Его желание

      Трофей занял диван, а сам художник разложился возле.       Лечение вышло болезненным. Рисовать оторванные части тела на живую давно стало привычным, но вовсе не любимым занятием. Будь у Инка все в порядке с эмоциями, он бы швырнул кисточку в стену и залил бы раны слезами. А так только морщился и продолжал вырисовывать сантиметр за сантиметром кости.       С ранами Эррора тоже пришлось повозиться. Разрушителю резко стало хуже. Инк бросил руку недолеченной и занялся ранами врага. Закрасил ему дыру в черепе и трещины и долго всматривался в пустые глазницы, пока не заметил в них тусклый огонек.       Зрение неохотно вернулось к разрушителю, и тот смог облегченно выдохнуть.       — Порядок?       — … лучше, — выдавил Эррор и попытался встать.       Он был ослаблен боем и его последствиями, выглядел вялым, но Инк решил не откладывать месть в долгий ящик и достал из тайника шарик снов Дрима. Вначале хранитель думал просто дождаться, пока любовник потеряет сознание, но Эррор сохранял бдительность в логове врага и стойкость против недруга. Вот и пришлось идти на хитрость-подлость.       Инк коснулся шариком виска Эррора, и тот мгновенно рухнул обратно на диван. Через мгновение разрушитель крепко спал.       — Отдохни пока, — Инк вновь взялся за кисточку, — дай закончу, и мы повеселимся.       — У меня к тебе назрели вопросы, — услышал Эррор, стоило ему начать приходить в себя.       — А у меня не созрели для тебя ответы, — Черный скелет проснулся окончательно и обнаружил себя в ожидаемом месте, но в неожиданной позиции.       — Хах, остроумно.       — Так я гость или пленный? Или ты решил наплевать на наш договор?       Эррору очень не нравилось положение, в котором он оказался. Распятый на кровати пятой точкой вверх. Руки крепко привязаны к изголовью веревками, почти впивавшимися в кость. Ноги раздвинуты, но имели чуть больше свободы. Хотя путы все равно не давали их свести. Из одежды на госте-пленнике лишь тонкое одеяло.       — Гость.       — Тогда развя…       — Нет. Сегодня играем по моим правилам. Но не бойся, обещаю, тебе понравится. Однако вначале мне надо спросить…       Разрушитель дернулся. Веревки впились в запястья и лодыжки сильнее. Он, как мог, скосил глаза на склонившегося над ним художника:       — Инк, мы так не договаривались. Секс, просто секс!       Хранитель будто не слышал предостережения в голосе любовника, засыпал его вопросами:       — Почему ты так среагировал на Блу? Почему никогда не атакуешь Андерсвап? Зачем помогаешь Найтмеру?       — ИНК! — рыкнул Эррор. — Я тебя предупреждаю. Если продолжишь задавать вопросы, нашему договору конец!       Хранитель альтернативных реальностей замер. Он потоптался на месте, будто не мог выбрать верное решение, и со вздохом признал, что не желает разрывать интимную связь с врагом. И пусть его вопросы пока побудут без ответов.       Халат стек с тела художника, оставляя его обнаженным. Инк медленно забрался на кровать и сдернул с разрушителя одеяло. И все-таки черные кости – это красиво. Словно эбонитовые, но на ощупь шершавые, на вкус солоноватые.       Эррор чуть заметно дрожал.       Прикосновения рождали болезненные лаги, поцелуи жгли углями, веревки натирали.       — Расслабься.       — Нет!       — Поверь, я не буду задавать тебе вопросов во время секса. — Инк оседлал связанное тело, коснулся своими бедрами его бедер. — Все, что я хочу, это немножко отомстить за прошлый раз. Знаешь, было довольно неприятно быть по-быстрому изнасилованным и брошенным. Это не то, о чем мы договаривались.       — Завались! Развяжи меня!       Язык прошелся по позвоночнику, оставил влажный след. Чуть розовый от выпитой хранителем краски.       — Позже. Вначале ты станешь мягким, словно масло.       По спине прошлись руки художника, и Эррор взвыл. Его перегрузило. А когда он вернулся, то ощутил чужие руки на бедрах. Снова перезагрузка. Ниже. До кончиков пальцев ног. И снова перезагрузка. Нежно, аккуратно, его грудь огладили, надавили на каждый позвонок. И снова…       — Инк, — прохрипел Эррор, когда его голову приподняли с подушки за подбородок, — мне больно.       Всмотревшись в пустые глазницы черного скелета, в которых плавали «ошибки», хранитель тяжело вздохнул. Гаптофобия продолжала мешать близости, ограничивала в движениях. Возможно, те разы, когда она не реагировала, были случайностью?       — Прости, больше специально не касаюсь.       Ощутив холод смазки и пальцы, разрушитель зашипел в подушку. Закусил ткань и зарылся в нее носом. Быть снизу казалось унизительным. Будто он покорен, принадлежит победителю и не может влиять на творящееся с его телом. Хотя, на примере Инка знал, что, даже не имея ведущей роли, можно целиком управлять процессом.       — Готов? — шепнули ему в затылок.       В ответ невнятные бормотания нецензурного характера. Их приняли за положительный ответ.       Эррор задышал чаще и впился руками в путы. Простонал:       — Ах! Медленнее!       — Я и так очень аккуратен. Расслабься.       Эррор завертел головой не в силах избавиться от болезненных ощущений и вновь закусил подушку.       Творящееся с ним напоминало пытку. Будто по его позвоночнику водили раскаленными щипцами, желая сломать каждый позвонок. Обманный замах и прикосновение. Мгновенно жар охватывал точки удовольствия и против воли заставлял сладко стонать. И чем громче и слаще стонал разрушитель, тем уверенней двигался в нем партнер.       Инк делал все медленно, но глубоко. Наблюдал, как его любовник мучается от наслаждения, и не спешил увеличивать темп. По крайней мере, пока его об этом не попросят. Ждал, сам сгорая от болезненного возбуждения, которое хлестало волнами тело, рождало болезненные искры и обжигало углями.       — Инк, — стон на выдохе. Эррор повернул голову, стараясь увидеть партнера.       — О, звезды, какой ты красный, — умилился хранитель.       — Заткнись, — хрип через тяжёлое дыхание. — Больно разговорчивый сегодня.       — А почему нет? Я не имею ничего против постельных бесед, — при этих словах художник сделал резкое движение вперед и позволил бедрам встретиться.       Эррор вскрикнул и вновь спрятал лицо в подушке.       — Ты мне всю кровать обслюнявил. Неужели так нравится?       — Я, — вздох, всхлип, — просил, — выдох, стон, — заткнуться.       Инк облокотился на руки, наклонился ниже и начал вылизывать шею разрушителя. Ощущал чужое желание в дрожащих позвонках, в соленых каплях.       — Нравится, — заключил хранитель и укусил за верхний позвонок.       В ответ стон, невнятные бормотания, еще стон и хрип дыхания. Не выдержав сладкой пытки, Эррор приподнял бедра, чуть опираясь на колени и начал двигаться навстречу, пытаясь увеличить темп.       — Ай-ай, — усмехнулся художник и надавил ладонью на спину черного скелета, останавливая. — Сегодня тебе запрещено двигаться.       Со стоном Эррор вновь припал к подушке и, сжав зубы, ударился об нее пару раз лбом. Она уже была вся влажная от его слез и слюны.       Наконец раздалось жалобное:       — Я больше не могу!       На мгновение Инк подумал, что процесс не приносит любовнику должного удовольствия и тот хочет остановиться, но когда Эррор повернул голову и художник увидел лицо разрушителя, он понял: затея удалась. Зрачки расширенные, изо рта течет, лицо горит – Эррор находился на грани. Из-за медленного темпа не мог достигнуть оргазма и мучился, пребывая в самой прекрасной и болезненной зоне удовольствия.       — Так попроси меня, — улыбнулся Инк, упиваясь властью.       — Прошу, дай мне кончить, — пробормотал разрушитель, сгорая от стыда за свое поведение и слова.       Инка как стрела пронзила. Он думал его еще помучить, но обворожительно горящее лицо любовника, его тихие слова поставили точку в пытках. Спешно приподнимая бедра партнёра выше, хранитель обхватил ладонью его возбужденную магию и начал двигать рукой в такт движения бедрами.       Быстрее. Еще быстрее. Резче.       Он обещал специально не касаться, но сладко изогнувшееся тело так призывно блестело капельками пота, что Инк не удержался и припал грудью к спине Эррора. Обхватил свободной рукой и прижался сильнее. Совершая последние толчки, он двигал его тело навстречу своему и упивался блаженством прикосновений. Стонал его имя и просил звезды продлить этот момент еще хотя бы на мгновение. Звезды вняли и подарили костям дрожь сладострастного продолжительного оргазма.       Любовники повалились на кровать.       Как и обещал Инк, Эррор ощущал себя мягким, словно масло. Он даже не обратил внимания, что путы сняли. Продолжил лежать, иногда вздрагивая от эха пережитых ощущений.       Инк должен был вновь спросить, но не хотел нарушать идиллию. Эррор рядом с ним утопленный в неге, приятно уставший, удовлетворенный. Доверчиво касающийся голым боком. Никуда не собирающийся, спокойный. Впадающий в дрему его любовник.       Утром он спросит о странностях. Утром. А эту ночь они проведут в умиротворяющей тишине.