни и вместе с ним аппарировала к дому. Теперь щиты держались на нём крепко, и гость в доме оставался только гостем, никак не угрожающим безопасности — Гермиона даже не говорила Смеллвуду адреса, а просто провела за собой по крыльцу, открыла дверь и впустила в коридор.       Он осмотрелся и произнёс:         — Не ожидал я снова попасть в дом Блэков.       Джинни уже ждала их, как и Гарри. Последний сидел в кресле на кухне, насупившийся и злой. Было видно, что ему очень хотелось сбежать из дома и не попадать в цепкие лапы целителя, но он держался.        — Дамы, оставьте меня с пациентом наедине, — не то попросил, не то велел Смеллвуд, и Гермиона и Джинни вышли в коридор. Сразу за ними закрылась дверь и опустился звуковой барьер. Джинни оглянулась и кинулась Гермионе на шею.       Она погладила подругу по потускневшим от постоянных волнений волосам, а потом отстранилась. Кажется, можно было вздохнуть спокойно — по крайней мере, Гарри теперь под присмотром целителя и может рассчитывать на большее, чем неумелая экстренная помощь.       Гермиона чувствовала, как гора на плечах становится чуть легче. Конечно, ей и без Гарри хватало забот, но, по крайней мере, теперь она сможет не переживать ещё и за него.         — Останешься на обед? — спросила Джинни.         — Не сегодня, — отказалась Гермиона.       Она, возможно, и была голодна, но предпочла бы зайти в кафе и немного отдохнуть, разобраться в своих мыслях.       На улице действительно стояла отличная погода. Гермиона заранее превратила мантию в неброские джинсы и тёмный джемпер и, повесив на плечо бездонную сумочку, спокойно зашагала по улице. От дома Блэков было не более пяти минут до Пелл-Мелл, а оттуда — рукой подать до оживлённой Трафальгарской площади с кафе и ресторанчиками на любой вкус.       Решительно подняв окклюментный щит, Гермиона отгородилась от переживаний и волнений и велела себе расслабиться — она жила в постоянном напряжении, и избавление (пусть даже частичное) от одной из проблем было поводом для праздника.       Но несмотря на окклюменцию и позитивный настрой, расслабиться не удавалось — как будто спину ей сверлил чей-то чужой взгляд.