Его желание

      Друзья думали: кто мог знать о случаях десятилетней давности и иметь предположения того, как это повлияло на Эррора.       — Фреш, Ядерная Фриск, Серафим… — перечислял знакомых путешественников хранитель снов.       — Обязательно к ним загляну, — согласился хранитель мультивселенной.       — Можно ли связать происшествие с Блу и твою смерть с другими необычными случаями десятилетней давности? Или просто странными событиями, связанными с Эррором? — задумчиво проговорил Дрим.       — Необычное уничтожение мира, — вычитал с шарфа Инк. — Помнишь, я говорил о Таймтейле?       — Это где все ученые?       — Да. Чуть меньше десяти лет назад тот мир едва не погиб. Но, вот странность. Он был не разбит на код, как обычно делал Эррор. Он был смят в компактный шарик. Когда я пришел туда, Эррор как раз стоял над остатками мира и думал их распылить. Мы тогда неплохо намяли друг другу бока. Таймтейл мне удалось отвоевать и привести в порядок. Но больше я не помню, чтобы Эррор сминал миры вместо того, чтобы стирать их.       — Да, необычно, — согласился Дрим. — Но он не в первый раз делает что-то не в своем духе. Помнишь, ты жаловался, что какой-то мир обратился синим экраном смерти? Это тоже случилось в тот период времени.       — А, да. Было такое. Какой-то новый мир. Его не удалось спасти. Но я не думаю, что тот мир уничтожил Эррор. Скорее всего, создатели сами постарались. — Художник потер подбородок и тут вспомнил еще один необычный случай. — А помнишь, как ты нашел меня едва живого?       — Да, это было совсем недавно. Буквально года три назад.       — А не пять?       — Может. Прости, сам забыл. Но я помню, как ты был слаб. И не мог сам восстановиться. Из тебя будто кровь выкачали….       Зрачки Инка вдруг исчезли. Он вспомнил, как проверял очередную реальность. Услышал звук открытия портала за спиной, и его обхватили руки. Он попытался закричать, но кто-то заткнул его рот тряпкой. От нее странно пахло. Тело становилось ватным. Инк трепыхался, как рыба в сети. Пытался оттолкнуть, ударить или расплавится в чернила и утечь. Но сознание покинуло его раньше, чем он смог сделать хоть что-то.       Его принесли в лабораторию. Инк приходил в себя урывками и едва ли мог что-то понять. Тело было таким тяжёлым, фигуры размытыми. Он видел трубки, по которым текла его чернильная кровь. Куда, непонятно. Мир уплыл. А потом он видел над собой Эррора. Тот что-то говорил. Но не ему, а тому, кто был с краю. Этот кто-то был одет в яркое, на нем были очки. Фреш?       Затем он очнулся в Дримтеиле. Друг нашел его на пне великого древа едва живым и выхаживал три дня, пока силы не восстановились.       — Мне кажется, я видел Фреша и Эррора. Они похитили меня. И они слили у меня почти все чернила.       — Уверен? — Дриму было трудно поверить в нечто подобное. — Вот это точно не в духе разрушителя и не в духе паразита!       — Уверен или нет — пойду ловить кошмар из девяностых.       — А я выполнять работу за двоих, — принял свою участь хранитель добрых снов.       Поймать Фреша задача та еще. Этот паразит не колесил по миру, он колесил по мирам. Плевать, каким. Пацифист, геноцид, нейтрал. Даже если в альтернативе творится дикий ад, как, например, в искаженном Хелптеиле. Он все равно мог быть там, чувствовать себя великолепно и весело проводить время. И это при том, что все остальные путешественники обходят такие миры стороной и смотрят в их сторону с ужасом.       Повезло или нет, это как посмотреть. Фреш нашелся в собственной вселенной. Хотя нет, Фрештеил никогда не была его вселенной. Ведь настоящий Фреш умер в тот момент, когда в его тело попал паразит. А дальше было грустно.       Паразит поглотил Фреша и начал делиться с миром фрешовостью. Другими словами, он начал размножаться и расселяться, превращая некогда хайповую по девяностым вселенную в … хайповую по девяностым вселенную. Иначе говоря, заражение альтернативы паразитами никаким образом не сказалось на ее сюжете.       Впервые посетив Фрештеил и увидев все это, Инк почесал черепушку, пожал плечами и пошел дальше. Не его забота. Его заботой Фреш стал, когда в одной альтернативе ему стало тесно. И он направил стопы в Новатеил, где вступил в конфликт с их паразитом – Новой.       Пришлось хранителю разнимать бушующую парочку и рассаживать по углам… мирам. Объяснять Фрешу, что не стоит нарушать баланс мультивселенной. Есть один мир, тебя он питает – радуйся.       Но Фреш не успокоился. Попытал счастье в Рипертеиле, где ему и без Инка популярно объяснили, что лезть в чужие миры нехорошо. В Бёрдтеиле хранитель альтернатив его вновь поймал. Опять прочитал нотацию и вернул домой. И опять Фреш не успокоился – не прошло недели, попытался раздать фрешовости в Сиксбонсе. И даже преуспел.       Первая серьезная схватка случилась именно в том мире. До этого Инк не относился к паразиту всерьез, а после стал даже опасаться. Но и Фреш, вкусив силушки красной краски, поумерил пыл. Забрал паразитов и с тех пор за собой убирал.       Заразит кого, покормится, заберет червя и домой. Ну, или в другой мир. Все тихо, мирно и никому не мешая. Разве что его жертва мучается воспоминаниями, чистит душу от осадка, думает, куда девать цветастые очки и как побороть страх к земляным червям.       Так вот, отношения между Фрешем и Инком были вполне мирными. Поэтому художник пришел к нему, как в гости:       — Привет, Фреш!       — Хай, бро!       Скелет в цветастой одежде валялся на диване. Где-то на кухне в похожем одеянии хозяйничал Папайрус. Он творил кулинарный шедевр под задорную музыку и пританцовывал.       Если не вспоминать о паразитах, то эта вселенная была одной из самых позитивных. Музыка, танцы, любовь и мир.       — Я с вопросом, — перешел сразу к делу Инк. Он не хотел оставаться на ужин. В прошлый раз даже его бессмертный организм был готов отдать концы насовсем. Готовка местного Папайруса была даже хуже, чем тако маленького Блу.       — Я за собой прибрал, — с широкой улыбкой замахал руками Фреш.       — Да, я знаю. Фриск поразила своей фрешовостью весь Андерфелл. Папирус до сих пор пьет таблетки, а Санс прячется в истинной лаборатории с амальгамами.       — А Андайн? — заинтересовался судьбой копейщицы Фреш.       — Отошла. Вот скажи, зачем надо было ее ловить, привязывать к стулу, заставлять смотреть тот дебильный сериал и пичкать коноплей?       — Она не выглядела недовольной.       Несмотря на строгий тон, хранителя распирал смех. Он даже не вмешивался, через «окно» наблюдая за тем, как вечно смирная и вседозволяющая Фриск под действием паразита обратилась в энергичного психопата, желающего самым пацифистическим образом познакомить жителей Андерфелла (которые, признаем, не одуванчики) с цветастой культурной параллельного мира.       — Я не об этом, — улыбнулся Инк. — Хочу спросить тебя об одном случае десятилетней давности. И о другом, недавнем.       — Склероз замучил, друже?       — Ага, — что есть, то есть. — Так вот. Ты, я думаю, знаешь Эррора.       — Конечно, хорошо знаю, — Фреш активно закивал, — и что?       — Ты не замечал, что его поведение изменилось? Лет десять назад, пожалуй.       — Нет, он как был мудаком, так мудаком и остался, — сказал и улыбнулся паразит.       — Ну да, но… Понимаешь, десять лет назад он похитил Санса из перевернутой вселенной.       — Свап который? Обычный, не Фелл?       — Да, значит, ты в курсе, что после того похищения в Андерсвапе появилась ошибка в коде и их Санс потерял в возрасте. Ты в курсе того дела?       Фреш изобразил задумчивость.       — Сорян, чувак, но я не слежу за Андерсвапом. Там больно Папирус агрессивный. Да и давненько я не был в той стороне мультивселенной.       — Жаль. Ну, тогда второй вопрос. Три-пять лет назад Эррор и ты похитили меня. Не объяснишь, на кой я вам сдался?       На очках Фреша появилась надпись «О, мой бог! Палево!»       — Ну да, было такое, — не стал увиливать кошмар из девяностых.       — Так зачем вы меня похитили, что со мной делали и почему оставили в живых? — допытывался Инк.       Фреш заметно занервничал, однако вновь не стал увиливать. Правда, не было ясно, сказал он правду или солгал. Став серьезным, паразит снял «говорящие» очки:       — Друже, я помогал другу. — Смотреть в довольно жуткие глаза было сложно даже Инку, и художник отвернулся. Удовлетворенный произведённым эффектом, Фреш вернул очки на глаза, а голосу задорный тон: — Ну, раз я ответил на твои вопросы, то могу пригласить на ужин.       — Нет, спасибо. Я тороплюсь, — тут же засобирался Инк.       Следующим, кого хотел спросить хранитель, была монохромная Фриск.       Ядерная существовала обособленно. Если подумать, она держалась в стороне от разборок Инка и Эррора, считая их обоих стихийными бедствиями. Вся ее жизнь сводилась к выплате долгов за старый грех – непрерывные перезапуски. И она нашла, как выплатить их. Создала отдельную вселенную Омега и забирала в нее выживших после геноцида, несчастных, потерявших свой мир из-за неуверенностей создателей или деятельности Эррора. Позволяла прийти в Омегу любому желающему, стоило ему только ОЧЕНЬ захотеть. Отдохнуть.       Инк вошел в Омегу. Он редко бывал в этом мире, так как в нем жили не только те, кого Ядерная спасла от Эррора, но и те, кого не смог спасти Инк. Художник должен был лучше выполнять свою работу: усерднее вдохновлять создателей, чаще напоминать об их важности. И тогда, возможно, те несчастные не лишились бы дома.       Эти выжившие стали для него монументом несостоятельности.       Но Инк выпил желтой краски и смог смотреть им в лица с улыбкой.       Прошел мимо толпившихся монстров – Санс из неизвестной АУ давал…а концерт. Она играла на гитаре немного грустную и воодушевляющую песню, в которой просила всех быть сильными и сплотиться. Подходящая мелодия для уставших от цикличности монстров.       Прошел по улицам похожего на Хотланд города и вошел в длинный коридор.       — Здравствуй, Фриск.       — О! Инк, кого не ожидала, того не ожидала, — Ядерная парила над полом воссозданного зала суда. Не сказать, чтобы это место с витражными окнами полнилось хорошими воспоминаниями, скорее наоборот, но в Омеге были жители, которым нравилось приходить сюда. Скорбеть.       — Да, прости. Не хотел нарушать покой твоего мира. Но у меня появились вопросы, и я подумал: может, ты знаешь ответы.       Монохромная ступила на пол и пожала плечами. Может, знает, может, нет.       — Так спрашивай.       — Ты в курсе, что я был убит десять лет назад?       — Да, — от Ядерной скрыть подобное было сложно. Она почувствовала изменения в мультивселенной и выяснила причину перекоса весов в нелучшую сторону. — Но ты и раньше умирал. Меня должно это беспокоить?       — Нет, что ты. Дело в том, что в период, когда я был мертв, Эррор что-то сделал со вселенной Андерсвапа. Свап Санс потерял в возрасте, и человек из той вселенной исчез. Помимо этого, поведение Эррора с тех пор изменилось. Он больше близко не подходил к Андерсвапу.       Ядерная покивала и усмехнулась:       — Ничего себе, как поздно ты спохватился. С чего тебя это вообще заинтересовало? Человека нет – это ж отлично. Теперь мир Андерсвапа развивается. Им хорошо.       — Не спорю, отсутствие человека это хорошо, — улыбнулся Инк, намекая на то, что сама Фриск когда-то тоже «исчезла» из своего мира. — Но меня интересует, почему это случилось и какую роль в этом сыграл Эррор. И почему теперь он боится Блу.       Монохромная Фриск поморгала пустыми глазами и пожала плечами:       — Мне нет до этого дела. Разве плохо, что он не покушается на перевернутую реальность?       — Ядерная! — у Инка кончилось терпение. — Я знаю! Что ты знаешь! Что произошло нечто из ряда вон! Меня за нос водят десятилетия, и я хочу знать причины этого!       На вспышку ярости Фриск никак не среагировала, подождала, пока прицелы зрачков хранителя сменятся привычным треугольником и звездой, и сказала:       — И будут водить за нос сколько потребуется, — развела руки. — Прости, Инк, но ты не можешь быть знаком со всеми, кого породила пустота.       Сказав эти таинственные слова, Ядерная открыла портал для художника и жестом попросила его уйти.       Вопросов стало больше, чем ответов.       Монохромная намекнула, что в анти-пустоте родились не только Инк и Эррор. И кто-то неизвестный повлиял на Эррора очень сильно. Из-за этого он не приближается к Андерсвапу, боится Блу.       Следующим, кого искал хранитель альтернативных миров, был Серафим. Довольно мирный представитель путешественников, несмотря на свой колоссальный размер и наижутчайший вид. Он получил свое прозвище за шестикрылый облик, кому-то напомнивший ангела. Те тоже совершали сомнительные поступки ради общего блага, как и этот Санс. Серафим никому не вредил, он просто приходил в миры, садился поудобнее и наслаждался видами. Разговорами и угощениями. Но чаще всего он пребывал в родном мире, который остался без барьера, но и без парламентера. В общем, монстры так и не вышли на поверхность. Продолжали ютиться под землей и ждать… чего-то…       Он был Сансом, который поглотил семь человеческих душ. И Чару. Итого, помимо себя, он имел внутри восемь собеседников. Временами передавал контроль одному из детей. Временами контроль перепадал Чаре – не всегда это было хорошо, но и не всегда плохо. Например, именно эта психопатка помогла взгреть Эррора, когда тот решил уничтожить очередную ошибку.       Любо было наблюдать.       Так вот, Инк пришел во вселенную Зургстеила и почти сразу наткнулся на великана среди Сансов. Он сидел на скале и смотрел на солнце.       — Давно не виделись!       Серафим убрал все шесть крыльев за спину и нагнулся к художнику.       — А, хранитель. Чем обязан?       На его фоне любой скелет выглядел лилипутом. Но все же комплекс роста проявлялся при великане сильнее всего.       — Хотел спросить. Ты не знаешь что-нибудь о событиях десятилетней давности? Я знаю, что ты тогда еще не путешествовал. Но, может, слышал от кого?       — А что такое? — заинтересовался Серафим.       — Понимаешь, десять лет назад во вселенной Андерсвап произошла ошибка, в которой виноват был Эррор. После нее Санс из той вселенной стал едва ли не младенцем, человек вообще исчез, а Эррор стал бояться подходить к Андерсвапу. Пытаюсь выяснить, с чем это связано.       — Интересный случай, — Серафим заинтересовался. — Но я не смогу помочь. Жители других миров редко знают о событиях в соседних. А по поводу Эррора, я его слишком плохо знаю.       — Понятно. Жаль. Ну, тогда вот еще вопрос. Мне Ядерная намекнула, что помимо меня и Эррора, есть другие рожденные в анти-пустоте. Может, ты встречал кого-то, подобного мне?       Великан задумался. Он обсуждал вопрос с детьми. И те вспоминали всех, кого им довелось встретить.       — Вообще, да, — сказал Серафим. — Я видел необычных существ, которые путешествовали по мирам. Но они не общались со мной. Даже избегали меня.       — Но, значит, другие есть! — Инк испытал дикое воодушевление. Он никогда не думал, что пустота породила еще кого-то, помимо известной пары. Хотя это не отвечало на вопрос об изменении поведения Эррора. Хотя, вдруг, этот новый монстр защищает Андерсвап и пугает разрушителя?       — Есть, видимо. Это все, что ты хотел узнать?       — Да, спасибо! Мне осталось допросить лишь одного Санса. И, надеюсь, картина станет более ясной.       Саенс был занят в лаборатории. Как, в общем, и обычно. Таймтейл – альтернативная реальность с научным уклоном. Почти все ее жители – химики, ученые, профессора, учителя, физики, обладатели грантов и премий. Звезды, да даже Меттатон в этом мире вместо кулинарных шоу вел научно-познавательную программу.       Братья скелеты тоже отличались увлечениями от своих обычных версий. Старший трудился в истинной лаборатории, следя за ядром. А младший был лаборантом у Альфис в обычной лаборатории.       Инк хорошо знал Саенса. Они общались много лет и имели приятельские отношения. Иногда ученый даже помогал художнику распутать цифровые коды. И где-то десять лет назад в его мире случился катаклизм. Таймтейл был уничтожен довольно необычным образом. Его будто зажевало и превратило в мятый фантик. Очень похожий на звезду сохранения, если сравнивать.       Тогда Инк видел там Эррора и несильно задумывался, почему почерк разрушителя отличался. Просто развернул мир обратно. Привел жителей в чувства и обменялся приветствиями с весьма грустным и нервным Саенсом.       — Это был Эррор? — спросил Инк тогда.       — … да, он был тут, — ответили ему.       Хранитель альтернативных миров подумал, что будет весьма странно подходить к ученому с вопросом десятилетней давности. К тому же, Саенс не перемещался по мирам и знал не так много о других реальностях, но он должен был что-то знать о том случае, когда его мир едва не исчез. Хоть что-то. Любая зацепка.       — Привет! — радостно поприветствовал друга художник.       — Здравствуй, давно не виделись.       — Дела-дела. Найтмер и Ко недавно шалили, Фреш дебоширил, и Эррор все не успокоится.       — То есть у тебя все, как обычно, — ученый выключил горелку и убрал записи. — Может, чаю? У меня и чистая посуда имеется, — кивок на мензурки.       — Против чая я ничего не имею, — с улыбкой ответил хранитель и добавил: — но вообще я к тебе для важного разговора.       — Да? У тебя проблемы с кодом альтернативы?       — Нет, я просто кое-что забыл и пытаюсь вспомнить. Дело в том, что это было десять лет назад.       Саенс вздрогнул, хоть и удержал на лице улыбку.       — Много воды утекло, но если я могу помочь.       — Помнишь, твой мир был почти уничтожен. Я тогда подумал ещё: «Вау, как странно, сминать мир – не в духе Эррора».       — Как это выглядело со стороны, без понятия. Помню только, что мне не понравилось быть… смятым. А про почерк твоего врага я как-то не в курсе. Но он в тот день здесь был.       — А зачем заходил?       На лбу Саенса выступила испарина, сам он заерзал на стуле и ответил как-то неуверенно:       — Да вот, наверное, за тем и приходил. Мир мой смять.       — А после он приходил?       Саенса буквально затрясло. Врать он не умел. Но очень старался.       — Нет. Он с тех пор к нам не заглядывал. Да и, знаешь, если бы он здесь вновь объявился, то ты бы почувствовал, как мой мир рушится. Верно?       Инк отвернулся и нахмурился:       — Сегодня мне все врут. А если не врут, то недоговаривают. Что же такого случилось десять лет назад, что всех вас проняло?       — Прости, — пристыженно опустил взгляд Саенс. — Я правда не могу сказать. Просто считай, будто я ничего не знаю.       — Ты боишься Эррора?       Ученый усмехнулся, глядя в пол:       — Может быть, его. Может, себя. А может, того, что он делает. А может, того, против кого он это делает. Инк, — Саенс посмотрел на хранителя с отчаянием, — не надо в этом копаться. Это было давно.       Зрачки Инка исчезли. Все знали о чем-то важном. Все скрывали от него это важное. Даже те, кого он считал друзьями, предпочли врать.