Когда тают льды: Сердце Иннара

Мартин хмуро разглядывал скопившиеся на горизонте военные корабли, окружившие бухту скромным полукругом. - Четыре, - проронил Мартин без выражения, но так, что сразу становилось понятно, что именно думает кристарский маг о стратегии столичных управленцев. – Альды наложат в штаны от смеха, особенно, если явятся на воздушных судах. - Очевидно, удара с моря больше не ждут, - в тон хозяину харчевни, только чтобы не молчать, отозвался Дагборн. – Иммун Сибранд крылатых шпионов рассылал повсюду в последнее время – видимо, и выяснилось, что альды все силы бросят на переход у Живых Ключей. - Так и понадеемся, - вытянув одну ногу за другой, ровно согласился Мартин. – Потому что в противном случае город сгорит. - Есть ещё ты. Маг-харчевник не отозвался, и его молчание Дагборну не понравилось. Одно то, что вчерашним утром он отослал сына со слугами прочь из города с последним торговым кораблём, говорило о многом. Райко оставался единственным сокровищем Мартина, и кристарский маг рисковать им не собирался: сын отправился к престарелой тётке Велены, в Сикирию. Отрок волновался, упрашивал, даже возражал – но Мартин оставался непреклонен. Горожане прятались тоже – уходили из города или переносили пожитки в подвалы, готовясь к очередному нападению – и общее настроение в притихшем и мрачном, как никогда, Кристаре, оказалось подавленным. Лавки не работали уже третий день, ставни наглухо заколачивались, и исправно работала лишь лекарня – Олан то и дело прибегал узнать, нет ли вестей от отца Кристофера. Эрик готовился к приему раненых, как мог – помогали местные женщины да старый лекарь Лазар. Ухаживающих осталось немного – жители, в основном, привычно прятались от угрозы с северо-востока. - Я один тут верю, что рассвет придёт? – усмехнулся Дагборн. - Отнюдь, - подчёркнуто вежливо откликнулся Мартин. – Я даже уверен, что так и будет. А вот в последующем за ним – есть сомнения. Дагборн отвернулся, чтобы скрыть слабое раздражение. Они словно приготовились к смерти – все они. И телохранитель Сильнейшего не видел этому извинений. - Бой ещё даже не начался, - глухо проронил бывший легионер, не глядя на мага. - С такой расстановкой сил – закончится, не начавшись. Илиан и его безумный план были последней надеждой. И теперь, когда… - Илиан ещё жив! – не выдержал Дагборн, оборачиваясь. – И сила его осталась с ним, пусть и в диадеме! Что мы потеряли? Благодаря альдскому артефакту он неуязвим, и ещё подберётся к Фалагару, чтобы… - Дагборн, - резко оборвал телохранителя Мартин. – Сила Илиана теперь заключена в диадеме, это верно. Но он уже никогда не будет столь же силён, как прежде. И как только он растратит всю силу своего… пожалуй, двенадцатого… круга – у него не останется магии совсем. Диадема не человек, она – лишь накопитель. Она не способна восстанавливать силу, только хранить её. Да, Илиан сможет наполнить её чужой энергией, когда та опустеет. Но чьей? Даже если кто-то из магов отдаст ему силу добровольно, двенадцатого круга у него уже не будет никогда. В Мире нет никого, равного Илиану Иннару по силе! Не было, - тотчас поправился Мартин. – Так что, растратив свою энергию, Илиан сможет заливать туда чужую, вытягивать магию из стихий, но это будет настолько слабым отголоском… это как после двуручника взять в руки кухонный ножик… да и тот заточенный не с той стороны. - Но… возможно, и этого хватит, чтобы… - Илиану не подобраться к Фалагару, - вновь оборвал телохранителя Мартин. – Есть и ещё кое-что. Не рассчитывай, что диадема защитит Сильнейшего от вражеского удара. Теперь – не защитит. Таково свойство альдского артефакта: наполненный чужой силой, он теряет свою. Пока в диадеме хоть капля чужой магии, она не защитит владельца. Так случилось в своё время и с покойным тэйоханом Аркуэноном Дейруином. Велена дважды нанесла ему урон: ударив в Ржавом Ущелье, и затем – добив проклятым клинком и лишив жизни. На тот момент – в диадеме уже была сила Иннаров, которую Дейруин выпил из госпожи Деметры. Ударь его Велена на миг раньше – и свалилась бы сама. Но Великий Дух, не иначе, направлял её в тот миг… - Есть ещё язык сердца, - глухо пробормотал Дагборн. – Не утратил же господин Иннар и этот дар? На этот раз Мартин ответил не сразу. - Я не знаю, - отозвался наконец кристарский маг. – Я ничего не знаю об этом даре, кроме того, что открывал сам господин Иннар. И я без понятия, как им пользоваться – и что можно с ним сделать. Но теперь, когда Фалагар понял, что Илиан владеет этим даром – думаю, как бывший духовник, он найдёт, как от него защититься в следующий раз. - Для этого, верно, нужно и самому им владеть, - задумчиво проронил Дагборн. – А мне так показалось – не может он… - Да неважно это, Дагборн, - устало прервал Мартин. – Теперь, когда господин Иннар… Без магии – победить носителя амулета Тёмного? Я уже не верю в чудеса. - Он что-то придумает, - упрямо повторил телохранитель, поднимаясь на ноги. – Я служил ему много лет и видел, как он находил решения там, где никто их не видел. Он что-то придумает… Показалось, или Мартин глянул на него с жалостливым сочувствием? Дагборн не дожидался ответной реплики – отошёл подальше от кристарского мага, тиская ладонь на рукояти меча. Прошёлся по пустынной улице вверх к храму, оставив харчевника на крыльце одного. Колдовской силы лишился Илиан – но Дагборну казалось, будто это Мартин погас. В тот вечер, почти три дня назад, Илиан так и не пришёл в себя. Мартин, осмотрев затихшего мага, на котором сияла только диадема тэйоханов, снимать артефакт запретил: обрывки энергии, колдовской и жизненной, всё ещё переплетались, всё ещё дрожали под магическим взором, угрожая жизни мага. - Вот ты и потерял самое ценное, господин Иннар, - пробормотал кристарский маг, разглядывая покрасневший знак Великого Духа на руке у Сильнейшего. Поставленный целую вечность назад, чтобы защитить мага высшего круга от влияния Тёмного, знак должен был забрать у носителя здоровье, красоту или близких – что-то, дорогое сердцу мага. Но у Илиана – не забрал ничего. Отец Кристофер тогда сказал – видимо, рассчитается позже и с лихвой… И, кажется, оказался прав. Сам духовник в тот день промолчал. Только и велел Райко подать воды для господина Иннара, Мартину – распорядиться о комнате да ужине для уставшего телохранителя, а самому Дагборну – велел тотчас, немедленно, перенести Илиана к нему в дом. Возражали все: Мартин, который утверждал, что уж он-то должный уход Сильнейшему обеспечит, Райко, которому, очевидно, понравилось ответственное дело лечения столь важного лица, и Дагборн, который, при всём уважении к исповеднику, считал, что место надорванного мага – рядом с другим магом. Отец Кристофер в этот раз, впрочем, долготерпением не отличался. В глазах духовника блеснули красные искры, мигом угомонившие присутствовавших, а сам исповедник повторил просьбу ещё раз, с нажимом, после которого исполнять волю старого храмовника бросились все. - Илиан теперь не опасен, - махнул рукой Мартин. – Сама по себе сила не плеснёт так, как сделал бы Сильнейший, будь колдовская энергия всё ещё с ним связана. Если отец Кристофер настаивает… я не возражаю. А нам пора думать о грядущей битве, раз господин Иннар из неё выбыл, не вступив. Уныние кристарского мага удивляло и раздражало. Как он мог лицемерно называть господина Иннара Сильнейшим, если уже не верил в него? Почему только он, Дагборн, продолжал верить в подопечного – спокойно, уверенно, не допуская ни малейших сомнений в том, что тот придумает… что непременно победит? Ведь ничто не кончено! Илиан Иннар был лучшим – и никакое лишение силы этого не меняло. Вдоль каменной тропы верхнего города уже распускались цветы: мелкие стебли сорных трав, трепетные бутоны в расставленных под окнами кадках. Прошедшие в тревожном ожидании дни Дагборн разбирал завалы в разрушенной крепости, расчищая загон для Снежка и Огневика. Рану на руке Мартин ему затянул, так что Дагборн даже и томился от непривычного безделья и гнетущей тишины. Оба ящера прилетели с патрульным на следующий же день после их прибытия. Шустрому дозорному, пригнавшему их, хмурый телохранитель ни слова о произошедшем не поведал, а выгнал взашей, велев возвращаться в распоряжение к своему командующему. Ящеры о грядущей битве не переживали: с удовольствием носились по расчищенному загону, ели и пили, набираясь сил. Глядя на них, телохранитель неизменно успокаивался, даже усмехался: этим-то что? У них весна… хорошо хоть, как в прошлом году, к самкам ещё не рвутся. Через пару седмиц – уж и не удержишь, придётся отпускать в Ло-Хельм, где у иммуна Сибранда отдельные крылатый отряд ящериц, на время случки освобождённых от полётов. Да и после – частенько тоже. Назар за этим делом присматривал, следил, чтобы высиженные яйца оставались в тепле даже после ухода быстрого стонгардского лета… Дагборн вздохнул, не размыкая губ. Весна била в голову не только ящерам – он и сам рвался мыслями в Унтерхолд, в маленький домик в среднем городе, к белокожей красавице, на которой женился когда-то из жалости, и которую так и не успел узнать… Почувствовать бы сейчас на себе её тёплые руки, горячие губы, прижаться бы тесно, жарко… к округлой груди, к мягкому животу… зарыться носом в медные кудри… И только и проверить, чтобы заснула малышка Ирисса, чтобы не разбудить, не приведи Дух… Любила ли его Мэйовин? Верно, что так – уж по крайней мере, больше, чем любил он. Вначале – никак не мог преодолеть отчуждение, зачем – не собирался привязываться, ведь и умереть мог в любой миг. Ну а после – уже не хватало проклятого времени. Но не лги себе, муж – тосковал и ты. Рвался к так и непознанному, желал сблизиться, стать наконец единым целым… - Любовь стоит того, - пробормотал Дагборн, обращаясь к Снежку. Ящер ткнулся в него мордой, глянул вопросительно. – Даже если… ненадолго. Надо бороться… - Телохранитель потрепал зверя по чешуе, растерянно провёл рукой по шее. – Я вернусь, Мэйовин. Ведь так и не отдал того, что ты заслуживаешь… А ты заслуживаешь, пожалуй, куда большего, чем сухое сердце и дрянная жизнь такого, как я… «Это верно. Вернёшься! И ещё бросишь ей к ногам и сухое сердце, и дрянную жизнь. Потому что – как ты там сказал? Любовь стоит того…». Дагборн вздрогнул, оборачиваясь. Прикрылся рукой от слепящего солнечного света, рвавшегося снаружи в стены старой крепости. По ступеням от храмового домика поднимался человек, которого телохранитель даже не сразу узнал. Залитый золотыми лучами, человек казался сотканным из света, а ровная выправка и спокойный, пружинистый шаг и вовсе сбили с толку: такой поступи Дагборн ни у кого не помнил. И мягкая усмешка, какой он никогда не видел… «Не говори, что не признал». - Господин Иннар, - вытолкнул из пересохшего горла телохранитель. И отмахнулся от любопытного Огневика, сунувшего морду из загона. – Что вы… вы один такой… Сильнейший улыбнулся, шагая под сень разрушенной крепости. Шаг казался уверенным, но стука сапога телохранитель не услышал и всполошился ещё больше. - Вы живы? - Не похож? - Нет, - честно признался Дагборн. – На себя прежнего – не похожи. Илиан снова улыбнулся, подошёл ближе, протягивая руку к Огневику. Норовливый ящер в этот раз не фыркнул, не дохнул дымом, даже не отвернулся от хозяина – напротив, ткнулся огромным носом ему в ладонь, рыкнул приветственно, ластясь под осторожное касание. - Что же изменилось? - А Дух его знает, - напряжённо ответил телохранитель, разглядывая подопечного. – Что-то в глазах… нет, не то. В лице… хотя тоже нет. Не знаю, господин Иннар! Другой вы. - Невозможно остаться прежним после потери силы, - ровно согласился Сильнейший. – Как нельзя и сохранить себя одним и тем же на протяжении земной жизни. - У деда вашего получается пока, - всё ещё напряжённо напомнил Дагборн, лишь теперь отметив альдскую диадему у подопечного. Артефакт сиял – но ровным, спокойным светом, ничуть не похожим на ту режущую синеву, что хлестала в него тремя сутками ранее. - Ничто не вечно, кроме царства Духа. Но и этого я лично не проверял, - Илиан тихо рассмеялся, и Дагборн не выдержал. - Как вы, господин Иннар? - А как я выгляжу? – тотчас поинтересовался Сильнейший, прислоняясь к ограде. Огневик ткнулся мордой в плечо хозяину, заинтересованно принюхался. - Хорошо выглядите, - не стал темнить Дагборн. – Будто сияете. Лицо свежее, даже словно… помолодели немного. Улыбаетесь вон… когда в последний раз вот так? Только оскал или усмешка, чтобы врага запутать. И глаза у вас, господин Иннар… светятся. Не колдовским светом, а так… хорошо светятся. Вы словно отдыхали, а не… а не после этого… Дагборн замялся, но Илиан и не стал томить, пришёл на помощь: - Можно сказать, отдыхал. Я же с постели почти не вставал. Отоспался на жизнь вперёд! Бывший легионер не выдержал, тронул подопечного за рукав – проверить, не призрак ли перед ним. Уж больно светлым казался господин Иннар, совершенно не похожим на того надорванного, лишённого колдовской силы мага, которого он отнёс к отцу Кристоферу. Духовник вытолкал его взашей, сказав, что времени мало, но не пояснил, для чего. Измождённый вид Илиана, белое лицо с подсохшими разводами пыли от слёз, тонкая струйка крови из носа… безвольная рука, свисавшая с постели… Дагборн верил в Илиана Иннара. Но оставляя его у отца Кристофера – сомневался, что тот успеет отойти к началу битвы. Выходит, что зря: Илиан казался силён как никогда. По крайней мере, отсутствие собственной колдовской силы никак не повлияло на внешний облик стонгардского самородка. Или повлияло – в лучшую сторону. - Я хорошо помню происходящее вокруг меня, как и собственное бессилие в эти дни. Я не мог даже голову повернуть сам… и это было страшно. – Илиан прерывисто выдохнул, потёр скулу. – В бессилии рождается сила, Дагборн. Когда отец Кристофер влил в меня новую жизнь, я многое понял. Будто глаза открылись. И это знание помогло мне принять решение. - Знак Великого Духа, - даже отшатнулся Дагборн, лишь теперь разглядев символ на груди у Сильнейшего, который носили лишь исповедники. А это значило… это же… - На самом деле, именно ты подсказал мне, что делать, - не обращая внимания на онемевшего телохранителя, продолжал Илиан. – Помнишь, там, у Мартина? Ты сказал, что мой дед и без силы многое вытворяет. Дагборн лишь кивнул, не пытаясь уже ни понять собеседника, ни предугадать его намерения. - Вот к нему мы и направимся, - с улыбкой завершил Илиан. – Хочу спросить совета, как же это он делает. - А… - А в прошлый раз – не получилось. Я был слишком занят тем, чтобы подсадить ему чужую – свою – мысль. Мол, что нужно отдать амулет мне, ведь я – это он… И я так и не познал главного – того, что знает он. И не сумел бы познать. А теперь – такой шанс есть, - подтвердил Илиан в ответ на безмолвный вопрос Дагборна. – И это последнее, что у нас осталось. - Ещё одна попытка, господин Иннар? – отчаявшись понять подопечного, переспросил Дагборн. – А это, - кивнув на знак Великого Духа, уточнил он, - вам не помешает? Духовникам же колдовать же нельзя? - Свою тёмную силу использовать нельзя, - рассмеялся Илиан. – А я пуст, Дагборн. Я буду использовать то, что в диадеме. Это артефакт, а он повредить уже не может. Да и духовных обетов я пока не давал… - Но зачем, господин Иннар? – не выдержал Дагборн. – Зачем?.. Илиан Иннар качнулся вперёд, глянул задумчиво в сторону прихрамового домика. На лице его, теперь уже сосредоточенном и серьёзном, проступили наконец знакомые черты: жёсткие складки у губ, напряженный, нахмуренный лоб, и режущая сталь голубых, как стонгардские льды, глаз. - Чтобы победить мага – нужен другой маг, - медленно, глядя сквозь телохранителя, проронил Илиан. – Но чтобы понять духовника – нужен другой духовник. За спиной господина Иннара, далеко на юге, у ло-хельмского перевала, небо вдруг полыхнуло сразу десятком сигнальных огней. Алые всполохи осветили голову стонгардского Сильнейшего, а Дагборн даже отступил на шаг, поражённо разглядывая ранее мирное небо, в котором теперь расплывались уродливые кляксы красных, как пятна крови, воздушных огней. - Бой начался, - обречённо выдохнул бывший легионер.