Его желание

      До последнего момента Эррор подозревал ловушку. Ждал насмешек и хлопка двери перед носом. Но он никак не ожидал, что враг, который по всем канонам должен его ненавидеть и желать убить, приведёт к себе в гости.       — Располагайся, где хочешь. Я сейчас приду. Постой тут, Бруми, — с этими словами Инк прислонил гигантскую кисть к стене и неспешно поднялся на второй этаж.       Разрушитель задержал взгляд на огромной кисти хранителя. Раз он ее оставил, значит, убегать не собирался, как, собственно, и издеваться, ставить ловушки или начинать битву.       Эррор был растерян. Он, конечно, привык к некоторым причудам защитника альтернатив, но не был готов к новым. Особенно к согласию на его бездумное спонтанное предложение, сделанное от безысходности. Чего ждать, разрушитель не знал, и неизвестность давила, заставляя волноваться. Не верилось, будто всеми любимый, вечно правильный и «светлый» Инк на самом деле согласится переспать с ним.       Добровольно. С ним. Переспать.       Желая отвлечься, Эррор начал осматривать гостиную. Дом Инка напоминал дом оригинала, но имел больше дверей и был украшен большим количеством картин. В гостиной их висело не меньше шести. Вначале разрушитель не мог понять, что его смущает в красочных изображениях, пока одна из картин не чихнула.       Синие нити оперативно перевернули все картины в комнате, а по позвоночнику прошлась волна мурашек. Вспомнилась одна причудливая вселенная с уклоном на магическую школу: там тоже картины оживали. И сильно бесили, ибо еще и разговаривали. Собственно, той вселенной больше нет. Разрушителю подумалось о причине подобного оформления дома. Может быть, в память о той уничтоженной вселенной?       Эррор сел на диван, застеленный шерстяным одеялом, и нащупал в подушках пульт. Включил первый попавшийся канал, ТВ показал Андерласт. Сцена жаркого секса заворожила. Заставила ерзать на месте и нервничать. Он же сам предложил, сам пришел, и сидел в ожидании. Поздно смущаться.       Скрип ступенек заставил скелета в срочном порядке вдавливать кнопки в попытке переключить канал. Пульт не работал, и тогда Эррор поспешил вскочить и вырвать провод из розетки. Каково же было его удивление, когда телевизор продолжал работать и услаждать слух грешными звуками.       — Развлекаешься? — окликнул его Инк. Художник ничуть не удивился, найдя извечного врага растерянным, со шнуром в руках и с паникой в глазах. Картинкам в ТВ он тоже нисколько не удивился. — Вот же сатанинский ящик.       Сказал и вылил на телевизор нечто из прозрачного бутылька. Запахло растворителем, и сатанинский ящик расплавило в бесформенную лужу.       — Так. Эм, — замялся художник, — ты бы разделся, что ли.       Только тут Эррор осознал: на Инке не его привычный наряд, на нем болтался свободный халат. И, похоже, под халатом лишь голые кости. А значит, его враг не шутил, он серьезно собирался устроить ночь разврата.       — Ты же в курсе, что я гаптофоб? Я не переношу прикосновений, — Эррор был готов отступить и бежать.       — В курсе, в курсе, — успокоил художник и задумчиво посмотрел на диван. — Но, надеюсь, к необходимому минимуму у тебя все же есть иммунитет. А то у нас ничего не выйдет.        «Ну и слава звёздам», — чуть не произнес Эррор, после чего свалил бы в анти-пустоту. Однако его остановил задумчивый вопрос Инка, прозвучал он, как удар пыльным мешком – оглушающе и неожиданно:       — А ты хочешь быть сверху или снизу?       Эррора заглючило. Но не успел он прийти в себя, как новый вопрос заставил его перезагрузиться:       — Так все-таки я был прав - это твой первый раз? О, звезды, Эррор! Не стоит так волноваться, я обещаю не калечить, не бить, и вообще сейчас я безоружен. Это скорее ты должен пообещать, что не применишь свои чудо-нити и не оторвешь мне руки.       — Обещать не буду, — прошипел отошедший от глюков Эррор. Глубоко вздохнул.       Он все еще мог отказаться. Усмехнуться и объявить брошенные слова шуткой, развернуться и уйти. Но им овладело любопытство. Впервые Инк подпустил его настолько близко и был готов совершить нечто, по мнению разрушителя, аморальное. Поэтому Эррор послушно сел на диван, чуть опустил голову и уставился на врага исподлобья.       В отличие от него, Инк выглядел уверенно.       — Разденешься? — заискивающе улыбнулся художник.       Сглотнув, разрушитель снял куртку. На этом оголение себя он решил остановить.       Инк звонко рассмеялся, удерживая чуть не сорвавшуюся с языка шутку про девственницу на закланье.       — Воля твоя, — продолжая улыбаться, он наклонился к лицу врага, желая поцеловать его, но был остановлен чуть ли не звериным рычанием и нитью на шее.       Эррор усмехался: ну и как ты думаешь меня иметь без поцелуев?       С тяжелым вздохом Инк отстранился и встал перед Эррором на колени.       Взгляд снизу-вверх заставил разрушителя сглотнуть, уж больно взгляд хранителя отличался от обычного. Слишком внимательный, сосредоточенный, полный искр. От пересчета звезд в глазницах отвлекло копошение: Инк что-то пытался найти в кармане халата.       — Ой, Эррор! — нахмурился художник, снимая с себя еще одну синюю нить. — Я просто достаю краску. — Он продемонстрировал розовый тюбик. — Или ты забыл, что я не могу испытывать яркие эмоции? Да и тебе не помешает – уж слишком ты напряжен.       — Обойдусь, — Эррор вжался в спинку дивана, наблюдая, как Инк выдавливал себе на язык розовую жижу. Почти мгновенно выражение лица художника наполнилось похотливыми нотками. Особенно красил румянец и зрачки в форме сердец.       — Звезды, я давно не использовал эту краску и забыл, что она довольно сильная.       — Что-то по типу: любовь – самая сильная сила во вселенной? — усмехнулся злодей.       — Ага, хотя в такой концентрации – это уже похоть, — ответная ухмылка. Инк глубоко задышал, стараясь не потерять трезвую мысль, и попросил. — Раздвинь ноги и приспусти шорты. Обещаю не кусаться.       Это было нечто. Эррор не сдержал стона, запрокинул голову на спинку дивана, отдаваясь ощущениям. Вцепился костяшками пальцев в шерстяное покрывало, будто удерживал желание схватить хранителя альтернатив за черепушку и насадить глубже. Потерявшись в плотском наслаждении, он даже упустил момент, когда Инк вновь полез в карман халата и вновь достал из него какой-то тюбик, в этот раз наполненный чем-то прозрачным. Но не успел Эррор перевести дыхание и задать резонный вопрос, как тюбик был вскрыт, и прозрачная жидкость оказалась на пальцах художника. А пальцы под полами халата. Это заставило разрушителя покраснеть еще сильнее.       Особенно резкое движение и Инк случайно коснулся черепом бедер партнера. Эррор дернулся, в месте соприкосновений распространились лаги. Будто в извинение хранитель увеличил темп, вырывая у разрушителя короткие частые стоны удовольствия. А затем он остановился.       — Ты… чего… — задыхаясь, прошептал Эррор.       — Перехожу к самому интересному, — ответил Инк и оседлал его. Это было сложно и неудобно, ведь он не мог позволить себе коснуться чего-то, помимо возбужденной магии партнера.       Халат соскользнул с обнаженного тела, и Эррор увидел неожиданное: кости художника, начиная от шеи и заканчивая бедрами, были увиты татуировками. Будто лозы плюща проросли через трещины. Или художник плющом пытался скрыть незаживающие трещины. Второе, что кинулось в глаза, это пустая грудная клетка. В ней не сидела душа. Грудь была одинокой и темной от бурлившей в ней магии. Словно омут притягивала взгляд.       — Не отвлекайся, — пропел Инк и наклонился к лицу разрушителя.       В этот раз Эррор позволил совершиться поцелую. Они не касались зубами, только лишь сплетались магическими языками, и глючный ощутил тонкий химический привкус краски. Язык художника все еще был розовым. Облизнувшись, разрушитель углубил поцелуй, чуть касаясь чужого черепа своим и тут же отдергивая себя.       Инк дрожал. У него давно никого не было, и, несмотря на смазку и розовую краску, он все еще ощущал острую боль. Это было сложно не заметить.       — Поцелуй меня еще раз, — прохрипел он со слезами в уголках глазниц.       Его желание было выполнено, и с глухим стоном Инку удалось сесть целиком на чужую магию. Облокотившись руками на спинку дивана, будто заключая голову Эррора в готовый сомкнуться капкан объятий, он начал медленно подниматься и опускаться. При этом продолжал целовать, с немалым удовольствием ловил ртом чужие стоны.       Эррор сгорал. Он не мог поверить ни в то, чем он в данный момент занимался, ни в то, с кем это происходило, ни в то, как это происходило. Разрушитель никогда не думал, что с его проблемой он сможет заняться с кем-нибудь сексом; ни, тем более, не думал, что этим кем-нибудь будет парень, и, тем более, Инк; и, тем более, ему в голову и мысль не могла прийти, будто все это произойдет добровольно, так еще и в доме радужного мудака.       Поцелуй пришлось оборвать. Инк начал двигаться быстрее, сильно выгибался в спине, откинул голову назад, обнажая шею, в которую так хотелось впиться. Его стоны отражались от стен. Из уголков рта бежала слюна, в глазах зрачки лихорадочно меняли форму, кости гудели от напряжения.       Он слышал прерывистое дыхание партнера, тот будто задыхался. Видел черные костяшки, до судорог впившиеся в мебель. И с восторгом ощутил, как, наплевав на лаги от прикосновений, Эррор начал двигаться в ответ, касаться.       Его крик оглушил. Выгибаясь в победном резком движении, разрушитель застыл, наслаждаясь калейдоскопом ощущений, и только два глубоких вдоха спустя расслабился.       У Инка дрожали ноги, тело едва держалось на весу. С трудом, но он смог соскользнуть на диван, не касаясь разрушителя, и только тогда рассмотрел удовлетворенного любовника. Эррор тяжело дышал, чуть дрожал и был неожиданно мил под действием оргазма. Его открытый рот будто просил еще поцелуй, а пребывающее в истоме тело умоляло растормошить и повторить страстное родео.       Инк думал недолго. Хитро улыбнувшись, он отпил еще немного из розового тюбика и повернул голову утомленного партнёра, требовательно целуя.       Промычав нечто невразумительное, Эррор разомкнул челюсти и запоздало возмутился, но было поздно. Розовая краска уже попала на его язык.       — Продолжим в спальне, — подмигнул ему художник и потянул за рукав свитера к лестнице.       Сопротивляться соблазну не было сил. Послушной овечкой разрушитель шел за хранителем, даже не представляя, что идет на закланье. Стоило оказаться у кровати, как его толкнули животом на мягкую подушку.       — Сейчас тебе нужно будет немного потерпеть, — потребовал от него Инк.       Слова едва проникали через стену возбуждения. Краска оказалась настолько сильным афродизиаком, что разрушитель был почти готов трогать сам себя, до чего он никогда не опускался. Вот только за волнами острого возбуждения он не успел ни понять, в какой позе находится, ни то, где его трогают.       Он дернулся, зашипел, даже сильное желание не смогло заглушить боль.       Ему зашептали нечто успокаивающее, еще более возбуждающее, пообещали, что после будет очень приятно. Даже приятнее, чем было. И Эррор зажмурился, веря, но дал слово отомстить.       — Главное не дергайся, — прошептал Инк.       Из-за действия розовой краски лагов от прикосновений было меньше, но их все равно никто не отменял. Они пестрили по всему телу разрушителя, будто белые флажки поддержки.       — Хватит, — слезно простонал Эррор, устав от неприятных ощущений между раздвинутых ног, от боли, от лагов и от бьющего в голову возбуждения.       — Прости, уже почти. Потерпи еще немного. Совсем чуть-чуть.       Черный скелет вцепился в подушку зубами и весь напрягся. Только тогда, наконец, Инк вынул пальцы, но не успел Эррор облегченно выдохнуть, как стало по-настоящему больно. Он закричал, попытался отползти, призвать нити, убить, но на него навалились, прижали к кровати и заставили перегрузиться.       — Терпи, — требовал хранитель альтернатив.       И он терпел, хотя готов был умолять остановиться. Ни одна пытка не могла заставить Эррора плакать и молить, а вечно добрый художник смог.       Затем лаги прошли. Инк больше не прикасался к нему. Боль еще была, но уже не казалась такой острой. Ей на замену пришли знакомые чувства возбуждения и наслаждения.       Медленно. Немного быстрее. Глубже. Резче.       Спальня наполнилась сдвоенными голосами удовольствия и едва слышными мольбами: еще, быстрее, прошу, быстрее.       Польщенный, Инк взялся за свитер Эррора и заставил того подняться на колени.       — Упрись в стенку, — прохрипел он. И, когда требование было выполнено, стал двигаться еще быстрее. Он уже даже не следил, касается ли партнера, просто утопал в плотском удовольствии, вбиваясь в разрушителя до болезненного стука костей.       Впрочем, стоны и мольбы продолжать говорили, что он все делает правильно.       — О, звезды! О, небо! Не останавливайся! Да! Да!!!       Эти крики стали последней каплей, и оргазм накрыл с головой. Опустошил, утопил в наслаждении, заставил дрожать в сладком экстазе.       Эррор больше не мог держаться. Оставляя длинные царапины на стене, он упал лицом в подушку и потерял сознание.       — Эр…ор… Эррор! — Не сразу, но разрушитель очнулся и обнаружил над собой обеспокоенного Инка. Художника немного трясло, в уголках глаз стояли слезы – он будто был готов заплакать. — Прости! Ты в порядке? Я не должен был так … это же твой первый раз… ох, я идиот, надо было остановиться раньше… но я думал, что ты больше не захочешь…, и я…, и я…       Эррор ощущал сильнейшую, но очень приятную усталость. Он не хотел думать о произошедшем, не желал разбираться с хранителем, он просто хотел спать.       — Инк, — слабым голосом позвал разрушитель паникующего художника.       — Да? Я могу что-нибудь для тебя сделать.       — Ага. Ты можешь заткнуться, — с этими словами он дернул хранителя на себя и заключил в объятия. Лаги сразу же дали о себе знать, но, едва ощутив тепло чужого тела, Эррор заснул, и количество лагов вновь свелось к обычному минимуму.