Когда тают льды: Сердце Иннара

Никанор направил ящера по дуге к восточному водопаду, натягивая цепи-поводья над проснувшейся водой. Та срывалась с обрыва с шумом, который летом превратится в оглушающий рёв, так что старшему брату пришлось как следует напрячь горло, перекрикивая водопад: - Видишь плато? Над ним ты падал... Илиан кивнул, хотя Никанор видеть его не мог, и достал из кошеля кристалл, второй рукой придерживаясь за пояс брата. В отдалении хлопал кожистыми крыльями недовольный Снежок, которого оторвали от вечерней трапезы. Дагборн отказался даже под страхом смерти покидать господина Иннара, с чем Никанор согласился: прямая обязанность телохранителя – всегда быть рядом. Назар остался в лагере, с Элеей. Это едва ли порадовало брата, но он, по привычке, ничего не сказал. «Место идеальное – для битвы». Илиан глянул на брата с удивлением. Никанор, будучи воином и рано получивший должность капитана, мыслил военными мерками даже там, где война ещё не началась. Но, если вдуматься, то он прав. Плато открывало путь на альдскую границу. Если бы не северная крепость – нелюдям прямая дорога от границы к окраинам Ло-Хельма, и дальше, в срединные земли Стонгарда. Горы, защищавшие стонгардские земли от Альдского Доминиона, здесь словно распадались надвое, образовывая естественный проход для пеших путников. Конечно, проход этот охранялся двумя постами и северной крепостью на самой границе, но если бы нелюдям вздумалось идти пешими в Стонгард – встречали бы их именно здесь, на плато, у расщелины. Больше Никанор ни о чём не подумал, а Илиан не подслушивал. Вцепившись в толстый кожаный пояс брата, Сильнейший прикрыл глаза, позволяя сердцу воздуха вырваться из крошечной тюрьмы. Нутро словно выстудило холодом, выбило грязный мирской воздух из лёгких, наполнило хрустящей морозной свежестью. Кровь остановилась, только чтобы плеснуть раскалённой лавой мгновением спустя. Илиан даже замычал сквозь сцепленные зубы, остервенело мотая головой. Если сердце воздуха едва не поглотило отца, когда тот носил артефакт внутри, то одного из сильнейших магов Мира оно переполнило энергией через край. Илиан глухо, как через вату, услышал, как вскрикнул Никанор, когда серебристое сияние плеснуло во все стороны электрическими разрядами, увидел, как подлетает ближе встревоженный Дагборн, что-то кричит брату. Ну, кто же знал, что он не удержит избыток энергии внутри... телохранителю магические разряды нипочём, а вот Никанору... Судорожно глотнув воздуха, Илиан широко распахнул глаза, глядя на Мир сквозь призму серебристых бликов, призрачных видений и наслоений одного времени на другое. - Покажи мне... Заменить одно свойство артефакта другим, воспользоваться временным разрывом, мелькнувшим на грани бокового зрения, вглядеться в мельтешение множества фигур... - Тёмный! – вслух ругнулся Илиан, пригибаясь, чтобы дно проплывавшего над ними призрачного воздушного корабля не снесло ему голову. Оглядевшись, Сильнейший понял, что таких судов в небе десятки – все под знакомыми знамёнами. Между ними стрелами разрезали воздух призрачные крылатые ящеры – никак, боевые отряды иммуна Сибранда. Внизу, на плато, творилось безумие – мельтешение человеческих тел, ужасающее сплетение плоти, бесшумная и оттого жуткая рубка... - Не вижу, - поделился наблюдениями Сильнейший, чувствуя, как растёт напряжение в голове, пульсирует кровь в виске, прорывается наружу колдовская энергия, не в силах сдерживаться немощной плотью. Маг седьмого круга, воспользовавшийся силой артефакта, ощущал такое могущество, что, казалось, если бы захотел переставить горы местами – справился бы, легко, играючись... – Не вижу... И в тот миг, когда призрачный мир будущего – поганого будущего, судя по мясорубке на плато – дрогнул перед колдовским взором, Илиан увидел. Одно из воздушных судов прямо перед ними накренилось, и с палубы скатился человек – в чёрном кожаном доспехе, изорванном тёмном плаще, с растрепавшимися волосами, прихваченными драгоценной диадемой. Человек перевалился за борт и камнем рухнул вниз – но Илиан узнал залитое кровью лицо. Орудуя бритвенным ножом, он часто видел его в зеркале. Он исчез тотчас, как свалился за борт. Безмолвная рубка продолжалась; корабли и крылатые всадники превратили небо в смертоносный водоворот ядер, вспышек, металла и колдовских полей – но его самого на поле битвы больше не было. Ни в воздухе, ни на земле. Глянув вниз, Илиан увидел, как он неожиданно появился вновь – у самой земли. И разбился бы насмерть, если бы не метнувшийся наперерез крылатый всадник, пустивший знакомого ящера стрелой в отчаянной попытке поймать, не дать разбиться... - Илиан? Илиан! Сильнейший сморгнул, сворачивая картину жуткого будущего, и пошатнулся, припадая к плечу брата. Окружающий мир, уже настоящий, наполненный живыми красками и слишком громкими после безмолвия звуками, покачивался перед глазами, в горле першило, а руки по-прежнему светились серебристым светом. Илиан сжал кристалл в ладони, выталкивая непослушными губами нужные слова, и замкнул поле, схлопывая колдовскую ловушку. Дивное свечение перетекло с тела обратно в кристалл, и лишь тогда он позволил себе выдохнуть. - В лагерь! – скомандовал хмурый Дагборн, всё это время державший Снежка вровень с ящером Никанора. Капитан северной крепости лишних вопросов задавать на месте не стал – тотчас пустил крылатого зверя стрелой прочь, пока набрякшие тучи в тёмном небе не пролились дождём вторично за трудный вечер. Уже в долине Живых Ключей, как только ящеры приземлились в хлюпнувший снег, Илиан почти свалился из седла наземь, быстро отворачиваясь от спутников. Его вывернуло прямо на камни – тягучей слюной с примесью колдовских искр. Коснувшись земли, те тотчас испарились, а Сильнейшему заметно полегчало. Прижав ладонь к губам, он некоторое время постоял с закрытыми глазами, дыша глубоко и размеренно, затем повернулся к Никанору. - Ну, что? – напряжённо спросил тот. – Видел? Илиан протянул руку, касаясь обожжённой щеки брата. Судя по перекошенной осанке, досталось и спине, и бедру, когда он не удержал избыток энергии внутри, но закалённый в боях на северной границе Никанор не жаловался. - Магия тела всегда плохо мне давалась, - пробормотал Сильнейший, когда от произнесённого заклинания ожог на лице брата затянулся лишь наполовину. - Потом, - отмахнулся Никанор. – Скажи – видел?.. Илиан ответил не сразу, вспоминая бросившегося наперерез призрачного крылатого всадника. Поймал или не успел? Он плохо разглядел. - Да. - И? – поторопил старший брат. - Я ещё не понял. Надо посоветоваться. Никанор оторопел. - С кем? Илиан улыбнулся – впервые за последние дни. - С сестрицей Веленой. Из-за спины Никанора выглянул заинтересованный Дагборн. *** Братья улетели тотчас – Никанор спешил повидаться с женой и детьми перед тем, как отправиться обратно на службу в северную крепость – а они остались на ночь: Илиан слишком вымотался за долгий перелёт, странствования в царстве воздуха и последующее общение с артефактом. Ночевка, впрочем, выдалась короткой: уже через три часа Сильнейший разбудил телохранителя, велев готовить ящеров, и заглянул в шатёр к невесте. Элеа будто готовилась к отлёту – встретила жениха уже одетая, только зябко куталась в одеяло, сидя на собранном походном мешке. - Ты не спала? – поразился Илиан, присаживаясь перед невестой на корточки. Вместо ответа полуальдка протянула руки, оплетая его шею, и молча притянула к себе, как только жених подался вперёд. - Замёрзла совсем, - шепнул Сильнейший, выдыхая первый слог заклинания. Магия огня давалась всегда легко: подогревала горячая кровь и блестящее владение стихиями. После добычи сердца огня – давалась ещё проще, послушная любому, даже мысленному усилию. Илиан всё чаще замечал, что ленится размыкать губы ради заклинаний – лишь в минуты большого напряжения. - Горячий мой, - шепнула полуальдка в шею Илиану, укрывая одеялом крепкие плечи. Сильнейший прикрыл глаза, вдыхая аромат тонких белых волос, прижал к себе озябшую невесту, чувствуя приятную мягкость гибкого девичьего тела. Элеа провела прохладными пальцами по его щеке, пригладила уложенные смоляные пряди. Коснулась губами шеи – легко, почти невесомо. - Недолго осталось, - тихо пообещал Илиан, впитывая драгоценные капли женской ласки. – Сердце земли достану только... И как только амулет будет в руках... Слышала ведь – отец согласен, говорит, весна для свадеб – прекрасная пора... - Он не говорил, что согласен. Сказал только, что хорошее дело – жизнь семейная, и весна для венчания – лучшее время. - Не придирайся, - Илиан уселся прямо на шкуры, притянул невесту к себе на колени. – Он будет рад нашей свадьбе. Всю жизнь нам втолковывал, что верное супружество или же духовные обеты – два кратчайших пути в Небесную Обитель. Всё следил, как бы мы блудить не начали! Будто в мире других грехов не водится, пострашнее. - Он хорошо вас воспитал, - невыразительно отметила Элеа. – Но благословение на союз так и не дал. - Забыл... переживает, чтоб не спугнуть... или не до конца простил за прошлую ссору. Но ведь поцеловал в лоб на прощание? Стало быть, одобрил. И уж по крайней мере, препятствовать не станет. - И госпожа Иннара ни слова не проронила. - Она очень слаба, душа моя. Одно то, что мама высидела нашу встречу, о многом говорит. Госпожа Иннара очень хотела тебя увидеть. Элеа помолчала, прижимаясь к тёплому телу жениха. - Я не боюсь неодобрения. И не могу сказать, чтобы иммун Сибранд или госпожа Иннара были неприветливы. Но они... будто не верили в нас. Илиан досадливо махнул рукой. - Я тебе о том давно толковал. Отец настолько привык всё делать сам, что не верит ни в то, что мы своим умом жить способны, ни в то, что всё разрешится наилучшим образом и без него. Это очень раздражает, на том и ссоримся каждый раз. Элеа помолчала, не отрывая головы от плеча жениха. - В меня тоже никто не верил, - проронила наконец полуальдка. – До тебя. Илиан крепче прижал к себе невесту, нежно поцеловал в висок. - Все мы... соответствуем, - с трудом подобрал слова Сильнейший. – Чужим ожиданиям. Не верят – что ж, твой выбор, сдаться или совершить вопреки. Но никому не дозволено определять, кто ты есть. Не верь, если кто говорит, будто знает тебя. Я вижу в тебе доброе – и ты добра ко мне. Остальные... - Видят только нелюдь. Элеа вздохнула, не размыкая губ. Завершила неожиданно тяжело: - И я отвечаю ожиданиям. Илиан заключил лицо возлюбленной в ладони, шепнул, прикрыв глаза: - Ты ведёшь себя ровно так, как другие то позволяют. Я же, к примеру, ожидаю, что ты станешь славной женой... доброй спутницей... прекрасной матерью... Полуальдка не выдержала – фыркнула, когда увлёкшийся Илиан зарылся носом в отворот походного плаща невесты, раскапывая путь к девичьей шее. - Господин Иннар, - негромко позвали снаружи. – Всё готово. Дагборн действительно подготовил всё: и ящеров, и фляги с целительной водой Живых Ключей. Сам телохранитель напился исцеляющей влаги прямо из проснувшегося источника, и теперь буквально сиял от довольства: за всю жизнь лишь раз удалось хлебнуть легендарной воды – давно, ещё в год первой службы у иммуна Сибранда. - Просто вода, - попробовав, сделал вывод Илиан. Прислушался к ощущениям и пожал плечами, - хотя довольно вкусная. - А по легенде, любой недуг исцеляет, - напомнил телохранитель, запрыгивая в седло. - Может, и исцеляла – лет эдак тысячу назад, - рассеянно ответил Сильнейший, помогая невесте забраться на Огневика. – Сейчас – просто вода. Кристально чистая, возможно, последняя чистая вода в Мире. Но – вода. - Так, может, чистоты для лечения и достаточно? – сверкнул зубами Дагборн, дёргая поводья. Небо уже посветлело, когда они поднялись ввысь, так что солнце слепило глаза, пока они летели на северо-восток. Крылатые всадники решили проблему просто, натянув капюшоны поглубже, поэтому обещанных Илианом красот Элеа не увидела: пряталась от слепящих лучей за спиной жениха. Зато едва они спустились ниже, подбираясь к портовому городу, полуальдка скинула капюшон, с интересом разглядывая кровли домов, шпили разрушенной пограничной крепости и кипевшую в порту работу. Солнечный день выгнал наружу не только работников да тех, у кого образовалось дело в городе, но и ребятню, заждавшуюся весны, и простых горожан, выглянувших из-за стен опостылевших за зиму домов. Заглядевшись на многочисленные трубы, из которых валил густой белый дым, Элеа едва не пропустила миг, когда навстречу им из развалин старой крепости тяжело взвился огромный ящер, на фоне которого наездник терялся. Ящер дыхнул огнём, от чего Снежок с Огневиком возмущённо заклокотали, и метнулся наперерез Снежку. - Ах ты шельма! – весело крикнул Дагборн, посылая ящера пузом кверху. Илиан от такого манёвра непременно вывалился бы из седла, даже несмотря на кожаные ремни, но телохранитель оказался опытным наездником: разминулся с протаранившим его ящером в последний момент, выравнял полёт, посылая Снежка следом за задирой. - Я отлучусь, господин Иннар? – с азартом крикнул телохранитель, пролетая мимо. «Лети, лети...» - мысленно усмехнулся Илиан, ничуть не сомневаясь, что Дагборн услышит. Тот и впрямь услышал – вздрогнул в седле, но не обернулся, слишком увлеченный погоней. Верно, до сих пор не разгадал, отчего мысленно общается с Сильнейшим, хотя не чувствителен ни к магиям стихий, ни магии разума. «Ну, здравствуй, сестрица». «Утречко, братец! Ты общался с Дагборном на языке сердца? Лицо у него такое... будто шевеление младенца в утробе почуял». «Ну у тебя и сравнения, женщина! Лучше скажи – что это ты устроила? Вспомнила молодость?» «Мелкий гадёныш! Какие наши годы?!» Словно в ответ на задорные мысли, из небес донёсся хохот увлечённого Дагборна и женский смех. Элеа с интересом вгляделась в резвящихся наездников, пока Илиан направлял Огневика к развалинам старой крепости. Внутренний двор, где приземлился ящер, оказался на удивление ухоженным, бывшие казармы отстроены и утеплены, а сторожка – явно обжита. Стайка детей прыснула во все стороны, когда Огневик коснулся лапами расчищенных каменных плит; новоприбывших рассматривали с интересом и неизбежными обсуждениями увиденного. - Учитель новый? - Ой, лицо больно холодное... - Смотри, смотри! Нешто нелюдь? - Не, просто седая... - С чего бы? Молодая же! Детский гомон не смолкал, пока из бараков не показался сурового вида сикириец, гаркнувший на детвору. - А ну быстро внутрь! Урок ещё не закончен! - Стефан! – узнал Илиан, пока разновозрастные дети резво разбежались под тяжёлым взглядом учителя. Сикирийский маг, с которым Сильнейший познакомился в далёкой юности, двенадцать зим назад, прижился на дальнем севере и милостью Духа оставался целым на опасной службе вот уже второй десяток лет. Некогда до беспамятства влюблённый в Велену, теперь Стефан оброс семейством, торговыми лавками в городе и душеспасительным занятием просвещения местной детворы. Отлучаясь в северную крепость, сикирийский маг возлагал учительствование на Велену и Мартина, хотя молодые колдуны из унтерхолдской гильдии помогали тоже. - Господин Иннар, - учтиво поприветствовал Стефан, как только Сильнейший спешился. – Не ожидал вас увидеть... - Это к Велене, - отмахнулся Илиан, помогая невесте спуститься. – Я тайны из своего прибытия не делал. Словно в ответ на его призыв, с неба спикировал огромный зверь с багровой чешуей, тряхнул мощной шеей, довольный прошедшим полётом, а ещё больше – что теперь вернулся в тёплый загон. Со спины ящера соскользнула невысокая сикирийка, потрепала верного зверя по шее. - Старичок, - ласково обратилась к ящеру она. – А говорят, мол, пора тебе и отставку дать... мелкие завистники! Ты же всех молодых сделал! Наездница оказалась стройной, ниже Элеи на полголовы, одетой тепло и удобно: приталенная, не сковывающая движений шуба, меховые штаны, кожаные перчатки, высокие сапоги и плотный капюшон, который она тотчас откинула, торопливо приглаживая растрепавшиеся смоляные пряди. - Велена, - широко улыбнулся Илиан, первым шагая навстречу. - До чего приятно видеть тебя очами и слышать ушами, Сильнейший! – ответила на улыбку сикирийская колдунья, раскрывая объятия. Илиан крепко обхватил сестру, отрывая от земли, выслушал невнятные возмущения – Велена ткнулась носом ему в плечо и не могла сама отстраниться – и лишь затем аккуратно поставил на место. В тот же миг с неба спикировал Снежок, едва не потеряв хозяина ещё в полёте: Дагборн заранее расстегнул ремни и от резкой посадки почти скатился по шее ящера, спрыгнув наземь прямо перед сикирийской колдуньей. - Ну, здравствуй, красавица. Велена с улыбкой глянула на бывшего легионера, скользнула взглядом с макушки до самых пят. - Здравствуй, Дагборн, - ответила, откидывая смоляную прядь от щеки. Склонила голову набок, прищурилась оценивающе. – Сколько лет прошло, а ты всё тот же. Только грузнее стал да хромой на одну ногу. Но для своих годов вроде неплохо сохранился... - Ведьма, - ласково отозвался телохранитель, склоняясь к сикирийской колдунье. Приветственный поцелуй в щеку вышел чуть дольше, нежели позволяли приличия; Велена тихо рассмеялась, шагая назад. – По-прежнему остра на язык да приятна глазу. Словно в прошлое шагнул... двенадцать зим прошло... - О прошлом я и поговорить хотел, - покосившись на телохранителя, перебил Илиан. – Велена, сестрица, у меня здесь сразу три дела. А потому проводи-ка нас к твоему славному, терпеливому мужу, и продолжим разговор. - У меня патрулирование, - напомнила сикирийка. – Кто меня перед примипилом северной крепости отмажет, если про прямые обязанности позабуду? - Бумагу выпишу. Сильнейшему не откажет, я ему магов для защиты исправно поставляю. Да и ты не на одно утро нужна, а потому готовься к непыльной и знакомой работе: летать да защищать. Велена выслушала, как всегда, внимательно, прежде чем понятливо вздохнуть. - А кто бумагу твою примипилу доставит? - Лично завезу, - пообещал Илиан, оборачиваясь к невесте. – Элею ты, верно, узнала. - Сложно не догадаться, - подтвердила колдунья, выглядывая из-за плеча Сильнейшего, чтобы встретиться глазами с невестой брата. – Рада встрече. - Радость взаимна, - тонко улыбнулась полуальдка, склоняя белокурую голову. Велена быстро переговорила со Стефаном, меняя взаимные планы на день, махнула рукой, указывая направление к городской харчевне, и подхватила одну из сумок Элеи. - Помогу, - пояснила колдунья. – До утра-то точно никуда не денетесь. Вам повезло: Мартин в эти дни в харчевне, обленился, второй день в лабораторию не заходит. - Врёшь, - ровно оборвал Илиан, закидывая на плечо походный мешок. – Приболел, сама же и велела ему на мороз лишний раз не казаться. А сына, наоборот, в школу к Стефану услала, чтобы хворь от отца не подхватил. - Бесцеремонное чудовище, - нахмурилась Велена. – Кто разрешил в мозгах копаться? Дагборн пропустил подопечного с невестой вперёд, не отрывая взгляда от сикирийской колдуньи. Пристроился рядом, стараясь не опережать невысокую защитницу Кристара. - Похудела, - негромко подметил бывший легионер. – Муж не кормит? - Поклонники проходу не дают, - усмехнулась Велена. – Вот и худею на нервах. Дагборн в ответ притянул к себе сикирийку, поцеловал в макушку – или, точнее, в накинутый на голову капюшон. - Думал, что взревную, но... рад, что у тебя всё хорошо. - И у тебя неплохо, если Илиан не солгал, - ровно парировала колдунья. – А потому рук не распускай лишний раз, иначе обо всём жене твоей доложу. Телохранитель тотчас отдёрнул ладонь, скользнувшую на спину колдунье, нахмурился, перехватывая походный мешок покрепче. Столько зим прошло – а всё как один миг. Позабыл всё, что за эти двенадцать лет случилось – лишь только увидел её. Изменилась, неуловимо и безжалостно, но улыбалась всё так же; смотрела пристально, неотрывно... дразнила каждым небрежно брошенным словом... Словно лишь вчера прощался с ней после обряда, словно лишь недавно обучал её полёту – и ведь научилась, шельма... сделала его в небе, как новичка... - Дед ещё шевелится? Господин Иннар упоминал, будто ящер едва не погиб в битве, и в небо целый год не подымался. - Отошёл, - нехотя поделилась Велена. – И огнём по-прежнему дышит. Все годы отлично пролетал, вот только в последнее время стал... - Вялым? Может, спячка? – предположил Дагборн. - Дед в спячку уже не впадает, - отмахнулась Велена. – Вот с года перерождения и не спит. Беспокойным стал. Мордой тычет в плечо при каждой кормёжке, словно сказать чего хочет. Проверяла – здоров вроде, но не резвится, как прежде, и летает... словно с опаской. Полёт плавный, бережный, как в люльке... - Дед рисковым и не был никогда, - пожал плечами Дагборн. – Радуйся, что ящер тебя ещё слушает и в старческое самомнение не впал. Вот у господина Иннара с животными как не ладилось, так и не ладится: что кони под ним нервничают, что Огневик слушаться не спешит. То и дело избавиться прямо в полёте хочет. - Так и обучил бы Сильнейшего полёту. Со мной получилось когда-то. - Тебя иммун Сибранд обучил, я помогал только, - напомнил Дагборн, невольно припоминая совместные уроки. – А господин Иннар... ему внутреннее мешает. Звери же чувствуют. Больше не говорили: спуск от крепости к кристарскому храму оказался хотя и расчищенным, но всё же довольно крутым. Илиан крепко держал Элею за руку, спускаясь по ступеням к домику, пристроившемуся сразу за боковой стеной храма. - Отец Кристофер в здравии ли? – осведомился Сильнейший, бросая беглый взгляд на тихий домик духовника. - Постарел, как и все мы, - откликнулась Велена. – Но, милостью Духа, в силе ещё. По крайней мере, сам так утверждает. Илиан обогнул храм, останавливаясь перед главными дверьми. Здание соперничало в возрасте с разрушенной крепостью, но оказалось отбелено и отремонтировано, даже колокол у купола сиял – сам Император пожаловал городу двенадцать зим назад за победу над альдскими войсками. Заслуга Велены, купленная дорогой ценой. - Зайду повидаться перед отлётом, - отворачиваясь, пообещал Илиан. - Зайди непременно, - пригласили за спиной. – Если дело правое, то и благословение на дорогу дам. Сильнейший резко обернулся, встречаясь взглядом со старым духовником, прислонившимся к двери. Отец Кристофер похудел, поседел окончательно и заметно сдал со дня их последней встречи – но улыбался так же светло и заразительно. Илиан помедлил, но всё же припал к протянутой руке. Видели бы брутты, что творит, кланяясь провинциальному духовнику, стонгардский Сильнейший! Впрочем, Илиан Иннар сломал слишком много гласных и негласных правил, чтобы оглядываться ещё на одно. В харчевне их встретил немолодой сикириец с грустными глазами, мигом встрепенувшийся при появлении большой компании. - Обед подай, Самир, - распорядилась Велена, скидывая капюшон. – И горячего выпить, гости издалека. Как на стол накроешь – комнаты подготовь, им передохнуть с дороги надобно. - Хозяина будить? Он велел к твоему возвращению, госпожа. - Я слишком рано вернулась, Самир. Пусть отдыхает, подниму сама. Из кухни показалась полная сикирийка, упёрла руки в бока, оглядывая прибывших. - Обед-то ещё подходит, госпожа, - без приветствий проронила она. – Пущай Самир покуда комнаты готовит, а я на столы накрою. - Разбирайся, Нэнна, - отмахнулась Велена, позволяя прислуге заняться поселением дорогих гостей. Десять зим тому богатая родственница Велены, тётушка Морин, сослала Самира с женой Нэнной на далёкий север, к племяннице, чтобы те помогли с харчевней и освободили от неподобающих трудов как Мартина, так и Велену. Первые годы после рождения Райко тётушка Морин проводила по полгода у племянницы, помогая с младенцем. Потом – забирала мальчонку к себе, чтобы тот отведал настоящего сикирийского лета и солнца. Тётушка, возраст которой подходил уже к седьмому десятку, по-прежнему крепко держала бразды правления процветающим поместьем, которое уже и завещала обожаемому внуку. Однако неизбежно слабела с годами, а потому стонгардские зимы переносить больше не могла и теперь не выбиралась из поместья, дожидаясь, пока подросший Райко не приедет сам. - Как Рем? – поинтересовался вскользь Дагборн, пока вокруг царила понятная суматоха: Самир носился с вещами, перенося их в комнаты, Нэнна споро накрывала столы. - Уж три зимы, как умер, - негромко откликнулась Велена. – Хорошо ушёл: тихо, спокойно, во сне... всё улыбался. Бывший легионер лишь кивнул. Старший умалишённый брат Мартина долгое время привязывал кристарского мага к дому. Теперь вот – освободил от тягот... - Располагайся, - усмехнулась Велена, когда Илиан с Элеей поднялись наверх. – Да спускайся вниз. А я мужа разбужу. Дагборн нахмурился, провожая сикирийку взглядом. Дурное дело: почему в груди неприятно кольнуло? Почему перед глазами застыл образ прошлого, той Велены, которую он оставлял без надежды на повторную встречу? Глупый поворот судьбы, упущенный шанс, перечёркнутое будущее... Всё могло быть иначе. Могло быть иначе... Вскинув походный мешок на плечо, телохранитель поднялся по крепкой деревянной лестнице следом за подопечным, стараясь не смотреть по сторонам. Чужое счастье и семейный уют показались болезненно очевидными.