Зелёный свет

      Hedley ― Scream

«Что ж, можно сказать, что Эйден Урс был самой огромной частью моей жизни. Но никто не говорил, что эта часть хорошая. Он оказывался абсолютно везде, где и я. Как-то раз, в восьмом классе, мы оба не пошли на новогоднюю вечеринку, единственные на всей параллели. Моей причиной было то, что я не любитель школьных вечеринок, не любитель школы и при любой возможности прогуливала её. Да, я довольно хорошо училась, но дело-то было не в посещаемости. А причина Эйдена меня не волновала. Ладно, волновала, но когда я спросила его, то получила «не твоё дело», поэтому «не своё дело» я оставила в покое. Сей факт посчитали за «прогул мероприятия». Если дело касалось меня, то никто бы и глазом не моргнул, но ведь сам Эйден пропустил мероприятие, о, ужас. Из-за него начали подсчитывать всех, кто должен был быть. И что вы думаете? Да, как я и сказала раньше, мы были, чёрт возьми, единственными, кто прогулял ту дебильную вечеринку. В наказание нас оставляли целую неделю после уроков. И там были только мы. Преподаватель, который должен был следить за нами, часто выходил, поэтому Эйден мучил меня своими прозвищами и шутками про мою одежду. В свою защиту могу сказать, что я была поклонником невзрачного и в то же время изысканного стиля, который включал в себя не самые дорогие шмотки, простые и удобные, а Эйден был поклонником стиля для павлинов, поэтому никто не сомневался в подлинности его марки кроссовок. Уверена, что в месяц он выкладывал не одного Франклина за это дело. Хотя, о состоятельности Эйдена мне ничего было не известно. Как и о самом Эйдене. Возможно, что дело ни столько в моей незаинтересованности, сколько в скрытности самого Урса. Обычно ведь информацию о своих врагах мы запоминаем лучше, чем информацию о друзьях. Я неисправно верила поговорке «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе». Поэтому, самым близким в жизни оказался для меня именно Эйден. Тщеславный индюк с раздутым самомнением и чувством вселенской важности. Бесил он не только меня, это понятно, но только меня настолько сильно, что хотелось вбить ему гвоздь в лоб. В самом начале седьмого класса Эйден отрезал один из моих хвостиков ножницами, пришлось ходить целый год с каре. Тогда эта причёска меня не привлекала, хотелось длинные и красивые волосы. Ведь всем девочкам и мальчикам нравятся длинные волосы в детстве. Когда мы играли в начальной школе в «Зачарованных», то все хотели быть Пайпер именно из-за того, что у неё были длинные и красивые волосы. Конечно, в будущем я поняла, что мне близка Фиби, но это совсем другая история. Что же хочу сказать? Причин для ненависти к Эйдену хватало. Скажем так, ему меня тоже было за что ненавидеть, ведь я парировала всё, что он говорил, вообще всё, пусть даже он обращался к другому человеку, и это не могло его не раздражать. Мы стоили друг друга, ну, так говорили, а у нас складывалось абсолютно другое мнение. Эйден считал, что я во всём виновата, а я, что он, и эта война была вечной».

      Эйден довольно смотрел на Киви. Она только-только выпустила аспирин из руки, неловко мня ноги перед ним, не зная, как точно должна отреагировать, не потеряв самообладания. Какая жалость, именно перед Эйденом Урсом из её головы вылетали самые нужные ответы и вернутся они, скорее всего, лишь после «пожара». Ещё пара секунд, и очко бы было у Эйдена, но Киви не собиралась сдавать свои позиции. Прошло столько лет, она должна была показать, что его слова не смогут ставить её в ступор и по сей день.       ― Я просто вернула то, что принадлежит тебе, ― прядь Киви медленно упала на лицо, она небрежно убрала её за ухо. Эйден следил за ней всё это время, все эти секунды, что она молчала, говорила, молчала, как удав на мышку. Ведь он всегда считал себя хищником, а её - мелким грызуном. Ассоциировал Киви с мышами, хомяками, белками. Ему всегда казалось, что её любовь к ореховым булочкам в школьной столовой не случайна, а запасы еды в портфеле на всякий случай не что иное, как запасы грызунов на зиму.       ― Да, я понял, ― почесал он затылок, переметнув взгляд с девушки на зажигалку. ― Ты бы не оставила вещь, которая важна для кого-то, у себя, даже из принципа. Даже если она принадлежит мне, ― на последнем предложении синие глаза блеснули, уставившись на Киви.       Она даже вздрогнула. Вокруг было так тихо и снова они одни, как тогда, в кабинете после уроков. Словно она вернулась в эти жестокие школьные годы. Сейчас Эйден бы сказал что-нибудь про чёрные потрёпанные кроссовки или про кошмар на голове. После покраски волосы Киви стали такими непослушными, а она слишком беспечна, чтобы всерьёз приручить живущие своей жизнью локоны.       ― В любом случаи, Эйден.       ― Эд.       ― Пакет! ― выпалила Киви, когда до её ушей вновь донеслась эта поправка.       Эйден молча выслушал рифму к своему псевдониму, его и вправду не заботило её мнение, ни тогда, ни сейчас, и оттого было только обидней находиться рядом с ним, таким сильным и железным. Ей хватило этого в школе. Не важно было даже то, что Киви умела иногда укрощать пыл Урса, в этом она стала настоящим профессионалом, местной знаменитостью, могла всегда взять на себя удар, ответить и при этом сохранить лицо, но бывали чёрные дни, как этот, когда она привыкла не напрягать извилины для ответов и просто выбивалась из ритма жизни возле Эйдена. Он всегда с издёвкой смотрел на неё, как будто испытывал, а когда она заканчивала говорить, то иногда молчал, в качестве «сладкой конфетки», утешительного приза за попытку. Победу в словестных поединках у него было не выбить. И, тем не менее, Киви удалось добиться хоть какого-то уважения от него, или ей так казалось. Эйден был скрытным как в своих мыслях, так и в своих действиях, ему было достаточно довольствоваться собственными идеями в тихом одиночестве. Даже свои победы Эйден не чествовал, он хмыкал и пожимал плечами, не понимая бессмысленного ликования. Но на всё были исключения. Например, Эйден всегда интересовался успехами Киви на любой самостоятельной по биологии, радовался, когда его балл выше её, хотя и не показывал разочарования, обскочи его Киви. В какой-то степени, только она вызывала в нём хоть какие-то эмоции по части побед. И она тоже это замечала.       ― Я пошла, ― Киви не хотела объяснять ему, что ни в какой группе петь не собирается, надеясь, что он сам додумается. Ведь это очевидно.       ― Ты же будешь выступать с нами, ― не вопрос, Киви узнала этот утвердительный тон, давящий на человека, но ведь ей нечего было бояться. На сей раз ему никак было не надавить на неё как следует, чтобы она сдалась.       ― Эйден.       ― Эд.       ― Хребет! ― выразительно прочеканила она, догадываясь, что подобное могло повториться. И Киви это даже подбадривало. ― Мне не интересно твоё предложение. Поэтому, успехов вам, я пойду. ― Девушка двинулась в сторону двери.       ― Ты сказала, что ищешь работу, кем? ― Эйден приподнялся на кровати и посмотрел на неё не так, как обычно это делал, это был новый взгляд, Киви заметила это. У него никогда не было такого взгляда в школе. Он появился уже после выпуска. Что же это?       ― Посмотрим, ― уклонилась Киви от ответа, боясь признаться, что её круг работ очень разнообразен. Собственная неопределённость в деятельности пугала саму девушку, не хватало ещё злейшему врагу узнать, что даже работа официантки Киви вполне бы устроила.       ― Может так, ― он облизнул сухие губы. Они действительно пересохли, ему определённо хотелось выпить в тот момент целый баул с водой после такой-то ночки с алкоголем. ― Ты выступаешь с нами, получаешь часть гонорара, как и все, а если находишь что-то получше, то вали на все, ― Эйден засунул руку в спинку дивана и достал какую-то бутылку, а затем знатно отпил оттуда, ― вали на все четыре.       ― Боже, да не умею я петь, тебе показалось, и это было тысячу лет назад. Даже если бы я хотела, а я не хочу, у меня нет того, что тебе нужно, ― Киви вздохнула.       Почему она не ушла, оставив его без ответов? Почему не поступила с ним так, как он всегда с ней поступал? Киви старалась доказать себе самой, что лучше него, поэтому она вернула зажигалку, вернулась, чтобы оставить аспирин, и поэтому отвечала на его вопросы.       Киви была странным человеком. Нельзя было называть её доброй, отзывчивой, потому что это было не так. Те поступки, которые она когда-либо совершала из якобы добрых побуждений, были основаны на том, что ей, скорее всего, нетрудно было выполнить просьбу, а если трудно, то она находила отговорки. Это она делала для облегчения собственной жизни. В то же время Киви относила себя к справедливым и прямолинейным людям, которые не будут мямлить. В разговоре с Эйденом её сопровождал интерес, а не сострадание перед бедным юношей, потерявшим «воздух» для своей группы. Киви с гордостью называла себя антиподом Эйдена Урса, но так ли это было? Она так же яро с ним спорила, так же хотела, чтобы люди её помнили. Киви заботило другое, пусть она мало в чём была по-настоящему лучше его, девушка считала себя честной, в то время как Эйден был в её глазах хитрым, двуличным и редко признавал, что он не прав. Киви же могла смело признаться в том, что уважала его, а он никогда бы такого не сказал ни про кого. Эйден бы не признал, что Киви достойный соперник, или остроту её ума. Именно в этом она видела разницу и не смотрела на всё остальное.       ― Проверим? ― предложил Эйден с таким энтузиазмом, словно и не было никакого похмелья, а его голова бы не раскололась на две части, если что-нибудь уронить или чем-нибудь не зашуршать.       ― Проверяй, что хочешь, но без этого человека, ― она показала на себя. ― Мне пора, ― Киви даже не сделала шаг, ведь Эйден не сможет просто так закрыть рот и отпустить то, что ему нужно.       ― Пора на поиски бездарной работы? Останься, детка, ведь я ― твоё спасение, ― он подмигнул ей. Это была переделанная фраза из песни, которую знали они оба.       ― И впрямь, как живой человек, не скажешь, что в тебе весь бар «Красного Мясника», ― Киви больше обратила внимание на то, какой он задорный и улыбчивый. ― Раз уж на то пошло, то должно быть так: «Но, детка, ― ты моё спасение». А я в тебе не нуждаюсь, алко-спаситель.       ― Ты права, ― вздохнул он и вновь достал заветную бутылку, а затем полностью опустошил её. Эйден откинулся на подушку, прикрыв глаза. В нём почти не было энергии, но заполучить Руффи была его миссия номер один. Он вздохнул, а потом приподнялся. Киви всё ещё стояла там, фраза «ты права» дала Эйдену отдохнуть перед монологом. ― Киви, ― позвав её по имени, он хотел, чтобы она поняла, насколько серьёзно его предложение, ― прошу тебя, сделай это. Пошли в студию, ты споёшь, покажешь, что можешь петь или не можешь петь, а потом мы поговорим. Ну, если ты поёшь ужасно, в чём я сомневаюсь, то проваливай, мы больше не увидимся, называй меня как хочешь. Да, я больше не собираюсь с тобой иметь дело, если голос у тебя то ещё дерьмо. Потому что нет у меня времени. Тем более на какую-то хрень, вроде старых знакомых из школы, а тем более тех, кого я терпеть не могу, ― Киви заметила, что он до сих пор так к ней относится, но обидно не было, ведь эти чувства взаимны. Всё-таки зачем ему отношения в группе с человеком, которого он не выносит? ― Если ты хорошо поёшь и подходишь, то я буду валяться в твоих ногах, предложу весь мир, кота, феррари, почку, сердце и руку, всё, что захочешь, лишь бы ты согласилась.       ― Абсолютно всё? ― Киви показалось это очень заманчивым, она всегда мечтала о том, чтобы Эйден был у неё в долгу. В школе это было плёвым делом, они могли выручить друг друга разок-другой, но теперь речь шла о чём-то значимом, ещё и «всё, что угодно», почему бы не спеть? Если не получится, то всё равно он перекроет с ней всякий контакт.       ― Всё, ― заверил её Эйден. Он не улыбался, всё же сомнения пробегали, ведь Киви всегда для него была орехом, но ведь на любой орех находился свой молоток, и на этот раз Эйден надеялся, что молотком будет именно он.       ― Я даже не знаю, ― она запустила руку в волосы, сжала губы, но тут же разжала, чтобы красная помада не размазалась. ― Ты вообще уверен, что тебе нужна девушка в группе? То есть, у вас рок, не каждая девушка подойдёт для такого.       ― Это уже мне решать, твоё дело ― спеть, ― грубо ответил Эйден, чтобы она не забывалась, всё-таки он до сих пор был её школьным кошмаром, но и Киви отчасти была его школьной катастрофой.       ― Ни капли уважения к человеку, от которого тебе что-то надо, ― фыркнула Киви, но не собиралась истерично и с громким хлопком закрыть дверь. Она не станет вестись на его колкость.       ― Уважения? К тебе? ― он хотел уже было начать, что никогда не испытает к ней подобного, но вовремя понял, что не стоит, ведь Киви сразу посмотрела так вызывающе и хищно. Могли ли его слова задеть? Несомненно, но в этом случае она молчать бы не стала, а работать с ним тем более. Оттого Эйден прикрыл рот.       ― Так что? ― возмутительно подпрыгнули её брови в ожидании его оправданий.       ― Что-что? ― Эйден дёрнул головой, и ему тут же ударило по макушке, он зажмурил глаза от головокружения. ― Руффи, можешь просто подождать, пока я буду в норме?       ― Ладно, ― Киви тяжко вздохнула. Эйден всё же остался несносным, ей хотелось чего-то более официального, побольше просьб, а он провернул всё так, словно они до сих пор в школе, а спеть значит не больше, чем дать списать домашнюю работу по истории.       ― Ты это, ― промямлил Эйден. Он уже был в той стадии, где наполовину во сне, а наполовину всё-таки ещё присутствовал в этом мире. ― Не уходи, зайди в квартиру напротив, там тебя встретят, и всё будет... ― продолжением этого предложения стало сопение, такое тихое и мирное, как у ребёнка.       Киви скептически посмотрела на засыпающего Эйдена. Ей и вправду не хотелось ехать домой. Это было очень далеко, а потом нужно было возвращаться обратно, плюс пробки, нет уж, квартира напротив? Ведь так он сказал? Она тихонько закрыла за собой дверь, а затем направилась прямо по курсу, который задал Эйден. Киви никогда не отличалась особой скромностью, поэтому постучать в квартиру напротив было проще пареной репы. И вот послышались шаги. Пока она стояла у двери, то заметила, что та выглядит намного красивее и гостеприимней, чем дверь Эйдена ― такая блеклая и на соплях, словно стояла там ещё до появления самого дома. Киви считала, что звёзды, а таким Эйден уже почти стал в этом городе, живут в шикарном пентхаусе с видом на радужные пруды и серебряных уток, плавающих там. Но, как любой стереотип, этот был сломлен.       Дверь открыл худой юноша, высокий, с точно такими же волосами, как у Эйдена, и точно таким же тёмно-синим оттенком глаз. Но по самим чертам лица, фигуре и осанке можно было бы сразу сказать, что они ничем не похожие друг на друга люди. Эйден был массивнее, мощнее, более угрожающе выглядел ― Киви сочла такие слова уместными лишь потому, что ещё знала Эйдена лично. Да и черты лица парня напротив неё были мягче, приветливей и добрее. Для полноты картины Киви даже обернулась и заново оценила дряблую дверь Эйдена, а затем снова посмотрела на ту, которая только что открылась. Парень приподнял брови то ли от странности поступка, то ли оттого, что девушка постучалась, но ничего не сказала, даже не предложила ему обратиться в новую веру, не попыталась продать новый пылесос, хотя бы беспроводной интернет прорекламируй.       ― Проходи, ― вежливо предложил он, впуская в свою обитель. Киви неспешно прошла в квартиру и закрыла за собой дверь, не отводя взгляд от молодого человека.       ― Даже ничего не спросишь? Может, я маньяк, ― и вот снова вырвалась её говорливость наружу, порой Киви ругала себя за это, но сейчас совесть была чиста, ведь она не пыталась задеть или высмеять. Наверно.       ― Я бы сказал, что я тоже могу им оказаться, но лучше скажу, что был бы не против того, чтобы маньяком оказалась ты, ― он уже ей дерзит, отличное начало. Киви это только сильнее раззодорило.       ― Как же пошло вы шутите, мистер... ― она вспомнила, что даже не спросила имени и уж тем более фамилии юноши. Киви показала жестом, что сейчас самое время.       ― Урс, ― улыбнулся он ей.       Глаза у Киви расширились, она приоткрыла рот, что выглядело ещё более нелепо, чем всё остальное до этого.       «Урс? Такая же фамилия? И сами они похожи. Клон?!» ― осенило её.       ― Клон? ― да, всё, что обычно было в голове Киви, то было и на языке.       ― Ну, да, по четвергам мы называем себя клонами, а по всем остальным дням ― братьями.       Юношу явно не смущала придурковатость Киви, и она понимала почему, ведь его братец-клон степень получил по этому предмету. Скоро будет получать нобелевскую.       ― Очень интересно, мистер Урс, а как вас зовут? ― для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, Киви нужно было для начала задать этот.       ― Мейсон, я барабанщик, ― Киви возмущённо посмотрена на него, ведь парень сразу заявил о своём участии в группе, как надменно. Но, наверно, поэтому Эйден отправил её в эту квартиру. Не просто потому, что это был его брат, а чтобы этот брат-барабанщик её оценил. Или Эйден, как всегда, решил проблему очень странным способом, чтобы проспаться.       Мейсон прошёл в большой зал, такой же по величине, как и зал Эйдена, в котором только что была Киви. Это было подобие столовой; по всей видимости, юноша пил там кофе до прихода девушки и читал газету ― именно эти вещи покоились на столе. Мейсон был уж слишком похож на классического американца.       ― А я тут... ― она хотела придумать какое-то понятное объяснение своего прихода, но не знала с чего именно начать.       ― Ты Киви, я знаю, проходи, ― Мейсон предложил ей жестом присесть, а сам прошёл в небольшую кухню, расположенную рядом. ― Чай? Кофе?       ― Я ещё есть хочу, ― призналась она, скорчив грустную рожицу.       ― Конечно, ― Мейсон без лишних реплик открыл холодильник, как будто так и надо. ― Яичницу будешь?       ― Да, а есть к ней помидоры или колбаска? ― Киви почесала затылок. Её действительно не смущало то, что это незнакомый человек, и сейчас ещё будет готовить ей еду. Причём она сама его обо всём этом просит, пренебрегая всеми правилами хорошего тона.       ― И то, и другое, ― Киви кивнула в знак того, что ей лучше и того, и другого, и можно побольше. ― Может, ещё зелени? ― предложил Мейсон, который вёл себя так же спокойно.       ― Можно, только не превращай это в омлет, а ещё не дожаривай до конца, чтобы можно было выпивать желток, ― Киви лишь улыбалась ему, а он безукоризненно слушал и вся эта ситуация была с виду нормальной, но только с виду.       ― Хорошо, ― на этот раз он ответил даже с улыбкой. ― Эд тоже так ест.       И с лица Киви мгновенно исчезла улыбка, задор и всё предвкушение вкусной яичницы смыло одно слово, а точнее ― имя. Она замолчала, сразу закрылась в себе и смотрела на всё, что её окружало. Всё стало каким-то серым. Снова её с ним сравнивают, а ведь они как огонь и вода, ничего общего между ними нет. Почему каждый раз, когда она пытается себе об этом напомнить, то мир даёт ей знак, что это не так?       ― Он вчера звонил, говорил, что видел тебя, ― Мейсон хотел разрушить тишину, он выглядел спокойным и дружелюбным, не любящим молчание, словно ему нравились беседы, но больше всё-таки слушать.       ― И что сказал? ― поинтересовалась Киви, уже наблюдая за готовкой.       Мейсон подошёл к этому делу серьёзно, казалось, что он к любому делу подходил так. Пока Киви осматривалась, то заметила, что в квартире очень чисто, сам дизайн смотрелся весьма недурно. Можно было подумать, что квартиру Эйдена вырезали из какого-то разрушенного здания и приставили к этому, потому что из общей массы только его дверь так выделялась, и его интерьер был похож на помойку по дизайну старого башмака с ароматом тухлого мяса дельфина.       ― Да ничего особенного. Говорит, что предложил тебе место солистки в группе. Это странно, ― Мейсон пожал плечами, но так и не оторвался от нарезания помидоров.       ― Потому что я девушка? Или потому что я ― это я? Или потому... ― Киви не успела закончить.       Видимо Мейсон обычно не перебивал людей, но Киви ошибалась со своими выводами слишком часто и слишком подряд, поэтому он взял на себя роль развеять все сомнения.       ― Потому что он не ищет никого в группу, никогда не искал, и, думаю, что больше искать не будет. Скорее уж сам Эд перерастёт свои комплексы и начнёт петь, чем приложит хоть какие-то усилия к поиску, ― для брата он был слишком требовательным и грубым, Киви показалось, что к ней он относился теплее, чем к Эйдену.       ― Почему? ― ей было интересно, не хотелось в это верить, но будто воронка по имени Эйден вновь тянет её в свою пучину.       ― Таков Эд. Он мог много раз сгрызаться с Джошуа, но не стал бы искать нового солиста. Честно говоря, я так и не понял, что было перед вчерашним концертом. Их ссора была обычней обычного, снова насчёт денег: Джошуа хотел побольше содрать с заведения, а Эд с ним спорил, потому что у него другое мнение. Так они доболтались почти до драки, что тоже происходит постоянно, а потом Эд резко сказал, что ему не нужен такой придурок в группе.       ― Поразительно, насколько ты откровенен. Я же могу разрушить вашу карьеру, сообщив прессе о подобном скандале. И ты не боишься, что тот монстр, чья дверь напротив, потом замучает своим пафосом и желчью?       Мейсон уже жарил яичницу, поглядывал на неё изредка из-под крышки, чтобы не пережарить. Киви показалась ему забавной, она совсем не действовала на нервы, и её темперамент был очень жгучим. И, по всей видимости, кое-кого напоминал.       ― Сообщай, это не новость, тем более о той части, где дерутся Эд и Джошуа, уже написала журналистка Пемберли Лайф, ещё вчера, через час после происшествия.       Он явно не боялся никаких последствий, а у Киви не было на самом деле корыстных помыслов, ей хотелось подловить его, но не вышло.       ― Тебе неинтересно, откуда я знаю Эйдена? ― Киви елозила на стуле, ей хотелось подвигаться или сменить стул на мягкий диван, а ещё хотелось есть, всё как-то стояло не на своих местах. И самым ужасным было то, что зал наполнялся изумительным ароматом яичницы, а живот требовательно начал постанывать, исполняя песни Кети Перри.       ― Я давно уже знаю про тебя и... ― Мейсон обвёл её взглядом, а потом с сомнением посмотрел, решая какую-то дилемму в голове, ― про вас, ― он ещё раз осмотрел её, а потом вернулся к яичнице.       ― Нас? Каких нас? Нет нас! Есть я и эта яичница, ― Киви ничего более аргументированного не придумала, поэтому спихнула, как всегда, всё на то, что видела.       ― Как скажешь, ― пожал он плечами, совсем потеряв интерес к тому, о чём они говорили только что, а, возможно, что только пытался делать вид, но был слишком вежливым и правильным, как Кролик из «Винни Пуха».       «Видимо, в отличие от брата, Мейсон умеет высказать своё мнение правильно или замолчать, когда это стоит сделать».       Мейсон переложил на тарелку яичницу, посыпал зеленью, как и обещал, а затем подал блюдо для Киви. Она с восхищением глядела минуту на все составляющие и не знала, что её обрадовало больше: гармоничность в колбасе и помидорах или аккуратно выложенные три желтка идеальной консистенции. Облизнувшись, Киви с довольной улыбкой принялась наслаждаться дарами брата своего врага.       ― Это фос-ки-ти-тель-но, ― Киви пыталась и жевать, и поблагодарить, ещё и, успевая в мыслях поклоняться этому блюду.       Мейсон тем временем убирался, мыл посуду и хлопотал где-то рядом, исполняя роль заботливого хозяина ― он старался не отвлекать Киви от её важного дела. А после того, как она закончила и ещё раз поблагодарила его, начал интересоваться тем, как давно она тут, чем планировала заняться. Киви уклончиво отвечала на эти вопросы, ведь вся эта информация непременно попадёт к Эйдену, а чем меньше он знал, тем лучше он спал.       ― А ты? Я не знала, что у Эйдена есть брат. Лучше расскажи о себе, почему я не видела тебя в школе? Или мне казалось, что я не видела, ― задумалась Киви, ведь сама она редко на кого обращала внимание.       ― Он не говорил, что у него есть брат. Ну, в школе так точно, мы росли отдельно друг от друга, ― Мейсон незатейливо рассказывал свою историю и даже как-то складно, словно репетировал перед зеркалом. ― Я жил с отцом, а он с матерью. Они не ладили, поэтому мы тоже редко виделись. В принципе, нам это не было нужно тогда. Я учился до пятнадцати лет в частной школе, а потом испортил отношения с отцом. Перевёлся в обычную школу, именно в вашу. На тот момент вы уже оба закончили её, поэтому ты меня не видела. Но я о вас много слышал. Говорили, что это тот ещё выпуск был. Вы ушли красиво и так, что вся школа помнила, ― Киви на этом моменте как-то смущённо посмотрела в сторону и попыталась забыться, чтобы румянец не выступил на щеках. ― А ещё я тоже писал статьи в школьную газету, видел твою колонку. Очень недурно для человека, который умудрялся пропустить кучу мероприятий и не ходил на треть уроков.       ― У тебя хорошая база, ― посмеялась Киви, вспоминая школьные годы.       ― Позже я потом узнал, что вы с Эдом. Кхм, были не разлей вода, ― саркастично выдал Мейсон, а Киви недовольно посмотрела на него. ― Перестань, это было так давно, вы многое прошли и вообще, выглядите, как легенда. Особенно по биологии.       ― Да уж, особенно по биологии, ― в памяти начали всплывать образы самостоятельных, которые они решали и как иногда помогали друг другу.       ― И всё равно, Киви, ― её радовало, что он звал её по имени, а не уподоблялся брату, ― Эд был уверен в тебе. Если он считает, что ты нам подходишь, то я даже не буду проверять это или спорить, потому что достаточно уже того, что он сам выбрал. Если Эд делает выбор, то на карту ставится всё. По этой же причине он не играет в карты: там люди полагаются на удачу, а он в этих делах не разбирается.       Киви льстило, что о ней так отзываются, но ещё её волновал другой вопрос, который мучил с тех пор, как она согласилась спеть Эйдену. Киви была на сто процентов уверена, что не подходит группе, что голос у неё только для того, чтобы разбивать зеркала в душе, а не для публики. Уверенность Эйдена не дарила такой же уверенности ей, ведь она себя знала, а он слышал её голос тысячу лет назад, если это вообще была она. Дела набирали совсем непонятный оборот, и это ей не нравилось, в отличие от яичницы, приготовленной Мейсоном.