Сферы влияния

      Чужой взгляд жёг спину и как будто скрёб острым когтем между лопатками. Очень хотелось резко обернуться или просто аппарировать прочь, но Гермиона не сделала ни того, ни другого.       Кто-то смотрел на неё сзади, и она не могла оставить это без внимания. Едва ли это просто поклонник — адреса дома на площади Гриммо никто не знает, к тому же, поклонники ведут себя иначе. Они не прячутся где-то вдали, они подбегают с приветствиями. Следят недоброжелатели. К сожалению, Гермиона не могла быть уверенной в том, что за три года Аврорат и ДМП изловили всех Пожирателей Смерти и сочувствующих, а значит, сейчас в паре десятков футов от неё мог скрываться враг.       «Постоянная бдительность», — некстати вспомнилась любимая присказка покойного Грозного Глаза Грюма. Гермиона заставила себя продолжать неспешно идти в сторону оживлённых улиц, лихорадочно пытаясь придумать, что делать. Если за ней действительно следит кто-то из Пожирателей, его необходимо поймать. Аппарировать сейчас — значит, упустить его. А кто знает, сможет ли она почувствовать слежку в другой раз?       Нужно было заставить того, кто следит за ней, обнаружить себя. Зайти в укромное, тихое место, где нет маггловских видеокамер и случайных прохожих. В любом другом районе Лондона это сделать было бы проще простого, но аристократы Блэки выстроили свой особняк в самом сердце города, в районе Сент-Джеймс. Здесь не было ни пустых двориков, ни узких проулков, ни тупиков. Так и не свернув на Пелл-Мелл, Гермиона шла вперёд по параллельной с ней улице, а взгляд всё не пропадал и, кажется, почти протёр в ней дырку.       Решение было простым до смешного. Не меняя темпа, Гермиона скользнула в один из проходов, прошла мимо нескольких дорогих бутиков и вывернула в Сент-Джеймс парк.       Оживлённый, но в то же время достаточно кулуарный, он подходил как нельзя лучше. Гермиона замедлила шаг и постепенно отдалилась от туристов и спортсменов, заполнявших главные дорожки.       Когда в пределах видимости не осталось ни одного человека, Гермиона крепко сжала палочку в кармане джемпера, остановилась, как бы в задумчивости перевела взгляд на копошащихся в пруду уток и с резким разворотом ударила.       Голубоватый луч невербального заклятия ударил в кусты и, затрепетав, вспыхнул и погас. Быстро оглянувшись и убедившись, что её никто не увидел, она бросилась к кустам, раздвинула колючие ветви и встретилась взглядом с юношей-наркоманом, чьё имя начиналось на «Шэ». Он успел увернуться от прямого попадания луча, но волной его накрыло, и теперь он злобно моргал, не в силах пошевелиться или заговорить. Пожирателя Смерти рядом не обнаружилось.       Гермиона зло закусила губу. Самой себе штраф вроде как не выпишешь, а стоило бы — за применение магии, не несущей вреда жизни и психическому или физическому здоровью, к магглу. И за нарушение Статута о Секретности, разумеется.       Юноша продолжал злобно моргать, стараясь выразить своё недовольство, а Гермиона пыталась придумать, как поступить.       Наконец, решение было принято, и она быстро сотворила небольшой щит, который скрыл её и её незадачливый «хвост», после чего осторожно, не делая резких движений, сняла чары помех.         — Это противоречит законам логики и элементарной физики, — произнёс юноша, едва только обрёл способность говорить, — но подтверждается эмпирическими выводами. Ваша одежда, неестественно новая, и появление из ниоткуда — всё сходится. Правда, мне пока не совсем ясны некоторые аспекты.       Он взглянул на неё с каким-то вызовом, и Гермиона прервала его вопросом:         — Зачем вы следили за мной?       Юноша прищурился, лицо его приобрело неприятное выражение, и Гермиона подумала, что, пожалуй, он — её ровесник или парой лет старше.         — Вы — последний человек, который видел Гарри, а он мне нужен, — ответил он. — И всё ещё нужен. Где он?         — Как вы узнали, где именно меня ждать? — Гермиона проигнорировала его вопрос, потому что у неё было всего несколько идей, зачем ему мог бы понадобиться Гарри, и ни одна из них ей не нравилась.         — Идиотский вопрос, — отмахнулся её собеседник. — Это был простейший ребус, мне хватило нескольких часов. Итак, где Гарри?         — Хотите продолжить свои эксперименты?         — Да, — равнодушно ответил он. — Так где он?       Гермиона выдохнула, вытащила палочку, направила её в лоб человеку, чьё имя так и не удосужилась узнать, и почти без сожалений, которые испытывала обычно, произнесла:         — Обливиэйт.       Как у любого офицера ДМП, у неё была лицензия обливиатора — чтобы подчищать из памяти магглов незначительные происшествия, не вызывая каждый раз бригаду. Заклинание забвения она не любила и всегда чувствовала угрызения совести, применяя его, но не в этот раз. Даже если бы он не увидел её колдовства — она всё равно не колебалась бы. Гарри только получил специальное лечение. Нельзя было допустить, чтобы кто-то считал его подопытной крысой для тестирования наркотиков.       Вместо мягкого вторжения в разум Гермиона сначала почувствовала вязкую преграду, а потом словно бы с размаху, на большой скорости впечаталась в кирпичную стену.       Её выбросило из чужого разума, и заклинание с тихим «пшик» рассыпалось искрами. Парень отскочил в сторону и напрягся, глаза блеснули сталью.         — Не советую этого делать, — сказал он громко.       У Гермионы не было выбора, и она ударила обездвиживающим заклинанием. Парень рухнул на землю, извернулся и пропустил луч над головой, но следующий достиг цели.       Гермиона почувствовала, что руки у нее подрагивают. Не хотелось даже думать о том, что она только что сделала: напала на маггла. Обездвижила. Разумеется, позднее она об этом подумает. И в голове будет звучать папин укоряющий голос, говорящий о разочаровании. Но сейчас было дело важнее.         — Не переживайте, — сказала она мягко, — я не причиню вам вреда. Обливиэйт.       В этот раз она подсознательно была готова к удару, поэтому выдержала его, но что толку, если вместо сознания она видела глухую тёмную стену — ни единого просвета, ни единой лазейки. Идеальный окклюментный блок.       Она прервала заклинание и встретилась со злым, раздражённым взглядом феномена — маггла-окклюмента, — который только что слишком много узнал о магии.       Как специалист ДМП Гермиона была обязана в случае внештатной ситуации вызвать команду обливиаторов. Скорее всего, вместе они расковыряли бы блок и подправили бы воспоминания или, возможно, нашли бы подходящее зелье, ослабляющее силу воли и снижающую степень сопротивления. Но было важное «но».       Парень на «Шэ» знал Гарри, знал о его болезненном увлечении наркотиками, к тому же, сумел почти найти дом на площади Гриммо. Какова вероятность, что в приступе откровенности Гарри рассказал ему больше, чем следует? И какова вероятность того, что обливиаторы найдут эту информацию?       Гермиона так сильно сжала левую руку в кулак, что короткие ногти болезненно впились в кожу. Решение нужно было принять как можно быстрее — она не имела ни малейшего понятия, ждут ли этого парня дома, когда начнут искать и где. Он должен вернуться в свой мир, к своей жизни как можно быстрее.       В голову не приходило ни одной стоящей мысли, и тогда она тихо шепнула:         — Экспекто Патронум, — сопроводив слова воспоминанием о первом поцелуе с Роном. Из кончика палочки выскочила сияющая серебристая выдра и ткнулась носом ей в ладонь.         — Рону Уизли. Аппарируй по следу Патронуса, это срочно.       Выдра понятливо кивнула головой и скрылась из виду, а спустя минуту, во время которой Гермиона успела навернуть несколько кругов по небольшому огороженному чарами пятачку земли, возле границы защитного контура появился Рон.       Гермиона тут же пустила его под купол и восстановила защиту, а потом в нескольких словах рассказала, что произошло.       Рон задумчиво поскрёб в затылке и опустился на корточки перед парнем.         — Эм… Здорово, приятель, — сказал Рон, судя по всему, просто чтобы что-нибудь сказать.       Парень презрительно прищурился.         — Ты уверена, что не можешь стереть ему память? — спросил Рон.       Гермиона кивнула. Она не была уверена в том, зачем вызвала Рона. Скорее всего, просто чтобы чувствовать поддержку. Какое бы решение она сейчас ни приняла, оно будет непростым, и справиться с ним при помощи Рона будет легче.         — Я попробую ещё раз, — сказала она и действительно ещё раз попробовала, в этот раз коснувшись разума парня не заклятием забвения, а тонкой ниточкой легиллименции — но всё так же безрезультатно. Более того, почувствовав касание, парень ответил ментальным ударом — не оформленным, интуитивным и страшным, как удар молота. Гермиона едва успела прервать контакт, прежде чем её собственный блок задрожал.       Вынырнув в реальный мир, она пошатнулась, и Рон едва успел вскочить и придержать её за плечи. Гермиона посмотрела на его руки на своих плечах, на маггла, по вискам которого градом катился пот, и приняла решение:         — Мы идём к Кингсли.       Несмотря на то, что был выходной, Министр и не думал отдыхать. Гермиона застала его в кабинете, в компании двух секретарей, которым он по очереди надиктовывал письма.         — Привет, Гермиона, — улыбнулся он как всегда и сделал секретарям знак прерваться и выйти. Когда они остались одни, он спросил: — Проблемы?       Гермиона сглотнула, прогоняя волнение, и призналась:         — Да.       Кингсли нахмурился и быстро велел:         — Рассказывай.       Гермиона сглотнула ещё раз — ложь застревала в горле. Она никогда не умела как следует врать. Но сейчас на кону было благополучие и карьера её лучшего друга. Поэтому она рассказала — но только то, что не могло навредить Гарри. Ни слова о зависимости — только о разовой ошибке, вызванной любопытством и тягой к приключениям.         — Я не могу доверить эту информацию обливиаторам, — закончила она. — И не могу стереть ему память сама.       Министр цокнул языком и сказал:         — Паршиво. Где вы только откопали этого маггла?       Вопрос был риторическим, поэтому вместо ответа Гермиона спросила:         — Что делать?         — Думать, — резко сказал Кингсли и добавил спокойней: — Надо поговорить с этим магглом и понять, насколько большую угрозу он представляет и нельзя ли его убедить молчать. Плохо, что ты его заколдовывала — он наверняка зол.       Гермиона нервно поднесла руку к губам, но удержалась от того, чтобы прикусить ноготь. Кингсли в это время о чём-то раздумывал и принимал какое-то решение, постукивая костяшками пальцев по полированной поверхности стола.         — Я поговорю с ним сам, — наконец произнёс Министр. — Вспомню аврорское прошлое. И попробую стереть память. Если не выйдет — будем думать, что делать.       Он взглянул на Гермиону, и она безошибочно прочла в его глазах причину этого решения — Орден Феникса не оставлял своих.       Кингсли отдал несколько распоряжений и вслед за Гермионой по камину перешёл к ней в квартиру, куда Рон уже оттащил обездвиженного парня.         — Финита, — первым делом сказал Кингсли, и парень тут же обрёл подвижность и встал с дивана. Вид у него был напряжённый, но отнюдь не испуганный, скорее, настороженный и очень сосредоточенный.         — Добрый день, сэр, — проговорил Кингсли и протянул парню руку, — меня зовут Кингсли Шеклболт, я действующий Министр магии Британии.       Парень некоторое время критически смотрел на протянутую руку, потом резко шагнул вперед и сдавил ладонь Министра, практически выплюнув:         — Шерлок Холмс. Очевидно, вы действительно крупный чиновник, пять совещаний с утра, два секретаря. Было бы проще, владей вы французским. Вам проще. Тогда переговоры прошли бы успешней. Но меня интересует не это…       Кингсли разжал руку и потёр переносицу, а потом перебил Шерлока Холмса, спросив:         — Где я слышал вашу фамилию?       Холмс пожал плечами и, кажется, хотел продолжить задавать свои вопросы, но Кингсли поднял руку, требуя тишины, а потом пробормотал:         — Холмс… — и спросил вслух: — Кем вам приходится Рудольф Холмс?       По тому, как исказилось лицо Холмса, можно было предположить, что этот Рудольф — как минимум его лютый враг.         — Дядя, — выдохнул он.       На лице Кингсли на короткое мгновение промелькнула целая гамма эмоций, и он быстро, без предупреждения сделал рубящий взмах волшебной палочкой:         — Усни.       Шерлок Холмс рухнул обратно на диван. Не обращая больше на него внимания, Кингсли развернулся к камину и велел:         — Рон, проследи за гостем. Гермиона, со мной.       Когда они снова оказались в его кабинете, он прошептал:         — Ты только что поймала золотую рыбку, Гермиона.         — О чём ты?       Кингсли в несколько шагов пересёк кабинет, вытащил из деревянного шкафа папку с бумагами, искоркой магии подтвердил свою личность и протянул Гермионе.       Она взяла папку, положила на стол и вытащила из неё один-единственный лист бумаги, к углу которого была прикреплена чёрно-белая мутная колдография, на которой мужчина с узким худым лицом кривил губы.       «Рудольф Холмс, дата рождения — приблизительно 1948 год», — было подписано возле фотографии, а следом шёл короткий список из дат и аббревиатур.         — Кто это? — спросила Гермиона, пробежав список глазами несколько раз.         — Наша самая большая головная боль в том, что касается выстраивания отношений с маггловским миром. Формально он — глава Секретной разведывательной службы, но на деле у него гораздо больше полномочий, — Кингсли дёрнул щекой и сел за стол, некоторое время молчал, потом продолжил: — Садись и слушай. Раз так сложилось, будем играть по новым правилам.       Гермиона аккуратно опустилась в кресло.         — Дамблдор хотел не только популяризации магии, он хотел осторожных контактов с маггловским правительством в тех сферах, которые могут быть засекречены. Соединение магии и науки, как он считал, может дать невероятный эффект. Я попробовал продвинуть эту идею и почти заручился согласием премьер-министра магглов, но неожиданно переговоры были прекращены.       Гермиона пододвинула к себе лист и снова взглянула в лицо Рудольфу Холмсу, но так и не нашла в нём ничего необычного — разве что очень волевой подбородок и излишне чувственные подвижные губы. Он чуть повернул голову, и Гермиона ощутила неприятный холодок — глаза у него оказались совершенно рыбьи, холодные и пустые.         — Рудольф Холмс в курсе всех секретов Британии, в том числе и существования волшебников. Но он настроен решительно против нас.         — Но премьер-министр… — начала было Гермиона и прикусила язык — нельзя быть такой наивной, в конце концов.       Кингсли считал так же, потому что хмыкнул:        — Не принимает решений единолично. Тогда как мистер Холмс обладает весьма обширными возможностями.         — И ты хочешь…       Это было очевидно и просто. И очень… не по-гриффиндорски. Впрочем, Гермиона уже успела понять, что честность и благородство в политике не приветствуются. И даже гриффиндорец Шеклболт готов был идти на низость.         — Это единственный выход. Мне давно нужно было прижать Холмса, и если его племянник подставился — тем лучше для меня и хуже для него. Я займусь этим сам. Мистера Холмса-младшего заберут мои люди. За Гарри можешь не переживать. Возвращайся к своим делам. И… — он забрал у неё бумагу — единственную в досье на Рудольфа Холмcа, — постарайся не забыть о том, что сегодня узнала.       Гермиона вышла из кабинета с чётким ощущением того, что она, сама того не желая, влезла в очередную неприятную историю. И в этот раз рядом не будет Гарри и Рона, которым можно будет довериться, потому что политика дружбы не признаёт.