Его желание

      Эррор очень быстро привык к странностям дома Инка. И к сатанинскому ящику, который имел свое мнение по части программ, и к двигающимся картинам (хорошо, что не разговаривающим), и к шепоткам из коридора, уже даже не поворачивал головы, когда закрывались и раскрывались ящики тумб. Но все еще вздрагивал, когда очередная птица врезалась в стекло, оставляя после себя кровь и трещины.       Он только усмехался. Такие переполохи в магии белой пустоты ничто по сравнению с тем, что происходило в ее темной части. Анти-пустота Эррора творила куда более ужасающие вещи.       — Ха! Ну, если ты так думаешь, то, может, так оно и есть. В любом случае, никто не сможет ответить на этот вопрос однозначно. О! Конечно, дайте мне лабораторию, желание и время, и я разберусь. Но оно мне надо? Вот и я думаю: на кой? Любопытство сгубило много идиотов. А я не идиот. Раз Варвара потеряла свой нос, давайте по умолчанию запишем ее в дуры и закончим на этом. Кто такой Ломоносов? Еще один потерявший нос из-за любопытства? Нет, мне не надо читать стихи. И вообще, катитесь со своими советами и вопросами в жопу! Вам еще и адрес прочитать? Детально???       Инк стоял на лестнице, слышал этот бред и никак не мог уразуметь, с кем говорит Эррор, о чем он и в себе ли он.       — Эррор?       Разрушитель дернулся, взмахнул руками, будто стаю мух разгонял, и повернулся к художнику:       — Что?       — С кем ты разговаривал?       — Сам с собой.       — Сам? С собой? — не поверил Инк.       — Я же псих-убийца-разрушитель миров, мне можно.       Хранитель альтернатив скорчил гримасу и пожал плечами: кто он, чтобы судить чужие фишки?       Эррор встал. Он доделал куклу будущей жертвы. Разрушитель был полностью одет и собирался покинуть гостеприимный дом художника.       — Ты вернешься? — это все, что интересовало Инка.       Черный скелет замер у дверей. Он протянул долгое «хм» и обернулся к Инку:       — А ты «ключ» дашь?       Дал. И даже слова не сказал, рассмотрев куклу Сливки. Не собирался вмешиваться.       Странная ситуация. Очень нелогичная и глупая.       — Ой, да заткнитесь вы. Советчики, мать вашу! — злился Эррор на голоса в голове. — Если вы не забыли, то все это дерьмо произошло и по вашей вине тоже! Так что не надо мне тут «ля-ля-ля»! Я делаю то, что считаю нужным САМ!       АндерЛаст встретил легким морозцем Сноудина. Как обычно, в мире борделя стояла неприличная суета. Нельзя было найти ни одного угла или тихого местечка, не забронированного активно сношающейся парочкой. А иногда и троечкой.       О чем только думал автор сего «шедевра»? Вопрос снят, ответ налицо. И чем думал, тоже ясно.       Эррор считал АндерЛаст отвратительным местом, недостойным существования. И не защищай его Инк, то эта реальность умирала бы каждый вторник и каждый выходной. На ее уничтожение разрушитель бы создал индивидуальный график и исполнял бы казнь с большим энтузиазмом. Однако, это было бесполезным занятием.       Он уже уничтожал АндерЛаст раза три или четыре. А толку? А толку ноль. Создателям настолько нравился распутный, холеный, крутящийся на шесте Санс, что они были готовы воскрешать его вселенную чуть ли не раньше, чем последний байт информации о ней был стерт.       Но сегодня Эррор не собирался стирать мир извращенцев. Он собирался потрепать лишь одного из них: провести воспитательную работу, а затем убить.       Найти Сливку не составило труда. Он находился дома.       Надо признать, из всех Сансов этот выглядел самым ухоженным. Заметно, что он тратил много времени на заботу о себе. При этом яркостью в одежде мог конкурировать с Фрешем. Малиновое пальто с голубым мехом просто кричало о его сутенерских наклонностях. А голубые сапоги на каблуках об ориентации.       Однако, всегда ухоженный, сейчас Сливка выглядел помятым и невыспавшимся. Под глазницами черные круги, лицо осунувшееся, движения вялые. Создавалось впечатление, что начни Чара при нем разделывать Папайруса, он не шелохнется. Даже с дивана не поднимется.       Распорядитель снов поработал на славу. Эррор знал только трех из них, кто так качественно умел обрабатывать жертву: Палет, Радиер и Инкубус. Еще, пожалуй, Тенпачь, но его вряд ли бы допустили в столь извращенную вселенную. Маленький он еще.       — Гляжу, не спится! — разрушитель возник перед Сливкой, как призрак совести.       — Эррор? — уставший скелет не сразу признал разрушителя миров. А узнав, не поверил. Протянул руку, желая убедиться в не-эфемерности видения.       — Ща я тебе руку сломаю. Начну с пальцев!       — А, понял, это не сон, — глупо посмеялся Сливка и, наконец, испугался и вжался в диван. — Что тебе надо?       — Узнать, как ты поживаешь, — оскалился Эррор. Синие нити растянулись между пальцами, как паутина между лапками паука.       — Хреново! — огрызнулся Сливка и поджал под себя ноги. Боец из него был никакой. — Так зачем явился? Не помню, чтобы видел тебя среди клиентов нашего мира. Об этом бы сразу слухи пошли.       — О, ну раз ты заговорил о слухах…       Черный скелет вынул из кармана куклу и поставил ее на столик перед диваном. Кукла выглядела точь-в-точь, как Сливка, и смотрела на извращённого скелета розовыми пуговками глаз.       Сливка окончательно спал с лица. Он уже умирал от рук разрушителя и знал, для чего тот делает кукол. И раз куклу сделали заранее, то его судьба решена.       — Мне тут птичка напела, что я могу творить с тобой все, что угодно. Радужный мудак не явится тебя спасать. С чего бы это?       — Откуда такая уверенность? — сжался сутенер. Знал, что убежать от черной судьбы не сможет, а соблазнить шансов нет. Пытался.       — Та птичка лгать не умеет и пела весьма убедительно. Вот я и решил проверить. Придет наш общий знакомый или не придет.       — Больно он нужен! — попытка показать зубы не принесла Сливке ничего, кроме страданий.       Он взвыл, схватился за обрубок руки и упал с дивана.       — Тебе? Нужен, — как ни в чем не бывало произнес Эррор. Отрубленную кисть он поднял с пола, повертел в руках и под ошарашенный взгляд страдающей жертвы начал отрывать фалангу за фалангой. — Расскажет правду, солжет, расскажет правду, солжет, умрет в муках, умрет быстро…       — Больной ублюдок!       — И это известно всем, — Эррор засмеялся. — Ну, так что, поведаешь ли ублюдку, за что так разозлился на тебя со всеми добрый хранитель?       — А ты меня отпустишь?       — Если скажешь, я буду убивать тебя не так медленно, — Кости кисти обратились в прах, который разрушитель высыпал в игрушку. — Знаешь, в тебе около двух сотен костей. И каждую можно ломать по отдельности, перетирать в прах и заполнять куклу медленно. Я так уже делал. Знаю, как растянуть удовольствие.       — Да на свой болт повертеться усадил я вашего хранителя, — даже сквозь страх на черепе Сливки проступила похоть. Воспоминания о власти над одним из сильнейших существ мультивселенной приносили ему наслаждение.       Его душа в мгновение ока переместилась в руки Эррора. В следующее мгновение к ней приблизилась глючная кость.       — И много об этом монстров знает? — тихо спросил его разрушитель.       Сливка понял, что если скажет правду: «Я разболтал всем и болтаю каждый перезапуск» — его смерть будет даже хуже обещанной.       — Никто, — просипел он и попытался отползти.       — Это правильный ответ, — Эррор схватил жертву за ногу и дернул обратно. Нога хрустнула, а в следующий миг Сливка уже вновь орал. Кукла наполнилась новой порцией праха.       — Так что ты там делал с Инком? — вежливо, с улыбкой продолжал спрашивать черный скелет.       — Ничего, — сипло выдавило сексуально-активное меньшинство.       — Вот именно. Так ты и будешь всем говорить. — Эррор уколол душу острием кости. — Потому что если я еще раз услышу, что ты хвастаешься своими сексуальными победами, более того, оскорбляешь ими кого-то, я сошью много твоих кукол. И буду наполнять их прахом постепенно. Дробя кость за костью. Пока твоя душонка не изойдет в мир иной от боли и страха. Ты меня понял?!       Сливка тупо закивал. И, лишь когда боль чуть отпустила, спросил:       — Это Инк тебя натравил на меня? — ответ он боялся услышать.       — Что ты, — улыбка Эррора стала еще шире, — он бы не стал. Он же такой правильный, такой бездушный, — разрушитель сел на Сливку сверху и потрепал его по залитой слезами скуле. — Он не умеет обижаться, не умеет мстить. Ведь ты так думаешь, верно, тварь? — Жертва скулила и дрожала и от страха уже не могла говорить. — Однако он может просто не успеть прийти. Или не захотеть. А я могу и захочу повторить нашу встречу. Мы поняли друг друга, Сливка?       — Да… я… буду молчать. Я… я...       — Молодец.       В следующий миг душа вернулась к Сливке. Разрушитель исчез. Он не стал убивать жертву. Оставил жить без руки и ноги. Мучиться инвалидом до следующего перезапуска. Такое наказание ему показалось более подходящим.