Сферы влияния

      Гарри бесшумно поднялся и достал палочку. Гермиона осталась сидеть. Только занимался рассвет, и до финального акта спектакля Брука было не меньше часа. Джим, не зная (или, наоборот, точно зная) о том, что за ним наблюдают, снял пиджак и потянулся, сделал несколько махов руками, покрутил головой и снова оделся, уселся на край крыши и свесил ноги вниз. Он явно не боялся высоты. Впрочем, Гермиона подозревала, что он не боялся вообще ничего, кроме, разве что, скуки. Несколько минут он сидел неподвижно, потом запрокинул голову наверх, к светлеющему небу, и помахал ему рукой. Потом вытащил телефон и включил музыку — заиграло что-то смутно знакомое.         — Queen слушает, гад, — сказал Гарри как-то обиженно, как будто злодей обязан был слушать что-то совсем другое.         — Скажи спасибо, что не Селестину Уорлок, — нервно заметила Гермиона. Гарри прыснул и согласился:         — Да уж, от «Котла горячей любви» я бы сам с крыши сиганул.       Гермиона улыбнулась, но настроения шутить не было совсем. Гарри это почувствовал и закрыл тему. Джим дослушал до конца одну песню и переключился на другую, ещё и начал качать ногой в такт, всем видом показывая, что ожидает не собственной смерти, а чего-то невероятно приятного.       Солнце поднялось достаточно высоко, город постепенно начал оживать, внизу засуетились люди. Снова сменилась песня, а Джим напрягся, подобрался. Это стало для Гермионы сигналом. Она вскочила на ноги. Гарри понимающе кивнул и набросил ей на плечи мантию-невидимку.         — Я всё сделаю, — сказал он, и Гермиона аппарировала на крышу Бартса. Заклятие «Оглохни» скрыло хлопок аппарации. Джим лениво обернулся и посмотрел чуть левее Гермионы, прищурился, но ничего не увидел и, кажется, успокоился. Гермиона попыталась унять бешеное сердцебиение — тщетно. Знал ли Джим о том, что она где-то рядом? Он наверняка верно просчитал первоначальный план, поэтому и послал книгу-компромат накануне. Снайперы, державшие под прицелом мирных людей — друзей Шерлока — были поводком для Шерлока. Код удерживал Майкрофта. А книга — волшебников.       Снова скрипнул чердачный люк, и Гермиона тяжело выдохнула. Теперь все действующие лица были в сборе.       Шерлок, несмотря на то, что последняя неделя для него выдалась очень тяжёлой, выглядел безмятежным и довольным собой — как и всегда. Он расправил пальто и привычным жестом поправил непослушные волосы. Джим обернулся и расплылся в довольной улыбке маньяка, увидевшего жертву, и пропел вместе с солистами:         — Остаться в живых, — ударил пальцем по экрану телефона, отключая музыку, и протянул: — какая скука. Что ж, теперь только мы с тобой, Шерлок. И наша проблема — остаться в живых.       «Только мы с тобой и наша последняя проблема». Для Джима это не было проблемой — он хотел умереть, и Гермиона это знала. Проблема была не в том, чтобы остаться в живых — не для него.       У него была другая проблема — неистребимая хроническая скука, и он жил ради того, чтобы развеять её любыми способами. Что он делал в детстве и в юности? Гермиона не знала, и даже лучшие люди Майкрофта не сумели раскопать ничего о том, откуда взялся Джеймс Брук. Возможно, он был всегда — как квинтэссенция зла.         — Ричард Брук, — произнес Шерлок, и Брук рассмеялся. Для Холмса это имя было кривоватой отсылкой к делу о картине «Рейхенбахский водопад», но для Гермионы в нём заключался другой смысл. Ричард Брук, фальшивка, двойной блеф. Ложное имя, из прихоти так похожее на настоящее.       Двойной блеф.       Гермиона едва удержала тихий вскрик, потому что это словосочетание, вдруг пришедшее в голову, ударило по нервам больнее «Круциатуса». Джим любил двойные блефы и в конце жизни блестяще разыграл ещё один.       Шерлок несколько раз ударил по бедру пальцами: удар, пропуск, снова удар, два пропуска и два удара. Он разгадал код Мориарти, но Гермиона не пыталась уловить ритма и запомнить последовательности движений — потому что со всей ясностью поняла, что всё было напрасно. С самого начала. Никакого кода не существовало. Та же самая игра, что и с именем. Реальное представляется нереальным, а потом нереальность маскируется правдой. Он скрывал существование кода, которого не было. Никогда.       Но Шерлок этого ещё не понял — он ведь не знал об имени и никогда не бывал в голове Брука.       Он ещё горел своей идеей:         — Я сотру Ричарда Брука и верну Джима Мориарти обратно.       Это был не просто момент истины, это был момент торжества. Джим захохотал — громко, истерически, совсем нездорово.         — Ну, нет, — почти простонал он, — нет-нет-нет, это же так просто. Слишком просто! Никакого кода нет, болван! — последнее слово он выкрикнул так, что Гермиона едва не подпрыгнула на месте.       Вся игра была бессмысленной. Они с Майкрофтом допрашивали Брука часами день за днём, потом отпустили его на свободу, подставили Шерлока — впустую. А ведь это действительно было просто. Слишком просто. Но они все предпочли сложный и запутанный вариант с супер-кодом самому естественному и простому.       А Джим тем временем отыгрывал последний свой выход на сцену, причём делал это с блеском. Каждое слово, каждый жест были выверены до безупречности и оказывали на единственного зрителя спектакля задуманный эффект. Если бы Гермиона догадалась о коде раньше, всё ещё можно было бы отменить, а теперь уже поздно было тормозить взбесившихся гиппогрифов. Так что Гермиона просто наблюдала, откладывала где-то в подсознании детали разговора, но силы оставили её, от кипучей энергии не осталось и следа.       Когда Брук выхватил пистолет, мир на мгновение стал ярче, воздух как будто загустел, Гермиона направила на Шерлока палочку, готовясь произнести заклинание, которое сдержало бы пулю, но оно не потребовалось.       Громыхнуло, и Джим рухнул на нагревающуюся от солнца крышу с простреленной головой. Запахло ржавчиной. Шерлок отскочил назад и заметался, запаниковал. А Джим оставался лежать — мёртвый.       Гермиона подошла к краю крыши и заглянула вниз. Закружилась голова, но Гермиона не позволила себе отступить, пошатнулась и поймала равновесие.       Шерлок встал совсем рядом с ней и тоже взглянул вниз. Гермиона не слышала его мыслей, но чувствовала, как они бьются в его сознании — судорожно, нервно. Он достал телефон, набрал номер — и вовремя. Внизу из такси вышел его друг, доктор Джон Ватсон, одна из целей снайперов Брука.       Не своим, помертвевшим голосом Шерлок прощался с ним, просил выполнить пожелание Брука и рассказать всему миру, что он, гениальный детектив, всего лишь мошенник и позёр. Гермиона закусила губу. Было физически больно слышать это от самолюбивого Холмса.       «Твоих рук дело, Грейнджер», — сказала она себе, и внутренний голос прозвучал удивительно едко и неприятно.       И она не выдержала. Лёгким ментальным усилием она прикоснулась к разуму Шерлока, толкнула его. Он запнулся на полуслове и быстро велел другу:         — Не двигайся!       Он понял всё правильно, почувствовал и увидел свой шанс выжить.         — Прощай, Джон, — произнёс он спокойно и горько, и бросил телефон, раскинул руки в сторону, подобно крыльям, и шагнул вниз.         — Аресто моментум! — беззвучно произнесла Гермиона, чувствуя, как руку с палочкой начала тянуть непривычная тяжесть чужого тела. Заклинание давалось с трудом.       Джон Ватсон охнул и кинулся вперёд, но запнулся и чуть не упал. Гермиона сняла заклятие — и Шерлок с едва слышным с высоты хрустом впечатался в асфальт.       Гермиона аппарировала вниз и прежде, чем Джон или зеваки успели подойти, коснулась пальцами шеи Холмса. Пульса не было. По асфальту растекалась настоящая, неприятно пахнущая кровь.       Выбежали из госпиталя медики в голубых халатах, упал на колени Джон. Гермиона почувствовала, как невидимый под дезиллюминационным заклятием Гарри коснулся её плеча, и вместе они отошли в сторону.         — Всё в порядке, — сказал Гарри тихо.       Гермиона сжала его ладонь — и аппарировала обратно на крышу, склонилась над телом Джима и только после этого спросила в пустоту:         — А он?       Гарри снял маскировку и направил в сердце Брука палочку, почти минуту сосредоточенно смотрел в одну точку и наконец сказал:         — Мёртв.       Потом был маггловский морг — неприятное помещение, насквозь пропахшее формалином и ещё чем-то горьким. Была зарёванная женщина в белом халате. Как бы Гермиона ни хотела уйти, она была вынуждена оставаться до тех пор, пока медики не осмотрели тело Шерлока, не заполнили все документы и не пришли к выводу о том, что вскрытие не требуется. Холмса поместили в морозильник, и морг на время опустел. Гермиона подошла было к морозильнику, но не открыла его — в помещении наверняка были камеры. Скорее интуитивно, нежели осознанно потянулась к сознанию Холмса и, к огромному облегчению, уловила едва ощутимые колебания. Не мысли — скорее, присутствие мыслей. Но они доказывали, что заклятие Гарри сработало так, как должно было — Холмс жив.       Морг они покинули пешком, невидимые, Гарри приобнимал Гермиону за плечо. Аппарировать изнутри госпиталя было бы опасно — кто знает, как отреагируют хрупкие медицинские приборы. Но едва они отошли из-под прицела камер, как в воздухе замерцало. Гермиона вскинула палочку — и сразу же опустила. Перед ней завис слабенький, неоформленный патронус.         — Что… — начал Гарри, но патронус заговорил:         — Гермиона, скажи мне, что он жив. Он же жив? Ответь.       Патронус растаял в воздухе, не договорив последнего слова — вложенная в него сила иссякла. Гермиона нахмурилась — в этот раз не требовалось долго гадать. Хотя телесной формы не было, а голос едва различался, она точно знала, кто послал патронуса. Но пока ответить не могла.       Невидимый Гарри ещё раз сжал её плечо и отошел в сторону, а Гермиона аппарировала в клуб Майкрофта.       Кажется, за прошедшие несколько часов старший Холмс так и не пошевелился. Гермиона застала его стоящим возле стола и смотрящим куда-то перед собой. Он резко обернулся на хлопок аппарации, но не успел задать вопроса.         — Он жив.       На лбу Майкрофта отчётливо проступили капли пота, он достал платок и аккуратно стер их, промокнул губы и сказал ровно:         — Полагаю, код вы получили, Гермиона.       Но взгляд достаточно красноречиво говорил: «Спасибо, что не дали моему брату умереть».         — Брук провёл нас, и вас и меня — кода не существует, — ответила Гермиона тоже спокойно, надеясь, что он сумеет понять: «Ваш брат в относительной безопасности, не нужно переживать».       Майкрофт смерил её очень долгим, тяжёлым взглядом. Гермиона ощутила касания его спонтанной легиллименции, и, сморщившись, отгородилась щитом — вторжение в разум было неприятным и грубым.         — Я не лгу вам.       Он молчал больше минуты, прежде чем согласился:         — Не лжёте, — а потом достаточно легко заметил: — Что ж, если я верно понимаю ситуацию, проблема Мориарти устранена.         — Не совсем, — они оба знали, что у Брука огромные связи с преступным миром, причём не только в Британии. Через него шла наркоторговля, продажа оружия, с ним связывались террористы.         — О, — кивнул Майкрофт, — моему брату всё равно нужно будет чем-то заняться. Едва ли его немедленное… воскрешение было бы уместно.         — Вы отправите Шерлока… — Гермиона осеклась на полуслове. Это не укладывалось в голове. Немыслимо.       Майкрофт повернулся к ней спиной и перенес вес на другую ногу, а потом уточнил:         — Вы предполагаете, что Шерлок увлечётся вязанием? Видите ли, мой брат неуправляем и нестабилен. Он не способен жить тихо и незаметно. Даже для собственного блага.         — Его просто убьют, — отрезала Гермиона. — Мы можем спрятать его в магическом мире. Едва ли у меня дома устроят обыск, так что…       Майкрофт снова развернулся и улыбнулся своей любимой улыбкой — той, которая походила на гримасу зубной боли.         — Он сбежит. Или сойдёт с ума. Оставлять Шерлока без дела — всё равно, что приносить домой бомбу с заведённым часовым механизмом. А в… операции я сумею его в некотором роде подстраховать.       Гермионе не нравился этот план, совершенно. Но в чём-то Майкрофт был прав. Шерлок и правда неконтролируем, и держать его взаперти не выйдет. Он даже охранные чары взломает, не говоря уже об обычных замках.       Но отпускать его сражаться с сетью Брука, похожей на многоголовую гидру — значило просто послать на смерть. Правда, был выход.         — Компромисс, — произнесла она. — Мы отправляем вашего брата на задание, но под наблюдением моего человека.       Губы Майкрофта сжались в тонкую линию, словно эта идея не нравилась ему с самого начала.         — Вы её знаете. Экспекто Патронум! — серебристая выдра послушно выскользнула из кончика палочки, сделала несколько прыжков по кабинету, с любопытством обнюхала закаменевшего подобно статуе Майкрофта и приготовилась слушать задание. — Найди Габи, передай: «Он жив, и ты можешь ему помочь. Жди завтра возле библиотеки».       Выдра послушно кивнула и растворилась в воздухе, а Майкрофт произнёс:         — Шерлок провёл меня. Впрочем, это не важно. Вы считаете, сумасшедшая секс-работница — это подходящий… кандидат?       Гермиона собиралась сказать, что вейла сделает многое для мужчины, которым увлеклась, но не успела, потому что вместо её собственного патронуса посреди кабинета возникла огромная сверкающая лошадь. Она всхрапнула, мотнула головой и голосом Джинни проговорила:         — Кингсли принудительно отправлен в отставку и взят под стражу. Где бы ты ни была, беги. Визенгамот подписал ордер на твой арест, — и рассыпалась искрами.